Уж замуж невтерпеж

Рога зачесались.

В общем… выглядела я далеко не принцессой. Хотя… демоница – она демоница и есть. И в кои-то веки собственное отражение развеселило меня настолько, что я не удержалась и показала ему язык.

А оно обиделось и отвернулось.

И… проклятье, разве это нормально? С другой стороны, какое место, такие и отражения. Я погладила зеркало и сказала:

– Извини.

Отражение показало мне язык. А потом еще и подмигнуло, успокаивая.

А Ричард дождался. Устроился в кресле, откинулся и даже задремал. И в полудреме этой он выглядел настолько умиротворенным, что я замерла, опасаясь разбудить. Стояла и смотрела.

Долго.

Может, целую минуту даже.

– Что-то не так? – поинтересовался он, не открывая глаз.

– Нет. Просто… показалось, что ты спишь.

– Нет. Здесь как-то спокойно, что ли, – он погладил гнутый подлокотник. – Так о чем ты мне рассказать хотела.

О чем…

Обо всем. И вопрос тут скорее в том, как рассказывать о подобном?

Я вздохнула. Опустилась во второе кресло, посмотрела на свои руки с длинными черными когтями и заговорила. Как-то… если не смотреть, то оно проще.



Ричард прикрыл глаза.

Наверное, можно было уйти. Сослаться на какое-нибудь важное, очень важное дело. Светозарный ведь пропал. И искать надо. Брунгильду проведать, хотя она пришла в себя, но все равно ведь прогулки на ту сторону не проходят бесследно.

И Летицию Ладхемскую.

Прочим девам внимание уделить. А он вот сидит и… слушает сбивчивый рассказ. И главное, верит. А ведь она могла бы… соврать?

Демоны часто врут.

Лукавят.

Нет, Ричард сам не сталкивался, но во всех книгах, которые ему в руки попадались, прямо говорилось, что демонам нельзя верить. А не верить не получается.

Он ведь помнит.

Многое.

Или… голова заныла. Так мерзко, протяжно. И в ней будто голоса очнулись.

– …хватит уже! – матушка кричит, но голос её тонет в пустоте зала. – Ты не видишь себя! Ты совершенно обезумел!

Кто?

Отец.

Он стоит, возвышается над нею. Словно гора. Он в черном доспехе, отчего кажется еще более внушительным.

– Я устала, – она же хрупка и бледна, почти полупрозрачна. – Я так устала от этого…

– Ты лжешь.

– Нет, – она покачала головой и коснулась губ.

Сухие.

И когда они касались кожи, то слегка царапали её. Ричард помнит. Он, оказывается, многое помнит.

– Что с тобой произошло, Дан? Ты ведь не был таким. Не был, – она приближается медленно и осторожно. Так подходят к зверю, который опасен.

И отец тоже опасен.


Его рука лежит на мече, но он не ударит.

– Ты любил меня.

– Ты меня приворожила.

– Да? А разве это возможно? – она останавливается. – Вспомни… это ты меня увидел. И… и предложил убежать. А я отказалась. Я тебя боялась. Раньше. Как же… Повелитель проклятых земель. Про них столько всего рассказывают. А ты принес мне цветок. Мне посылали подарки. Ткани. И масла. Однажды даже серебряные серьги. Давно. Отец принимал. Говорил, что так нужно. А ты принес мне цветок. Удивительный. Я никогда не видела таких.

– Ты…

По лицу отца прошла судорога. И он зарычал.

– Ты обещал, что будешь любить меня.

– Я люблю!

– Это не любовь, – она покачала головой. – Что бы это ни было, это не любовь. Ты стал другим. И я знаю, когда все случилось. Только не знаю, как помешать. Изменить. Как вернуть тебя!

– Анна…

– Это мое имя, – рука ложится на доспех. – Ты помнишь. И то, кто я, тоже помнишь? Это все тьма… тебе не стоило ходить туда. Она лжет.

– Ты лжешь, – рука была отброшена и с такой силой, что женщина не удержалась на ногах. – Завтра тебя не должно здесь быть.

– Нет. Я не оставлю сына…

– Это мой сын. И он принадлежит мне…

– Ричард! – голос её мешается с другим. – Ричард, что с тобой… Ричард, очнись! Ну же… проклятье, Ричард…

Он хочет отозваться.

Только тьма мешает, та, которая снаружи, и та, что обжилась внутри. Она другая, колючая, она не собирается признавать Ричарда хозяином.

Разве может быть хозяин у тьмы?





Глава 19

О том, что важные решения даются нелегко




«Взмахнул проклятый чернокнижник рукою, и вышли пять молодцев, один другого краше. И сказал тогда он девице: Выбирай любого, твоим станет. Будете жить-поживать и горя не знать.

Но покачала девица головой:

– Не надобны мне твои молодцы завороженные, и любовь наведенная их тоже не нужна. Иссушит она душу, измотает сердце. Думаешь, не знаю, что счастья этого год отпущено, а после и он, и я в могилу сляжем?

– Чего же ты хочешь, девица? – удивился чернокнижник. – Нет тут иных женихов.

– Как нет? А ты?»

Сказ о чистой душой деве и проклятом чернокнижнике.





Яр поднял цепочку и пальцем ткнул в камень. Камень качнулся. Влево. И вправо. Крутанулся.

– Красивенький, – сказал Яр и камень вернул. – Что делать станем?

– Мне вот тоже интересно, – Мирослава сунула вещицу в кошель. – Что нам делать-то?

– Выкинуть?

– А Старомыслу что я скажу?

– Ну… что потеряла? – с робкою надеждой поинтересовался Яр.