В ловушке у монстра

Ух ты. Какая я молодец!

Когда я, с трудом сдерживая победную улыбку, мчалась прочь из кабинета Яматова, он бросил мне предупреждение:

— Мария, один шаг вправо, один влево, — перекидываю тебя через плечо и увожу. Поняла?

— Ага, — не оборачиваясь на мужчину, отозвалась я, и след мой простыл.

Эйфория от победы в споре выветрилась, как только за мной захлопнулась дверь. Зато пришла леденящая душу тревога за будущее и гнетущая пустота. Вот так живёт себе человек потихонечку, о конце не задумывается, а потом бац — и он уже маячит на горизонте. Сколько всего собиралась сделать и не сделала — целая вереница. Постоянно и много мечтала и ведь практически ничего не воплотила в жизнь. Давно планировала безрассудный прыжок с парашютом, но всё время откладывала его на потом. Теперь, может, никогда не попробую на вкус, какого это — лететь в свободном падении. Ещё с юношества хотела научиться играть на гитаре. И что в итоге? Да ничего. То время для курсов неподходящее, то маникюр жалко, то ещё какая-нибудь отговорка. Правильно говорят люди — не откладывай на завтра то, что можно выполнить сегодня. Лично от себя добавлю — завтра просто-напросто может и не наступить.

— Маша, сильно досталось, да? Слышала, как вы там кричали. Хоть не уволил? — тревожно спросила секретарша Яматова. Видно, девушка искренне переживает. Счастливая. Ей невдомёк, что увольнение — это не самое страшное из возможных бед.

Всегда считала Анастасию хорошенькой, но то, что у девушки удивительный и крайне необычный васильковый цвет глаз — даже не замечала.

— Если бы… — ещё больше вводя секретаря моего личного дьявола в недоумение, неопределённо ответила я и огляделась.

Надо же, как меняется вокруг мир, когда есть вероятность, что ты доживаешь последние деньки на земле. У меня словно зрение во сто крат обострилось, подмечаю каждую мелочь. Над столом Насти висит картина — шторм и корабль терпит крушение. В приёмной я далеко не в первый раз нахожусь, но картину только сейчас разглядела. И буйство красок отметила, и как мастерски художник передал эмоциональную атмосферу трагедии.

Возвращаясь на рабочее место, проходила в коридоре мимо окна. Ещё вчера, глядя на зимний пейзаж и снег за стеклом, ругнулась бы на погоду. А сейчас родилась мысль о том, как было бы чудесно выйти на улицу, поднять голову ввысь, чтобы снежинки падали на лицо и таяли. Я так часто делала в детстве, только ещё язык высовывала. Совсем об этом забыла, а сейчас вспомнила.

Перед тем, как уйти с работы домой, переименовала некоторые папки в компьютере, пересортировала их и в шкафу убралась. Пусть сотруднику, которому достанется моё место, будет удобно находить нужные файлы, может хоть раз вспомнит меня добрым словом.

Зашла домой и, не снимая верхней одежды и обуви, прошла на кухню, села на стул, закрыла лицо ладонями и целый час ревела навзрыд. Себя жалела, родителей, несбывшиеся планы. Когда слезы высохли, твёрдо решила, если выживу, буду жить на полную катушку. Обязательно съезжу в какую-нибудь экзотическую страну, заведу собаку, и пусть она мне хоть всю квартиру сгрызёт. Разве это важно, когда взамен ты получаешь верного друга? А ещё возьму кредит и куплю красную спортивную машину и конечно запишусь на курсы гитары.

Яматову красочно расписала, что дел у меня в доме перед отъездом целая куча. На деле на всё про всё я потратила минут тридцать. Спустилась на второй этаж и на всякий случай вручила дубликат ключей от моей квартиры соседке, перекрыла воду в кранах, на видном месте оставила важные документы, чтобы родителям, в случае моей смерти, не пришлось перерывать весь дом. Ну и, собственно, всё. Далее у меня по списку шёл обзвон друзей и знакомых. Перебирая в телефоне записную книжку, внимательно смотрела на мелькающие в ней имена и с грустью поняла — прощаться мне не с кем. Я не вынесла из школьной жизни и студенческой во взрослую жизнь ни одного настоящего друга. Печально. Получается, осталось только связаться с родителями, рассказать им небылицу о продолжительной и очень важной командировке в местность, где могут быть перебои со связью, а то неизвестно, позволит мне Яматов маме с папой ежедневно весточки высылать.

Первоначально, чтобы душу не рвать, не собиралась ехать к родителям в гости и планировала обойтись разговором по телефону. Но потом рассудила, как же я напоследок их обоих не обниму, не увижу людей, которые единственные во всём мире меня любят.

Спешно собралась и вышла на улицу. Мой путь к дому родителей лежал через торговый центр. А что… накуплю им подарков, зачем теперь экономить, сбережения имеются, буду тратить. В магазинах брала всё, на что падал глаз, на цены внимания не обращала. Гулять так гулять.

Ныряю из одного магазина в другой, с каждым разом пакетов в руках становится ещё больше и больше и настроение постепенно выравнивается.

«Всё, с покупками надо завязывать, а то на общение с родителями совсем времени не останется», — подумала я и направилась к эскалатору, чтобы спуститься на первый этаж.

— Маша… — услышала я позади и обернулась.

Меня окликнул Максим. Про себя чертыхнулась, вот только бывшего с его претензиями мне не хватало. Покрутила головой по сторонам. Многолюдно, так что если бывший и обидит, то исключительно словесно, а это я переживу. На фоне других проблем, устное оскорбления — сущий пустяк.

— Ого, сколько ты накупила, — окинув взглядом мои пакеты, заметил Макс, на что я лишь пожала плечами.

— Есть повод.

— Какой? — тут же спросил парень, но поймав мой взгляд, говорящий о том, что это не его дело, осёкся. — Ну есть, так есть. Слушай, тут этажом выше кафешка имеется. Составишь мне компанию за чашкой кофе? Давно нам стоит сеть и всё спокойно обговорить. Дай мне шанс, я не верю, что ничего уже не вернуть.

— Нет, у меня со временем туго. Да и если бы свободная была, всё равно не пошла бы. Ты мне за последнее время столько наговорил, что ни одни слова в мире не заставят снова с тобой начать отношения. Уж прости.

Максим невесело усмехнулся.

— Конечно, зачем я теперь тебе, ты кого повыгодней нашла. Яматов мужик богатый, ещё, в принципе, молодой и не женат. Куда мне до него.

— Никого я не находила… — бросилась оправдываться, но сразу замолчала. Зачем? Я никому ничего не обязана объяснять. — Думай, как хочешь, — безразлично бросила я, развернулась и пошла, куда собиралась.

Но перед тем, как поставить ногу на лестницу эскалатора, не знаю зачем, но обернулась на Макса. Он стоял на прежнем месте с поникшей головой и смотрел в пол.

Вернулась к Максиму, чем сильно его удивила.

— Макс, ты умный, молодой, симпатичный и очень перспективный. У тебя прекрасное образование, и ты в свои двадцать с небольшим занимаешь не последнюю должность в престижной компании. Если пересмотришь своё отношение к жизни на позитивное и перестанешь считать других людей за грязь под твоими ногтями, гарантирую, ты добьёшься такого успеха, о котором можно только мечтать. Когда встретишь девушку, а ты её обязательно встретишь, и вы друг другу понравитесь, не подавляй её, считайся с её интересами, как со своими, ну и, естественно, не поднимай на неё руку. Тогда она сделает тебя счастливым, а ты — её, — высказалась я, поднялась на цыпочки и, поцеловав Макса в щёку, шёпотом добавила. — Знаю, ты не считаешь себя виноватым за ту пощёчину, которую мне влепил, но я всё равно тебя прощаю и желаю удачи, будь счастлив.

Пока Максим недоумённо хлопал глазами, поспешила уйти. Во-первых, меня опять затошнило, но это половина беды. Крестик, висевший на теле под шубкой, зашевелился, и я чувствую, как он трансформируется в ящерку.





Глава 20




Полочки шубы чуть-чуть раздвинулись, и из образовавшейся щелки показалась голова рептилии. Она слишком мала, чтобы её заметили окружающие, и кроме меня на неё никто не обращает внимание.

— А ну брысь на место, — тихо зашипела я на рептилию, а эта нахалка задрала на меня мордочку и язык показала. Вот же блин, смелая какая, крохотная, а туда же — огрызается. — Прибью, — не зло пригрозила я, но ящерице побоку, что ей говорят. Пока не осмотрелась, обратно под одежду не вернулась.

Ускорила шаг. Яматов теперь в курсе, что я не дома и где меня искать, надо быстро делать ноги, а то накроется моё прощание с родителями медным тазиком.


Сломя голову выскочила из торгового центра и, рискуя поскользнуться на заледеневшем асфальте, несусь к месту, где часто стоят такси в ожидании пассажиров.

Не сразу обратила внимание на здоровенного размера джип, который ехал рядом по проезжей части. Но когда он сначала обогнал меня на метров пять, а потом остановился, и его задняя дверца открылась, я не сомневалась, это приехали по мою душу.

Обреченно и теперь уже никуда не торопясь подошла к машине и когда в неё заглянула, естественно увидела там Дмитрия Тагировича.

— Садись, — коротко и крайне агрессивно приказал мужчина.

— Я не такая, жду трамвая, — ехидно заявила я и потопала дальше. Знаю, Яматов догонит и силком затащит к себе в авто, но всё равно вредничаю.

Как он умудрился за такой короткий срок примчаться? Чему я, собственно, удивляюсь? Он, чёрт рогатый, может ещё и не такое.

— Мария, — выбрался Яматов из джипа, — у тебя совсем отсутствует инстинкт самосохранения, что ты не слушаешься?

— Слушаются выдрессированные собаки, а я живой человек! — не оборачиваясь на директора, выкрикнула я. — У меня есть свои планы и желания. В данный момент я собираюсь навестить родителей. Замечу, возможно, в последний раз, и не стану тратить последние драгоценные минутки на общение с неприятным мне во всех отношениях человеком.

— А придётся, — меня достаточно больно и резко дёрнув за руку, развернули. Ого, какие у Дмитрия глаза злые. Стоит попридержать свой язычок, а то пришибёт ещё ненароком и поминай как звали.

— Дмитрий Тагирович, ну что не так-то? — жалобно протянула я и пытаюсь освободиться из захвата. Не получается, паук поймал муху и ни за что не отпустит.

— Что не так? — обманчиво ласково повторил за мной мужчина, но долго себя сдерживать не смог и взорвался. — Какого… — надо же, ни разу не слышала столько матерных слов подряд, — … шастаешь одна по улице ночью, и почему… — вновь посыпались одни сплошные ругательства, — …тебя опять тошнило.

— Мы же вроде как договорились, что у меня есть в запасе день. Распоряжаюсь им как хочу, какая вам вообще разница… а-а-а-а!.. — договорить не успела. Яматов не пожелал слушать. Он просто схватил меня за ворот шубы, доволок до машины и грубо в неё запихнул. Естественно, по дороге я растеряла все пакеты с подарками и теперь жмусь в угол, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между мной и безжалостным монстром, который приказал водителю трогаться, и машина поехала.

От обиды, спрятав лицо в ладони, я тихо разревелась. Никому ничего плохого никогда не делала, за что мне всё это.

— Терпеть не могу женские слёзы, — зарычал Дмитрий Тагирович. — Что ты ревёшь? Прекращай.

— Целый час ходила… покупала… а вы просто взяли… меня мама ждёт и папа тоже… они ужин готовили… а вы… — захлёбываясь слезами, мычу что-то нечленораздельное, но Яматов, видимо, разобрал мои причитания, потому что велел водителю сдать назад и вернуться туда, где стояли.

Дальше вообще интересное началось. Дмитрий вышел из авто. Я припала к окну и наблюдаю за ним. Ого, да мужчина ни просто терпеть не может женские слёзы, у него на них острая смертельная аллергия. Иначе как объяснить то, что царственная особа не попросил водителя, а самолично собирает разбросанные на тротуаре пакеты, да ещё в придачу, если из них что-то выпало и испачкалось в снегу, аккуратно отряхивает, перед тем, как отправить в пакет.

Никак у Дмитрия Тагировича раздвоение личности, и та, что сейчас доминирует, мне куда больше нравится, чем та, которая меня грубо в авто толкнула.

Яматов закончил со сборами и возвращался. Вновь перебралась на другую сторону сиденья и насупилась. Вещи он собрал, но поездку к родителям я ещё не отвоевала. Можно, конечно, ещё раз разреветься, но перебарщивать не стоит, а то директор привыкнет и перестанет реагировать на слёзы. Приберегу секретное оружие на экстренный случай.

Дмитрий, запуская холодный воздух, сел в салон и, нервно сгрузив мне на колени мои покупки, отвернулся к окну и прорычал:

— Довольна?

— Да, а когда ты подвезёшь меня к дому родителей, буду просто пищать от восторга, — перекладывая влажные от валяния в снегу пакеты в ноги, заявила я, и хоть мужчина не смотрел на меня, всё равно мило ему улыбнулась.

Яматов мне не ответил, зато что-то пробормотал себе под нос. Из всех слов разобрала только некоторые: «Верёвки вьёт», «Глеб был прав», а ещё «На хрен сожгу».

Мне не отказали — это обнадёживает. Главное сейчас — не драконить Яматова, поэтому смирно, спрятав язык за зубами, жду развития событий.

Первым не выдержал водитель Дмитрия. Хоть он ничего у шефа и не спросил, зато вопросительно обернулся и ждал приказаний. Яматов, назвав знакомый мне с детства адрес, велел ему трогаться, и я облегчённо выдохнула.

— У тебя времени на общение с родителями до завтрашнего утра. Ровно в семь подъедет машина к их подъезду, ты выйдешь и без единого звука сядешь. Поняла?! — рявкнул Яматов, и я часто и быстро закивала.

— Как скажешь, хозяин, — отпустила шутку, которая, видимо, пришлась Яматову по душе. Губы мужчины сначала слегка дрогнули, а потом и вовсе расползлись в улыбке.

— Смотри, мне понравится, что ты так ко мне обращаешься, и я потребую называть меня так постоянно.

Дома у родителей, каждый раз представляя, что это последний наш с ними вечер, совсем поникла и впала в тоску. Кидалась то на маму с объятиями, то на папу, а если позволяло их местоположение, обминала обоих сразу. Раскрывать их тайну, что папа не приходится мне биологическим отцом, не стала и просто умолчала, что в курсе. Какая разница, чьи гены мне достались, если более любящего и ласково отца, чем мне достался, трудно даже представить. Помню, как-то раз ещё в школе, если не изменяет память, в пятом классе, я вдруг в десять часов вечера вспомнила, что учитель английского языка, в связи с праздником Хэллоуин, велела всем на урок надеть карнавальные костюмы, причём предупредила она заранее, но из моей головы это вылетело.

Мама отчитала меня за забывчивость и объявила, что я пойду без костюма по причине его отсутствия и в качестве наказания за короткую память, а папа, пожалев и уложив спать, спросил, кем бы я хотела быть. Шмыгая носом, ответила — ведьмой. Утром, когда продрала глаза, в моей комнате на стуле висел чудесный самодельный костюм с остроконечной шляпой, чёрным платьем, а рядом стояла настоящая ведьмовская метла. По не выспавшемуся папе и его красным глазам я догадалась, он всю ночь мастерил мне костюм. Что это, если не искренняя забота и любовь!

Почему так, когда кого-нибудь ждёшь или стоишь в очереди, время тянется бесконечно долго, а когда утром опаздываешь на работу, стрелки часов как сумасшедшие скачут по кругу. Вот и вчерашний вечер пролетел незаметно, как и ночь, и уже семь утра. Родители спят. И пусть спят. Тяжко мне с ними прощаться. Оделась, написала им нежную записку и обещала, как только вернусь из командировки, сразу к ним загляну.

То, что под окном стоит авто, присланное Яматовым, не сомневалась. Хоть раньше я эту машину и не видела, слишком она для нашего двора дорогая и блестящая — выделяется.

Молодой человек шкафообразной фигуры ждал меня не возле подъезда, а возле квартиры, чем сильно напугал. Лестничный пролёт освещён тусклой лампочкой, и я парня не заметила. Когда он со мной поздоровался, вздрогнула и чуть не пустилась от него наутёк.

Сначала предположила, что Дмитрию Тагировичу не по чину встречать меня возле квартиры, и он остался внизу в авто. Но когда здоровяк вежливо открыл мне заднюю дверцу машины, Яматовым в ней и не пахло. Не успела я задать вопрос, как парень, видимо, прочитав его у меня на лице, коротко пояснил:

— Дмитрий Тагирович занят.

Да, выходит не такая уж я и важная птица!

— Заметил? — настороженно спросил здоровяк у водителя, когда мы выехали из города на трассу.

— Да, за нами хвост увязался. Сначала думал — показалось, но нет, — ответил водитель и заметно прибавил газу.