В самое сердце

— Подожди. Для начала надо убедиться, что это действительно он.

— Вот и убедимся. Ты со мной?

На этот вопрос у меня был лишь один ответ: я считала, что Воин делает глупость. Клим — враг серьезный, и вполне вероятно, ждет нашего появления. По крайней мере, я этого не исключала. И соваться без подготовки на его территорию…

Однако, взглянув на Вадима, я поняла: все возражения бессмысленны.

— Пообещай мне… — начала я, но он перебил:

— Я буду вести себя интеллигентно, милая, если ты об этом.

— Что мы скажем Софье? Вещи собирать?

— Вещи оставь. Софье скажем, что решили прокатиться вдоль озера.

— Эй, я поеду с вами, — подал голос Димка, о котором мы успели забыть.

— Мне и Девушки за глаза. Займись Пырьевым.

Объяснять Софье ничего не пришлось. На ресепшен ее не оказалось, мы оставили ключ на стойке. Всю дорогу, пока мы не въехали в город, Воин молчал. Я не выдержала и спросила:

— У нас есть план?

— У меня — да. Оторвать голову этой сволочи.

— Прекрати. Я серьезно.

— Я тоже.

— Если его не окажется в конторе, мы его только спугнем.

— Ты не поняла? Он не собирался прятаться. И вряд ли убежит, завидев нас.

— Я должна с ним поговорить, — сказала я, помедлив.

— Само собой.

— Вадим, ты не можешь просто взять и убить человека.

— Не могу? С чего это ты взяла?

— С того, что не хочу увидеть тебя в клетке, — разозлилась я.

Он взглянул исподлобья и досадливо покачал головой:

— А ты умеешь быть убедительной.

«Ангел» находился рядом со старым кладбищем, совсем недалеко от центра города. Я подумала, сколько раз за последние дни проезжала мимо. Особняк девятнадцатого века был выкрашен в серый цвет, но унылым отнюдь не выглядел. Все в нем было добротно и достойно — от черепичной крыши до крыльца с навесом и перилами из кованого железа, не говоря уж о вывеске, скромной и элегантной: ангел парит в небе, под ним — слоган: «Положитесь на нас в трудную минуту».

Вадим, прочитав это, весело хмыкнул, потянул на себя дверь, но она не открылась.

— Звонок, — кивком указала я.

— И видеокамера, — добавил он с усмешкой. — Похоже, насчет клиентов тут разборчивы.

Я надавила на кнопку звонка и придала себе скорбный вид — на тот случай, если здесь суровый фейсконтроль. Вадим продолжал оглядываться. Вопроса никто не задал, дверь со щелчком открылась.

Мы оказались в большом зале со светильниками, имитирующими свечи. На окнах — плотные портьеры, дневной свет сюда проникал не особо, но в зале было довольно светло. И очень торжественно. Вдоль стен — венки, от больших до совсем маленьких и оригинальных, в виде сердца или того же ангела. Ровными рядами стояли гробы, блестя свежим лаком и латунными ручками. Сразу становилось ясно: здесь предлагают только эксклюзивный отход в лучший мир, все качественно и, безусловно, дорого.

— Господи боже, — пробормотала я, от всего этого великолепия становилось не по себе.

Занятая созерцанием, я не сразу обратила внимание на мужчину, стоящего неподалеку. Почему-то мне казалось, что в этом странном мире вполне возможно обойтись без людей, но он сделал шаг нам навстречу, и я наконец почувствовала его присутствие.

— Чем могу помочь? — тихо произнес он.

Я вгляделась в его лицо. Немолодое и красивое, точно на картине старых мастеров. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук, на котором посверкивает бриллиантовая булавка. В первый момент я испугалась, что передо мной Клим, но тут же стало ясно: сходство обманчиво. Точнее, его нет вовсе. Если не считать некой отстраненности и мрачности образов, однако в первом случае образ был трагическим, даже зловещим, а здесь — торжественным.

С ответом на вопрос мы задержались, и мужчина спросил вновь:

— Чем могу помочь?

— А с чем к вам обычно заглядывают? — проворчал Вадим.

— Повод, как правило, печальный, а иногда это и вовсе огромное горе.


— Поэтому у тебя такая постная физиономия?

Мужчина пожал плечами, словно хотел сказать «разумеется». Он подошел совсем близко и теперь внимательно меня разглядывал.

— Позвольте представиться. Юрий Сергеевич. А вы?

— Елена.

— Я так и подумал, — вежливо улыбнулся он. — Елена Прекрасная. Кто же еще?

— Я бы хотела видеть Гунара Станиславовича.

— Признаюсь, я бы тоже этого хотел, накопились кое-какие вопросы. К сожалению, хозяин бывает здесь исключительно редко.

Странное дело, это самое «хозяин» резануло слух, так Лионелла и продавец в магазине Максимильяна Василий Кузьмич называли Бергмана. Клим тоже обзавелся надежными людьми? Хотя этот скорее напоминает его тень.

— А как же бизнес? — вмешался Вадим. — Бизнес без хозяйского глаза — верный путь к разорению.

— Вряд ли Гунару Станиславовичу следует беспокоиться, — заверил Юрий. — Бизнес процветает. Здесь он в надежных руках.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я, пытаясь на него настроиться. Он был спокоен и уверен в себе. Словно выполнял задание, к которому давно готовился, и теперь был убежден, что прекрасно справляется.

— Но если Гунара Станиславовича здесь нет, возможно, вы подскажете, где я могу его найти?

— Я не знаю, где он проживает постоянно. Не удивлюсь, если за границей. Хотя однажды он упомянул Калининград. В документах указан здешний адрес. У него действительно есть квартира в нашем городе, по крайней мере, приезжая сюда, он там останавливается. Наверное, это не самое подходящее место для беседы, — точно опомнившись, сказал Юрий. — Может быть, мы пройдем в кабинет хозяина? Он куда удобнее моего собственного.

Он сделал широкий жест, приглашая за ним последовать, и направился к двери в глубине зала.

Мы оказались в небольшом коридоре, завешанном черными портьерами, а вслед за этим — в просторной комнате. Черная глянцевая стена напротив была украшена рисунком, который напоминал изображения на папирусе. Общение с Бергманом расширило мой кругозор, и я почти не сомневалась: это изображение Осириса, чему свидетельство — корона на его голове, носящая название Атеф.

— Где-то я уже видел этого парня, — кивнул на изображение Вадим.

Юрий Сергеевич снисходительно ответил:

— Вы наверняка бывали в Египте. Это Осирис, царь загробного мира и судья усопших душ. Так что он в этом кабинете весьма кстати.

— Насколько я помню, он еще и Бог возрождения, — заметила я.

— Прекрасно. Так приятно встретить образованную девушку. Вы правы, он возрождающийся Бог. Воскресение обещает всем нам. Разве нет?

— Что-то смутно припоминаю, — съязвил Вадим.

Юрий Сергеевич указал нам на диван, обитый темно-красным бархатом и оттого, должно быть, похожий на гроб. Мы сели, а он остался стоять, привалившись к письменному столу. Может, его геморрой мучил, и он предпочитал стоять, а может, просто не решался устроиться в кресле хозяина. Кресло заслуживало внимания, куда больше напоминая трон. Темного дерева, с изумительной резьбой. Со своего места я видела виноградную лозу, оплетавшую спинку и подлокотники. На столе не было ничего, кроме фотографии. Юрий Сергеевич взял ее в руки, подержал немного и вернул на место, но поставил так, чтобы теперь и мы ее видели. На фото была я. Судя по всему, сделано оно было лет пять назад, по крайней мере, такую прическу я не ношу уже давно. И цвет волос сменила примерно тогда же.

Мне стало не по себе. Не оттого, что на столе Клима моя фотография, а оттого, что сделал он ее несколько лет назад. У меня такой точно не было, и позаимствовать ее он не мог.

Клим был рядом уже давно, а я ни о чем не догадывалась. Даже не подозревала, что происходит вокруг. Сначала Бергман, написавший завещание задолго до нашего знакомства, теперь Клим…

— Вы выглядите очаровательно, — переведя взгляд с меня на фотографию, сказал Юрий Сергеевич.

— Я правильно понял, вы нас ждали? — спросил Вадим, тоже разглядывая фотографию. На ней я улыбалась, весело и беззаботно, а глаза сияли от счастья. Я и не подозревала, что могу быть такой. Где меня подловил этот сукин сын? И чего такого особенного произошло в тот день?

— По поводу вас ничего сказано не было. А вот Елену я жду уже больше недели.

— Гунар был здесь неделю назад?

— Нет. Последний раз я видел его в апреле. Тогда он пробыл в городе довольно долго. Инструкции, если они необходимы, я получаю по электронной почте. Иногда, очень редко, он звонит, но у меня нет его номера телефона. Я пишу, и он перезванивает, если видит в том нужду.

— А вам это не кажется странным? — спросила я. Юрий Сергеевич с его улыбкой доброго пастора действовал мне на нервы.

— Странным? — переспросил он и после довольно продолжительной паузы ответил: — Разумеется. Видите ли, Елена, я уже давно понял: Гунар Станиславович — человек необычный.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… например, он совершенно точно не нуждается в этом бизнесе. Он богатый человек, это несомненно, а у богатых людей, безусловно, есть причуды. Кто-то заводит скаковых лошадей, кто-то страусов. Кто-то владеет футбольной командой или театром. А Гунар Станиславович — похоронной конторой. Я много думал — почему?

— И что надумали? — не дождавшись ответа, спросила я.

— Он любит смерть. Она кажется ему достойной всего самого лучшего.

— Полированного гроба? — съязвил Вадим.

— И роскошного памятника из черного мрамора, — подхватил Юрий Сергеевич. — Я уверен, у него нет семьи и вряд ли есть друзья. Мне трудно представить его среди шумного сборища, где танцуют и веселятся. Но в этом кабинете он, безусловно, ощущает себя дома.