Умирать не больно

– Это всего лишь завтрак, Кая. Кроме той татуировки тебе ведь нечего скрывать?

Я не отреагировала, продолжая молча смотреть на Ноя до тех пор, пока он не сдался и со смешком не вышел из комнаты. Мне не хотелось с ним говорить ни о татуировке, ни о чем-либо другом. Ной без спроса приоткрыл дверь в мою душу и даже не смутился, и мне казалось, что, несмотря на мои резкие ответы, он удовлетворил свое любопытство.

Дверь с водительской стороны резко распахнулась, затем на сиденье вместе с запахом дождя втиснулся Дориан. Он кинул на меня многозначительный взгляд, протягивая тост и стаканчик с зеленым чаем:

– Уверен, ты не завтракала.

– Ты абсолютно прав, спасибо.

– И я не завтракал. – Дориан откусил огромный кусок от своего круассана и запил глотком кофе, наблюдая за людьми через ветровое стекло.

Уверена, моя дверь была не первой, куда заглянул Ной со своим тортом.

Я посмотрела на часы на запястье и спросила:

– Мы не опоздаем?

Дориан с невозмутимым видом наблюдал за компанией школьников, выходящих из музыкального магазина. Несмотря на дурную погоду, они смеялись и чувствовали себя прекрасно, пробираясь сквозь липкий туман к автобусной остановке.

– Нет, не опоздаем. Без профессора-то веселье не начнется. И я жутко голоден. Ной налил в мой утренний кофе молоко. Не специально, конечно, ты не подумай. У парня иногда бывают чудные… э-э… провалы в памяти. Да… Проблемы с запоминанием обычных вещей. Кстати, не забудь зайти на патанатомию. Сегодня ты должна присутствовать при вскрытии, ведь ты пропустила пару дней…

Замолчав, Дориан сунул стаканчик из-под кофе в пакет, где раньше находился круассан, затем кинул его к ногам и осторожно выехал на дорогу, держа руль обеими руками. Он с воодушевлением стал рассказывать о проектах для первого курса, и неприятный осадок из-за того, что Ной видел мою татуировку (что невозможно, если только он не наблюдал меня в нижнем белье) рассеялся.

Когда мы въехали на территорию университета, я поразилась его величию и мрачности. Однако больше стародавнего готического собора со множеством башенок и шпилей меня интересовал Первый медицинский павильон – кубическое здание, окруженное аккуратно подстриженными кустами. Оно было в точности таким же, как на фотографиях из интернета. Слева от окон вертикально к стене крепились зеленые буквы: «Медицинский павильон I».

– Многие профессора и студенты живут прямо здесь, в общежитиях, – сказал Дориан, пока машина тащилась по дороге к профессорской парковке слева от Главного корпуса.

Когда он въехал на стоянку, мы вышли из машины. Реальность стремительно наполнилась шумами: смехом и разговорами, звуком шагов и еле слышной симфонией дождевых капель, ударяющихся об асфальт. Я поежилась и обернулась к Дориану:

– Куда теперь, профессор Харрингтон?

Он намотал на шею клетчатый шарф, закинул на плечо сумку и улыбнулся:

– Мне нравится, когда меня так называют.

– Поэтому стал преподавать?

Рука об руку мы направились к Первому медицинскому павильону. Дориан просиял:

– Ну, поэтому, и еще потому, что тут много красивых студенток…

Я не успела ответить, потому что кто-то неожиданно толкнул меня в плечо и промчался мимо. Я поскользнулась, но Дориан придержал меня до того, как я потеряла равновесие и шлепнулась на влажный асфальт. Девушка, совершающая пробежку, не извинилась и даже не обернулась. Выпрямившись и потирая предплечье, я с сарказмом уточнила:

– Значит, такие вот студентки?

– Прости, Кая, это просто ревность. Не обращай внимания.

Я не знала, шутит он или нет, поэтому не улыбнулась. К концу дня стало очевидно, что Дориан вовсе не шутил.





* * *


На лекции профессора Харрингтона на меня все пялились. Возможно, мне так показалось из-за разыгравшегося воображения, но, по-моему, внимание студентов мы с Дорианом поделили пополам. После лекции пришлось спрятаться в туалете. Я стояла у зеркала и приказывала себе не быть размазней. Мой отец не одобрил бы этого. И мама тоже.

Я умылась, пригладила хвост, затянутый высоко на макушке, сделала глубокий вдох.

Я все еще я. Ничто этого не изменит.

Я достала из сумки жидкость для дезинфекции рук, протерла ладони и спрятала назад. Затем принялась тщательно вытирать каждый палец салфеткой, говоря себе, что не стану скрываться в туалете, как какая-то обычная девчонка, которая боится трудностей. Едва эта мысль пронеслась в моей голове, как дверь с силой распахнулась и с грохотом отскочила от стены. Послышались смех и слабое повизгивание.

Краем глаза я заметила в отражении трех высоких девушек, которые тащили по полу четвертую, похожу на беззащитного цыпленка. У нее были светлые короткие волосы и пунцовое лицо. Длинная черная юбка задралась, обнажая худые ноги в теплых колготах, свитер грубой вязки поднялся до груди, открыв белый живот и проступившие под кожей ребра.

– Еще раз ты выкинешь нечто подобное, Леда! Еще раз!..

Если бы волосы Леды были длиннее, та девушка, которая тащила ее за шкирку, точно намотала бы их на кулак и с удовольствием потянула на себя. Я удивилась, заметив, что их жертва, вместо того чтобы вырваться, тихо поскуливала. Наверное, ее жалкий вид и спровоцировал этих хищниц, решила я, швырнув использованную салфетку в мусорное ведро. Когда я стянула с тумбы, где была установлена керамическая раковина, свою сумку, одна из тетрадей выпала и со звенящим шлепком коснулась влажного кафельного пола.

Ну все, – обреченно подумала я, наклоняясь, чтобы поднять тетрадь, и сквозь собственное сердцебиение услышала:

– Давайте просто бросим ее!


Тук-тук-тук. В поле моего зрения появился военный ботинок. Металлический носок, которым так удобно оставлять на теле девушки-цыпленка кровавые отметины, многозначительно придавил обложку моей тетради, поэтому я медленно выпрямилась.

Когда мы схлестнулись взглядами, владелица опасных ботинок близоруко прищурилась:

– Эй! Я видела тебя где-то!

– Меня зовут Кая Айрленд, – ответила я спокойным голосом. – Ты толкнула меня сегодня утром на профессорской парковке.

Будь это вчера, я бы и не вспомнила ее, но это случилось пару часов назад.

Она была красивой, с тонкими чертами лица и большими глазами, в темных джинсах, черной футболке и косухе. Из нагрудного кармана торчал пропуск в химический кабинет, и я разобрала только первую букву ее имени, а затем перевела взгляд на лицо и успела заметить, как высоко взлетели искусно выщипанные брови, украшенные пирсингом. Как будто она действительно меня забыла. Но по глазам я видела: она меня помнит, потому и подошла.

– Точно! – Она притворилась, будто только что вспомнила меня, и обернулась к подруге, которая как раз занесла кулак, чтобы опустить его на грудь девушки-цыпленка. – Майя, это она приехала утром с Дорианом.

Я не смогла сдержать усмешки, стоило представить, как отреагировал бы Дориан, услышав, что любимые студенточки зовут его по имени. Девушка с пирсингом надменно осведомилась:

– Что смешного?

Ее карие глаза впились в меня настороженно, и я предупредила:

– Понимаю, вам нужны проблемы, только зачем?

Компания взорвалась смехом, и даже Майя отвлеклась от жертвы и выпрямилась.

– Мне кажется, проблемы будут у тебя, – сказала она с нажимом, но я уже не слушала. Я уставилась на девушку-цыпленка, вопросительно вскинув брови. Почему она не убегает, пока Майя отвлеклась? Не уходит домой? Почему сидит и смотрит на меня так, словно пытается вспомнить? Или так, словно я сумасшедшая?

– А? – Вздрогнув, я оторвала от нее взгляд, потому что взбешенная Майя вдруг направилась ко мне. Я поспешно сказала: – Не стоит. Прежде чем ты решишь причинить мне вред, я должна предупредить, что у меня есть кое-какие навыки.

– Какие еще навыки?

Я уставилась на их жертву, съежившуюся на полу, мысленно уговаривая ее уйти.

Почему ты не уходишь? Путь свободен, на тебя никто не смотрит. Даже если решишь станцевать и спеть, на тебя никто не обратит внимания. Сейчас они переключились на меня.

Я вдруг замерла – это незнакомка на полу мысленно просила помочь ей выбраться из сложной ситуации, умоляла бросить спасательный круг. А потом вселенная завертелась – это меня ударили.

Только на секунду я растерялась, потому что не ожидала ничего подобного, но затем ударила в ответ, больно и жестоко. Кулак впечатался в скулу фанатки Дориана, затем я еще раз врезала под дых. Она взвизгнула, плюхнувшись на зад.

Ко мне уже подлетели ее приятельницы, щедро рассыпаясь в матерных комплиментах. Сжав в кулаке сумку, я обрушила ее на голову Майи. Она вскрикнула, навалившись на меня, и я схватила ее поперек туловища, пытаясь отодрать от себя.

Вторая девушка пристроилась с боку и даже ударила меня по спине, но я больше не чувствовала боли. Меня опалила такая жгучая ярость, что на мгновение перед глазами поплыли черные круги, будто я надолго зажмурилась. А может, действительно зажмурилась: левый глаз пульсировал, налившись кровью.

Кулаки болели, хотя всерьез я не дралась. И тут я безошибочно разобрала сквозь звуки борьбы специфический щелчок ножа с выскакивающим лезвием. Я похолодела и сосредоточилась. Майя резанула воздух у моего лица, но я вовремя отклонилась в сторону и схватила ее за запястье. Нож выпал. У него было совсем небольшое лезвие, которым, однако, очень легко перерезать горло. Подруга Майи не растерялась, увидев нож, и уже потянулась к нему, чтобы схватить, но я толкнула ее ботинком под зад. Она отлетела к стене, чертыхаясь, а я тем временем вырвала у Майи из шлевков короткого пальто потрепанный пояс и связала ее руки. Надеюсь, ей больно. Затем я схватила ее подругу, потирающую левую ягодицу, и проделала с ней то же самое, хоть она визжала, и брыкалась, и даже попыталась меня укусить. Связав их вместе морским узлом и пихнув в угол, я с колотящимся сердцем обернулась и увидела, что девушка-пирсинг стоит напротив, а в ее руке, направленной в мою сторону, нож.

– Ты же не серьезно? – спросила я, а затем резким движением выбила оружие. Девушка не то удивленно, не то испуганно вскрикнула. Ее запястье было слабым и хрупким, с выступающей косточкой. Она совсем не была готова к подобному маневру, к тому же, судя по шрамам на коже, у нее уже не раз была сломана рука.

Девушка с пирсингом бросилась на меня, не сдаваясь, и я снова врезала ей в лицо кулаком, а затем ударила в коленную чашечку. Вскрикнув, она упала и уже не успела подняться – я наступила ботинком на ее волосы.

Переведя дыхание, я уперлась ладонями в колени. Изучив ее бледное лицо с пунцовыми щеками, шею с татуировкой «Вместе навсегда» на латыни, я вытянула из ее нагрудного кармана пропуск в химический кабинет и прочитала имя. Затем вернула на место.

– Было приятно познакомиться с тобой, Кира Джеймис-Ллойд. И если ты еще раз попытаешься ко мне прикоснуться, я выскребу твою татуировку скальпелем.

Конечно, я блефовала, но угроза произвела впечатление на всех присутствующих, в том числе на девушку-цыпленка. Когда я выпрямилась, мы столкнулись взглядами. В ее глазах читался ужас, а в моих, должно быть, появилось сомнение: скорее всего, зря я помогла ей сегодня. Сосредоточившись на том, чтобы поскорее убраться из туалета, я не заметила, что кое-кто следил за мной. Не в первый раз.





* * *


Мадам Чонг была одинокой женщиной, которая в свои сорок девять так и не вышла замуж и не завела детей. Поэтому, когда вечером у нее захлопнулась дверь сарая на заднем дворе, ей не оставалось другого выхода, кроме как отправиться за помощью к соседям – Майе и ее отцу Ричарду.

Снимая по пути рабочие перчатки, мадам Чонг вошла во двор Кингов и поднялась по лестнице, репетируя, как лучше попросить этого пьянчугу Ричарда отпереть сарай. В тот момент, когда мадам Чонг ступила на последнюю ступеньку и занесла руку, чтобы постучать, дверь дома неожиданно распахнулась, и ее ослепил яркий свет фонарика, а затем некто сбил ее с ног и бросился вниз по лестнице. Женщина возмущенно уставилась вслед мужской фигуре, затем вспомнила, почему оказалась на земле и что она забыла во дворе Кингов, и, поднявшись на ноги, подошла к порогу.

– Ричард?

Она решила, что беглец – один из его дружков. Они часто устраивают тут оргии. Бог знает чем занимаются!..

– Майя?!

Мадам Чонг уже почувствовала неладное, хоть и не сразу поняла, в чем дело. Никто не отозвался на ее зов, и даже больше: вокруг воцарилась мертвая тишина, да такая страшная, что мадам Чонг ощутила себя в опасности. Она взяла мобильный телефон из кармана рабочих штанов и включила фонарик. Пробираясь вглубь старенького дома Кингов, она с напряжением ожидала, что на нее кто-нибудь набросится, но никто не набрасывался.

– Майя? Ричард?!