В поисках славы

– Послушай, – твердо сказала Николь, – может быть, я всего лишь какая-то первокурсница, до которой на этом судне никому нет дела, но я Читательница, а это значит, что я читала твою волшебную сказку и знаю, что ты умная девушка. Во всяком случае, достаточно умная, чтобы понять одну простую вещь. Все, что ты в последний час вытворяешь на капитанском мостике, ведет не к тому, чтобы вывести корабль из шторма, а к тому, чтобы угробить его вместе со всеми нами, утопить.

Накатила новая высокая волна, ее гребень рухнул на палубу, густо осыпав брызгами капитанский мостик.

– Еще пара таких валов – и будем соревноваться, кто из нас дольше сможет продержаться под водой без воздуха, – спокойно заметила Николь.

Агата повернулась к штурвалу и коротко приказала:

– Поворачивай на запад!

На секунду «Игрэйна» плавно откатилась на запад, но ветер тут же ударил ей в паруса, разворачивая на восток. Деревянная фигура на носу корабля указывала теперь своим фонарем на желанный, залитый розовым светом зари просвет. Еще один, последний удар волны – и судно вырвалось из штормовой западни, плавно заскользив по ровной морской глади в сторону Авалона.

Софи камнем свалилась на палубу, задравшееся платье накрыло ей голову, словно сломанный зонтик. Понемногу начали приходить в себя и остальные члены экипажа. Они поднимались на ноги и, стоя на переставшей ходить ходуном палубе, не сводили глаз с новой девушки, которая только что спасла их. Они смотрели на нее и улыбались.

Не улыбалась только Софи.

Николь повернулась и пошла в сторону юта, шлепая по доскам палубы своими промокшими насквозь башмаками из козлиной кожи.

– Завтрак готов? – спросила она на ходу. – Или этим тоже я должна заниматься?

– Постой! Если ты всего лишь Читательница, откуда ты все это знаешь? Ну, про то, как нужно управлять кораблем? – крикнула ей вдогонку Агата.

– Оттуда же, откуда знаю и все остальное, – ответила Николь, не останавливаясь и даже не замедляя шага. – Из книг, которые читала.



– Если ты из Гавальдона, почему я тебя никогда раньше не видела? – спросила Агата.

– Это не тебя я видел в первый день занятий в школе? – перебил ее Хорт, зачерпывая ложкой овсянку. – В форме никогдашницы?

– А почему Сториан записал тебя в нашу команду? – спросил Уильям.

– Ты имеешь какое-нибудь представление о том, что такое дипломное задание на четвертом курсе? – поинтересовалась Эстер.

Николь, сидевшая на камбузе в торце украшенного гербом Камелота стола, с грустью разглядывала неаппетитную сыроватую кучку из сыра и яиц на своей тарелке.

– А меня интересует другой вопрос: почему ваш волшебный горшок не может сделать нормальный омлет? Я эту премудрость еще лет в шесть освоила.

– Думаю, Доуви подсунула нам сломанный горшок. Не нарочно, разумеется, – сказал Богден, катая по своей тарелке какие-то непонятные кусочки. – Я заказывал блинчики, а получил вот это… Даже не знаю, как назвать.

– Сломанный горшок, сломанная карта… Похоже, в хозяйстве Доуви далеко не все в порядке, – пробормотала Дот.

Николь собиралась рискнуть и все-таки попробовать лежащую у нее на тарелке мешанину, но остановилась, заметив, что на нее внимательно смотрят все, кто сидел за столом, и сказала:

– Да неужели вы заметили, что я существую! Спустя несколько часов после того, как я оказалась на этой лодке!

Повисшую тишину нарушил лишь донесшийся из каюты Софи крик:

– БУБЕШВАР!

Николь положила на стол свою вилку и продолжила:

– Хорошо, позвольте мне ответить на все ваши вопросы. Агата, мы никогда не встречались с тобой в Гавальдоне потому, что ты все свое время проводила на Кладбищенском холме, а я – в трактире «Пиппс Паб», помогала там папе готовить еду для посетителей. Зато я знала твою мать, она лечила ему спину, когда он заболел. Что касается твоей подруги Софи, то с ней мы несколько раз встречались в Гавальдоне, только она вряд ли это вспомнит, потому что такие девушки, как она, обращают внимание только на тех, кто им может быть полезен. Или опасен.

Теперь Николь повернулась к Уильяму:

– Я ни малейшего понятия не имею, почему Сториан включил меня в вашу команду. Хотя, судя по всему, это было нужно для того, чтобы вы в конце концов остались в живых.

Потом она повернулась к Хорту и продолжила, густо покраснев:

– Почему в первый день я была в форме никогдашницы, а теперь ношу розовое платье всегдашницы – это длинная история. Расскажу, если случай подвернется, в другой раз. Но я читала «Сказку о Софи и Агате» и должна сказать, что в жизни ты гораздо красивее, чем на картинках, хотя, если честно, в своем прежнем виде ты нравился мне больше. Сейчас ты стал слишком похож на Тедроса, а он привлекателен не больше, чем крапива на огороде. Но даже если ты твердо решил изменить свой имидж и тебе нравятся только долговязые тощие блондинки – что ж, дело твое, как говорится, но мне все равно очень-очень приятно, что я могу вот так, вживую разговаривать с настоящим Хортом. Хотя мне очень жаль, что ты так и не ответил ни на одно из моих писем…

Хорт от неожиданности уронил ложку.

А Николь уже успела повернуться к Эстер:

– Что я знаю о заданиях? Знаю, например, что наше задание – выяснить, почему ваши одноклассники проваливают свои квесты, и сделать все для того, чтобы никто из них больше не умер. Еще я знаю, что Сториан говорит о Змее, который проник в Леса с целью уничтожить Льва. А еще мне кажется, что из нас только одна Агата знает, что все это может означать. Так что не понимаю, почему вы задаете свои вопросы мне, а не ей.

Все удивленно уставились на Николь. Откуда ей известно, что написал Сториан? Ее же не было вместе с ними в той комнате в башне Директора школы. Николь поняла их молчаливый вопрос и продолжила:

– Откуда мне известно про Сториана? Вот этот маленький приятель рассказал. – Тут с коленей Николь, где он до сих пор прятался, к ней на плечо вспрыгнул Бубешвар. – Мангусты любят поболтать, особенно если при этом им почесывать голову. Об этом я узнала из книжки, которая называется «Храбрый махараджа». – Она перевела взгляд на Агату и закончила: – Ну, хватит обо мне. Поскольку задание у нас общее на всех, то, думаю, пора услышать, что может Агата рассказать нам о львах и змеях.

Теперь все повернули головы в сторону Агаты.


– Ах вот ты где, Бубешвар! – раздался громкий голос.

На камбуз вошла Софи в расшитой хрусталиками сине-белой стильной матроске и туфлях на высоченном каблуке.

– Простите, я должна была освежиться, переодеться и… – Она осторожно перешагнула через сложенную на полу груду оружия, которую они захватили из школы: мечи, кинжалы, топорики, копья. – Хорт, умоляю, отнеси все это куда-нибудь в другое место. Здесь кухня, а не военный склад. Да, завтракать-то мы начнем, наконец? Я ужасно проголо…

И тут Софи прикусила язык.

Экипаж уже заканчивал завтрак.

Мало того – никто даже головы не повернул в ее сторону, включая – подумать только! – Хорта, пожиравшего Николь глазами так, словно у него в сердце уже торчала стрела Купидона.

– Вообще-то, по правилам хорошего тона принято ждать, когда к столу явится декан, и только после этого приступать к…

Николь рассеянно скользнула по Софи взглядом, погладила сидящего у нее на плече мангуста и сказала, обращаясь к Агате:

– Так о чем вы говорили, капитан?

Николь вообще не должно было быть здесь. Ни на борту этого корабля, ни в Школе, ни в Лесах. Она должна была находиться сейчас в родном Гавальдоне и помогать папе в его трактире.

Но в дело вмешались старшие братья Николь, Гус и Гаган.

Видите ли, они хотели стать наследниками отцовского трактира, причем единственными наследниками, но отца это совершенно не устраивало, – он прекрасно знал, что парни продадут его «Пиппс Паб» на следующий же день после его похорон. Поэтому отец составил завещание, в котором единственной своей наследницей назначил Николь. Таким образом, Гусу и Гагану осталось бы только облизнуться и продолжать мыть грязные тарелки и разносить кружки с пивом – только уже не в отцовском трактире, а в сестрином.

С каждым днем братья все сильнее хотели, чтобы ее не было рядом. И вот однажды их желание начало осуществляться.

Когда Николь была младше, их городок жил в вечном ужасе перед школой Добра и Зла. Один раз в четыре года из Гавальдона пропадали двое детей: одного, самого воспитанного, забирали в школу Добра, а второго, самого хулиганистого, – в школу Зла. Эти дети пропадали навсегда, и в Гавальдоне их больше никто не видел – ни родители, ни друзья. Но проходило несколько лет – и исчезнувшие в Бескрайних лесах дети вдруг появлялись в иллюстрированных сказках, которые волшебным образом поступали неизвестно откуда в книжную лавку мистера Довиля. Ну а дети, которых не украли в ту роковую ночь, могли вместе со своими родителями вздохнуть с облегчением – теперь они в течение четырех лет были в безопасности.

Но все это было до Софи и Агаты.

Теперь казавшаяся раньше ужасной школа стала местом, куда мечтали попасть все дети Гавальдона.

По всему городку были установлены статуи, изображающие сцены из сказки о Софи и Агате. Поклонники этой сказки оставляли на цоколе статуй сотни писем с просьбой выкрасть их и взять в школу. На Хэллоуин местная молодежь одевалась «под Софи» (розовые платья, светлые парики), «под Агату» (темные бесформенные платья-мешки из грубой ткани, черные парики) или «под Тедроса» (обнаженный торс и картонный меч на боку). Учителя в гавальдонской начальной школе использовали «Сказку о Софи и Агате» как учебник, по которому объясняли, например, правила склонения (стимф – стимфу – стимфа – о стимфе…) или учили арифметике (Десять выпускников школы отправились в Леса на Испытания Сказкой. Шестеро погибли. Сколько студентов осталось в живых?). Ежегодная традиционная гавальдонская ярмарка из временной превратилась в постоянный Парк развлечений школы Добра и Зла с многочисленными аттракционами.

Среди прочих здесь был павильон «Загляни в будущее», в котором жила рыбка желаний; американские горки «Цветочное метро»; сооруженный на месте бывшего кукурузного поля лабиринт «Испытание Сказкой»; карусель «Зверинец принцессы Умы» и плавательный бассейн «Озеро-на-Полпути».

Кстати говоря, очень популярными в Гавальдоне стали не только Софи и Агата. Так, например, прославился и отец Софи Стефан. Когда «Сказка о Софи и Агате» открыла всем глаза на то, что местные Старейшины оказались жадными, завистливыми злодеями, их Совет вскоре разогнали и передали всю власть в городке в руки мэрии. Тайным голосованием Стефана выбрали мэром Гавальдона. А он самым первым делом прибил к дверям мэрии открытое письмо к своей дочери, в котором требовал:

а) чтобы Софи и Агата немедленно посетили свой родной город;

б) чтобы школа, идя навстречу пожеланиям детей Гавальдона, открыла прием заявлений от желающих в нее поступить и разрешила студентам-Читателям проводить летние каникулы со своими семьями.

Вначале ничего не происходило.

Однако неделю спустя однажды утром жители Гавальдона обнаружили на своих дверях объявления о том, что начиная с августа школа Добра и Зла начинает прием Читателей, который станет теперь ежегодным. Кроме того, в каждом доме получили толстый конверт с новенькой, пахнущей типографской краской копией «Путеводителя всегдашника / никогдашника» с описанием правил, учебных предметов, школьной формы и самое главное – с приложенными к нему анкетами для желающих поступить в школу Добра и Зла. В анкетах нужно было ответить на целый ряд самых разных вопросов, среди которых встречались очень любопытные, например: «Назовите три вещи, которые вы хотели бы иметь, если бы вас высадили на необитаемом острове» или «Если бы я стал животным, я хотел бы быть…» – ну и так далее. Дети с восторгом заполняли анкеты и оставляли их в запечатанных конвертах у подножия статуй Софи и Агаты. Через неделю этих конвертов накопились целые горы, а потом в одну ночь все они волшебным образом вдруг исчезли.

Николь, конечно же, тоже очень хотелось заполнить анкету, ведь она за свою жизнь прочитала столько сказок! Сотни, может быть даже тысячи, и знала, что она умнее и сильнее любого Читателя, которого когда-либо забирали в школу.

«Кому нужны Агата и Софи, если есть я?» – думала она. Ну да, эти девушки пережили любопытную историю, но теперь их сказка закончена. Навсегда. А это значит, что пришло время новых героев. И героинь, разумеется.

Ах, до чего же Николь хотелось стать такой новой героиней! Но она не могла…

У нее на руках был старенький, часто хворающий папа, за которым нужно было ухаживать; посетители, которых нужно было обслуживать в трактире; и дом, которым тоже следовало заниматься. Если она уйдет, все, что заработал за свою жизнь отец, будет пущено по ветру ее братьями.

А теперь представьте себе, как пару недель спустя Николь была ошеломлена, когда посреди душной августовской ночи неведомая волшебная сила вдруг вытащила ее из постели! Затем был полет верхом на какой-то жесткой костистой птице над верхушками загадочного темного леса, а в конце – падение в грязный крепостной ров замка Зла, где Николь оказалась в компании сотен будущих никогдашников!

Николь догадалась, что все это дело рук ее братьев, Гуса и Гагана, паршивцев этаких! Это они заполнили анкету от ее имени… Впрочем, суетиться теперь было поздно. Вон уже и волки появились, начали выгонять кнутами детей из рва на берег…

И Николь побрела в школу, твердо дав себе обещание как можно скорее вернуться домой. Разве может она бросить папу, оставить его один на один с ее безбашенными братцами! Но потом ее одели в мешковатую черную школьную форму, сунули в руки учебники и листок с расписанием занятий. И тут Николь внезапно ощутила дежавю – ей показалось, будто все, что сейчас с ней происходит, она уже однажды переживала, то ли в этой жизни, то ли в другой…

А может, все дело было в том, что Николь столько раз перечитывала «Сказку о Софи и Агате», что теперь все вокруг ей казалось знакомым до мелочей. Но что еще важнее – ей вдруг очень захотелось остаться в этом удивительном мире.

«Ведь ничего страшного не произойдет, если я задержусь здесь на денек-другой?» – подумала она, и долго уговаривать себя ей не пришлось.

Ведь если она останется, то сможет своими глазами увидеть те места, которые знала только по книгам. Принять участие в контрольных заданиях, решения которых помнила наизусть. И, быть может… даже увидеть самого Хорта – прекрасного, удивительного Хорта…

Ничего этого не произошло.

Зло не хотело ее принимать.

Все шло вкривь и вкось. Замки́ комнат захлопывались за ней сами собой и не желали отпираться. Коридоры внезапно обрывались в пустоту, пытаясь сбросить ее в крепостной ров. Двери норовили ударить ее по лицу или хотя бы выбить книгу у нее из рук. А потом в комнатах, куда она входила, начала сама собой ломаться мебель, рушиться потолки и стены. Николь понятия не имела, почему все это происходит, но декан Софи обвинила ее во всех грехах, взяла за руку и отвела через Мост-на-Полпути в школу Добра к профессору Доуви. Но узнав, какой погром устроила новенькая в школе Зла, Доуви тоже не захотела брать ее к себе и заявила, что коль скоро Николь доставили к дверям школы Зла, то все дальнейшее – это проблемы Софи.

Декану Софи не оставалось ничего другого, кроме как потащить Николь назад в свою школу Зла, сердито ворча себе под нос, какого она сваляла дурака, пойдя навстречу просьбе своего отца о приеме в школу Читателей…

А потом Николь на всем ходу ударилась о невидимый барьер.