Умирать не больно
Часть 44 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
ТУК-ТУК-ТУК!!!
Аспен открыл глаза и резко сел. Живот скрутило от раздражения и злости, даже голова закружилась. Он ведь мог увидеть убийцу Сьюзен. Он бы проник к нему в сознание, понял, почему тот творит эти ужасные вещи, смог бы сказать обо всем Дориану. Ответ был бы найден, если бы не какой-то идиот, которому срочно понадобилось прийти в гости, – Аспен глянул на часы, – в одиннадцать вечера. Парень подумал о Кае Айрленд, но тут же отмел всяческие мысли, ведь она не знает его адреса и не стала бы появляться здесь так поздно. И кроме того, она все еще злится.
Тук-тук-тук.
Аспен подлетел к двери и раздраженно распахнул ее со словами:
– Еще раз… – От изумления он задохнулся. – Патриция?..
Столько лет он ее не видел… И вот теперь прошлое предстало перед ним в образе красивой худощавой женщины, одетой в светло-коричневое пальто и деловой костюм.
– Аспен, почему так долго? – проворчала она, и по его спине тут же прошел мороз. – Ты собираешься меня впустить?
Это реальность. Это не очередной кошмар, – понял Аспен, потому быстро взял себя в руки и хладнокровно произнес:
– Нет!
– Ну же, не будь ребенком! – Женщина отпихнула его с дороги и деловито прошла в квартиру, топая по паркету каблуками. Аспен яростно захлопнул дверь и щелкнул замком.
– Зачем ты пришла?!
Патриция присела на диван, изящным жестом отложила сумочку и закинула ногу на ногу.
– Я твоя мать…
– Эй-эй-эй, – прервал ее Аспен, на грани того, чтобы заткнуть уши, как детстве.
– Аспен, у меня настали тяжелые времена… – опять начала Патриция, но он уже не слышал. У женщины, которая вышвырнула его из своей жизни, настали тяжелые времена?
Она не знает, что это такое.
– И что? – безжалостно спросил он.
– Аспен, мои родители умерли, – со вздохом ответила она и выдержала паузу. – Они возвращались из Хейдена на автомобиле, и отец не справился с управлением, а потом…
Грудь Аспена сдавило, а перед глазами появились странные ярко-желтые пятна.
Что?..
Мои родители, – сказала Патриция, будто его они никак не касались. Но бабушка с дедушкой были единственными, кто о нем заботился. Ведь он… видел их в конце мая, пару месяцев назад, и тогда эти ребята были полны сил и сарказма. Как такое возможно? Какая еще автомобильная авария?..
У него зашумело в ушах, поэтому он расслышал лишь последние слова Патриции:
– … Будет пресса, Аспен. – Она, оказывается, приблизилась и теперь положила свою ладонь на руку сына, будто желая приободрить, утешить. – Ты должен там быть.
Он моргнул, немедленно беря себя в руки.
– Собираешься превратить все в очередной фарс?
Она всегда была такой, всегда, сколько он себя помнил. Патриция. Известная телеведущая, женщина с прекрасной репутацией, дочь богачей. Ее руки пахли дорогим кремом – запах из детства. Он помнил, как она читала ему сказки про волка, помнил, как готовила ему домашнее мороженое. Но этих воспоминаний было слишком мало. Лучше всего Аспен запомнил, как смотрел на нее через стекло, когда она сидела в студии. Она всегда была за стеклом. Пусть так и остается.
– Аспен… ты обязательно должен быть на похоронах, это не обсуждается! – заявила она безапелляционным тоном, затем смягчилась и провела холодными пальцами по небритой щеке сына. Всмотрелась в его лицо. – Тебе вновь снятся плохие сны?
– Нет. – Он окончательно пришел в себя после шока, взял Патрицию за локоть и настойчиво выпроводил из квартиры. Только когда он заперся изнутри на два замка и цепочку, то ощутил себя в безопасности и громко крикнул: – И это вовсе не сны!
Будто человек под гипнозом, он на негнущихся ногах отправился на кухню и заварил кофе. Мысли безостановочно крутились по кругу: «Бабушка и дедушка умерли, убийца, бабушка и дедушка умерли, я мог увидеть убийцу, бабушка и дедушка…» Аспен ощутил, что ресницы становятся влажными, быстро умылся и вытер лицо бумажным полотенцем. Он позвонил Дориану, и когда тот напомнил, что они договорились ничего не обсуждать по телефону, Аспен его оборвал:
– Я видел третью жертву. Кэм Скалларк.
– Камилла Скалларк?! – Судя по звуку, Дориан чем-то подавился. Последовало длительное ругательство, затем: – Не может быть! Она учится на моем факультете, она же… она…
– Мы скажем ей правду, Дориан. Я больше не хочу быть свидетелем. Я больше ничего не хочу.
– Успокойся, Аспен. Хочешь, я приеду? Тогда и поговорим, да? Ты не можешь всерьез думать, что тебе сейчас поверят. Тебя снова отправят в психушку. Весь город боится, а полиция не знает, что делать. Хочешь, чтобы поползли сплетни?
– Кстати о сплетнях, – вспомнил Аспен, – ты вообще в курсе, что в УЭК говорят о твоей племяннице? Думаешь, она должна разбираться в этом сама? Ее-то тебе не жаль, а?
Дориан даже не задумался и не смутился, он твердым голосом произнес:
– Говорю тебе, ты не в себе. А Кая сильная и сама со всем справится. А если о твоем прошлом всплывет правда, это никому не поможет, все лишь усложнится.
– Я не могу ничего не делать! – Аспен с грохотом опустил кружку на столешницу. Кофе брызгами разлетелся во все стороны. Несколько горячих капель попало ему на кожу, и он поморщился. – Я попросил ее присмотреть за Сьюзен, поэтому все, что с ней творится, из-за меня. Я ничего не объяснил, и Кая едва не погибла!
– Она не умрет.
Аспен на мгновение растерялся. Голос Дориана был глухим, будто звучал издалека. В итоге парень решил, что слишком устал и ему мерещится, ведь никакого смысла в выражении «она не умрет» нет и быть не может.
– Не нужно взваливать на нее все проблемы. Пока не поздно, я расскажу Скалларк всю правду. Она послушает меня. Я знаю ее. Страх заставит ее поступить так, как правильно. – Аспен на мгновение замолчал. – Ведь никто не хочет умирать. Включая нас с тобой.
В ответ в трубке послышалось невнятное бормотание, затем скрип стула.
– Просто… Просто не поступай опрометчиво, ладно? Пожалуйста, Аспен. Тебе нужно выспаться. Прекрати переживать, мы найдем способ.
Дориан отключился, а Аспен еще несколько секунд стоял с телефоном у уха.
Выспаться? Дориан только что посоветовал мне выспаться? Как, черт возьми, я должен это сделать, – взбешенно думал Аспен, готовый разбить мобильник об пол, – если вижу другую реальность?
Он видит лишь кровавое месиво из тел, наблюдает истории людей, которых даже не знает, которых даже никогда не встречал наяву; он живет жизнями незнакомцев, сколько себя помнит. Сначала Патриция не обращала внимания на чокнутого сына, но в итоге пришлось выбирать между ним и репутацией семьи, и от него пришлось избавиться. Родители Патриции забрали его к себе и всем говорили, что Аспен их сын, так что до четырнадцати лет он жил нормальной жизнью. Но потом в его крохотном городке произошло два убийства, а Аспен взял и рассказал в полиции все, что знал, – и о телах, и о том, где их можно отыскать. Его стали подозревать, но дальше подозрений дело не продвинулось – хоть он и знал подробности, которые мог знать лишь преступник, улик-то не было. Он же как сумасшедший твердил, что видел все глазами убийцы. Для такого персонажа вход в психушку заказан. И за время, проведенное в четырех стенах, Патриция ни разу не навестила его. Она полностью вычеркнула сына из памяти, будто вышвырнула ненужную вещь на помойку – сломанный диван или телевизор.
– Черт! – Он пролил на себя остатки остывшего кофе и раздраженно стянул футболку через голову. Смял ее в руках, желая разорвать в клочья, швырнул на стул. Он опустил голову на грудь и зажмурился, вновь почувствовал, как жжет веки. Ну и мерзкое это чувство.
У него – нет, у каждого из них – есть постыдные секреты. И теперь Аспен ненавидел себя за то, что пришел к Кае и принудил ее к откровенности.
… А ведь он даже не был на самом деле уверен, что убийца – женщина.
Тонкие руки? И что с того? У многих мужчин тонкие запястья…
Нет, нет, нет…
Это была женщина.
Ее голос, ее одежда. Ее тело.
Он разозлился, что на секунду, как и остальные, поверил, что Кая – та самая. Все дело в ней – все складывается! Именно с ее появлением в Эттон-Крик начались эти смерти… Идиот. Она оказалась в такой же ситуации, как и он. Ему тоже никто не верил.
* * *
Следующее утро выдалось пасмурным, но спокойным. Ной не доставал ни своими вопросами, ни чрезмерной заботой. Когда я выходила из дома, услышала его недовольное бормотание о том, что хоть я и злюсь, но завтракать-то надо. Я хотела сказать ему, что не злюсь, но знала, что именно этого он и добивается – разговора. Если вернусь и поддамся, он заставит меня говорить. Поэтому я не вернулась, а вошла в автобус и села на самое дальнее сиденье.
Время тянулось незаметно. Среди пассажиров не было любопытных лиц, обращенных в мою сторону, и не было злых шепотков. Зато все изменилось, стоило ступить на территорию кампуса и попасть в зону видимости подруг Майи Кинг.
– Кая Айрленд! – радостно воскликнула одна из них, закидывая на мое плечо костлявую руку. На губе девушки был пирсинг.
– Почему ты не на своей милой машинке?
– Бедняжечке пришлось добираться на автобусе.
Я резко остановилась, девушки тоже. Они притаились с двух сторон от меня, будто ожидая нападения.
– Убери руку, или я тебе ее оторву.
Секунду спустя девушки слились с общим потоком студентов, направляющихся вглубь кампуса.
– Эй, ты серьезно собралась оторвать ей руку? – услышала я беззаботный голос Аспена за своей спиной и обернулась. – Я хотел подбросить тебя до универа, но Дориан сказал, что ты уже ушла. Всегда встаешь в такую рань?
– Мне нужно было сделать перевязку, – зачем-то сказала я, хотя могла и не говорить. Аспен не нашел ничего странного в моем признании. Он сунул руки в карманы и направился к Первому медицинскому павильону. Я нахмурилась, но пристроилась к нарочно медленному шагу. Несколько секунд мы шли в полной тишине, потом я решила, что тоже должна что-нибудь спросить.
– А ты почему так рано?
– Только что с кладбища.
– О. – Я ощутила, как щеки вспыхнули. – Ясно.
Вновь повисло напряженное молчание. Я не знала, о чем говорить, Аспен, подозреваю, тоже. Вообще не понимала, что он здесь делает и зачем проводил меня.
– Ну что ж. – Он остановился у лестницы. – Встретимся после лекции?
– Зачем? – Я подняла брови. – Ты собираешься повсюду ходить за мной, ожидая нападения?
Он философским тоном поправил:
– Не ожидая, а собираясь предотвратить попытку в случае чего.
– Забудь. – Я достала из кармана пропуск и надела его на шею. – Мне пора.
Аспен открыл глаза и резко сел. Живот скрутило от раздражения и злости, даже голова закружилась. Он ведь мог увидеть убийцу Сьюзен. Он бы проник к нему в сознание, понял, почему тот творит эти ужасные вещи, смог бы сказать обо всем Дориану. Ответ был бы найден, если бы не какой-то идиот, которому срочно понадобилось прийти в гости, – Аспен глянул на часы, – в одиннадцать вечера. Парень подумал о Кае Айрленд, но тут же отмел всяческие мысли, ведь она не знает его адреса и не стала бы появляться здесь так поздно. И кроме того, она все еще злится.
Тук-тук-тук.
Аспен подлетел к двери и раздраженно распахнул ее со словами:
– Еще раз… – От изумления он задохнулся. – Патриция?..
Столько лет он ее не видел… И вот теперь прошлое предстало перед ним в образе красивой худощавой женщины, одетой в светло-коричневое пальто и деловой костюм.
– Аспен, почему так долго? – проворчала она, и по его спине тут же прошел мороз. – Ты собираешься меня впустить?
Это реальность. Это не очередной кошмар, – понял Аспен, потому быстро взял себя в руки и хладнокровно произнес:
– Нет!
– Ну же, не будь ребенком! – Женщина отпихнула его с дороги и деловито прошла в квартиру, топая по паркету каблуками. Аспен яростно захлопнул дверь и щелкнул замком.
– Зачем ты пришла?!
Патриция присела на диван, изящным жестом отложила сумочку и закинула ногу на ногу.
– Я твоя мать…
– Эй-эй-эй, – прервал ее Аспен, на грани того, чтобы заткнуть уши, как детстве.
– Аспен, у меня настали тяжелые времена… – опять начала Патриция, но он уже не слышал. У женщины, которая вышвырнула его из своей жизни, настали тяжелые времена?
Она не знает, что это такое.
– И что? – безжалостно спросил он.
– Аспен, мои родители умерли, – со вздохом ответила она и выдержала паузу. – Они возвращались из Хейдена на автомобиле, и отец не справился с управлением, а потом…
Грудь Аспена сдавило, а перед глазами появились странные ярко-желтые пятна.
Что?..
Мои родители, – сказала Патриция, будто его они никак не касались. Но бабушка с дедушкой были единственными, кто о нем заботился. Ведь он… видел их в конце мая, пару месяцев назад, и тогда эти ребята были полны сил и сарказма. Как такое возможно? Какая еще автомобильная авария?..
У него зашумело в ушах, поэтому он расслышал лишь последние слова Патриции:
– … Будет пресса, Аспен. – Она, оказывается, приблизилась и теперь положила свою ладонь на руку сына, будто желая приободрить, утешить. – Ты должен там быть.
Он моргнул, немедленно беря себя в руки.
– Собираешься превратить все в очередной фарс?
Она всегда была такой, всегда, сколько он себя помнил. Патриция. Известная телеведущая, женщина с прекрасной репутацией, дочь богачей. Ее руки пахли дорогим кремом – запах из детства. Он помнил, как она читала ему сказки про волка, помнил, как готовила ему домашнее мороженое. Но этих воспоминаний было слишком мало. Лучше всего Аспен запомнил, как смотрел на нее через стекло, когда она сидела в студии. Она всегда была за стеклом. Пусть так и остается.
– Аспен… ты обязательно должен быть на похоронах, это не обсуждается! – заявила она безапелляционным тоном, затем смягчилась и провела холодными пальцами по небритой щеке сына. Всмотрелась в его лицо. – Тебе вновь снятся плохие сны?
– Нет. – Он окончательно пришел в себя после шока, взял Патрицию за локоть и настойчиво выпроводил из квартиры. Только когда он заперся изнутри на два замка и цепочку, то ощутил себя в безопасности и громко крикнул: – И это вовсе не сны!
Будто человек под гипнозом, он на негнущихся ногах отправился на кухню и заварил кофе. Мысли безостановочно крутились по кругу: «Бабушка и дедушка умерли, убийца, бабушка и дедушка умерли, я мог увидеть убийцу, бабушка и дедушка…» Аспен ощутил, что ресницы становятся влажными, быстро умылся и вытер лицо бумажным полотенцем. Он позвонил Дориану, и когда тот напомнил, что они договорились ничего не обсуждать по телефону, Аспен его оборвал:
– Я видел третью жертву. Кэм Скалларк.
– Камилла Скалларк?! – Судя по звуку, Дориан чем-то подавился. Последовало длительное ругательство, затем: – Не может быть! Она учится на моем факультете, она же… она…
– Мы скажем ей правду, Дориан. Я больше не хочу быть свидетелем. Я больше ничего не хочу.
– Успокойся, Аспен. Хочешь, я приеду? Тогда и поговорим, да? Ты не можешь всерьез думать, что тебе сейчас поверят. Тебя снова отправят в психушку. Весь город боится, а полиция не знает, что делать. Хочешь, чтобы поползли сплетни?
– Кстати о сплетнях, – вспомнил Аспен, – ты вообще в курсе, что в УЭК говорят о твоей племяннице? Думаешь, она должна разбираться в этом сама? Ее-то тебе не жаль, а?
Дориан даже не задумался и не смутился, он твердым голосом произнес:
– Говорю тебе, ты не в себе. А Кая сильная и сама со всем справится. А если о твоем прошлом всплывет правда, это никому не поможет, все лишь усложнится.
– Я не могу ничего не делать! – Аспен с грохотом опустил кружку на столешницу. Кофе брызгами разлетелся во все стороны. Несколько горячих капель попало ему на кожу, и он поморщился. – Я попросил ее присмотреть за Сьюзен, поэтому все, что с ней творится, из-за меня. Я ничего не объяснил, и Кая едва не погибла!
– Она не умрет.
Аспен на мгновение растерялся. Голос Дориана был глухим, будто звучал издалека. В итоге парень решил, что слишком устал и ему мерещится, ведь никакого смысла в выражении «она не умрет» нет и быть не может.
– Не нужно взваливать на нее все проблемы. Пока не поздно, я расскажу Скалларк всю правду. Она послушает меня. Я знаю ее. Страх заставит ее поступить так, как правильно. – Аспен на мгновение замолчал. – Ведь никто не хочет умирать. Включая нас с тобой.
В ответ в трубке послышалось невнятное бормотание, затем скрип стула.
– Просто… Просто не поступай опрометчиво, ладно? Пожалуйста, Аспен. Тебе нужно выспаться. Прекрати переживать, мы найдем способ.
Дориан отключился, а Аспен еще несколько секунд стоял с телефоном у уха.
Выспаться? Дориан только что посоветовал мне выспаться? Как, черт возьми, я должен это сделать, – взбешенно думал Аспен, готовый разбить мобильник об пол, – если вижу другую реальность?
Он видит лишь кровавое месиво из тел, наблюдает истории людей, которых даже не знает, которых даже никогда не встречал наяву; он живет жизнями незнакомцев, сколько себя помнит. Сначала Патриция не обращала внимания на чокнутого сына, но в итоге пришлось выбирать между ним и репутацией семьи, и от него пришлось избавиться. Родители Патриции забрали его к себе и всем говорили, что Аспен их сын, так что до четырнадцати лет он жил нормальной жизнью. Но потом в его крохотном городке произошло два убийства, а Аспен взял и рассказал в полиции все, что знал, – и о телах, и о том, где их можно отыскать. Его стали подозревать, но дальше подозрений дело не продвинулось – хоть он и знал подробности, которые мог знать лишь преступник, улик-то не было. Он же как сумасшедший твердил, что видел все глазами убийцы. Для такого персонажа вход в психушку заказан. И за время, проведенное в четырех стенах, Патриция ни разу не навестила его. Она полностью вычеркнула сына из памяти, будто вышвырнула ненужную вещь на помойку – сломанный диван или телевизор.
– Черт! – Он пролил на себя остатки остывшего кофе и раздраженно стянул футболку через голову. Смял ее в руках, желая разорвать в клочья, швырнул на стул. Он опустил голову на грудь и зажмурился, вновь почувствовал, как жжет веки. Ну и мерзкое это чувство.
У него – нет, у каждого из них – есть постыдные секреты. И теперь Аспен ненавидел себя за то, что пришел к Кае и принудил ее к откровенности.
… А ведь он даже не был на самом деле уверен, что убийца – женщина.
Тонкие руки? И что с того? У многих мужчин тонкие запястья…
Нет, нет, нет…
Это была женщина.
Ее голос, ее одежда. Ее тело.
Он разозлился, что на секунду, как и остальные, поверил, что Кая – та самая. Все дело в ней – все складывается! Именно с ее появлением в Эттон-Крик начались эти смерти… Идиот. Она оказалась в такой же ситуации, как и он. Ему тоже никто не верил.
* * *
Следующее утро выдалось пасмурным, но спокойным. Ной не доставал ни своими вопросами, ни чрезмерной заботой. Когда я выходила из дома, услышала его недовольное бормотание о том, что хоть я и злюсь, но завтракать-то надо. Я хотела сказать ему, что не злюсь, но знала, что именно этого он и добивается – разговора. Если вернусь и поддамся, он заставит меня говорить. Поэтому я не вернулась, а вошла в автобус и села на самое дальнее сиденье.
Время тянулось незаметно. Среди пассажиров не было любопытных лиц, обращенных в мою сторону, и не было злых шепотков. Зато все изменилось, стоило ступить на территорию кампуса и попасть в зону видимости подруг Майи Кинг.
– Кая Айрленд! – радостно воскликнула одна из них, закидывая на мое плечо костлявую руку. На губе девушки был пирсинг.
– Почему ты не на своей милой машинке?
– Бедняжечке пришлось добираться на автобусе.
Я резко остановилась, девушки тоже. Они притаились с двух сторон от меня, будто ожидая нападения.
– Убери руку, или я тебе ее оторву.
Секунду спустя девушки слились с общим потоком студентов, направляющихся вглубь кампуса.
– Эй, ты серьезно собралась оторвать ей руку? – услышала я беззаботный голос Аспена за своей спиной и обернулась. – Я хотел подбросить тебя до универа, но Дориан сказал, что ты уже ушла. Всегда встаешь в такую рань?
– Мне нужно было сделать перевязку, – зачем-то сказала я, хотя могла и не говорить. Аспен не нашел ничего странного в моем признании. Он сунул руки в карманы и направился к Первому медицинскому павильону. Я нахмурилась, но пристроилась к нарочно медленному шагу. Несколько секунд мы шли в полной тишине, потом я решила, что тоже должна что-нибудь спросить.
– А ты почему так рано?
– Только что с кладбища.
– О. – Я ощутила, как щеки вспыхнули. – Ясно.
Вновь повисло напряженное молчание. Я не знала, о чем говорить, Аспен, подозреваю, тоже. Вообще не понимала, что он здесь делает и зачем проводил меня.
– Ну что ж. – Он остановился у лестницы. – Встретимся после лекции?
– Зачем? – Я подняла брови. – Ты собираешься повсюду ходить за мной, ожидая нападения?
Он философским тоном поправил:
– Не ожидая, а собираясь предотвратить попытку в случае чего.
– Забудь. – Я достала из кармана пропуск и надела его на шею. – Мне пора.