Вакантное место райской птички

– Гувернантка, – сказала Светлана, – алло! Викуся, пойди в холл, глянь, где верхняя одежда Рони? Жду. На месте? Больно ты быстро сбегала! Ах стоишь у входной двери. И осенняя в шкафу, и все зимнее? Точно? Спасибо, дорогая.

Старшая Буркина вернула трубку на стол.

– Виктории пришла в голову та же мысль, она за несколько минут до моего звонка открыла гардероб, хотела проверить: ушел ли Роня на улицу. Сейчас не лето, в костюме не пойдешь.

– Значит, он в доме! – подскочила Карина.

– Навряд ли, – усомнился Семен, – столько времени прошло. Когда подростка видели в последний раз?

– Часа четыре назад, – прикинула я. – Ни один даже самый вредный подросток столько в засаде не просидит.

Карина схватила свекровь за руку.

– Торт! Роня его не ел! Значит…

Она уронила голову на стол и зарыдала.

– А ну прекратить! – гаркнул полковник. – Если я правильно вас понял, младший брат ревнует всех к старшему?

– Это естественно, – сказала Светлана, – Роня чудесный…

Дегтярев не дал ей нахваливать внука.

– Прекрасный, умный, талантливый, просто принц, на скрипочке играет! Мне нужна правда! Честно, откровенно! Говорите!

Стало тихо, все молчали. Потом раздались всхлипывания Кары.

– Роня… он… ну… не очень любит Кирюшу!

– Хватит, – попыталась остановить ее свекровь, – это наше семейное дело.

Дегтярев покраснел.

– В жизни женщины есть трое мужчин, которым она должна говорить чистую правду, – произнес Собачкин, – семейный врач, адвокат и тот, кто ищет ее пропавшего ребенка. Остальным врите, битте, сколько вам угодно.

– Они правы, мама, – всхлипнула Карина, – братья не дружат. Вернее, Роня ненавидит Кирюшу. Старший к младшему тянулся, а тот его бил, щипал, пинал. Когда Роне исполнилось десять, он бросил в бассейн, где Кирилл плавал, работающий фен. С братом ничего не случилось, он вылез, и, наверное, как всегда, промолчал бы. Я уверена, что мелкие пакости Рони в отношении Кирюши до взрослых не дошли. Старший никогда не ябедничает, но в тот день правда вылезла наружу. Виктория находилась в комнате отдыха бассейна и видела, как Роня промчался к воде с феном. Она удивилась. Зачем ему «сушилка»? В раздевалке для мальчиков есть стационарная, горничная пошла за Роней и все видела. С тех пор у нас в бассейне висят камеры. Валера постоянно Кирюшку гнобит, обзывает по-всякому. И ненавидит, если брату мы внимание уделяем. Новый год, мой день рождения или Светланы, Кирюши – всегда младший брат сидит в центре стола, а мы вокруг него прыгаем. Я думала, что он с возрастом поумнеет. Но только хуже стало. Рони в особняке точно нет.

– Почему вы так решили? Объясните, – потребовал Собачкин.

Карина опять заплакала.

Светлана показала рукой на диван.

– Я пересяду туда? Когда нервничаю, всегда спина адски болит.

Семен кивнул.

– Конечно, устраивайтесь, где вам удобно.

Старшая Буркина встала и заговорила:

– Валера действует всегда по одному сценарию. Сегодня он с самого утра наговорил гадостей Кирюше. А тот, чистая душа, не понял его ехидства. Я подарила Кире героя его любимой книги – эльфа Тоди. Роня стал зубоскалить: «Кирюха, да он прямо твой портрет, живот как два арбуза, ноги короткие, кривые, уши волосатые. Красавчик!» Другой мог бы за такие слова, да еще в день своего рождения, вломить брату как следует. А Кирюша согласился: «Точно! Мы с ним здоровски похожи». Роня только зубами скрипнул. Понимаете?

– Младший хочет побольнее ущипнуть старшего, а тот не замечает его происков, – пробормотал Семен, – конечно, это Роню бесит. Вместо лая и драки получается мирная беседа.

– Роня читать не любит, с математикой, английским у него беда, – вздохнула Кара. – Репетиторы в один голос твердят: «Ребенок тугодум». А Кирюша отличник, на лету все схватывает. И рукастый. Лего для десятилеток в пять лет собирал. Его интересует техника.

– Кофемашина у нас как-то сломалась, – заговорила Светлана, – мы вызвали мастера, тот объяснил: «Проще новую приобрести, покойница не подлежит реанимации». Дело было в воскресенье. Я решила в понедельник поехать купить новую. Утром спускаюсь к завтраку… Агрегат пашет. Кирюша инвалидку разобрал, что-то где-то заменил, и, пожалуйста, до сих пор из нее капуччино пьем.

– Роня же непоседа, – дополнила рассказ свекрови невестка, – руки у него кривые. Вот такие разные дети. Думаете, это младший нам нервы мотает?

Дегтярев не стал отвечать на ее вопрос, а задал свой:

– Вы говорили про камеры, они висят по всему дому?

– Нет, – хором ответили посетительницы.

А Светлана уточнила:

– Аппаратура есть в бассейне и в хозблоке, которым мы постоянно пользуемся. В него можно попасть из особняка по коридору. Есть еще хозяйственный домик, там хранят лопаты, газонокосилки. Избушка, куда всякое барахло сваливают. В нее редко заглядывают, она чаще всего заперта. До недавнего времени мы просматривали весь первый этаж, парадный и черный входы, потом перестали.

Собачкин сделал стойку.

– Причина отмены слежения?


– Роня сказал, что он чувствует себя, как заключенный, если камеры не уберут, то он откажется из своей спальни вниз спускаться.

– Надо было посоветовать ему: прыгай из окна, и не поддаваться на его провокации, – фыркнул Кузя. – Дать понять мальчишке, что не он в доме хозяин!

Светлана шумно вздохнула.

– Может, с кем-то такой метод и сработает, а Роня сиганет с балкона в сад и весь переломается. С ним так нельзя.

Дегтярев хлопнул ладонью по столу.

– Подведу итог. Первое. Роня решил сидеть в укромном месте до упора. Если это так, то ночью или завтра утром он выйдет поесть. Второе. Кто-то его увез. Нам нужен список всех гостей, людей, которые работали сегодня на празднике, постоянных сотрудников: горничных, шоферов, повара. Записи с видеокамер. Номер мобильного телефона Валеры. Пока что все.





Глава двенадцатая




Первой, кого я увидела, войдя в столовую, оказалась Нина, которая лежала на диване, прикрытая теплым пледом. Около нее находилась стойка с капельницей.

– Врач еще здесь? – изумилась я.

– Тсс, – прошептала няня, – он спит в гостиной!

– Спит в гостиной? – повторила я.

– Поел, попил чаю, – объяснила Нина, – наладил подачу лекарства, попросил разбудить его, когда капельница опустеет. И задремал.

– Куда препарат поступает? – спросила я. – В твоих руках ничего нет, а трубка идет под одеяло!

– В ногу это надо втыкать, – сказала няня, – Никита Сергеевич ловко так иглу воткнул. Я вообще ничего не почувствовала.

– В ногу, – повторила я, – надо же, как интересно. Тебе стало лучше?

– Ну… пока не очень. Спина просто огнем горит, – вздохнула Нина.

Я кинулась в гостиную, принялась трясти эскулапа и с большим трудом растолкала его.

Доктор сел и осведомился:

– Вы кто?

– Дарья, хозяйка дома, – напомнила я, – а вы – Никита Сергеевич, приехали для оказания помощи больной.

– Так я капельницу наладил, – зевнул доктор, – она не за пять минут прольется.

– У Нины по-прежнему болит спина, придумайте что-нибудь, – потребовала я.

– Я все сделал, – отбивался врач, которому, по всей видимости, совершенно не хотелось покидать мягкое ложе.

Но я одержала победу. Никита Сергеевич поплелся в столовую, посмотрел на держатель и горестно констатировал:

– Еще пятнадцать минут мог спать!

– Вы на работе, – напомнила я, – вернетесь домой и расслабитесь!

Никита Сергеевич вздохнул.

– Домой! Эх!

– Можно встать? – прошептала Нина.

– А смысл? – пожал плечами врач. – Горизонтальное положение приятнее вертикального.

– Ну… есть проблема, – смутилась Нина, – небольшая.

– У вас депрессия? – оживился Никита Сергеевич.

Нина потупилась.

– Нет.