Уйти, чтобы выжить
Часть 7 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Только мальков не троньте, — прохрипел я. — Они еще совсем маленькие. А со мной делайте что хотите.
Мужчина как-то странно дернулся. На скулах заиграли желваки. Он вдруг отвернулся и стал изучать что-то вдали. Мне было не видно. Но вот он снова посмотрел на меня, а потом осторожно поднял.
— А вы за мной. Поможете привести в порядок вашего защитника, — обратился он к малькам.
Король и Милка, бледные, несмело двинулись следом. Я хотел закричать им, чтобы убегали, но из горла вырвался только хрип.
Мужчина отнес меня к своей машине, достал из нее одеяло и велел малышне расстелить его. Положил меня, взял канистру с водой и стал старательно смывать кровь, Милка по его команде принесла аптечку.
— В рубашке ты, парень, родился, — заметил он, заканчивая перевязку. — Много синяков и ушибов, даже порез есть, но умудрился ничего не сломать.
Вокруг нас уже собралась толпа, приехали «Скорая», милиция. Один из милиционеров подошел к нам, но мой спаситель что-то показал, и страж порядка вдруг как-то растерял всю решительность, козырнул и начал отгонять зевак. А меня погрузили в машину «Скорой помощи». Милку и Короля сначала не хотели пускать со мной, но мой спаситель опять что-то показал врачам, и все их возражения разом стихли. Всю дорогу до больницы малыши ревели в голос и не отпускали моих рук. Я как мог успокаивал их, пытался шутить. Врачи от их рева сначала морщились и ворчали, но к концу поездки уже молчали, только как-то странно посматривали на меня.
В больнице попытка разлучить нас привела к еще большему реву. В конце концов вмешался мой спаситель, который, оказывается, приехал следом за нами. Он переговорил с врачами, и те нехотя отвезли нас троих в какое-то помещение. В приемный покой, как я узнал позже. Милку и Короля оставили там, а меня покатили в операционную. Это была первая операция в моей жизни. Впрочем, ничего особо страшного там не делали — просто зашили порез и перевязали царапины. Потом что-то вкололи, и я погрузился в сон…
Сколько времени я спал, не знаю. Когда проснулся, рядом с кроватью сидел мой давешний спаситель и читал газету. Я не понимал, где нахожусь, потом вспомнил и стал искать глазами мальков. Мужчина отложил газету:
— Проснулся, герой? Как самочувствие?
— Где Милка и Король?
— Милка и Король, как я понимаю, это те двое ребятишек, которые с тобой были? Носятся по коридору наперегонки. Всех медсестер уже на уши поставили. Как им сказали, что с тобой ничего страшного нет, так и бегают теперь. Сколько им лет, кстати?
— Милке, наверное, пять. Она года два с нами живет. А Королю шесть.
Мужчина нахмурился, о чем-то размышляя. Я наблюдал за ним, не понимая, что ему нужно и вообще, кто он такой. Обычный костюм, обычная внешность. Встретишь в толпе и тут же забудешь… Хотя… было в нем что-то такое, что призывало к осторожности. За полтора года, что я прожил на улице, я научился улавливать такие моменты. В карман за кошельком я, по крайней мере, к нему бы точно не полез.
Тот словно мысли мои прочитал:
— Что ж, давай знакомиться, герой. Меня зовут Александр Петрович Воронов.
— Владимир, — буркнул я. — Друзья зовут Шкетом.
— С твоего разрешения, я буду звать тебя по имени, — улыбнулся Александр Петрович. — Володя, скажи, ты как на улице оказался? Сбежал из дома?
— Родителей убили, — ответил я. — Мне удалось убежать.
— Прости… — Александр Петрович действительно выглядел виноватым. — Не хотел напоминать, но мне важно было это знать. У тебя кто-то из родни есть?
— Не знаю. Одна бабушка умерла, другую не знал никогда. И дедушек тоже. Больше никого не знаю.
— Хорошо. Тогда давай обсудим с тобой твою дальнейшую судьбу.
— А чего обсуждать? Отпустите меня, и я уйду. И Милку с Королем заберу.
— Извини, но на улицу ты больше не вернешься. Буду с тобой говорить как со взрослым человеком. Теперь у тебя есть только два возможных пути. Первый — отправиться в детдом…
— Сбегу! — сразу отреагировал я.
— Почему это? — удивился Александр Петрович.
— У нас Машка была в детдоме. Она у Гвоздя раньше меня появилась. Сбежала из этого вашего детдома и много про него рассказывала. Потому и сбегу.
— Гм… Возможно, ей просто не повезло, но на улице у тебя будущего нет. И закончишь ты свою жизнь, скорее всего, в одной из драк, наподобие той, из которой я тебя вытащил. Неужели ты не хочешь получить образование?
— Не-а.
— Ну вот. А я еще как со взрослым с тобой разговаривал. Ну а второй вариант услышать хочешь?
— Так ведь все равно расскажете, хочу я или нет. Так что давайте.
— Однако ты не безнадежен, — заметил Александр Петрович. — По крайней мере, старшим не хамишь и на «вы» обращаешься.
— Да пошел ты… — тут же исправился я, но вызвал этим только улыбку.
— Итак, второй путь… Не хочешь стать моим сыном?
Вот тут я офигел…
— Что? — недоуменно переспросил я.
— Хочу тебя усыновить. Не будешь возражать?
— А если я буду против? — Вот не верилось в добрые намерения этого человека и все тут. Улица быстро отучает от наивности. Но… но очень хотелось поверить. Неужели у меня снова будет дом?
— Я уже говорил, у тебя два варианта. Первый ты не забыл. Второй — мое предложение.
— А можно подумать?
— Конечно, — улыбнулся Александр Петрович. — Я понимаю, что такое решение с ходу не принимают. И не сочти это шантажом, но на улицу я тебя не отпущу в любом случае — там ты погибнешь.
— А что будет с остальными?
— Это с твоими друзьями? Устроим их в детдома… Хорошие детдома, — увидел мою реакцию Александр Петрович.
— Тогда я не согласен! — отрезал я и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. — Куда они — туда и я.
— Почему? — удивился мой спаситель.
— Все равно все сбегут. И я сбегу — я малявкам нужен, они без меня пропадут. Старшие ведь должны будут добывать деньги на еду. Кто за ними проследит?
— Вот даже как… — Александр Петрович задумался. — А если я тебе пообещаю такой вариант, что твоим друзьям сбегать не захочется? Если они будут счастливы?
Я снова повернулся к нему:
— Если вы действительно поможете хорошо пристроить мальков, можете забирать меня хоть на органы.
— Хм… — Этот непонятный и загадочный взрослый задумчиво изучал меня. — Ты очень интересный человек… не зачерствел. Но чтобы все устроить, мне нужно время. Хотя бы три недели. Ты обещаешь пробыть эти три недели в больнице? Врачебный уход тебе не помешает точно.
— Обещаю, — буркнул я.
Ага. Ищи дурака.
— Ради твоих мальков. Если ты в самом деле так о них заботишься.
Поймал. Я вздохнул.
— Никуда я не денусь, пока они тут.
— Тогда договорились.
— А я ведь так и не поверил вам в тот раз в больнице.
— Я знаю, — чуть улыбнулся куратор. — Плохой бы я был разведчик, если бы не понял этого. Слишком ты мне тогда понравился своей самоотверженностью. Мне не хотелось, чтобы ты снова оказался на улице, потому и принял меры, чтобы ты не сбежал, пока я занимался устройством всей вашей компании.
— А если бы я все-таки отказался? — поинтересовался мальчик, разглядывая что-то в траве. — Куда бы вы меня, такого красивого и умного, дели?
— Ого, — удивился Александр Петрович. — Неужели ирония? От тебя ее нечасто услышишь. Ну а сам-то как думаешь?
— Поскольку тогда еще не знали о моей болезни… скорее всего, вы отдали бы меня в какой-нибудь специализированный детдом?
— Хм… Почему именно специализированный? Начитался газет? Нет, просто подыскали бы приличный. Но и там я о тебе не забыл бы, и не надейся. По крайней мере, бандитом точно не дал бы стать.
— Я знаю, чем заканчивают авторитеты…
Александр Петрович опустил голову:
— Извини. Не хотел напоминать.
— Да ничего, я уже смирился.
Володя резко поднялся и стал стаскивать с себя одежду. Разбежался голышом и сиганул в воду. Вынырнул метрах в десяти от берега и быстрым кролем поплыл через озеро.
Вволю наплававшись, он выбрался на берег и поспешно натянул одежду прямо на мокрое тело — комары тут звери, голым не очень-то побегаешь.
— Ты бы хотел встретиться со своими? — вдруг поинтересовался Александр Петрович.
Володя на миг замер, потом покачал головой:
— Нет. Пусть считают, что я умер — им ведь сообщили о моей болезни. Прощаться всегда тяжело.
Александр Петрович снова появился в больнице через две недели. За это время меня отмыли и откормили, хотя лечением как таковым не занимались. Держали как в санатории — и все.
— Пойдем, — с порога позвал он.
Мужчина как-то странно дернулся. На скулах заиграли желваки. Он вдруг отвернулся и стал изучать что-то вдали. Мне было не видно. Но вот он снова посмотрел на меня, а потом осторожно поднял.
— А вы за мной. Поможете привести в порядок вашего защитника, — обратился он к малькам.
Король и Милка, бледные, несмело двинулись следом. Я хотел закричать им, чтобы убегали, но из горла вырвался только хрип.
Мужчина отнес меня к своей машине, достал из нее одеяло и велел малышне расстелить его. Положил меня, взял канистру с водой и стал старательно смывать кровь, Милка по его команде принесла аптечку.
— В рубашке ты, парень, родился, — заметил он, заканчивая перевязку. — Много синяков и ушибов, даже порез есть, но умудрился ничего не сломать.
Вокруг нас уже собралась толпа, приехали «Скорая», милиция. Один из милиционеров подошел к нам, но мой спаситель что-то показал, и страж порядка вдруг как-то растерял всю решительность, козырнул и начал отгонять зевак. А меня погрузили в машину «Скорой помощи». Милку и Короля сначала не хотели пускать со мной, но мой спаситель опять что-то показал врачам, и все их возражения разом стихли. Всю дорогу до больницы малыши ревели в голос и не отпускали моих рук. Я как мог успокаивал их, пытался шутить. Врачи от их рева сначала морщились и ворчали, но к концу поездки уже молчали, только как-то странно посматривали на меня.
В больнице попытка разлучить нас привела к еще большему реву. В конце концов вмешался мой спаситель, который, оказывается, приехал следом за нами. Он переговорил с врачами, и те нехотя отвезли нас троих в какое-то помещение. В приемный покой, как я узнал позже. Милку и Короля оставили там, а меня покатили в операционную. Это была первая операция в моей жизни. Впрочем, ничего особо страшного там не делали — просто зашили порез и перевязали царапины. Потом что-то вкололи, и я погрузился в сон…
Сколько времени я спал, не знаю. Когда проснулся, рядом с кроватью сидел мой давешний спаситель и читал газету. Я не понимал, где нахожусь, потом вспомнил и стал искать глазами мальков. Мужчина отложил газету:
— Проснулся, герой? Как самочувствие?
— Где Милка и Король?
— Милка и Король, как я понимаю, это те двое ребятишек, которые с тобой были? Носятся по коридору наперегонки. Всех медсестер уже на уши поставили. Как им сказали, что с тобой ничего страшного нет, так и бегают теперь. Сколько им лет, кстати?
— Милке, наверное, пять. Она года два с нами живет. А Королю шесть.
Мужчина нахмурился, о чем-то размышляя. Я наблюдал за ним, не понимая, что ему нужно и вообще, кто он такой. Обычный костюм, обычная внешность. Встретишь в толпе и тут же забудешь… Хотя… было в нем что-то такое, что призывало к осторожности. За полтора года, что я прожил на улице, я научился улавливать такие моменты. В карман за кошельком я, по крайней мере, к нему бы точно не полез.
Тот словно мысли мои прочитал:
— Что ж, давай знакомиться, герой. Меня зовут Александр Петрович Воронов.
— Владимир, — буркнул я. — Друзья зовут Шкетом.
— С твоего разрешения, я буду звать тебя по имени, — улыбнулся Александр Петрович. — Володя, скажи, ты как на улице оказался? Сбежал из дома?
— Родителей убили, — ответил я. — Мне удалось убежать.
— Прости… — Александр Петрович действительно выглядел виноватым. — Не хотел напоминать, но мне важно было это знать. У тебя кто-то из родни есть?
— Не знаю. Одна бабушка умерла, другую не знал никогда. И дедушек тоже. Больше никого не знаю.
— Хорошо. Тогда давай обсудим с тобой твою дальнейшую судьбу.
— А чего обсуждать? Отпустите меня, и я уйду. И Милку с Королем заберу.
— Извини, но на улицу ты больше не вернешься. Буду с тобой говорить как со взрослым человеком. Теперь у тебя есть только два возможных пути. Первый — отправиться в детдом…
— Сбегу! — сразу отреагировал я.
— Почему это? — удивился Александр Петрович.
— У нас Машка была в детдоме. Она у Гвоздя раньше меня появилась. Сбежала из этого вашего детдома и много про него рассказывала. Потому и сбегу.
— Гм… Возможно, ей просто не повезло, но на улице у тебя будущего нет. И закончишь ты свою жизнь, скорее всего, в одной из драк, наподобие той, из которой я тебя вытащил. Неужели ты не хочешь получить образование?
— Не-а.
— Ну вот. А я еще как со взрослым с тобой разговаривал. Ну а второй вариант услышать хочешь?
— Так ведь все равно расскажете, хочу я или нет. Так что давайте.
— Однако ты не безнадежен, — заметил Александр Петрович. — По крайней мере, старшим не хамишь и на «вы» обращаешься.
— Да пошел ты… — тут же исправился я, но вызвал этим только улыбку.
— Итак, второй путь… Не хочешь стать моим сыном?
Вот тут я офигел…
— Что? — недоуменно переспросил я.
— Хочу тебя усыновить. Не будешь возражать?
— А если я буду против? — Вот не верилось в добрые намерения этого человека и все тут. Улица быстро отучает от наивности. Но… но очень хотелось поверить. Неужели у меня снова будет дом?
— Я уже говорил, у тебя два варианта. Первый ты не забыл. Второй — мое предложение.
— А можно подумать?
— Конечно, — улыбнулся Александр Петрович. — Я понимаю, что такое решение с ходу не принимают. И не сочти это шантажом, но на улицу я тебя не отпущу в любом случае — там ты погибнешь.
— А что будет с остальными?
— Это с твоими друзьями? Устроим их в детдома… Хорошие детдома, — увидел мою реакцию Александр Петрович.
— Тогда я не согласен! — отрезал я и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. — Куда они — туда и я.
— Почему? — удивился мой спаситель.
— Все равно все сбегут. И я сбегу — я малявкам нужен, они без меня пропадут. Старшие ведь должны будут добывать деньги на еду. Кто за ними проследит?
— Вот даже как… — Александр Петрович задумался. — А если я тебе пообещаю такой вариант, что твоим друзьям сбегать не захочется? Если они будут счастливы?
Я снова повернулся к нему:
— Если вы действительно поможете хорошо пристроить мальков, можете забирать меня хоть на органы.
— Хм… — Этот непонятный и загадочный взрослый задумчиво изучал меня. — Ты очень интересный человек… не зачерствел. Но чтобы все устроить, мне нужно время. Хотя бы три недели. Ты обещаешь пробыть эти три недели в больнице? Врачебный уход тебе не помешает точно.
— Обещаю, — буркнул я.
Ага. Ищи дурака.
— Ради твоих мальков. Если ты в самом деле так о них заботишься.
Поймал. Я вздохнул.
— Никуда я не денусь, пока они тут.
— Тогда договорились.
— А я ведь так и не поверил вам в тот раз в больнице.
— Я знаю, — чуть улыбнулся куратор. — Плохой бы я был разведчик, если бы не понял этого. Слишком ты мне тогда понравился своей самоотверженностью. Мне не хотелось, чтобы ты снова оказался на улице, потому и принял меры, чтобы ты не сбежал, пока я занимался устройством всей вашей компании.
— А если бы я все-таки отказался? — поинтересовался мальчик, разглядывая что-то в траве. — Куда бы вы меня, такого красивого и умного, дели?
— Ого, — удивился Александр Петрович. — Неужели ирония? От тебя ее нечасто услышишь. Ну а сам-то как думаешь?
— Поскольку тогда еще не знали о моей болезни… скорее всего, вы отдали бы меня в какой-нибудь специализированный детдом?
— Хм… Почему именно специализированный? Начитался газет? Нет, просто подыскали бы приличный. Но и там я о тебе не забыл бы, и не надейся. По крайней мере, бандитом точно не дал бы стать.
— Я знаю, чем заканчивают авторитеты…
Александр Петрович опустил голову:
— Извини. Не хотел напоминать.
— Да ничего, я уже смирился.
Володя резко поднялся и стал стаскивать с себя одежду. Разбежался голышом и сиганул в воду. Вынырнул метрах в десяти от берега и быстрым кролем поплыл через озеро.
Вволю наплававшись, он выбрался на берег и поспешно натянул одежду прямо на мокрое тело — комары тут звери, голым не очень-то побегаешь.
— Ты бы хотел встретиться со своими? — вдруг поинтересовался Александр Петрович.
Володя на миг замер, потом покачал головой:
— Нет. Пусть считают, что я умер — им ведь сообщили о моей болезни. Прощаться всегда тяжело.
Александр Петрович снова появился в больнице через две недели. За это время меня отмыли и откормили, хотя лечением как таковым не занимались. Держали как в санатории — и все.
— Пойдем, — с порога позвал он.