Уж замуж невтерпеж

Тень поднялась.

И шагнула ко мне. Не заорала я исключительно нечеловеческим усилием воли. А после пришло понимание, что это человек. Девушка. Обыкновенная девушка. Только шла она как-то странно, покачиваясь. Пьяная, что ли?

– Эй, – окликнула я её. – Вы в порядке?

Девушка остановилась.

От нее пахло и как-то… неприятно, резко.

– Постойте… – я успела её подхватить, и незнакомая девица повисла на мне. В темноте её лицо казалось белым, а одежда – черной, будто… будто грязной. Её губы растянулись в улыбке.

– Кто-нибудь! – заорала я во всю мощь легких. – Помогите! Кто-нибудь… здесь человеку плохо.

А девушка вдруг с неожиданною силой забилась в моих руках, визжа и завывая, как безумная. Я и отпустила. Хлопнула дверь… и тени метнулись, безмолвные, черные, выросли за моей спиной. Девушка же захрипела.

И затихла.

Вот жопой чую, что неспроста.



Раздался грохот шагов. А передо мной возникли два молодца, которые пусть не из ларца, одинаковы с лица, но в целом впечатляют.

Легионеры.

Лиц у них вообще не видно, один лишь доспех, черный, местами гладкий, местами рунами исписанный. И главное, встали так, что ничего не видать. А стоило мне попытаться обойти, как еще один возник и поглядел, вот клянусь, с укоризной.

– Я не собираюсь никуда убегать, – проворчала я.

Вот спрашиваете, где они были, когда эта девица тут то ли помирала, то ли представление устраивала? И еще раньше.

– У вас там, между прочим, в саду тень шмыгает. И призраки являются. Призраки ладно, там хоть что полезное узнать можно, но ведь тень-то шмыгает!

Легионер покачал головой и повернулся-таки к саду, который ныне виделся единою монолитною громадиной. Тут одновременно появились люди, которые несли железные штуковины со светящимися камнями в навершии, и луна стыдливо выглянула из-за туч. Света стало много, и я закрыла глаза.

А потому пропустила что-то важное.

И сюрпризом сомнительной приятности стал крик:

– Убили!





Глава 27

Где Повелитель Тьмы узнает о конкуренте, а репутация демоницы портится




«И сказала тогда ведьма: «Вот зелье заклятое. Возьми его и напои свою мачеху, тогда-то, как взойдет солнце, обратится она в лебедь белую. И улетит на веки вечные, позабудет и имя свое, и достоинство»

Взяла Элиза ведьмино зелье и улыбнулась, ответивши: «Спасибо, бабушка-ведьма. Вовек не забуду твоей доброты».

А после вернулась во дворец отцовский да отправилась на кухню, где готовили особое королевское блюдо»

«Сказка о ведьминой внучке и мудрой королеве, сумевшей обернуть подлое заклятье»





Ричард точно почувствовал момент, когда демоница ушла. Она сперва встала. Потом отступила куда-то за спину Ричарда, которому пришлось успокаивать степнячку, а та все не успокаивалась, цеплялась за руки и повторяла, что все умрут.

Вот это несказанно злило.

Умрут. Не умрут.

Истерить-то зачем? И главное, отделаться от девицы не получалось. Остальные тоже помогать не спешили, стояли, сидели, глядели и слушали превнимательно. Тоже забаву себе нашли, чтоб их…

Наконец степнячка вздохнула.


Посмотрела куда-то за спину Ричарда и убрала руки.

– И-извините, – сказала она и призналась зачем-то. – Вообще-то я лошадей боюсь.

– Чего их бояться? – удивилась ладхемка и, поднявшись с места, подошла, чтобы протянуть изящный флакон. – Нюхательных солей не желаете ли?

– З-зачем?

– Маменька учила, что, если кого очень охота становится по голове хряснуть, надобно солей понюхать. Они так смердят, что желание пропадет сразу. Ну и при обмороке полезны.

Степнячка флакон понюхала.

Соли и вправду смердели, она и скривилась.

– Я не собираюсь в обморок падать.

– Вот и хорошо, – Ричард подумал, что если поискать, то демоницу найдет. Далеко она вряд ли ушла. – Если вы чувствуете себя…

– Мне надо поговорить с вами, – перед ним встала Мудрослава Виросская, пусть слегка бледноватая, но преисполненная решимости. – Это очень и очень важно!

– И подождать не может? – с тоской уточнил Ричард.

– Нет.

– Тогда…

– Я возьму свою сестру.

– Сестру?

– Двоюродную. Но она мне как родная, – Мудрослава подхватила под руку рыжеволосую девицу, которая слабо пискнула, но сжалась под строгим взглядом. – Идемте. И это действительно очень и очень важно.

Важно.

Пусть так. Но до чего же не хотелось… отправить их всех по домам? Сказать, что жениться передумал? Что молод он слишком? Что осознал свою неготовность к шагу столь ответственному? Что… что-нибудь еще?

И дары послать.

С послами.

Побогаче.

– Дело в том, – смущаться и притворяться слабой Мудрослава Виросская не стала. Она опустилась на стул и поморщилась. – Слабость какая… это нормально? Хотя, не важно. Так вот, дело в том, что мы… точнее я, получается… в свите приехал чернокнижник.

– Уверены?

– Нет, – она покачала головой. – Мой брат… государь Вироссы подозревал этого человека в богопротивных умениях. А еще в том, что он травит моего брата дурманом. И не только его, но и весь двор.

– Это вряд ли.

– Почему? – возмутилась рыжая.

– Потому что очень уж много дурмана понадобится. Да и зелье это само по себе изготовить непросто, не говоря уже о том, что длительный прием его имеет обыкновение влиять на разум. Люди попросту сходят с ума. А массовое помешательство всяко не осталось бы незаметным.

– Тогда… как?

– На чем была основана его уверенность? – новость была неприятной, но не сказать, чтобы Ричарт обеспокоился.

– Он… встретил одну ведьму…

– Бабушку, – встряла рыжая. И эти двое обменялись быстрыми взглядами. – Мою. Твою… тьфу, троюродную. Моей матушки сестрицу дальнюю, а она уже…

– Короче, – обрезал Ричард, не слишком желая вникать в хитросплетения родословной виросского государя.

– Ну она и сказала, что замороченный он. И разморочила.

– От дурмана не так просто избавиться, – Ричард припомнил, что читал по этому поводу. – Зелья на основе дурмана тем и опасны, что сложно и правильную дозу рассчитать, и вывести из организма. И уж тем более это вряд ли под силу… кем ваша бабушка является?

– Знахаркою.

– Знахарке. Возможно, речь идет о чем-то другом… – он задумался, припоминая, что знает вообще о зельях. А знал он не сказать, чтобы много. Это к Ксандру надо бы, он бы сказал точнее. – Есть зелья, которые… не дурманят, но делают человека податливей. Уступчивей. Или усиливают самого чернокнижника, но…

– А это?