Увидеть Париж – и победить!
Часть 39 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Как? Когда? Подробности!
– Окончил университет… Работы не было, и мне предложили. Неважно кто. Мне предложили больше так, для смеха, а я согласился, всерьез. И дал объявление, где были только намеки. Откликнулся вот этот… – показал под стол. – Я дал ему аванс, думая, что он… сбежит. А он всё сделал. Я отдал ему все деньги, потому что больше не хотел. Но меня нашли приятели тех, первых, и предложили… Они много предложили, и я согласился.
– Потому что не сам?
– Да. Я согласился и передал адрес. И получил деньги. Просто так, ни за что. Потом был еще один заказ, но там началось следствие. И я подумал, что рано или поздно… Что надо камуфлировать всё под несчастный случай, и тогда никакие полицейские… Мне стало интересно, можно ли придумать такую безукоризненную смерть? И я придумал, когда получил следующий заказ. Я просто подменил таблетки на прикроватной тумбочке.
– Сам?
– Да. Я был вхож в дом. А это был плохой человек, который заслуживал…
– Это лирика. Дальше!
– Дальше появились новые заказы, но я от них отказывался. Потом мне понадобились деньги, и я придумал, как сделать так, чтобы не самому… Но не сводить заказчика и исполнителя. А дальше всё просто: я дробил услуги на множество составляющих, не сводя исполнителей: кто-то писал письма, думая, что это игра, кто-то беседовал с клиентом, другие собирали информацию и прописывали сценарии несчастных случаев. Эти были самыми ценными работниками, так как нужна была фантазия, последние выходили на место и…
– А «игрушки» с фишками?
– Они появились позже, когда я понял, что проще всего попасться, если исполнители будут мелькать возле места будущего преступления. Ведь их могут заметить и запомнить. Или они могут передумать, потому что такое случалось. А если сразу… то никто не отказывался. Я вспомнил игры «стрелялки» и решил, что если иметь видеоряд с мест, то тогда незачем там бродить. Ведь современная компьютерная техника позволяет моделировать картинки, которые почти ничем не будут отличаться от «живых», и тогда тренироваться можно, сидя дома, появляясь на месте лишь раз. Поймите, мне была интересна именно эта, компьютерная, составляющая, которая требовала новых, оригинальных решений. Ведь всё от начала до конца можно моделировать и разыгрывать на экране, тренируя исполнителя, который будет действовать как… робот. Как приставка к компу. Как… джойстик.
– А вы не боялись, что вас вычислят через заказы?
– Боялся. Но потом нашел способ. Точнее, программу, которая меняла сетевые адреса. Это как в казино, где невозможно угадать на какой номер выпадет выигрыш. Одно письмо или один звонок – и адрес утрачивает свою актуальность. Кроме того, я нанимал диспетчеров дистанционно в самых удаленных странах и регионах. И как-то всё закрутилось…
Ну да, новые технологии. Которые хоть в пользу, хоть так. Как кухонный нож.
– Вы знаете, это оказался очень востребованный товар. Очень! Потому что каждый имеет каких-то врагов, которые мешают ему жить, или желает убрать человека, стоящего на пути к деньгам, успеху. Или опостылевшую жену. Или любовницу, которая шантажирует. Или начальника, а может, опасного свидетеля. Соседа, с которым никак не получается поделить территорию участка. Но редко кто способен решиться сам, а тут достаточно написать или позвонить. И всё происходит само собой, без какого-либо риска для заказчика и без отрицательных эмоций. Как если старую или больную собаку ветеринару сдать.
Это верно, это – ниша. Люди всегда желали бед и смерти своим ближним, но никогда не имели инструмента. А этот его умудрился создать. Очень технологичный мужик оказался.
– А бывают политические заказы, на которых можно споткнуться и потерять карьеру на самом пике. А тут… Всё делается чужими руками и даже без встреч, знакомств и обсуждений и, значит, нельзя ничего доказать и предъявить. Обычный несчастный случай – и баста. Не хочу хвастаться, но мне пришлось исполнять государственные заказы. Да-да… Есть же частные армии, а тут… частная фирма по утилизации неугодных политических фигур. И все заказчики, и спецслужбы в стороне. А если задействованы спецслужбы, то когда-нибудь информация может просочиться. А здесь – нет! Потому что частник менее других заинтересован. Это были очень хорошие заказы, вроде того, который сформулировали вы, чтобы пробиться ко мне. Ведь я всё понял, я в состоянии соединить три составляющие – письмо с заказом, вот эту голову под столом и вас. Я прав?
– Наверное.
– Когда счет заказов пошел на сотни, мне пришлось менять концепт, создавая дилерскую сеть и базу исполнителей. Я выстраивал бизнес по существующим экономическим законам, как если бы сетевой магазин раскручивал. Я выплачивал проценты, дарил бонусы и подарки, предлагал скидки и систему накопительных баллов. Бизнес, он всегда бизнес, и строится по единому лекалу, хоть такой, хоть обувью торговать.
– Я в курсе.
– Я начал собирать базу разных исполнителей, тех, кто мог выполнить только один-единственный заказ, и уникальных. Я выискивал и вербовал людей, которые могли делать то, что не мог никто другой! И следствие, если такое случалось, заходило в тупик, так как не могло представить, что кто-то на такое способен… Мои сотрудники могли всё. Когда объемы стали такими, что я не мог уже их контролировать, я начал открывать региональные филиалы, выстраивая их по проверенному образцу. Но никто никогда ни разу не видел меня и ничего обо мне не знал.
– А проколы? Случайности? Вы обошлись без этого?
– А деньги? Деньги в этом мире решают всё. А деньги были. Много! Случилось несколько неудач, клиенты были недовольны и в дело вступили полицейские. Но им предлагались деньги. Взятка. Большая. Очень. И полиция сняла свои претензии.
– Значит, всё чисто?
– Не всегда. Но с несговорчивыми клиентами случались несчастные случаи. Мы просто сами себе оформляли заказ.
– На тихую утилизацию.
– Да. Поэтому мы всегда, несмотря на масштабы работ, оставались в тени. Вот только вы… Как смогли во всем этом разобраться?
– Очень захотел и разобрался.
– И что дальше?
– Дальше? Дальше мы будем закрывать вашу лавочку. Совсем.
– Вынужден вас разочаровать – это невозможно.
Что? Что он сказал? Невозможно? Неужели? Или он, несмотря на заверения, вовсе не последняя ступенька, но лишь очередное, пусть и верхнее звено? Не может быть! Нет!
– Невозможно? Ты сказал невозможно?
– Да, именно так я и сказал! Не-воз-мож-но! Никак!
– Значит… Ты не сверху.
– Сверху… И сбоку. Да, я придумал эту схему, как Бил Гейтс свои «окошки». И воплотил идею в жизнь. И обороты у меня, пожалуй, не меньше, чем у Гейтса, хотя бы потому, что я не плачу налогов. Я очень богатый человек и… готов с вами поделиться.
– Спасибо, я не нуждаюсь.
– Жаль. Очень жаль. Вы, я так понял, хотите уничтожить нашу систему, вырубить ее под корень. Как дровосек. Опять вынужден повторить: вы не сможете этого сделать. Да, я, как вы изволили выразиться, сверху, я на самом верху. Но я не управляю ситуацией, я в какой-то степени стал ее рабом. Я могу обрушить программу, могу обрезать какие-то ниточки, но они срастутся. Сами по себе. Потому что созданная мною система, как живое существо, она самоорганизуется и самовосстанавливается – можно отрубить часть ее, можно уничтожить половину, но отдельные клетки, составляющие ее, найдут друг друга и соединятся, образуя новый организм. Да-да, не ухмыляйтесь. Я сам не предполагал такого эффекта. Эта система устраивает всех – заказчиков, диспетчеров, филеров, исполнителей… Потому что все они получают за свои услуги деньги. Хорошие. И легкие. И не хотят терять свои позиции. Они привыкли, и знают, как всё происходит, как должно происходить, и если даже все связи оборвать, они начнут искать друг друга, тыкаясь как впотьмах, но обязательно найдут! Киллеры наймут диспетчеров, которые предложат заказчикам товар, от которого те не смогут отказаться. И найдут детишек, которые отсканируют местность. И среди них найдутся сценаристы. И программисты, которые напишут игры с двигающимися картинками. Или их найдут исполнители, которые уже «играли» и им понравилось передвигать фишки на экране, ничем не рискуя. Разве они не смогут повторить этот прием, подыскав подходящего программиста, сформулировав техзадание?
А ведь смогут, точно смогут, тут он прав!
– Вы можете убить меня, но у вас не получится разрушить созданную мной систему. Она живуча как… гидра. Вы можете рубить головы, но на их месте вырастут новые. Всё уже придумано, эти действия нельзя отменить, как невозможно отменить колесо, железо, порох или компьютеры. Даже если сохранить в тайне секрет производства, всё равно кто-то из тех, кто использовал эти технологии, «откроет» их заново. Джинна, выскочившего из кувшина, обратно не загнать. Даже вам.
Да, верно. Он всё говорит правильно – ведь каждый «винтик», вращавшийся в этом механизме, так или иначе что-то видел, понял, осознал, узнал принцип работы. Пусть только на своем участке. Но он может сцепиться со следующей, понятной ему «шестерней», а та – с другой, а другая – с третьей… И механизм восстановится и заработает. Пусть не так хорошо, пусть коряво, но заработает! И кто-то начнет принимать заказы, как принимали до него, кто-то – писать сценарии… Черт подери, он прав! У этого монстра нет головы, хотя вроде бы она рядом, но если ее отсечь, то на это место встанут другие, рано или поздно… «Шестерёнки» многое знают и помнят. И тут только если весь механизм под пресс, до последнего винтика. Но это невозможно.
– Беда в том, что я даже не смогу дать вам все имена и адреса. Вы ведь этого добиваетесь? А я их не знаю. Лишь некоторые, а все остальные, они крутятся сами по себе.
– Но тогда ваша система давно должна была рассыпаться, без контроля.
– Контроль есть. На уровне заказов. Я не знаю, кто их исполняет и кто готовит, но я знаю про каждый заказ, который крутится в программе. Я контролирую не исполнителей, а денежные потоки. И если я знаю, что кто-то должен заплатить мне тысячу, и увижу вместо денег дырку, то стану разбираться.
– И тогда начиналась его работа? Того, который под столом.
– Да, верно. И такая схема позволяет держать под контролем всё, не зная почти ничего. Да и зачем мне что-то знать, когда я работаю только с цифрами, которые есть суть любого бизнеса. Кто контролирует финансовые потоки – тот контролирует всё! Мне достаточно знать приход и сколько с него причитается мне.
– Франшиза?
– Конечно, нет, но что-то похожее.
С ума сойти. Но тогда… Тогда это не просто тупик, это бетонная стена в конце пути, которую ничем не прошибить, хоть лбом о нее колотись, хоть отбойным молотком. Он пыхтел, он лез, он дошел, дополз до конца, по лесенкам, по трупам, но лишь для того, чтобы вдруг понять всю безнадежность своего положения. Он не может победить эту гидру, сколько мечом ни размахивай. Потому что спрос рождает предложение, а спрос на смерть велик – у обывателей, бандитов, политиков, у государств. У всех! Сумасшедший спрос, который продавит… предложение. Всегда! А у этого очкарика есть готовое решение, которое разошлось как круги на воде и его не собрать обратно. И это… пушной зверек, который подкрался незаметно на пушистых лапах и… откусил полголовы.
Приехали. Теперь уже точно. Потому что невозможно вычислить сотни, а, может быть, тысячи незнакомых тебе и не знакомых друг с другом исполнителей. И даже если вдруг как-нибудь узнать их адреса, то придется двести лет за ними с топором бегать.
И это уже не кошка в черной комнате, это темная комната в «черном ящике», который пуст! Легион кошек, которые по всему миру разбежались, в хомяков и попугайчиков «перекрасившись».
Такой вот печальный итог: всё получилось, что желалось, до точки, до восклицательного знака. Всё!
Но ровным счётом ни к чему не привело. Совсем!
Приехали! Аут… Распрягай, хлопчик, лошадь!
* * *
Санки катились с горки. Санки были спортивные, а склон крутой и малопосещаемый туристами. На санках сидел человек. Который терпеть не мог зиму, горы, приюты, снег, лыжи, сноуборды и прочие экстремальные виды зимнего отдыха. В том числе санки. Но как-то его угораздило… Вернее, уговорили – молодая симпатичная любовница, которая обожала зиму, горы, снег, лыжи, сноуборды и прочие экстремальные виды зимнего отдыха. Девушка спортивная и неугомонная, в том числе в постели. И отказать ей в поездке в горы было невозможно. И именно она предложила катание на санках. И выбрала этот склон. И время почему-то вечернее. Она пристегнула его ремешками и с криком: «Ну, какой же ты у меня молодец!» толкнула санки вниз. Санки быстро набрали скорость, примерно, как болид «Формулы – 1», и в километре от места старта они врезались в дерево. Санки сломали пару елочек, а елочки проломили саночнику каску. И голову тоже. И всё могло закончиться благополучно, потому что к нему быстро подбежали спасатели в оранжевых комбинезонах, в противосолнечных очках и масках на лицах. Молодцы эти спасатели!
Они отстегнули человека, осмотрели его и сказали:
– Ни хрена себе! И это после такого удара! Да он в рубашке родился!
Потому что пострадавший еще подавал признаки жизни.
– Надо что-то срочно делать, иначе можно опоздать!
И, приподняв саночнику голову, шарахнули ему по голове обломком дерева так, что сучки на два сантиметра в череп вошли.
Вот теперь всё в порядке.
И «спасатели» велели сторожить место происшествия понаехавшим зевакам, чтобы не затоптали следы, и срочно убыли за помощью. Которая прибыла слишком поздно, когда труп уже окоченел и стал похож на ледышку.
И ведь сколько раз говорили, предупреждали и таблички вешали: не спускайтесь по незнакомым, неосвещённым трассам. А они! И этот тоже! Ну какой чёрт понёс его на этот тёмный склон? И зачем? И… за сколько?
* * *
И всё же – думать…
Думать! Думать! Думать!
Или, не раздумывая, вешаться… Лучше вешаться… От безысходности.
Но, лучше чуть позже, после того как еще раз… О чем? О том же самом: о пути, который был проделал. И об итоге – о тупике в самом конце, к которому он по лабиринтам на ощупь брел, сто раз спотыкаясь и падая. И добрел. До стены, которую не проломить, хотя очень хочется, с разгона и изо всех сил! Но можно лишь башку вдребезги разнести. Да и хрен бы с ней, с башкой, но это всё равно не решение и не выход из тупика. Труп возле бетонной стенки – не выход, просто труп.
Думать…
Думать…
– Окончил университет… Работы не было, и мне предложили. Неважно кто. Мне предложили больше так, для смеха, а я согласился, всерьез. И дал объявление, где были только намеки. Откликнулся вот этот… – показал под стол. – Я дал ему аванс, думая, что он… сбежит. А он всё сделал. Я отдал ему все деньги, потому что больше не хотел. Но меня нашли приятели тех, первых, и предложили… Они много предложили, и я согласился.
– Потому что не сам?
– Да. Я согласился и передал адрес. И получил деньги. Просто так, ни за что. Потом был еще один заказ, но там началось следствие. И я подумал, что рано или поздно… Что надо камуфлировать всё под несчастный случай, и тогда никакие полицейские… Мне стало интересно, можно ли придумать такую безукоризненную смерть? И я придумал, когда получил следующий заказ. Я просто подменил таблетки на прикроватной тумбочке.
– Сам?
– Да. Я был вхож в дом. А это был плохой человек, который заслуживал…
– Это лирика. Дальше!
– Дальше появились новые заказы, но я от них отказывался. Потом мне понадобились деньги, и я придумал, как сделать так, чтобы не самому… Но не сводить заказчика и исполнителя. А дальше всё просто: я дробил услуги на множество составляющих, не сводя исполнителей: кто-то писал письма, думая, что это игра, кто-то беседовал с клиентом, другие собирали информацию и прописывали сценарии несчастных случаев. Эти были самыми ценными работниками, так как нужна была фантазия, последние выходили на место и…
– А «игрушки» с фишками?
– Они появились позже, когда я понял, что проще всего попасться, если исполнители будут мелькать возле места будущего преступления. Ведь их могут заметить и запомнить. Или они могут передумать, потому что такое случалось. А если сразу… то никто не отказывался. Я вспомнил игры «стрелялки» и решил, что если иметь видеоряд с мест, то тогда незачем там бродить. Ведь современная компьютерная техника позволяет моделировать картинки, которые почти ничем не будут отличаться от «живых», и тогда тренироваться можно, сидя дома, появляясь на месте лишь раз. Поймите, мне была интересна именно эта, компьютерная, составляющая, которая требовала новых, оригинальных решений. Ведь всё от начала до конца можно моделировать и разыгрывать на экране, тренируя исполнителя, который будет действовать как… робот. Как приставка к компу. Как… джойстик.
– А вы не боялись, что вас вычислят через заказы?
– Боялся. Но потом нашел способ. Точнее, программу, которая меняла сетевые адреса. Это как в казино, где невозможно угадать на какой номер выпадет выигрыш. Одно письмо или один звонок – и адрес утрачивает свою актуальность. Кроме того, я нанимал диспетчеров дистанционно в самых удаленных странах и регионах. И как-то всё закрутилось…
Ну да, новые технологии. Которые хоть в пользу, хоть так. Как кухонный нож.
– Вы знаете, это оказался очень востребованный товар. Очень! Потому что каждый имеет каких-то врагов, которые мешают ему жить, или желает убрать человека, стоящего на пути к деньгам, успеху. Или опостылевшую жену. Или любовницу, которая шантажирует. Или начальника, а может, опасного свидетеля. Соседа, с которым никак не получается поделить территорию участка. Но редко кто способен решиться сам, а тут достаточно написать или позвонить. И всё происходит само собой, без какого-либо риска для заказчика и без отрицательных эмоций. Как если старую или больную собаку ветеринару сдать.
Это верно, это – ниша. Люди всегда желали бед и смерти своим ближним, но никогда не имели инструмента. А этот его умудрился создать. Очень технологичный мужик оказался.
– А бывают политические заказы, на которых можно споткнуться и потерять карьеру на самом пике. А тут… Всё делается чужими руками и даже без встреч, знакомств и обсуждений и, значит, нельзя ничего доказать и предъявить. Обычный несчастный случай – и баста. Не хочу хвастаться, но мне пришлось исполнять государственные заказы. Да-да… Есть же частные армии, а тут… частная фирма по утилизации неугодных политических фигур. И все заказчики, и спецслужбы в стороне. А если задействованы спецслужбы, то когда-нибудь информация может просочиться. А здесь – нет! Потому что частник менее других заинтересован. Это были очень хорошие заказы, вроде того, который сформулировали вы, чтобы пробиться ко мне. Ведь я всё понял, я в состоянии соединить три составляющие – письмо с заказом, вот эту голову под столом и вас. Я прав?
– Наверное.
– Когда счет заказов пошел на сотни, мне пришлось менять концепт, создавая дилерскую сеть и базу исполнителей. Я выстраивал бизнес по существующим экономическим законам, как если бы сетевой магазин раскручивал. Я выплачивал проценты, дарил бонусы и подарки, предлагал скидки и систему накопительных баллов. Бизнес, он всегда бизнес, и строится по единому лекалу, хоть такой, хоть обувью торговать.
– Я в курсе.
– Я начал собирать базу разных исполнителей, тех, кто мог выполнить только один-единственный заказ, и уникальных. Я выискивал и вербовал людей, которые могли делать то, что не мог никто другой! И следствие, если такое случалось, заходило в тупик, так как не могло представить, что кто-то на такое способен… Мои сотрудники могли всё. Когда объемы стали такими, что я не мог уже их контролировать, я начал открывать региональные филиалы, выстраивая их по проверенному образцу. Но никто никогда ни разу не видел меня и ничего обо мне не знал.
– А проколы? Случайности? Вы обошлись без этого?
– А деньги? Деньги в этом мире решают всё. А деньги были. Много! Случилось несколько неудач, клиенты были недовольны и в дело вступили полицейские. Но им предлагались деньги. Взятка. Большая. Очень. И полиция сняла свои претензии.
– Значит, всё чисто?
– Не всегда. Но с несговорчивыми клиентами случались несчастные случаи. Мы просто сами себе оформляли заказ.
– На тихую утилизацию.
– Да. Поэтому мы всегда, несмотря на масштабы работ, оставались в тени. Вот только вы… Как смогли во всем этом разобраться?
– Очень захотел и разобрался.
– И что дальше?
– Дальше? Дальше мы будем закрывать вашу лавочку. Совсем.
– Вынужден вас разочаровать – это невозможно.
Что? Что он сказал? Невозможно? Неужели? Или он, несмотря на заверения, вовсе не последняя ступенька, но лишь очередное, пусть и верхнее звено? Не может быть! Нет!
– Невозможно? Ты сказал невозможно?
– Да, именно так я и сказал! Не-воз-мож-но! Никак!
– Значит… Ты не сверху.
– Сверху… И сбоку. Да, я придумал эту схему, как Бил Гейтс свои «окошки». И воплотил идею в жизнь. И обороты у меня, пожалуй, не меньше, чем у Гейтса, хотя бы потому, что я не плачу налогов. Я очень богатый человек и… готов с вами поделиться.
– Спасибо, я не нуждаюсь.
– Жаль. Очень жаль. Вы, я так понял, хотите уничтожить нашу систему, вырубить ее под корень. Как дровосек. Опять вынужден повторить: вы не сможете этого сделать. Да, я, как вы изволили выразиться, сверху, я на самом верху. Но я не управляю ситуацией, я в какой-то степени стал ее рабом. Я могу обрушить программу, могу обрезать какие-то ниточки, но они срастутся. Сами по себе. Потому что созданная мною система, как живое существо, она самоорганизуется и самовосстанавливается – можно отрубить часть ее, можно уничтожить половину, но отдельные клетки, составляющие ее, найдут друг друга и соединятся, образуя новый организм. Да-да, не ухмыляйтесь. Я сам не предполагал такого эффекта. Эта система устраивает всех – заказчиков, диспетчеров, филеров, исполнителей… Потому что все они получают за свои услуги деньги. Хорошие. И легкие. И не хотят терять свои позиции. Они привыкли, и знают, как всё происходит, как должно происходить, и если даже все связи оборвать, они начнут искать друг друга, тыкаясь как впотьмах, но обязательно найдут! Киллеры наймут диспетчеров, которые предложат заказчикам товар, от которого те не смогут отказаться. И найдут детишек, которые отсканируют местность. И среди них найдутся сценаристы. И программисты, которые напишут игры с двигающимися картинками. Или их найдут исполнители, которые уже «играли» и им понравилось передвигать фишки на экране, ничем не рискуя. Разве они не смогут повторить этот прием, подыскав подходящего программиста, сформулировав техзадание?
А ведь смогут, точно смогут, тут он прав!
– Вы можете убить меня, но у вас не получится разрушить созданную мной систему. Она живуча как… гидра. Вы можете рубить головы, но на их месте вырастут новые. Всё уже придумано, эти действия нельзя отменить, как невозможно отменить колесо, железо, порох или компьютеры. Даже если сохранить в тайне секрет производства, всё равно кто-то из тех, кто использовал эти технологии, «откроет» их заново. Джинна, выскочившего из кувшина, обратно не загнать. Даже вам.
Да, верно. Он всё говорит правильно – ведь каждый «винтик», вращавшийся в этом механизме, так или иначе что-то видел, понял, осознал, узнал принцип работы. Пусть только на своем участке. Но он может сцепиться со следующей, понятной ему «шестерней», а та – с другой, а другая – с третьей… И механизм восстановится и заработает. Пусть не так хорошо, пусть коряво, но заработает! И кто-то начнет принимать заказы, как принимали до него, кто-то – писать сценарии… Черт подери, он прав! У этого монстра нет головы, хотя вроде бы она рядом, но если ее отсечь, то на это место встанут другие, рано или поздно… «Шестерёнки» многое знают и помнят. И тут только если весь механизм под пресс, до последнего винтика. Но это невозможно.
– Беда в том, что я даже не смогу дать вам все имена и адреса. Вы ведь этого добиваетесь? А я их не знаю. Лишь некоторые, а все остальные, они крутятся сами по себе.
– Но тогда ваша система давно должна была рассыпаться, без контроля.
– Контроль есть. На уровне заказов. Я не знаю, кто их исполняет и кто готовит, но я знаю про каждый заказ, который крутится в программе. Я контролирую не исполнителей, а денежные потоки. И если я знаю, что кто-то должен заплатить мне тысячу, и увижу вместо денег дырку, то стану разбираться.
– И тогда начиналась его работа? Того, который под столом.
– Да, верно. И такая схема позволяет держать под контролем всё, не зная почти ничего. Да и зачем мне что-то знать, когда я работаю только с цифрами, которые есть суть любого бизнеса. Кто контролирует финансовые потоки – тот контролирует всё! Мне достаточно знать приход и сколько с него причитается мне.
– Франшиза?
– Конечно, нет, но что-то похожее.
С ума сойти. Но тогда… Тогда это не просто тупик, это бетонная стена в конце пути, которую ничем не прошибить, хоть лбом о нее колотись, хоть отбойным молотком. Он пыхтел, он лез, он дошел, дополз до конца, по лесенкам, по трупам, но лишь для того, чтобы вдруг понять всю безнадежность своего положения. Он не может победить эту гидру, сколько мечом ни размахивай. Потому что спрос рождает предложение, а спрос на смерть велик – у обывателей, бандитов, политиков, у государств. У всех! Сумасшедший спрос, который продавит… предложение. Всегда! А у этого очкарика есть готовое решение, которое разошлось как круги на воде и его не собрать обратно. И это… пушной зверек, который подкрался незаметно на пушистых лапах и… откусил полголовы.
Приехали. Теперь уже точно. Потому что невозможно вычислить сотни, а, может быть, тысячи незнакомых тебе и не знакомых друг с другом исполнителей. И даже если вдруг как-нибудь узнать их адреса, то придется двести лет за ними с топором бегать.
И это уже не кошка в черной комнате, это темная комната в «черном ящике», который пуст! Легион кошек, которые по всему миру разбежались, в хомяков и попугайчиков «перекрасившись».
Такой вот печальный итог: всё получилось, что желалось, до точки, до восклицательного знака. Всё!
Но ровным счётом ни к чему не привело. Совсем!
Приехали! Аут… Распрягай, хлопчик, лошадь!
* * *
Санки катились с горки. Санки были спортивные, а склон крутой и малопосещаемый туристами. На санках сидел человек. Который терпеть не мог зиму, горы, приюты, снег, лыжи, сноуборды и прочие экстремальные виды зимнего отдыха. В том числе санки. Но как-то его угораздило… Вернее, уговорили – молодая симпатичная любовница, которая обожала зиму, горы, снег, лыжи, сноуборды и прочие экстремальные виды зимнего отдыха. Девушка спортивная и неугомонная, в том числе в постели. И отказать ей в поездке в горы было невозможно. И именно она предложила катание на санках. И выбрала этот склон. И время почему-то вечернее. Она пристегнула его ремешками и с криком: «Ну, какой же ты у меня молодец!» толкнула санки вниз. Санки быстро набрали скорость, примерно, как болид «Формулы – 1», и в километре от места старта они врезались в дерево. Санки сломали пару елочек, а елочки проломили саночнику каску. И голову тоже. И всё могло закончиться благополучно, потому что к нему быстро подбежали спасатели в оранжевых комбинезонах, в противосолнечных очках и масках на лицах. Молодцы эти спасатели!
Они отстегнули человека, осмотрели его и сказали:
– Ни хрена себе! И это после такого удара! Да он в рубашке родился!
Потому что пострадавший еще подавал признаки жизни.
– Надо что-то срочно делать, иначе можно опоздать!
И, приподняв саночнику голову, шарахнули ему по голове обломком дерева так, что сучки на два сантиметра в череп вошли.
Вот теперь всё в порядке.
И «спасатели» велели сторожить место происшествия понаехавшим зевакам, чтобы не затоптали следы, и срочно убыли за помощью. Которая прибыла слишком поздно, когда труп уже окоченел и стал похож на ледышку.
И ведь сколько раз говорили, предупреждали и таблички вешали: не спускайтесь по незнакомым, неосвещённым трассам. А они! И этот тоже! Ну какой чёрт понёс его на этот тёмный склон? И зачем? И… за сколько?
* * *
И всё же – думать…
Думать! Думать! Думать!
Или, не раздумывая, вешаться… Лучше вешаться… От безысходности.
Но, лучше чуть позже, после того как еще раз… О чем? О том же самом: о пути, который был проделал. И об итоге – о тупике в самом конце, к которому он по лабиринтам на ощупь брел, сто раз спотыкаясь и падая. И добрел. До стены, которую не проломить, хотя очень хочется, с разгона и изо всех сил! Но можно лишь башку вдребезги разнести. Да и хрен бы с ней, с башкой, но это всё равно не решение и не выход из тупика. Труп возле бетонной стенки – не выход, просто труп.
Думать…
Думать…