Умирать не больно

– А вы как думаете? Если бы я знала, я бы заявила в полицию. Кто-то проник в мой дом и пытался отыскать меня. Если бы я знала этого человека, он бы сидел уже в тюрьме!

Доктор Гаррисон не растерялся, он спокойным тоном спросил:

– Тебе кто-нибудь угрожал?

– Вы из полиции?! – Леда Стивенсон воззрилась на доктора Гаррисона, словно на врага. Он и бровью не повел, хотя считал, что поведение подопечной весьма любопытно. Почему возникла защитная реакция?

– Ответь на вопрос, пожалуйста.

– Кроме Майи, мне никто не угрожал!

Повисло молчание, в течение которого Леда, прищурившись, смотрела на мужчину, а он отвечал ей спокойным, чуточку равнодушным взглядом. В итоге она сдалась и опустила глаза.

– В университете есть одна девочка, – задумчиво пробормотала она, – которая ведет себя странно.

– Как именно странно?

– Она меня преследует.

– Кто она? Расскажи о ней, пожалуйста.

«Возможно, та девушка – стрессор?» – подумал доктор Гаррисон.

– Она – племянница профессора Харрингтона. Вы ведь знакомы с ним?

– Да, он работает в нашем морге.

– Когда она переехала в город, стало происходить много странных вещей…

Леда замолчала, так что доктор Гаррисон подтолкнул девушку к ответу:

– Что ты чувствуешь, когда видишь ее?

– Страх, – шепнула Леда. Доктор Гаррисон ничуть не удивился, но по какой-то причине почувствовал странные мурашки, пробежавшиеся по плечам. Из-за спины повеяло холодом, и тут Леда перестала смотреть перед собой и посмотрела на доктора Гаррисона, будто почувствовав, что он тоже испытал страх. Леда моргнула, прогоняя сонливость, и более твердым голосом закончила: – Я испытываю страх, когда вижу ее. Потому что она смотрит так, будто читает мои мысли. Но ведь это невозможно, верно, доктор Гаррисон?

– Нет.

– Это хорошо, – пробормотала Леда, облегченно вздохнув. Доктор Гаррисон хотел ненавязчиво поинтересоваться, почему Леда боится, что кто-то прочтет ее мысли, однако она уже продолжила беседу: – Она чего-то хочет от меня. У нее… глаза… – Леда провела ладонью по лицу, на мгновение прикрыв веки, – ее глаза страшные. Когда она смотрит, ее взгляд такой равнодушный и холодный… что… – Леда вновь посмотрела на доктора Гаррисона. – У нее глаза безжалостного убийцы.





* * *


Домой я вернулась с такой головной болью, что даже не заметила Ноя, сидящего в прихожей в кресле с моей книгой Мэри Шелли. Лишь когда он тихо окликнул меня, я обернулась.

– Почему ты не спишь? – шепнула я. Ной поднялся на ноги, вытягиваясь во весь свой внушительный рост.

– Как я могу спать, если тебя нет дома? – иронично осведомился он, однако я уловила в его глазах тревогу и напряглась. Не хочу, чтобы Ной беспокоился, не хочу чувствовать себя обязанной за заботу. Я на мгновение растерялась, не зная, что ответить, чтобы случайно не нагрубить, затем прочистила горло и произнесла:

– У меня были некоторые дела.

Я выдавила улыбку и, отвернувшись, медленно направилась к деревянной лестнице. Я чувствовала смущение и задалась вопросом, почему меня вообще волнует Ной. Эта мысль тут же сменилась новой: в доме так пыльно, даже хуже, чем в маминой Тайной квартире. Как он может постоянно дышать этим воздухом? Должно быть, его легкие…

– Будь осторожна.

Я резко обернулась, едва не пропустив ступеньку. Несмотря на то, что в прихожей не горел свет и у подножия лестницы было сумрачно, я все равно увидела, с каким беспокойством Ной вцепился пальцами левой руки в перила, будто удерживая себя на одном месте.

– Я осторожна, – с чувством пообещала я и отвернулась. Ной не последовал за мной, он лишь глухо произнес мне в спину:

– Своим любопытством ты можешь навлечь на себя беду, Кая.

Я оставила его комментарий без ответа; из последних сил приняла горячую ванну, стараясь не тревожить руку, и забралась в постель, накрывшись одеялом с головой, чтобы не видеть папку с именем Дэйзи Келли. Она манила меня, поэтому несколько раз пришлось себе напомнить, что я слишком устала, чтобы что-либо понимать.

Сон пришел мгновенно, стоило только лечь, положить под подушку руку и нащупать пальцами оружие. Во сне я вновь была в маминой Тайной квартире, вот только в этот раз рядом оказался Ной. Я не сразу заметила, как он появился на пороге, потому что изучала папку Дэйзи Келли, но вдруг он загробным тоном произнес: «Немедленно прекрати расследование, Кая». Когда я испуганно подняла голову и посмотрела в сторону гостя, заметила за его плечом Сьюзен. Она вышла вперед, поднесла к глазам ладони и что-то прошептала. Во сне я осознавала, что Сьюзен мертва, что ее больше нет, однако резко вскочила на ноги, позабыв обо всем.

– Сьюзен, прости!

Но она не простила. Опустив ладони вниз, она посмотрела на меня кровавыми провалами глазниц и спросила:

– Кая, зачем ты убила меня?


Я проснулась и тут же включила лампу, чтобы разогнать тьму. Взгляд, затуманенный слезами, метнулся в сторону двери. Она была приоткрыта, как я и оставляла. Вытерев щеки рукавами кофты, я посмотрела на часы. Пять утра. За окном – холодная сырость; стекло все влажное и в каплях дождя, где-то вдали вспыхивает молния, поглощая мое отражение, утробно порыкивает гром.

Несколько секунд я просто сидела на кровати, прогоняя остатки мерзкого сна, затем дотянулась до папки, торчащей из сумки, и достала оттуда все файлы. Я не чувствовала себя здоровой и бодрой, но знала, что уже не смогу уснуть, да и не хочу.

Информации в папке было немного. Не было фотографий истерзанного тела, не было вырезанного сердца. Я поднесла к светильнику медицинский отчет о вскрытии Дэйзи Келли. Она умерла от инсульта.

Как же это странно – в таком юном возрасте умереть от инсульта.

Я поспешно дотянулась до сумки, выхватила записную книжку и ручку и сделала пометку о смерти Дэйзи Келли. Она была родом из Эттон-Крик, поэтому в местной больнице наверняка найдется ее медкарта. Записи должны объяснить, как здоровая (предположительно) девушка в двадцать с лишним лет могла умереть от такой причины.

Через десять или пятнадцать минут – даже этого времени хватило, чтобы испытать огромное разочарование, – я осторожно сложила скудные заметки назад в папку. И вдруг заметила уголок газетной вырезки, торчащей между листками медицинского отчета. Устало протирая глаза, я больной рукой достала клочок бумаги и поднесла к лампе.

«Студентка УЭК Дэйзи Келли была похищена прямо на свой день рождения 13 января. Мистер и миссис Келли утверждают, что их дочь была недоверчивой и осмотрительной: «Она бы ни за что не села к незнакомцу в машину. Мы с детства приучили Дэйзи быть осторожной! 13 января ей исполнился двадцать один год».

Немногочисленные свидетели утверждают, что видели, как Дэйзи Келли в тот злополучный вечер беседовала с каким-то молодым человеком, но опознать этого мужчину никому не удалось.

Теперь мы все задаемся вопросами. Что ожидает жертву после года, проведенного в заточении у маньяка? Почему полиция бездействует, а не арестовывает преступника? Возможно ли, что…» – на этом статья обрывалась – кто-то неосторожно вырвал кусок из газеты.

Сонливость пропала, будто ее и не было.

Словно одержимая, я достала из-под кровати ноутбук и попыталась отыскать потерянную статью. Каждая клеточка тела пылала возбуждением, но через тридцать минут безрезультатных поисков оно сошло на нет, и теперь кончики пальцев стали холодными, а во мне зародилось нехорошее предчувствие.

«Она была жива, – продолжала я прокручивать эту мысль в голове. – Она была жива! Дэйзи Келли удалось сбежать от Криттонского потрошителя, но ей никто не поверил. Она провела в плену целый год и умерла вовсе не от того, что убийца вырезал ей сердце…»

Мурашки пробежали по телу, но я продолжала смотреть в потухший экран ноутбука не двигаясь. В голове крутились одни и те же мысли.

Дэйзи Келли была жива. Невозможно…

Стоп. Я опустила взгляд на огрызок статьи, который лежал на клавиатуре ноутбука. В темноте я не увидела букв, но этого и не нужно было – у меня превосходная память, и я запомнила каждое слово.

Дэйзи Келли похитили 13 января, как и Мартину Грейс, Эмили Питерсон, Джоанну Медину, Кристину Айшем и подруг Эсме Фрайзер и Кейт Френкс. Вот только у одной из них день рождения был 13 января – у Дэйзи Келли.

Я припомнила слова ее родителей: «Она бы ни за что не села к незнакомцу в машину. Мы с детства приучили Дэйзи быть осторожной! 13 января ей исполнился двадцать один год».

А что, если он не был незнакомцем? Вдруг они были знакомы настолько хорошо, что решили встретиться в парке и провести вместе день ее рождения?

Он забрал Дэйзи Келли в день ее рождения, потому что она – та самая, его истинная жертва. Она была девушкой, которую Криттонский потрошитель хотел заполучить. Он хотел не Мартину Грейс и не Джоанну Медину – они были лишь его тренировкой. Его истинной жертвой, его особенной была Дэйзи Келли.





* * *


В комнате для допроса было мрачно и тихо, и я была здесь не впервые, так что начала задумываться, а не войдет ли у меня в привычку посещение полиции Эттон-Крик при каждом удобном случае.

С противоположной стороны за столом сидел Майкл Гаррисон. Перед ним лежали материалы из дел Сьюзен и Майи, но смотрел он на меня, не на них.

– Как ты себя чувствуешь?

Что он имеет в виду?

– Хорошо, спасибо.

Повисло молчание, в течение которого я не знала, о чем думать. Детектив Гаррисон в это время старался не выдать заинтересованности, но его взгляд был оценивающим.

– Как хорошо ты знакома с Ледой Стивенсон?

Вопрос оказался для меня полной неожиданностью.

– Я ее не знаю.

– Ты говорила, что Майю тоже не знала, – многозначительно отозвался он, удивительно походя на скептичного и подозрительного детектива Дина. Снова наступило молчание, которое я не собиралась нарушать. Мне было нечего сказать на эти глупые, необоснованные подозрения. Детектив, догадавшись, что молчанием от меня ничего не добиться, сдался и продолжил первым: – Расскажи, при каких обстоятельствах вы познакомились.

При чем здесь Леда Стивенсон? К чему эти вопросы? Ответ: ни к чему хорошему.

– Мы не знакомились. И вы все знаете, – отрезала я, нахмурившись. – Так почему я здесь?

– Мне любопытно, по какой причине ты преследуешь Леду Стивенсон.

Что он несет?

– Я ее не преследую. Я ее не знаю.