Успеть сказать люблю
Часть 10 из 25 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Что-то кольнуло внутри. От того, что она — явно не очень опытная в этих вопросах — почувствовала и сказала сейчас правду. От того, что он не хотел, чтобы она так думала. И — нет. Это не так, на самом деле.
Его пальцы сжались плотнее. Любопытная у них беседа — для двух голых людей в джакузи. Ладно, где наша не пропадала.
— Я в первый раз занимался сексом без защиты, — он говорил медленно и будто без эмоций. Так, чтобы смысл дошел стопроцентно. — Веришь?
Аня смотрела на него, не мигая. А потом кивнула.
— Знаешь, как это? — она мотнула головой — теперь отрицательно. — Это о-фи-ген-но.
— Но мы это сделали потому… что у меня… а в эти дни нельзя…
Он понял, что слова бессильны. И аккуратно, но чувствительно приложился затылком к уже, оказывается, не холодному, но по прежнему мокрому кафелю. Раз. И еще. И еще.
— Ты что делаешь, Костя?!
— А что мне еще остается делать? — огрызнулся он. — У меня только что был потрясающий секс, первый в жизни секс без презерватива. Вообще-то меня только что — на минуточку! — лишили невинности. И что я слышу после?! Сожаления!
— Костя, прекрати! — но он продолжал мерно стучать затылком о кафель. — Прекрати немедленно! Ты отобьешь себе все мозги!
— Значит, мы с тобой сравняемся по уровню интеллекта!
— Костя!!!
— Но ты же несешь чушь! — он нацелил палец ей между грудей. А потом вдруг внезапно накрыл упругий холмик ладонью. Аня прерывисто вздохнула, но не отстранилась. Наоборот, даже чуть подалась вперед. И он присоединил вторую руку. А потом уже любимым ими обоими жестом потерся своими носом о ее.
— Анют… Сейчас тебе надо сказать вот что. Что тебе было хорошо. Что ты ни о чем не жалеешь. И что ты… — он сжал ладони… — что ты меня хочешь.
Она охнула. Смешно посопела.
— Иначе я снова начну биться головой о стену, — пригрозил Костя.
Рассмеялась. Вжалась сильнее в его ладони. Обняла за шею. И на ухо шепнула:
— Ты чокнутый. Очень красивый. И я тебя хочу. Снова.
— Немного не тот текст, — его пальцы пришли в движение. — Красивая у нас ты. Чокнутые мы оба. И я тебя тоже хочу. Очень. Снова.
Переплетаясь, обнимаясь, целуясь и гладя. Скользя по теплому и мокрому кафелю.
— Третий раз, Анюта. Идем на рекорд.
В итоге в рекорде значилась другая цифра, эклеры они слопали все, а домой Аня вернулась уже затемно.
Глава 6. И все биндюжники вставали
И все биндюжники вставали
Когда в пивную он входил
— Ты не шутишь?
— Какие шутки, когда дело касается флота? Ты что, забыла, что я из семьи алкоголиков? «Пьяница во флоте…»
— Я помню, — рассмеялась Аня. — Но разве уже?..
— Последнее воскресенье июля, — назидательно ответствовал Константин. — День Военно-морского флота. Главный военно-морской парад на Неве. Анют, ты чего, ни разу не видела парад?!
— Да как-то знаешь, не приходилось… — она пожала плечами.
— Совсем вы там одичали со своими собаками и гвардии старшинами, — фыркнул Костя. А потом поспешил исправить невольную резкость своих слов: — В общем, на воскресенье планов не строй, у нас в воскресенье парад. Потому что мне капитан и старпом голову оторвут, если я не приду туда. Обязан, — вздохнул, — быть.
— А я что там делать буду? — спросила Аня осторожно. Приглашение Кости провести воскресенье с его семьей застигло ее врасплох, и она все никак не могла собраться с мыслями.
— Как — что? Будешь меня защищать от нападок этих флотских. Они считают меня сухопутной крысой, потому что я в семье отщепенец и не пошел в мореходку.
Аня какое-то время молча смотрела на Константина, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит. Кажется, шутит. Но в последнее время она стала ловить себя на мысли, что не понимает, где в его словах заканчивается шутка и начинается серьезное.
— Винтовку брать? — спросила без улыбки.
— Обязательно! — Костя в отличие от Ани улыбался. И вполне искренне.
— Может быть, и Норда взять для страховки? — Аня решила, что разговор носит все-таки шуточный характер. И тут Костя улыбаться перестал.
— Нет, вот его не надо! В смысле, — вздохнул, обнял Аню за плечи. Собственный страх перед собаками его утомлял, но пересилить было невозможно. — Не пустят его на парад. Вот.
— Хорошо, постараюсь одна справиться, — она чмокнула его в подбородок. — Пошли чай пить? Хотя… Эти чаепития до добра не доведут. На мне уже джинсы не сходятся!
— Зато я похудел на полтора килограмма! — похвастался Костя.
— Не может быть! — ахнула Аня. Села, подтянула простынь к груди. — Где справедливость?! Пирожные и торты мы едим вдвоем, а джинсы не сходятся только на мне!
— Потому что кое-кто очень интенсивно расходует калории… — провокационно промурлыкал Константин.
— Да неужели?…
— А кое-кто другой в это же самое время лежит на спине и только громко стонет…
— Ах так?! — Аня в одно движение отбросила простынь и оказалась верхом на мужских бедрах. — Вот сейчас ты будешь лежать и громко стонать, а я — усиленно сжигать калории. И на тебе перестанут сходиться джинсы!
— Ужас-то какой… — Константин блаженно зажмурился и запрокинул голову, подставляя шею под горячие быстрые женские губы. — Но, знаешь, твои джинсы и сейчас на мне не сойдутся…
Не укусить в беззащитно подставленную шею после этих слов оказалось выше Аниных сил. Но с его стороны это не поступило никаких возражений на такие действия. Костя еще примерно десять минут исправно исполнял роль «лежать и громко стонать». А потом роли поменялись.
* * *
— Ко-о-остя-я-я!!!
Драгин страдальчески закатил глаза, но его уже облепили с двух сторон. Константин всем своим видом изображал крайнюю степень недовольства, но руки привычно гладили две русоволосые макушки. А потом макушки отлипли от Кости и принялись наперебой вопить.
— Костя, а мы скучали! А ты скучал? А почему ты к нам долго не приходил? А у меня платье новое, смотри! Нет, лучше на мои туфли посмотри!
Аня с любопытством наблюдала. Костя демонстративно закатывал глаза. Остальные члены семьи Драгиных откровенно развлекались происходящим.
— Так, все, ша! — терпение господина Драгина-младшего лопнуло. — Говорить медленно и по одной. Самое главное.
«Клизмы» — а судя по всему, это были именно они — ненадолго замолчали. А потом более темненькая и плотная телосложением вытянулась по стойке «смирно» и отрапортовала.
— Мы новую песню выучили!
— Ксю!!! — взвыл Костя, обратив обвинительный взгляд на симпатичную шатенку в цветастом платье. Та виновато развела руки, ничуть не виновато при этом улыбаясь.
- Ты же нас послушаешь? — вторая, чуть светлее и худее, уставилась на Костю умоляющим взглядом. Против этого их любимый дядя не смог устоять.
— Куда я денусь? — буркнул подчеркнуто мрачно. — Валяйте. Только чур — один куплет.
— Два! — пискнула более светлая.
— Три, — басовито поправила ее сестра.
Константин мученически вздохнул и сложил руки на груди.
Девочки встали рядом, выровняли носки туфель по одной линии, потом та, что темнее, красивым, практически дирижерским жестом взмахнула рукой, и на счет три они запели.
Аня замерла. Голоса у девочек были чистые и звонкие, пели они с воодушевлением и попадая в ноты. А уже выбор репертуара… любимая песня гвардии старшины Ивана Шевцова, которую он пел в хорошем настроении, за работой и вообще — по любому поводу и когда было настроение для песни.
— А солдат попьет кваску, купит эскимо… — старательно выводили девочки.
Костя стоял радом, слушал и уже не прятал улыбку. И было совершенно очевидно, что между этими тремя — большая любовь. Какая-то своя, своеобразная, но искренняя. И от этого Анне тоже хотелось улыбаться. И почему-то немного щипало в глазах.
Поэтому Аня принялась изучать остальных членов семьи Драгиных, пользуясь тем, что они были заняты концертом. Из троих мужчин Драгиных Костя — самый высокий. Отец плотнее — и совсем седой. Резкие черты лица, глаза в сеточке морщин и располагающая улыбка в белые усы. Старший брат — круглее и добродушнее, с серебряными нитями в темных волосах. Видимо, мужчинам в этой семье свойственна ранняя седина. Мама — милая приятная женщина, но Аня ловит на себе проницательный оценивающий взгляд. А вот жена Семена, старшего брата Кости, смотрит только на своих девочек. Они разнояйцовые близняшки, как пояснил Константин Ане по дороге на парад.
— Было четыре куплета! — прервал Анины наблюдения и размышления возмущенный возглас Кости.
— Мы просто последний раз припев два раза спели! — парировала более темненькая — Катя.
Его пальцы сжались плотнее. Любопытная у них беседа — для двух голых людей в джакузи. Ладно, где наша не пропадала.
— Я в первый раз занимался сексом без защиты, — он говорил медленно и будто без эмоций. Так, чтобы смысл дошел стопроцентно. — Веришь?
Аня смотрела на него, не мигая. А потом кивнула.
— Знаешь, как это? — она мотнула головой — теперь отрицательно. — Это о-фи-ген-но.
— Но мы это сделали потому… что у меня… а в эти дни нельзя…
Он понял, что слова бессильны. И аккуратно, но чувствительно приложился затылком к уже, оказывается, не холодному, но по прежнему мокрому кафелю. Раз. И еще. И еще.
— Ты что делаешь, Костя?!
— А что мне еще остается делать? — огрызнулся он. — У меня только что был потрясающий секс, первый в жизни секс без презерватива. Вообще-то меня только что — на минуточку! — лишили невинности. И что я слышу после?! Сожаления!
— Костя, прекрати! — но он продолжал мерно стучать затылком о кафель. — Прекрати немедленно! Ты отобьешь себе все мозги!
— Значит, мы с тобой сравняемся по уровню интеллекта!
— Костя!!!
— Но ты же несешь чушь! — он нацелил палец ей между грудей. А потом вдруг внезапно накрыл упругий холмик ладонью. Аня прерывисто вздохнула, но не отстранилась. Наоборот, даже чуть подалась вперед. И он присоединил вторую руку. А потом уже любимым ими обоими жестом потерся своими носом о ее.
— Анют… Сейчас тебе надо сказать вот что. Что тебе было хорошо. Что ты ни о чем не жалеешь. И что ты… — он сжал ладони… — что ты меня хочешь.
Она охнула. Смешно посопела.
— Иначе я снова начну биться головой о стену, — пригрозил Костя.
Рассмеялась. Вжалась сильнее в его ладони. Обняла за шею. И на ухо шепнула:
— Ты чокнутый. Очень красивый. И я тебя хочу. Снова.
— Немного не тот текст, — его пальцы пришли в движение. — Красивая у нас ты. Чокнутые мы оба. И я тебя тоже хочу. Очень. Снова.
Переплетаясь, обнимаясь, целуясь и гладя. Скользя по теплому и мокрому кафелю.
— Третий раз, Анюта. Идем на рекорд.
В итоге в рекорде значилась другая цифра, эклеры они слопали все, а домой Аня вернулась уже затемно.
Глава 6. И все биндюжники вставали
И все биндюжники вставали
Когда в пивную он входил
— Ты не шутишь?
— Какие шутки, когда дело касается флота? Ты что, забыла, что я из семьи алкоголиков? «Пьяница во флоте…»
— Я помню, — рассмеялась Аня. — Но разве уже?..
— Последнее воскресенье июля, — назидательно ответствовал Константин. — День Военно-морского флота. Главный военно-морской парад на Неве. Анют, ты чего, ни разу не видела парад?!
— Да как-то знаешь, не приходилось… — она пожала плечами.
— Совсем вы там одичали со своими собаками и гвардии старшинами, — фыркнул Костя. А потом поспешил исправить невольную резкость своих слов: — В общем, на воскресенье планов не строй, у нас в воскресенье парад. Потому что мне капитан и старпом голову оторвут, если я не приду туда. Обязан, — вздохнул, — быть.
— А я что там делать буду? — спросила Аня осторожно. Приглашение Кости провести воскресенье с его семьей застигло ее врасплох, и она все никак не могла собраться с мыслями.
— Как — что? Будешь меня защищать от нападок этих флотских. Они считают меня сухопутной крысой, потому что я в семье отщепенец и не пошел в мореходку.
Аня какое-то время молча смотрела на Константина, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит. Кажется, шутит. Но в последнее время она стала ловить себя на мысли, что не понимает, где в его словах заканчивается шутка и начинается серьезное.
— Винтовку брать? — спросила без улыбки.
— Обязательно! — Костя в отличие от Ани улыбался. И вполне искренне.
— Может быть, и Норда взять для страховки? — Аня решила, что разговор носит все-таки шуточный характер. И тут Костя улыбаться перестал.
— Нет, вот его не надо! В смысле, — вздохнул, обнял Аню за плечи. Собственный страх перед собаками его утомлял, но пересилить было невозможно. — Не пустят его на парад. Вот.
— Хорошо, постараюсь одна справиться, — она чмокнула его в подбородок. — Пошли чай пить? Хотя… Эти чаепития до добра не доведут. На мне уже джинсы не сходятся!
— Зато я похудел на полтора килограмма! — похвастался Костя.
— Не может быть! — ахнула Аня. Села, подтянула простынь к груди. — Где справедливость?! Пирожные и торты мы едим вдвоем, а джинсы не сходятся только на мне!
— Потому что кое-кто очень интенсивно расходует калории… — провокационно промурлыкал Константин.
— Да неужели?…
— А кое-кто другой в это же самое время лежит на спине и только громко стонет…
— Ах так?! — Аня в одно движение отбросила простынь и оказалась верхом на мужских бедрах. — Вот сейчас ты будешь лежать и громко стонать, а я — усиленно сжигать калории. И на тебе перестанут сходиться джинсы!
— Ужас-то какой… — Константин блаженно зажмурился и запрокинул голову, подставляя шею под горячие быстрые женские губы. — Но, знаешь, твои джинсы и сейчас на мне не сойдутся…
Не укусить в беззащитно подставленную шею после этих слов оказалось выше Аниных сил. Но с его стороны это не поступило никаких возражений на такие действия. Костя еще примерно десять минут исправно исполнял роль «лежать и громко стонать». А потом роли поменялись.
* * *
— Ко-о-остя-я-я!!!
Драгин страдальчески закатил глаза, но его уже облепили с двух сторон. Константин всем своим видом изображал крайнюю степень недовольства, но руки привычно гладили две русоволосые макушки. А потом макушки отлипли от Кости и принялись наперебой вопить.
— Костя, а мы скучали! А ты скучал? А почему ты к нам долго не приходил? А у меня платье новое, смотри! Нет, лучше на мои туфли посмотри!
Аня с любопытством наблюдала. Костя демонстративно закатывал глаза. Остальные члены семьи Драгиных откровенно развлекались происходящим.
— Так, все, ша! — терпение господина Драгина-младшего лопнуло. — Говорить медленно и по одной. Самое главное.
«Клизмы» — а судя по всему, это были именно они — ненадолго замолчали. А потом более темненькая и плотная телосложением вытянулась по стойке «смирно» и отрапортовала.
— Мы новую песню выучили!
— Ксю!!! — взвыл Костя, обратив обвинительный взгляд на симпатичную шатенку в цветастом платье. Та виновато развела руки, ничуть не виновато при этом улыбаясь.
- Ты же нас послушаешь? — вторая, чуть светлее и худее, уставилась на Костю умоляющим взглядом. Против этого их любимый дядя не смог устоять.
— Куда я денусь? — буркнул подчеркнуто мрачно. — Валяйте. Только чур — один куплет.
— Два! — пискнула более светлая.
— Три, — басовито поправила ее сестра.
Константин мученически вздохнул и сложил руки на груди.
Девочки встали рядом, выровняли носки туфель по одной линии, потом та, что темнее, красивым, практически дирижерским жестом взмахнула рукой, и на счет три они запели.
Аня замерла. Голоса у девочек были чистые и звонкие, пели они с воодушевлением и попадая в ноты. А уже выбор репертуара… любимая песня гвардии старшины Ивана Шевцова, которую он пел в хорошем настроении, за работой и вообще — по любому поводу и когда было настроение для песни.
— А солдат попьет кваску, купит эскимо… — старательно выводили девочки.
Костя стоял радом, слушал и уже не прятал улыбку. И было совершенно очевидно, что между этими тремя — большая любовь. Какая-то своя, своеобразная, но искренняя. И от этого Анне тоже хотелось улыбаться. И почему-то немного щипало в глазах.
Поэтому Аня принялась изучать остальных членов семьи Драгиных, пользуясь тем, что они были заняты концертом. Из троих мужчин Драгиных Костя — самый высокий. Отец плотнее — и совсем седой. Резкие черты лица, глаза в сеточке морщин и располагающая улыбка в белые усы. Старший брат — круглее и добродушнее, с серебряными нитями в темных волосах. Видимо, мужчинам в этой семье свойственна ранняя седина. Мама — милая приятная женщина, но Аня ловит на себе проницательный оценивающий взгляд. А вот жена Семена, старшего брата Кости, смотрит только на своих девочек. Они разнояйцовые близняшки, как пояснил Константин Ане по дороге на парад.
— Было четыре куплета! — прервал Анины наблюдения и размышления возмущенный возглас Кости.
— Мы просто последний раз припев два раза спели! — парировала более темненькая — Катя.