В ловушке у монстра

Огляделась, но мужчину так и не обнаружила.

Следом за мной зашёл Марк Александрович, а за ним гуськом и коллеги. Руководствуясь стадным чувством, мы сбились в своеобразную кучку и мнёмся посередине комнаты. Недоумённо переглядываемся друг с другом. В глазах всех читается вопрос: «Где, собственно, директор?» Но никто не отваживается его озвучить вслух.

— Надеюсь, никому не доставило неудобства, что я вызвал вас почти под конец рабочего дня, — послышалось справа. Вздрогнув, резко повернула голову в сторону голоса и обомлела.

Яматов в расслабленной позе стоял возле шкафа. Как так вышло? Я же туда смотрела и готова поклясться, что мгновение назад мужчины там не было и в помине. Или я так переживала, что просто его не заметила?

Чертовщина какая-то!

— Добрый вечер, Марк Александрович, — Яматов приблизился к нашей компании и протянул главному бухгалтеру руку.

Далее он поочерёдно здоровался с каждой сотрудницей с помощью рукопожатия, причём к каждой обращался по имени и отчеству.

Выдохнула. Выходит, я не особенная, и знает он в лицо не только меня. Да, Яматов подготовился основательно и выполнил домашнюю работу на пять.

— Мария Николаевна, рад познакомиться, — произнёс директор, когда дело дошло до меня, коснулся руки, сжал её, но после не отпустил. Вырывать конечность духу не хватило, тем более, мужчина потянул меня к столу, что примыкал к директорскому, а свободной рукой самолично отодвинул мне стул. — Присаживайтесь.

— Спасибо, — резко охрипнув, поблагодарила я и покашляла.

Коллеги, также как и я, заняли предложенные им места за столом. Яматов же остался на ногах и, вольготно расхаживая по кабинету, приступил к речи. Говорил мужчина доходчиво, но в то же время кратко. Начал он с того, что ждёт от нас, как от работников.

Так как Дмитрий Тагирович не стоял на месте, нам приходилось вертеть головой, чтобы его слушать. В какой именно момент я перестала осмысливать человеческую речь, понятия не имею, но мой мозг посчитал, что изучение внешности Яматова куда более увлекательное занятие, чем его слова, и сконцентрировался именно на нём.

Соглашусь с Еленой, мужчина он весьма привлекательный, хоть и классическим красавцам его не назовёшь. Брюнет, стрижка короткая, но всё равно видно, что волосы слегка вьются, достаточно высокий, но без перебора. Фигура спортивная, но для тридцати лет с небольшим хвостиком чуть худощавая, черты лица правильные, я даже бы сказала аристократические, цвет глаз от меня ускользнул, но точно тёмный. Нос прямой, с дефектом, скорей всего, ломаный. Но этот изъян Яматова ничуть его не портит, а украшает, шарм добавляет. Но самое притягательное у мужчины — это губы, в меру пухлые и хорошо очерченные. Собственно, за их шевелением я как заворожённая и наблюдаю.

— Думаю, на этом достаточно, — подытожил Дмитрий Тагирович наше знакомство, и на лицах коллег проступила улыбка облегчения. Шли сюда, как на экзекуцию, но на самом деле встреча прошла вполне штатно и дружелюбно. Зря тряслись и переживали.

Вслед за довольными коллегами, я отодвинула стул и только привстала, как на плечо надавили.

— Мария Николаевна, задержитесь, — прозвучал приказ Яматова. Главный бухгалтер, который уже был на полпути к выходу, затормозил и уже собирался вернуться на прежнее место, расценив, что если его подчинённого задерживают, то и он обязан остаться. Но Дмитрий Тагирович его попытку пресёк.

— Марк Александрович, вы свободны.

Что-то ситуация меня напрягает. Зачем владельцу фирмы с рядовым бухгалтером тет-а-тет разговаривать? Последней из кабинета выходила Лена. Девушка, поймав мой взгляд, дождалась момента, когда на нас не смотрел Яматов, и лишь губами прошептала:

— Держись.

Дверь хлопнула, оповещая о том, что мы с директором остались одни. Дмитрий Тагирович не спешил развеивать интригу. Он молча сел за свой стол и, достав папку из верхнего ящика стола, как специально медленно её раскрыл и принялся изучать содержимое.

— Мария Николаевна, догадываетесь, почему я оставил именно вас, а остальных отпустил? — вкрадчиво, но в то же время с каменным лицом спросил владелец.

— Понятия не имею, — сказала я чистую правду.

— Это плохо, — цокнул и осуждающе покачал головой Яматов. — Я изучил личное дело каждого сотрудника бухгалтерии, и вот что интересно, ни на кого нет столько жалоб, сколько на вас, причём все они от работников фирмы, — мужчина достал из папки несколько хорошо знакомых мне листов и небрежно кинул их мне.

Глянула на жалобу, что лежала поверх других. Отлично помню, с чем и с кем она связана. Два месяца назад ко мне со щенячьими глазами и с шоколадкой в зубах, явился наш заведующий складом. Сначала он долго рассказывал о своём непростом финансовом положении, в красках поведал, как ему нужен кредит, а после попросил сделать ему справку о доходах в банк с завышенными цифрами, чтобы ему одобрили ссуду на весомую сумму. Естественно, я наотрез отказалась, и справку сформировала в соответствии с действительностью. Завскладом ещё два раза ко мне подходил с аналогичной просьбой и уговаривал, даже деньги предлагал, но я была непреклонна. Спустя две недели несостоявшийся кредитный аферист в отместку жалобу на меня накатал. Написал откровенную чушь и вымысел, но кодекс компании в этом вопросе однозначен, и Марку Александровичу пришлось проводить внутреннюю проверку, формальную, мне и оправдываться-то было не в чем. Но бумага всё же осталась, и её подшили к моему личному делу.

— У меня участок скандальный, люди же не всегда с цифрами в расчётном листке согласны. Например, начальник кому-нибудь из подчинённых премию в месяце урезал, а виновата, как водится, я, не так посчитала, — объяснила, как мне кажется, очевидную вещь, особенно человеку, который наверняка должен знать, как нам, расчётчикам, трудно живётся.

— Если сотруднику передо мной приходится оправдываться, значит, он из рук вон плохо работает, — не совсем вежливо, вернее, по-хамски, заметил Дмитрий Тагирович, и его глаза блеснули. Видно, он всласть насладился моим мгновенно нахлынувшим замешательством. Мало того, что обомлела, так ещё и понятия не имею, что отвечать. Впервые слушаю нарекания по поводу своих обязанностей, я то считала, что справляюсь отлично.

Подобралась, кашлянула легонько и спросила:

— Мне заявление на увольнение написать?

Мысль, что сейчас уволят, — холодила. И дело даже не в том, что придётся вновь по собеседованиям бегать и какое-то время без денег сидеть. Больше всего переживала, как родители на эту новость отреагируют. Они так гордились, что меня сразу после института в крупную успешную компанию приняли.

Яматов как специально, чтобы поиздеваться, чересчур надолго задумался, неспешно подбородок потёр, потом внимательно на меня посмотрел и тяжко вздохнул.

— А вы бы на моём месте как поступили?

После этого вопроса я не сомневалась — надо мной жёстко глумятся. У Яматова на лбу написано, что ему чужое мнение до лампочки, у него в авторитете лишь он любимый и самый разумный. Но меня спросили, и я ответила:

— Выслушала бы историю про жалобу от начала и до конца.

— Хорошо, давайте послушаем, — вольготно откинувшись на спинку кресла, с нескрываемой усмешкой изрёк мужчина.

Пересказывая историю с участием завсклада, на Яматова, чтобы не заикаться, старалась не смотреть. Но когда всё-таки из вежливости приходилось, никак не могла понять, как он реагирует, пока не закончила.

— Мария Николаевна, вам что, мало платят?

— Нет, достаточно.


— Вы нашли лучшее место?

— Н-нет.

— Тогда не пойму, зачем вы яму себе так усердно роете? Зачем рассказали, что совершили должностное преступление? — бросил Яматов, и у меня натурально челюсть отвисла.

Как так. Он это о чём? Какое к чёрту преступление?

— Что-то я вашу мысль не улавливаю, Дмитрий Тагирович. А вы уверены, что правильно поняли то, о чём я сейчас говорила? — что лежало на душе, то я и озвучила.

Яматов как-то устало улыбнулся и посмотрел на меня так, словно я полная непроходимая дура.

— Я понял, но не уверен, что поняли вы. Получается, что один из сотрудников фирмы склонял вас к подделке документов, а вы, вместо того, чтобы указать на правонарушителя, утаили информацию. И тем самым поставили компанию под возможный удар в будущем.

Ситуацию с данного ракурса не рассматривала. Мысль, что я сделала что-то не так, даже в голову мне не пришла. Наоборот, гордилась собой, я же не поддалась на уговоры завсклада.

— Мария Николаевна, у вас высшее экономическое образование, диплом не с отличием, но бал выше среднего. Ответьте мне, зачем банк детально изучает доходы предполагаемого клиента перед тем, как выдать ему кредит? — потребовал Дмитрий Тагирович и с самодовольной ухмылкой ждёт.

— Чтобы проверить его платёжеспособность и оценить, может ли клиент выполнить взятые на себя финансовые обязательства, — опустив глаза, прошептала я.

— Верно. А теперь представьте, что человек по подложным документам всё-таки взял кредит, а выплачивать его не стал. Банк назначил расследование, по каким причинам вроде как проверенный клиент переквалифицировался в должника. И куда оно его приведёт? — директор сам задал вопрос и сам же на него и ответил. — К липовой справке. На кого в этом случае падает тень? Верно. На его работодателя. То есть на меня, — указал Дмитрий Тагирович на себя пальцем.

— Всё так, но липовой справки я заведующему складом не давала, поэтому сконструированная вами ситуация не реальная, — поправила Яматова, а то воображение у мужчины яркое, такими темпами недолго до чего угодно дофантазировать, и в итоге окажется, что и к мировому дипломатическому кризису я тоже причастна.





Глава 5




Яматов нахмурился, но затем его лицо резко засияло в наигранном веселье.

— По-вашему мнению, когда вы отказали заведующему складом, он попыхтел, мысленно, а может и вслух, обматерил вас по батюшке, пришёл домой, попил чай с плюшками, завалился спать, сказал себе: «Нет так нет» и смирился. Да?

Если по-честному, то приблизительно так я и думала. А что аферюге оставалась ещё делать? Но, судя по саркастическому тону Дмитрия Тагировича, он считает иначе.

— Ну как бы да, — неуверенно сказала я и поёжилась. Чувствую, сейчас мою мордочку ещё раз окунут в грязную лужу и подробно объяснят, какая я идиотка.

— Ладно, спишем вашу наивность на молодость — жизни не нюхали, вот и верите в человечество. Даю вам, Мария Николаевна, бесплатный урок, — заявил Яматов, словно ему не тридцать лет, а сто пятьдесят. Тоже мне, умудрённый старец, у нас разница лет восемь, не больше. — Нет, люди, особенно вороватые, не мирятся с неудачей. Если перед ними запереть дверь, они рвутся в окно. Ваш завскладом, я лично проверял, в конечном итоге получил свой кредит, он сам состряпал справку, за Марка Александровича в ней расписался и даже печать похожую на нашу фирменную подобрал.

— Согласна, так вышло из-за того, что я промахнулась. Заявление на увольнение прямо сейчас написать или у себя в кабинете? — смирилась я с неизбежным.

Яматов на моё заявление отреагировал странно — он попросту рассмеялся.

— Интересно, какие же слухи здесь обо мне ходят, что вы заявление безропотно постоянно порываетесь настрочить?

— Судя то тому, как вы глубоко копнули не в очень масштабном деле, предположу, что о каждом слухе о себе вы в курсе, — набравшись смелости, сказала я. Терять всё равно нечего, два раза не выгонят.

— Тут, Мария Николаевна, вы абсолютно правы. Более того, каждое слово, сказанное обо мне в этом здании, я слышал лично, — медленно протянул Яматов и, приподняв брови, повторил. — Каждое, без исключения.

Упс!

Мне кажется или кто-то на что-то намекает? С другой стороны, какой это намёк, когда мне прямым тексом заявили, что всё слышали.

Волна стыда, захлестнувшая меня с головой, позволила лишь пропищать:

— Знать всё, что о тебе говорят другие люди, просто невозможно. Вы так сказали, чтобы я испугалась и призналась, что тоже о вас некорректно выражалась. Верно?

— Мария Николаевна, зачем мне ваше признание, — покачал головой Дмитрий Тагирович, поднялся с кресла и, подойдя ко мне со спины, наклонился к уху. — Мы оба знаем, что срывалось с ваших губ в мой адрес, как вы там выразились: «Ноль без палки и избалованный мажор», — хохотнул Яматов.

— Простите, — прикрыв глаза, извинилась я. Чувствую, как кровь прильнула к щекам, и кожа на лице заполыхала. — Мне очень жаль, я не хотела…

— Верю, — перебил меня мужчина, — в тот момент вы оскорбляли не меня, вас кто-то расстроил, и вы направили свою агрессию на более-менее подходящий объект. После, не исключаю, что раскаивались и переживали. Я прав, Мария Николаевна?

Если до предположения Яматова я остерегалась его, как мужчину, наделённого властью и деньгами, который по одному своему желанию может лишить меня любимой и доходной работы, то теперь он пугал меня до чёртиков. Первое — у него отличный слух, второе — феноменальная память. Выучить имена и лица одного отдела кажется лёгкой задачей, но когда я только устроилась в бухгалтерию, долго путалась, кто есть кто, а он за всю встречу с нашим отделом ни разу не ошибся. Да к тому же ему наверняка пришлось запоминать сотрудников не только одного подразделения, а нескольких. И третье — он проник в душу и безошибочно определил мотивы совершенно незнакомого ему человека. Я ни с кем, даже с Леной, не делилась, почему обругала Яматова, а он сделал вывод и попал в яблочко.

Надеюсь, Дмитрий Тагирович не продал дьяволу душу, чтобы обладать всеми этими качествами.

— Да, — кивнула я. — Но меня это ни капли не оправдывает. Завтра моё заявление будет лежать на вашем столе, — с сожалением выдохнула я и приподнялась со стула. Но мужские руки, вновь надавив мне на плечи, не позволили встать.

— Необдуманное слово, произнесённое в сердцах, — это пустяк. Я вас прощаю. Оцениваю вашу работу в бухгалтерии удовлетворительной. Увольняться в данный момент, необходимости нет. Но предупреждаю, прежде, чем открыть рот, в следующий раз хорошенько подумайте. И да, пересмотрите ваше поведение с коллегами, вы чуть себя и фирму не подставили, лишь бы стукачом не прослыть. Если замечаете, что действия другого сотрудника идут в разрез с законом, сообщайте об этом руководству. Иначе вы станете его пособником и возьмёте часть вины на себя.