Варщик
Часть 21 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вызовите врача на восьмой! Я ранен!
– Малой, ты чего кричишь? – спросил с той стороны голос Питона.
– Что?!
– Не отвлекай людей от работы! – Из динамика послышался пластмассовый треск. Питон положил трубку рядом с телефоном. Голос его звучал в отдалении. – Эй, как отключить линию малого с восьмого этажа?! Да… Ага… Да, вырубай! Вырубай-вырубай!
Тяжёлая ночь. Пожалуй, самая тяжёлая из всех, что мне доводилось пережить в обоих мирах. Я дополз до ванной и нашёл аптечку. Потерял много крови, прежде чем заклеил специальным пластырем четыре дыры. Обе раны навылет. Пластырь содержал обеззараживающее вещество. Удобно. Снял клейкую поверхность, прихлопнул на дыру. Готово.
Помимо пластырей в аптечке нашлось обезболивающее. Шприцы с прозрачными пластмассовыми капсулами. Я рассмотрел в них фиолетовый ингредиент. Прежде такого не видел. Первый ввёл в паре сантиметров от раны на правой ноге, второй вколол в левую. Полегчало. Забрался в ванную. Стащил штаны и кофту, сунул их под голову, закрыл глаза.
Ночь чередовалась кошмарами, вспышками боли, провалами в памяти. Иногда во время пробуждений я подолгу не мог вспомнить, где я и что со мной. Просыпался в панических приступах, щупал ноги. Холодные и окаменевшие. Пугался, что пластыри пропускают кровь. Что она вытекла и конечности навсегда превратились в обездвиженные сосиски. Проверял пластыри, убеждался, что всё нормально, и снова засыпал. Так прошла ночь…
Метод Питона ублюдский. Садистский и неадекватный. Но был ли другой? Я злился и ненавидел его. Желал ему побольше больших и толстых предметов в задницу, но признавал эффективность… Разбудили меня две последовательные тепловые вспышки:
Вторичная характеристика «восстановление» повышена до 3.
Вторичная характеристика «восстановление» повышена до 4.
Общий объём материи увеличен до 2,70 относительных единиц.
Раны не затянулись, но стало лучше. По крайней мере, мне хватило сил подняться. На завтрак я пришёл в чистой одежде. Помытый и причёсанный. Пожелал Питону доброго утра и слопал тройную порцию глазуньи с беконом. На вопрос Кумара, почему я хромаю на обе ноги, ответил, что болят мышцы после усиленной тренировки.
Злость ушла. Сделал это я или материя… Неважно. Кто-то из нас отыскал в голове ненужную эмоцию и вышвырнул за двери сознания. Было и было. Страдания покрывал результат, а значит, нужно двигаться дальше. Тем более что у меня появилась идея… Питон подкинул…
Варщик. Звучит грубо и непрофессионально. Алхимик – приятнее, хоть и навевает стариной. Алхимик представляется бородатым стариком в конусной шляпе с ожерельем из разноцветных камней. Варщик – более современное название, но в то же время – обесценивающее. Почти как сварщик или обвальщик. Я бы выбрал алхимика. Тем более что на это намекала материя, называя вторичную характеристику алхимией. Но есть – как есть. Устоявшиеся названия по щелчку пальцев не меняются.
Наше братство прозвали битниками. И теперь хоть ты тресни. Придумывай новое, проводи ребрендинг… Как были битниками, так битниками и сгинем…
Питон поможет стать сильнее. Но перевоплощаться в бойца я не спешил. Алхимия нравилась намного больше. Вот только Сутулый не давал раскрыть потенциал. Доверял мне лишь фасовку гербухи. Нужно было что-то менять…
Лаборатория. Ещё в первой половине дня я приготовил нужное количество элитной гербухи и теперь ковырялся в носу, дожидаясь, когда старший варщик закинет в упаковочную машину новую порцию своего дерьма. В кармане лежали два одноразовых шприца с обезболивающим препаратом. Действующее вещество – химическое соединение, образующее фиолетовый ингредиент. Он отличался от ингредиентов гербухи. Был сложнее.
Пихать в себя всякую дрянь, чтобы понять, как она работает – плохая идея. Но с обезболивающим я познакомился раньше. Знал, что ничего плохого не будет. Снизится чувствительность, максимум – временное онемение.
Игла проткнула рубашку, а затем кожу на животе. Я сдавил пластмассовую капсулу, и препарат распространился по мягким тканям. Дело сделано. В очередной раз я скривился от того, как Сутулый небрежно смешивает ингредиенты, и закрыл глаза.
Если рассматривать материю как часть организма, то она являлась визуальным отображением всех действующих систем человека. На примере поединка с Томагавком. Я принял несовершенные смеси, они поломали структуру материи, отчего я отупел и растерял сноровку.
Обезболивающее содержало фиолетовый ингредиент. Он оставил структуру целой. Неизменной. Но уменьшил яркость отдельных узлов. Сделал звенья силы и выносливости блеклыми. Чувствительность в районе живота снизилась. То же самое отражалось на материи. Я понял, как работает ингредиент, и придумал, как его использовать.
Замешав смесь, Сутулый засыпал её в упаковочную машину и пошёл обедать. Я сказал, что подойду, как только закончу с коробками. Сутулый вышел. Лаборатория осталась в моём распоряжении.
Сквозь дверное окошко я убедился, что алхимик ушёл по коридору. Подошёл к банкам с ингредиентами и отсыпал каждого понемногу на рабочую доску. От ощущения в руках первичных ингредиентов сердце забилось быстрее. Оно тоже скучало по настоящей работе.
По-быстрому закинул упакованные пакеты в коробку и приступил. Фиолетовый ингредиент был сложнее. Его взаимодействие с другими оказывалось менее предсказуемым. Раз за разом я пересобирал комбинации, используя по капельке обезболивающего. Удивился. Влияние фиолетового превосходило влияние других ингредиентов. Думается, всё дело в химической природе ингредиента. Составные части гербухи – природные компоненты, а фиолетовый на их фоне словно ложка дёгтя, добавленная в бочку мёда.
Работал я быстро. Приходилось использовать фиолетовый компонент, не жалея. Если смесь не получалась, я соскребал её в упаковочный пакет и прятал в карман. В отличие от сухих смесей, эти пробы становились непригодными для использования.
Прошло полчаса. Через двадцать минут вернётся Сутулый. Придёт, потянется, зевнёт и поставит на стол чашку с кофе. Если у меня ничего не выйдет, то ходить мне, как и прежде, на побегушках. В сравнении с Сутулым я чувствовал себя выдающимся учёным, который протирает пробирки для лаборанта.
На подготовку нужной комбинации ушло сорок минут. Но проку от неё немного. Как и предыдущие мои работы, состав получился несовершенным. Так рисковать нельзя. Нужно точечное усиление, подобное озарению или прозрению. По-другому не выйдет… Не с ним…
В коридоре послышались шаги, когда я выдавливал из шприца последнюю каплю. Фиолетовый ингредиент примешался к бирюзовому и размазал цвета. Отточенным движением я прибавил слой голубого, полоску серого, ещё два слоя голубого. Подобрал рассыпавшиеся остатки по краям и замешал. Набрал полную грудь воздуха и расправил костлявые плечи, чтобы прикрыть доску.
– Слишком долго возишься! – прохрипел Сутулый и сел в кресло. – Теперь жди ужина! Будем дальше работать!
– Хорошо.
Вспотел под мышками. Если не получится, он устроит мне разнос… Или ещё хуже…
Сутулый поднялся, попробовал разогнуть спину, но сформировавшийся годами горб и не думал расправляться. Хрустнул позвонок. Сутулый пошёл к контейнерам.
Пожалуй, ни разу в жизни я так аккуратно и тщательно не размешивал кофе. Мешалкой я соскрёб смесь с доски и добавил в напиток. Мешал быстро. Мне ли не знать, что ингредиенты не растворяются? Главное – помочь высвободить действующие вещества, а затем надеяться, что Сутулый как обычно не допьёт кофе, оставив подарок на дне. В то же время я мешал осторожно, чтобы не ударить мешалкой о чашку. Думаю, что-то похожее испытывают сапёры, готовясь перерезать провод на тикающей бомбе.
Старший алхимик набрал мерное ведёрко и принёс к столу. Высыпал содержимое в таз и принялся добавлять компонент за компонентом. В перерывах он пил кофе.
Смесь сработала. Я видел это по его глазам. Как обычно, он замешивал свою бодягу по старой схеме. Плюс-минус ковш и ещё полковша на глаз… Внезапно остановился. Потрогал очки и почесал затылок. Зашевелились усы. Сутулый морщил лоб и сосредоточенно смотрел в таз. Я дал ему то, что посоветовал мне Питон. «Ты поймёшь, насколько сильно отстаёшь от других, только когда станешь достаточно сильным».
Ещё в Аквариуме я заметил интересное свойство голубого и бирюзового компонентов. Если расположить между ними отличный ингредиент с правильной слойностью, то он поменяет свойства. Часто на противоположное. Я запомнил это и сейчас использовал с фиолетовым. Обезболивающее снижало активность звеньев материи, а в обратном случае – увеличивало. Бутерброд из голубого и фиолетового превращал фиолетовый в усилитель.
Сложнее было указать адрес к звену алхимии, но метод банального подбора себя оправдал. Я изобрёл новый рецепт. Улучшитель вторичной характеристики алхимии. Впрочем, фиолетовый не поднимал уровень самой алхимии, но наделял обученного временным свойством. Сутулый попил кофе и получил возможность смотреть на ингредиенты моими глазами. Видеть цветовые взаимодействия и пропорции.
– Это что получается? – пробурчал Сутулый. – Пропорции…
– Полагаю, нужно снизить количество голубого, – подсказал я.
– Что? – Сутулый на миг повернулся ко мне, а затем вновь уставился в таз. Он боялся пропустить озарение. Его можно понять. Дело всей его жизни наконец-то открылось ему. Словно система элементов для Менделеева или закон для Ньютона.
– Снизим голубой и получим более чистую смесь. Вот в этом месте. Видите? – я показал пальцем в излишнее скопление.
– Ты это видишь?
– Да.
– Боже! – трясущиеся руки Сутулого потянулись к ингредиентам.
Прежде таким счастливым я Сутулого не видел. Озарение действовало несколько минут. Старший алхимик не потратил их впустую. Взялся за дело и приготовил лучшую гербуху в своей жизни…
Процесс очень сильно увлёк Сутулого. На время он забыл, что я всего лишь упаковщик, и посчитал меня помощником. Мешал смесь и, будто капитан на мостике или врач в операционной, выкрикивал короткие и точные приказы:
– Больше воды!
– Двадцать миллилитров массы из третьего ведра!
– Замешай промежуточный!
– Отожми и возвращай в таз!
Поработали на славу. Времени хватило. Сутулый получил рецепт, близкий к идеальному. Совершенство взаимосвязей, пропорций и слойности грели его душу, как редкое затмение грело душу астронома. Он смотрел в замешанный таз смеси, но видел намного больше. Ингредиенты образовывали замкнутую систему, законченное уравнение, самостоятельную единицу.
Пришло время фасовки. К тому времени эффект улучшителя алхимии закончился. Я не стал говорить ему, что из фасовщика смесь выйдет хуже. Она слёживается и нарушает пропорции. Сутулый был слишком счастлив, чтобы омрачать его триумф такой мелочью. Закончив смену, он похлопал меня по плечу и пожелал доброй ночи.
В фойе восьмого этажа было пугающе тихо. Впрочем, так было всегда, просто в ожидании Питона я нервничал и психовал. Мы договорились о вечерней тренировке. Предыдущая закончилась двумя простреленными ногами. Что он выкинет на этот раз?
Раны в бёдрах затянулись на четвёртый день. Я ещё хромал, но скорее по привычке, нежели от боли. Материя стала ещё сильнее, штопала сквозные дыры, оставляя на их месте крошечные шрамы.
– Ты меня удивляешь, малой! – раздался голос Питона.
Прежде он приезжал на лифте. На этот раз поднялся по лестнице. Застал врасплох. Дёрганые глаза просканировали помещение, он закусил зубочистку и упал в кресло.
– Почему?
Я стоял перед ним напряжённый и дёрганый. Вроде слушал его, но в большей степени думал… В какую сторону отпрыгнуть, если козлина начнёт палить?
– Не знаю, что ты сделал, но Сутулый изменил о тебе мнение. Удивляешь ты меня, малой!
– Что он сказал?
– О нет! – Питон махнул рукой. – Если Кумар посчитает нужным, расскажет сам. Я пришёл не для того, чтобы сплетни распускать. Хочешь узнать что-то конкретное, спрашивай. Время тренировки началось десять минут назад.
– Ты опоздал на пять.
– Не будь занудой, малой!
Вопрос у меня был. Я сомневался, что Питон ответит, но он ответил. Рассказал про стычки и сражения на улицах.
Драки между братствами представлялись мне массовой бойней. Лидер одного братства отправляет свою банду, его соперник – свою. Сотни человек сходятся на улицах и стреляют друг в друга, покрывая асфальт ковровой дорожкой из гильз. На деле всё происходило иначе. Одарённых было меньше, чем я себе представлял. И каждый из них считался едва ли не самостоятельной армией. Ну или самое малое – отрядом.
Разборки между братствами, сражения за территорию, диверсии. Количество участников редко превышало десяток одарённых. Причем если силы противников были плюс-минус равны, то часто обходилось без жертв. Они рубились, будто супергерои из фильмов, стреляли, сносили телами остановки и фонарные столбы. Но если кого-то не разорвали на куски, то свои вытаскивали, помогали, выхаживали.
Некоторые кланы использовали в битвах обычных людей. Варвары, например. Он называли их мясом и пускали в расход, словно брошенную на территорию врага гранату. Если повезёт, мясо оставит на телах одарённых пару ссадин или дырок, если нет – то нет…
Смерть одарённого – огромная потеря для любого клана. Одно из главных правил битников гласит: «Спасай союзника и уноси ноги». Речь про положения, когда потеря территории, товара или уважения не несёт за собой полное уничтожение братства. Бита в этом плане вёл разумную политику. Он знал, что денежные проблемы – это плохо. Очень плохо. Но не хуже, чем потерять армию. Миллионы кредитов превратятся в пыль, если братство потеряет армию. В городе превалируют животные правила. Деньги решают многое, но последняя инстанция – сила.
– Поединок! – прервал рассказ Питон.
– А?..
– У нас осталось пятнадцать минут. Пришло время поединка.
– Ну хорошо, – я неуверенно пожал плечами.
Поединок лучше, чем пара выстрелов в упор. Я размял плечи и вышел в центр фойе. Питон обладал способностью отражать удары. Мои усилия могут оказаться напрасными. Стоит попробовать зайти со спины…
Питон сорвался с кресла. Рывок на семь метров, поток несущегося воздуха. Через миг я скрючился. По животу расползлась адская боль. Разошлась волнами, вызывая спазмы в ногах и руках. Я хотел перегруппироваться, перевести дух и выставить блок, но не мог пошевелиться. Замер, будто статуя. Закрыл глаза и посмотрел на материю.
Основные звенья и связи, что отвечали за физическое состояние, выцвели. Эффект, схожий с принятием обезболивающего, только хуже. Сила, ловкость, выносливость, сопротивление урону и физическое состояние. Они существовали в материи, будто прозрачные ёмкости, из которых вылили цветное содержимое. Питон отключил часть меня. Отключил часть материи.
– Малой, ты чего кричишь? – спросил с той стороны голос Питона.
– Что?!
– Не отвлекай людей от работы! – Из динамика послышался пластмассовый треск. Питон положил трубку рядом с телефоном. Голос его звучал в отдалении. – Эй, как отключить линию малого с восьмого этажа?! Да… Ага… Да, вырубай! Вырубай-вырубай!
Тяжёлая ночь. Пожалуй, самая тяжёлая из всех, что мне доводилось пережить в обоих мирах. Я дополз до ванной и нашёл аптечку. Потерял много крови, прежде чем заклеил специальным пластырем четыре дыры. Обе раны навылет. Пластырь содержал обеззараживающее вещество. Удобно. Снял клейкую поверхность, прихлопнул на дыру. Готово.
Помимо пластырей в аптечке нашлось обезболивающее. Шприцы с прозрачными пластмассовыми капсулами. Я рассмотрел в них фиолетовый ингредиент. Прежде такого не видел. Первый ввёл в паре сантиметров от раны на правой ноге, второй вколол в левую. Полегчало. Забрался в ванную. Стащил штаны и кофту, сунул их под голову, закрыл глаза.
Ночь чередовалась кошмарами, вспышками боли, провалами в памяти. Иногда во время пробуждений я подолгу не мог вспомнить, где я и что со мной. Просыпался в панических приступах, щупал ноги. Холодные и окаменевшие. Пугался, что пластыри пропускают кровь. Что она вытекла и конечности навсегда превратились в обездвиженные сосиски. Проверял пластыри, убеждался, что всё нормально, и снова засыпал. Так прошла ночь…
Метод Питона ублюдский. Садистский и неадекватный. Но был ли другой? Я злился и ненавидел его. Желал ему побольше больших и толстых предметов в задницу, но признавал эффективность… Разбудили меня две последовательные тепловые вспышки:
Вторичная характеристика «восстановление» повышена до 3.
Вторичная характеристика «восстановление» повышена до 4.
Общий объём материи увеличен до 2,70 относительных единиц.
Раны не затянулись, но стало лучше. По крайней мере, мне хватило сил подняться. На завтрак я пришёл в чистой одежде. Помытый и причёсанный. Пожелал Питону доброго утра и слопал тройную порцию глазуньи с беконом. На вопрос Кумара, почему я хромаю на обе ноги, ответил, что болят мышцы после усиленной тренировки.
Злость ушла. Сделал это я или материя… Неважно. Кто-то из нас отыскал в голове ненужную эмоцию и вышвырнул за двери сознания. Было и было. Страдания покрывал результат, а значит, нужно двигаться дальше. Тем более что у меня появилась идея… Питон подкинул…
Варщик. Звучит грубо и непрофессионально. Алхимик – приятнее, хоть и навевает стариной. Алхимик представляется бородатым стариком в конусной шляпе с ожерельем из разноцветных камней. Варщик – более современное название, но в то же время – обесценивающее. Почти как сварщик или обвальщик. Я бы выбрал алхимика. Тем более что на это намекала материя, называя вторичную характеристику алхимией. Но есть – как есть. Устоявшиеся названия по щелчку пальцев не меняются.
Наше братство прозвали битниками. И теперь хоть ты тресни. Придумывай новое, проводи ребрендинг… Как были битниками, так битниками и сгинем…
Питон поможет стать сильнее. Но перевоплощаться в бойца я не спешил. Алхимия нравилась намного больше. Вот только Сутулый не давал раскрыть потенциал. Доверял мне лишь фасовку гербухи. Нужно было что-то менять…
Лаборатория. Ещё в первой половине дня я приготовил нужное количество элитной гербухи и теперь ковырялся в носу, дожидаясь, когда старший варщик закинет в упаковочную машину новую порцию своего дерьма. В кармане лежали два одноразовых шприца с обезболивающим препаратом. Действующее вещество – химическое соединение, образующее фиолетовый ингредиент. Он отличался от ингредиентов гербухи. Был сложнее.
Пихать в себя всякую дрянь, чтобы понять, как она работает – плохая идея. Но с обезболивающим я познакомился раньше. Знал, что ничего плохого не будет. Снизится чувствительность, максимум – временное онемение.
Игла проткнула рубашку, а затем кожу на животе. Я сдавил пластмассовую капсулу, и препарат распространился по мягким тканям. Дело сделано. В очередной раз я скривился от того, как Сутулый небрежно смешивает ингредиенты, и закрыл глаза.
Если рассматривать материю как часть организма, то она являлась визуальным отображением всех действующих систем человека. На примере поединка с Томагавком. Я принял несовершенные смеси, они поломали структуру материи, отчего я отупел и растерял сноровку.
Обезболивающее содержало фиолетовый ингредиент. Он оставил структуру целой. Неизменной. Но уменьшил яркость отдельных узлов. Сделал звенья силы и выносливости блеклыми. Чувствительность в районе живота снизилась. То же самое отражалось на материи. Я понял, как работает ингредиент, и придумал, как его использовать.
Замешав смесь, Сутулый засыпал её в упаковочную машину и пошёл обедать. Я сказал, что подойду, как только закончу с коробками. Сутулый вышел. Лаборатория осталась в моём распоряжении.
Сквозь дверное окошко я убедился, что алхимик ушёл по коридору. Подошёл к банкам с ингредиентами и отсыпал каждого понемногу на рабочую доску. От ощущения в руках первичных ингредиентов сердце забилось быстрее. Оно тоже скучало по настоящей работе.
По-быстрому закинул упакованные пакеты в коробку и приступил. Фиолетовый ингредиент был сложнее. Его взаимодействие с другими оказывалось менее предсказуемым. Раз за разом я пересобирал комбинации, используя по капельке обезболивающего. Удивился. Влияние фиолетового превосходило влияние других ингредиентов. Думается, всё дело в химической природе ингредиента. Составные части гербухи – природные компоненты, а фиолетовый на их фоне словно ложка дёгтя, добавленная в бочку мёда.
Работал я быстро. Приходилось использовать фиолетовый компонент, не жалея. Если смесь не получалась, я соскребал её в упаковочный пакет и прятал в карман. В отличие от сухих смесей, эти пробы становились непригодными для использования.
Прошло полчаса. Через двадцать минут вернётся Сутулый. Придёт, потянется, зевнёт и поставит на стол чашку с кофе. Если у меня ничего не выйдет, то ходить мне, как и прежде, на побегушках. В сравнении с Сутулым я чувствовал себя выдающимся учёным, который протирает пробирки для лаборанта.
На подготовку нужной комбинации ушло сорок минут. Но проку от неё немного. Как и предыдущие мои работы, состав получился несовершенным. Так рисковать нельзя. Нужно точечное усиление, подобное озарению или прозрению. По-другому не выйдет… Не с ним…
В коридоре послышались шаги, когда я выдавливал из шприца последнюю каплю. Фиолетовый ингредиент примешался к бирюзовому и размазал цвета. Отточенным движением я прибавил слой голубого, полоску серого, ещё два слоя голубого. Подобрал рассыпавшиеся остатки по краям и замешал. Набрал полную грудь воздуха и расправил костлявые плечи, чтобы прикрыть доску.
– Слишком долго возишься! – прохрипел Сутулый и сел в кресло. – Теперь жди ужина! Будем дальше работать!
– Хорошо.
Вспотел под мышками. Если не получится, он устроит мне разнос… Или ещё хуже…
Сутулый поднялся, попробовал разогнуть спину, но сформировавшийся годами горб и не думал расправляться. Хрустнул позвонок. Сутулый пошёл к контейнерам.
Пожалуй, ни разу в жизни я так аккуратно и тщательно не размешивал кофе. Мешалкой я соскрёб смесь с доски и добавил в напиток. Мешал быстро. Мне ли не знать, что ингредиенты не растворяются? Главное – помочь высвободить действующие вещества, а затем надеяться, что Сутулый как обычно не допьёт кофе, оставив подарок на дне. В то же время я мешал осторожно, чтобы не ударить мешалкой о чашку. Думаю, что-то похожее испытывают сапёры, готовясь перерезать провод на тикающей бомбе.
Старший алхимик набрал мерное ведёрко и принёс к столу. Высыпал содержимое в таз и принялся добавлять компонент за компонентом. В перерывах он пил кофе.
Смесь сработала. Я видел это по его глазам. Как обычно, он замешивал свою бодягу по старой схеме. Плюс-минус ковш и ещё полковша на глаз… Внезапно остановился. Потрогал очки и почесал затылок. Зашевелились усы. Сутулый морщил лоб и сосредоточенно смотрел в таз. Я дал ему то, что посоветовал мне Питон. «Ты поймёшь, насколько сильно отстаёшь от других, только когда станешь достаточно сильным».
Ещё в Аквариуме я заметил интересное свойство голубого и бирюзового компонентов. Если расположить между ними отличный ингредиент с правильной слойностью, то он поменяет свойства. Часто на противоположное. Я запомнил это и сейчас использовал с фиолетовым. Обезболивающее снижало активность звеньев материи, а в обратном случае – увеличивало. Бутерброд из голубого и фиолетового превращал фиолетовый в усилитель.
Сложнее было указать адрес к звену алхимии, но метод банального подбора себя оправдал. Я изобрёл новый рецепт. Улучшитель вторичной характеристики алхимии. Впрочем, фиолетовый не поднимал уровень самой алхимии, но наделял обученного временным свойством. Сутулый попил кофе и получил возможность смотреть на ингредиенты моими глазами. Видеть цветовые взаимодействия и пропорции.
– Это что получается? – пробурчал Сутулый. – Пропорции…
– Полагаю, нужно снизить количество голубого, – подсказал я.
– Что? – Сутулый на миг повернулся ко мне, а затем вновь уставился в таз. Он боялся пропустить озарение. Его можно понять. Дело всей его жизни наконец-то открылось ему. Словно система элементов для Менделеева или закон для Ньютона.
– Снизим голубой и получим более чистую смесь. Вот в этом месте. Видите? – я показал пальцем в излишнее скопление.
– Ты это видишь?
– Да.
– Боже! – трясущиеся руки Сутулого потянулись к ингредиентам.
Прежде таким счастливым я Сутулого не видел. Озарение действовало несколько минут. Старший алхимик не потратил их впустую. Взялся за дело и приготовил лучшую гербуху в своей жизни…
Процесс очень сильно увлёк Сутулого. На время он забыл, что я всего лишь упаковщик, и посчитал меня помощником. Мешал смесь и, будто капитан на мостике или врач в операционной, выкрикивал короткие и точные приказы:
– Больше воды!
– Двадцать миллилитров массы из третьего ведра!
– Замешай промежуточный!
– Отожми и возвращай в таз!
Поработали на славу. Времени хватило. Сутулый получил рецепт, близкий к идеальному. Совершенство взаимосвязей, пропорций и слойности грели его душу, как редкое затмение грело душу астронома. Он смотрел в замешанный таз смеси, но видел намного больше. Ингредиенты образовывали замкнутую систему, законченное уравнение, самостоятельную единицу.
Пришло время фасовки. К тому времени эффект улучшителя алхимии закончился. Я не стал говорить ему, что из фасовщика смесь выйдет хуже. Она слёживается и нарушает пропорции. Сутулый был слишком счастлив, чтобы омрачать его триумф такой мелочью. Закончив смену, он похлопал меня по плечу и пожелал доброй ночи.
В фойе восьмого этажа было пугающе тихо. Впрочем, так было всегда, просто в ожидании Питона я нервничал и психовал. Мы договорились о вечерней тренировке. Предыдущая закончилась двумя простреленными ногами. Что он выкинет на этот раз?
Раны в бёдрах затянулись на четвёртый день. Я ещё хромал, но скорее по привычке, нежели от боли. Материя стала ещё сильнее, штопала сквозные дыры, оставляя на их месте крошечные шрамы.
– Ты меня удивляешь, малой! – раздался голос Питона.
Прежде он приезжал на лифте. На этот раз поднялся по лестнице. Застал врасплох. Дёрганые глаза просканировали помещение, он закусил зубочистку и упал в кресло.
– Почему?
Я стоял перед ним напряжённый и дёрганый. Вроде слушал его, но в большей степени думал… В какую сторону отпрыгнуть, если козлина начнёт палить?
– Не знаю, что ты сделал, но Сутулый изменил о тебе мнение. Удивляешь ты меня, малой!
– Что он сказал?
– О нет! – Питон махнул рукой. – Если Кумар посчитает нужным, расскажет сам. Я пришёл не для того, чтобы сплетни распускать. Хочешь узнать что-то конкретное, спрашивай. Время тренировки началось десять минут назад.
– Ты опоздал на пять.
– Не будь занудой, малой!
Вопрос у меня был. Я сомневался, что Питон ответит, но он ответил. Рассказал про стычки и сражения на улицах.
Драки между братствами представлялись мне массовой бойней. Лидер одного братства отправляет свою банду, его соперник – свою. Сотни человек сходятся на улицах и стреляют друг в друга, покрывая асфальт ковровой дорожкой из гильз. На деле всё происходило иначе. Одарённых было меньше, чем я себе представлял. И каждый из них считался едва ли не самостоятельной армией. Ну или самое малое – отрядом.
Разборки между братствами, сражения за территорию, диверсии. Количество участников редко превышало десяток одарённых. Причем если силы противников были плюс-минус равны, то часто обходилось без жертв. Они рубились, будто супергерои из фильмов, стреляли, сносили телами остановки и фонарные столбы. Но если кого-то не разорвали на куски, то свои вытаскивали, помогали, выхаживали.
Некоторые кланы использовали в битвах обычных людей. Варвары, например. Он называли их мясом и пускали в расход, словно брошенную на территорию врага гранату. Если повезёт, мясо оставит на телах одарённых пару ссадин или дырок, если нет – то нет…
Смерть одарённого – огромная потеря для любого клана. Одно из главных правил битников гласит: «Спасай союзника и уноси ноги». Речь про положения, когда потеря территории, товара или уважения не несёт за собой полное уничтожение братства. Бита в этом плане вёл разумную политику. Он знал, что денежные проблемы – это плохо. Очень плохо. Но не хуже, чем потерять армию. Миллионы кредитов превратятся в пыль, если братство потеряет армию. В городе превалируют животные правила. Деньги решают многое, но последняя инстанция – сила.
– Поединок! – прервал рассказ Питон.
– А?..
– У нас осталось пятнадцать минут. Пришло время поединка.
– Ну хорошо, – я неуверенно пожал плечами.
Поединок лучше, чем пара выстрелов в упор. Я размял плечи и вышел в центр фойе. Питон обладал способностью отражать удары. Мои усилия могут оказаться напрасными. Стоит попробовать зайти со спины…
Питон сорвался с кресла. Рывок на семь метров, поток несущегося воздуха. Через миг я скрючился. По животу расползлась адская боль. Разошлась волнами, вызывая спазмы в ногах и руках. Я хотел перегруппироваться, перевести дух и выставить блок, но не мог пошевелиться. Замер, будто статуя. Закрыл глаза и посмотрел на материю.
Основные звенья и связи, что отвечали за физическое состояние, выцвели. Эффект, схожий с принятием обезболивающего, только хуже. Сила, ловкость, выносливость, сопротивление урону и физическое состояние. Они существовали в материи, будто прозрачные ёмкости, из которых вылили цветное содержимое. Питон отключил часть меня. Отключил часть материи.