В ловушке у монстра

— Терпеть не могу театральные паузы. Дмитрий Тагирович, если сейчас всё не расскажешь, у тебя на лице не один синяк будет заживать, а два, — пыхтя от негодования, взорвалась я.

— Я в буквальном смысле выбил у Глеба для тебя отсрочку от сожжения. Он теперь официально не против подождать неделю другую.

Конечно же, перво-наперво я обрадовалась. Тем, кому завтра умереть не грозит, наверное, сказали бы: «- Подумаешь. Неделей больше, неделей меньше проживёшь, какая, собственно, разница». Но я теперь знаю, перед смертью и час — целая вечность.

— Как-то подозрительно, что Глеб согласился подождать. Совсем недавно он об этом даже слышать не хотел. Что изменилось? — озвучила я сомнения.

— Что творится в дурной голове Глеба — известно только ему. Не исключаю, что его согласие — это ход конём, чтобы притупить мою бдительность. Но во- первых, я настороже, а во-вторых, ты абсолютно готова к костру. Даже если он что и выкинет, это совсем не тот риск, что был до поездки в лесной домик. Так что, Машенька, лови момент…

— Пока живая, — перебив, закончила я за Димой фразу.

— Я не это хотел сказать.

— Знаю, но моя концовка более реалистичная и точная.

Яматов объявил меня пессимисткой и направился в долгожданный душ. Я с коварной улыбкой проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, а потом приступила к плану под названием «Похотливая медсестра и пациент».

Вооружившись аптечкой, прибежала в выделенную мне комнату, вытряхнула всё из сумок, выбрала более-менее подходящую тунику. Она была достаточно длинной, чтобы сойти за платье, но в то же время достаточно короткой, чтобы я смотрелась в ней соблазнительно.

Когда я как воришка вошла в спальню Дмитрия, он ещё мылся, за одной из дверей шумела вода. Огляделась, пожала плечами и, приняв выгодную позу, улеглась на кровать, а если хозяин начнёт возмущаться, скажу ноги устали вот и легла.





Глава 42




— Дверь в ванную открылась, и в комнату проник яркий свет. Глаза, успевшие привыкнуть к тусклому освещению, не сразу разглядели, что предстало их взору. Вернее, кто и в каком виде. Яматов в одном полотенце, повязанном на бёдрах, с влажными волосами и капельками воды на коже — это что-то невероятное. Наверное, моё лицо, когда я увидела Диму, было схоже с мультяшным героем, у которого отвисает до земли челюсть при виде красотки и высовывается язык на несколько метров.

Сглотнула и чуть тряхнула головой, чтобы разогнать наваждение. Хорошо, что моё появление тоже застало мужчину врасплох, и пока он раздумывал, как же ему поступить, ко мне вернулся дар речи. Только Яматов открыл рот с явным намереньем выставить незваную гостью из комнаты, как я мигом отреагировала и, продемонстрировав прихваченную аптечку, высказалась:

— Никаких возражений я не потерплю.

Яматов промолчал, лишь хитро улыбнулся, а подойдя к краю кровати, на котором лежала я, наклонился и почти на ухо мне прошептал:

— Мария, не доводи до греха, уходи.

— Да какого греха? — невинно хлопая ресничками, пропела я. — Понятия не имею, о чём ты. Я пришла обработать раны, вот и всё.

— По-твоему я идиот? — пройдясь взглядом по моим оголённым ногам, поинтересовался Яматов.

— Конечно же нет, по-моему, ты один из самых умнейших мужчин на земле, — заявила я с широченной улыбкой. — А ещё тебе требуется медицинская помощь.

— Ну-ну, — перекинув через меня ногу, Дима ловко улёгся на спину рядом со мной и сказал: — Тогда вперёд, врачуй.

Мигом соскочила с места и, устроившись у Яматова на бёдрах, в буквальном смысле его оседлала. Вынув из аптечки ватный диск, замерла. Оказалось, я не продумала важный момент, а именно — не знаю, как правильно и чем обрабатывать раны.

— Что-то не так? — заметив замешательство, насмешливо поинтересовался мужчина.

— Нет, с чего ты взял? — с умным видом ответила я и взяла первый попавшийся бутыль, на котором было написано «Перекись водорода». Наверное, должно подойти.

Намочив жидкостью ватку, прикоснулась к животу Дмитрия.

Приятно-то как!

Но уже через несколько секунд лечение выглядело как обычные домогательства. Я гладила мужской торс как маньячка, не особо утруждаясь маскировать это под благовидные действия. На ощупь Дима необыкновенный. Взрывное сочетание тугих крепких мышц с тёплой мягкой кожей кружило голову и будоражило воображение. На деле я пока ограничивалась прикосновениями, а мысленно мы уже вовсю любили друг друга.

Душа возликовала, когда я почувствовала, что старания не прошли даром и возымели нужный эффект, подо мной ожил и увеличился орган, который находился под попой.

Всё, Яматов, ты точно попал!

Решив, что самое время переходить на новый уровень, я склонилась к Дмитрию и подарила невесомый поцелуй в губы. К счастью, Яматов не оттолкнул, не отвернулся, но и не ответил. Мужчина смотрел на меня не моргая, затуманенными глазами, в которых отчётливо читается похоть. Для затравки, как бы случайно, поёрзала на бёдрах мужчины и, отбросив сомнения, ринулась, если так можно выразиться, в атаку.

Сначала я на Дмитрия, а потом и Яматов накинулся на меня с жадностью оголодавшего. Под звуки стонов и вздохов мы перекатывались на кровати. То я была сверху, то Дима. Не могу знать, что происходит в голове Дмитрия, но у меня сплошное безумие. Никогда не отличалась агрессивным поведение в объятиях мужчины, а сейчас кровожадно впиваюсь ногтями в кожу партнёра и наверняка оставляю царапины.

— Стоп, — отстранившись, тихо прорычал Яматов. Сказать, что это стало для меня неожиданностью, значит ничего не сказать.

— Ой, вот только не начинай заново свою занудную песню, что нам лучше всего подождать, — потянула обратно на себя Диму, но он был против, и попытка закончилась полным провалом.

— Машенька, впервые в жизни я поступаю не так, как хочется, а как того требует совесть, и ты мне в этом не помогаешь, — прорычал Дима, а потом достаточно жёстко, но на ряду с этим безболезненно, переложил меня с себя на матрац и как ошпаренный ретировался с кровати. — Прости и ни в коем случае не принимай на свой счёт, но, Маша, я тебя прошу, уходи, — накинув на бёдра полотенце, попросил Яматов.


Поджав обиженно губы, поправила тунику, тоже встала с постели и молча побрела в сторону выхода, но взявшись за ручку двери, я застыла.

Передо мной встала дилемма: сдаться и уйти или остаться и побороться, и два воображаемых сверхъестественных существа, которые удобно устроились у меня на плечах, не упрощали задачу. Ангелочек шептал в правое ухо: «- Не мешай Диме, в коем веке он выбрал правильный путь», а чёрненький страшненький дьяволёнок, что сидел на левом плече, тыкал вилами мне в шею и вопил: «- Дурная что ли? Через день-другой сожгут. Куда собралась? Обмани, обхитри, припугни, сыграй на гордыни, но своего добейся, а то потом пожалеешь».

Чей совет более правильный я, конечно же, знала, но…

Хоть в данный момент мне было не до иронии и тем более не до сарказма, я нацепила на лицо невозмутимую маску и обернулась.

— Куда катится мир… — произнесла я, чем заставила Яматова на себя посмотреть. — Повыродился нафиг мужик! Смотришь на, между прочим, отличный экземпляр, — с блаженным восхищением окинула Дмитрия взглядом, — думаешь — вот это альфа-самец и поступки у него соответствующие, так и норовит под юбку забраться, — приподняв руку, согнула её в локте, тем самым эмитируя бурную мужскую эрекцию, — а как до дела дойдёт, он в кусты, — произнесла я с разочарованием и грустно вздохнула. — Как нам, бедным девушкам, быть, ума не приложу.

Вижу, мой небольшой, но зато явно удачный спектакль попал в самое яблочко. У Яматова убийственный взгляд, ноздри раздуты, кулаки крепко сжаты. Складывается впечатление, что он сейчас сорвётся с места и докажет мне насколько я не права, ну или просто шею свернёт.

Злится мой Димочка — это хорошо. Злость такая эмоция, которая напрочь отключает мозги и моральные принципы. Что, собственно, мне и нужно.

Не успела я и ахнуть, как Яматов оказался рядом, подхватил на руки и перевалил мою бедную тушку через плечо.

— Ну, Машка, сама спровоцировала, сама теперь и отвечай, — вися вниз головой, услышала я мужское рычание и, получив шлепок по пятой точке, уже в следующую секунду упала спиной на матрац.

— Дим, аккуратней! — взвизгнула я, когда тунику безжалостно разорвали и взялись за бюстгальтер.

— Ты же хотела альфа-самца — получай! — торжествующе произнёс Дмитрий, и на этой фразе разговоры закончились…





* * *


Вытянулась во всю длину и последствия бурной ночи сразу дали о себе знать: мышцы приятно побаливали от физической нагрузки, а местами и растяжки, кожа помнила все ласки и поцелуи, а в паху до сих пор было ощущение, что Яматов внутри. Но самое приятное — что я вся пропахла мужчиной.

Моим мужчиной!

Сон окончательно рассеялся, но вставать я не спешила. Если так хорошо, не грех и просто так поваляться, тем более, если пошевелюсь, разбужу Дмитрия. Он до сих пор сладко и мирно дрыхнет. Лишь изредка его рука, которая по-хозяйски разместилась у меня на бедре, подрагивает.

Где-то глубоко в душе я чувствовала уколы совести за то, что не совсем честно получила эту волшебную ночь, но к своему стыду ни капельки не жалела, что обвела Яматова вокруг пальца, и, если вернуться на день назад, всё повторила бы точь-в-точь.

Осторожно, чтобы не потревожить Диму, повернулась на другой бок и разглядываю мужчину. Он безмятежно спит и даже кажется, что улыбается. Напрасно меня угрызения совести мучали. Похоже, Яматов, так же как и я, всем доволен и ни о чём не жалеет. Надеюсь, когда Дима проснётся, его настроение не изменится, и в мой адрес упрёки не полетят.

— И чего это тебе, Машенька, не спится в такую рань, — не открывая глаз, протянул Дмитрий, сгрёб меня в охапку и каким-то совершенно невероятным способом заставил себя оседлать.

Пока Яматов спал, я не испытывала ни капли смущения перед ним. А сейчас, когда он лукаво смотрит, за то, что позволяла себе вытворять ночью, готова сгореть от стыда. Мою попытку прикрыть оголённую грудь Дима пресёк на корню, да ещё при этом вопросительно выгнул бровь.

— Солнце моё, поздно включать режим скромницы, мы оба знаем, что ты далеко не такая. Да к тому же на твоём теле не осталось даже небольшого участка, который я не исследовал.

От слов Димы щёки словно жаром обдало, наверняка я сейчас краснее варёного рака.

— Пусти, — заёрзала я, — хочу в душ.

Дима так многозначительно посмотрел, что я поняла — в ближайшее время мне ванна не светит, а если и светит, то чёрта с два меня туда отпустят одну.

Наш с Дмитрием мир на несколько дней сузился до одной комнаты, которую мы покидали лишь для того, чтобы навестить кухню и поесть, и то частенько еду брали с собой и кушали прямо в постели. Для нас кровать вообще стала главным местом для обитания и жизнедеятельности. Мы на ней любили друг друга, просто валялись или разговаривали о важных вещах и не очень. Никогда бы не подумала, что Яматов не только умеет, но и любит слушать. Мне кажется, он теперь посвящён в моё прошлое практически также глубоко, как и я. Дима расспросил обо всём, начиная с самого раннего детства и заканчивая нашим знакомством. Правда, у нас была одна запретная тема. Мы, не сговариваясь, аккуратно обходили вопрос сожжения, ни разу и словом не обмолвились, что безоблачная жизнь рано или поздно прервётся.





* * *


Время шло, и мы с Яматовым начали выбираться из нашей берлоги. Дима изредка отлучался на работу, но всегда возвращался скоро, даже раньше, чем обещал. Всякий раз после короткой разлуки мы обнимались и целовались так, словно не виделись целую вечность.

Но чем счастливей и беззаботней проходили дни, тем сильней увеличивалось чувство тревоги. Сейчас затишье, но грядёт время бури.

— Мария, не жульничай, не порти сюрприз, — шепнул Яматов над ухом и в принудительном порядке убрал мои руки, которые так и норовили снять повязанный плотный платок с глаз.

— Дима, я боюсь чебурахнуться, вот и подсматриваю, — оправдалась я, хотя на самом деле совершенно не переживала, что упаду. Мой мужчина крепко держал за талию и направлял. Просто-напросто меня раздирало любопытство, куда мы идём и зачем.

— Машенька, поверь, в моих руках тебе ничего не грозит, — подталкивая вперёд, отозвался Яматов.

— Дим, ну скажи, куда мы идём? — как можно жалобней протянула я.

— Неа.