Ученица царя обезьян

А потом я пошла в лабораторию, вроде по делу, а сама чуть не повесилась там, потому что один бледный тип промывал мне мозги и почти убедил, что я ничтожество… Может, мне к психотерапевту сходить? Это будет интересный опыт.

А Укун на меня дуется. Сидит и молчит. Да и вообще он какой-то мрачный сегодня. Пожалуй, нам обоим надо просто выспаться. В смысле мне выспаться и ему выспаться по отдельности, не подумайте, у нас с ним ничего нет!

Совсем ничего!

Бли-и-ин…»

…Ольге снился призрак Лю Гуй, который внезапно оказывался то поваром-гуем, то лисицей Да Цзи, то вообще её мамой. Он смеялся над ней, уверяя, что она некрасивая и глупая. И Сунь Укун тоже смеялся, удлинив призрачную верёвку и радостно прыгая через неё, как девочки прыгают через скакалку.

Она проснулась от грохота и звона разбитого стекла. Китайца на полу не было.

– Укун?! – крикнула она, вскочив с кровати.

– Я здесь, Аолия.

Ольга кинулась на кухню босиком, попутно включая свет в комнате, в прихожей и зачем-то в ванной и туалете. Царь обезьян задумчиво стоял у холодильника. На полу валялись осколки стекла и металлический каркас люстры, а из чёрной дырки в потолке одиноко свисал обрывок белого провода.

– Это что?! Это как?! Ты чего тут устроил?! – спросонья сыпала вопросами девушка. – Укун, на тебя опять напали демоны?!

– Да! – честно ответил китаец, вскидывая упрямый подбородок. – Демон вечного светильника первым напал на меня! Но царь обезьян так велик и могуществен, что демон сам отскочил в сторону, я ничего не успел сделать! Светильник упал на пол, разлетевшись на тысячи осколков белого стекла, подобных снегу за окном!

– Я не поняла! Как ты умудрился свалить люстру?!

– Я не собирался разбивать твой вечный светильник! Я просто зашёл испить воды. И у меня зачесалось…

– Что зачесалось? – не отставала блондинка.

– Зачесалось… под хвостом. Я занёс руку, чтобы почесать… И тут вероломный демон решил напасть на меня! Но не совладал с моей силой, а магический предмет, в котором он был заточён, чтобы рабски служить людской воле, упал и разбился!

– В какой замысловатой позе ты чешешь у себя под хвостом, если при этом сшибаешь люстры?!

– Показать?

– Нет!!!

В общем, осколки они убрали вместе, а потом Ольга ещё несколько раз подмела пол веником, избавляясь от мелких частичек стекла, и заявила китайцу, что завтра же они едут за новой люстрой. Потому что без света на кухне по-любому голяк!

Она подняла его рано утром. Китаец сопротивлялся и упорно делал вид, что крепко спит и не слышит ни её голоса, ни звенящего прямо над ухом будильники, но пара тычков под рёбра привела его в чувство.

– Ты не любишь меня, – укоризненно сказал Сунь Укун, пинками направляемый умываться. – Ты заставляешь меня рано вставать, мне не хватает сна, мои члены не отдыхают! И вода всегда холодная-а!

– Всё у тебя прекрасно отдыхает. И, кстати, солнышко уже встало, так что не бухти, – возразила Ольга, ставя на стол тарелку с овсяной кашей на молоке.

– Что это за клейкое варево? – Брезгливо поморщившись, китаец набрал в ложку каши и выбросил её обратно в тарелку.

– Вообще-то это полезный завтрак.

Сунь Укун попытался объяснить ученице, что единственно полезный завтрак – это мясо, прожаренное на костре. Или сырое сердце врага, свежее, парное, при поедании которого по губам стекает ещё тёплая кровь. Но, наткнувшись на ледяной взгляд Ольги, смирился с несправедливостью и, уткнувшись носом в тарелку, молча съел кашу. Кофе без сахара он также выпил без вопросов.

– Почему ты хочешь купить новый вечный светильник, Аолия? – наблюдая за тем, как она красится, осторожно спросил царь обезьян. – Ты же сама убедилась, что демоны в волшебных лампах ненадёжны и готовы напасть на тебя в любой момент! Это же очень опасно, женщина…

– Укун, ты вечно бесишь меня! – взорвавшись, крикнула блондинка и тут же заголосила: – Сунь Укун, Сунь Укун, как же ты хорош! Мой мудрейший учитель, наставляющий на путь просветления! Великий Мудрец, Равный Небу, прекрасный царь обезьян! Лёгкий и быстрый, подобный ветру с горных вершин! Ловкий и смелый, словно умелый охотник на тигров! Хитрый и многомудрый, как первый чиновник при дворе Небесного императора!

Китаец одобрительно поаплодировал, ему явно нравилось, как она поёт. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и, прикрыв глаза, шёпотом сказала в сторону, что он её всё равно бесит. И уже громче добавила:

– Мы едем покупать новую люстру. Сейчас.



В этот раз они сели в тесную маршрутку, громыхающую, как старое пустое ведро. Салон был полон, но Ольга, ухватив китайца за руку, быстро продвинулась в конец салона и, плюхнувшись на свободное место, усадила царя обезьян на соседнее сиденье.

– Кто здесь не омыл своё тело после пробуждения? – возмущённо спросил Сунь Укун, поведя носом. – Это вон тот старый господин с лицом, похожим на сморщенную репку!

– Да тихо ты! – шикнула Ольга под неодобрительный ропот пассажиров. – Невежливо так говорить.

– Почему?! – искренне удивился непонимающий китаец. – Если этот пожилой крестьянин забыл помыться, мы все должны напомнить ему об этом! Иначе запахи его тела отравят и его и наш путь к просветлению!

– Он не забыл! – сквозь зубы прорычала блондинка над самым его ухом. – Некоторые люди не моются по куче разных причин. Такое бывает.

Их подбросило на какой-то кочке или выбоине, и девушка, ойкнув, чуть не упала на колени к сидящей напротив суровой женщине.

– По каким же непонятным причинам можно презреть воду?! – не унимался невоспитанный китаец. – Ведь вода – наша мать, а без матери не проживёшь! Все мы вышли из воды и на три четверти состоим из её благодати, а чистая вода – помощник лекаря! Чистое тело – здоровое тело, а нечистое тело – больной разум!


– Слушай, тебе именно сейчас надо нести свою мудрость в массы? – взвыла блондинка, ткнув его локтем в бок. – Мы скоро выходим, дай доехать спокойно. Не хватало ещё, чтобы нас из маршрутки выпихнули!

Доехав до рынка, она извинилась перед обсуждаемым мужчиной, который, должно быть, с утра успел так постичь дзен, что даже не слышал этого разговора, и выскочила на свежий воздух. Великий Мудрец пулей вылетел следом и огляделся по сторонам.

Практически сразу к нему подбежала долговязая цыганка с предложением погадать, так что Ольге пришлось резко тащить его в другую сторону. Доверчивый китаец расстроился, что ему не дали поговорить с мудрой женщиной, знающей тайны мироздания, но цыганка поплелась было за ними, и ученице пришлось отстаивать неприкосновенность своего учителя едва ли не матом! Только после этого потомственная гадалка Ляля Жемчужная отвалила, переключившись на очередную жертву, проходящую мимо её «точки».

А Сунь Укун в свою очередь прилип к киоску с шаурмой, в котором приветливый кавказец, улыбающийся щербатым ртом, ловко срезал непонятно чьё мясо с вертикального вертела, набрасывая его вместе с луком и зеленью в свежий лаваш.

– Я голоден, женщина! Мне нужно мясо! – попытался было требовать царь обезьян, указывая пальцем на сочную шаурму, но блондинка и тут безжалостно уволокла его прочь, ухватив за воротник.

– Ты видел, как он работает?! – отчитала она Сунь Укуна. – Без перчаток, без маски, без шапочки! Руки грязные, ногти не подстрижены, фу! Готова поспорить, что и санитарной книжки у него точно нет! Нельзя покупать еду в таких местах, это не еда, а отрава!

– Ва-ах, зачэм так нехарашо гаварышь, красавица?!

– Воистину мне стыдно за тебя, Аолия! – поддержал продавца шаурмы царь обезьян. – Его руки чисты, ибо каждую минуту он омывает их мясным соком. Ему не нужна глупая шапочка, он совсем лысый. И зачем ему маска, он же не на китайском карнавале? Главное, что душа его широка, сердце полно любви, а приготовленная еда наверняка достойна стола любого министра…

– Вай мэ, как красива сказал, да, – едва не прослезился продавец, распахивая объятия. – Дарагой, тебе два шаурмы за одну цену! Па-братски! Кушай, пажалуйста-а!

Ольга, тяжело дыша через нос, бессильно опустила руки, она отдавала себе отчёт, что ещё минута, и ей придётся петь хвалебную песнь на весь рынок. В общем, она достала кошелёк, купив довольному китайцу две шаурмы по цене одной. Он поклонился ей в пояс, дважды обнял продавца и, приплясывая, пошёл за блондинкой, по ходу откусывая то от одной, то от другой порции. Его день явно задался…

Честно дождавшись, пока наставник всё съест, Ольга нырнула в какой-то павильончик и, пробежавшись по коридору, привела прекрасного царя обезьян в отдел осветительных приборов и переходников, розеток, проводов и ламп.

– А-а-а-а!!! Сколько тут демонов!!! Немедленно уходим отсюда, женщина-а!!! – вытаращив глаза, заорал китаец.

Сонная продавщица покосилась на него и, зевнув, сделала глоток дешёвого кофе из пластикового стаканчика. Она тут и не таких типов видела.

– Вот по-быстрому купим люстру и сразу уйдём, – клятвенно пообещала Ольга, ухватив нервного наставника за воротник, чтобы тот не сбежал. – Давай помоги мне выбрать.

Вдоль стен были прикручены к специальным панелям различные бра – парные, одиночные, с цветными и белыми плафонами, представляя все возможные стили – от модерна до хай-тека. А над головой висели самые разнообразные люстры от двух до двадцати четырёх плафонов. Голубые глаза блондинки восхищённо заблестели.

– Так, ну нам на кухню двухрожковую надо. Три лампочки будет много для такого маленького помещения. Смотри, Укун, вот эта вроде ничего, да?

Насупившийся китаец демонстративно отвернулся.

– Ой, вот всё! – с полуоборота завелась девушка. – Значит, как старую люстру разбивать – так тут ты первый, а как помочь новую выбрать – так типа без тебя, да?!

– Да! Аолия, я против того, чтобы в твоём доме жили демоны! Ты ещё слишком слаба, чтобы самостоятельно справиться с ними!

– Девушка, он тут у вас, случайно, не буйный? – равнодушно поинтересовалась продавщица. – А то у меня тут вообще-то стекло. Покупайте скорее и идите отсюда. Или не покупайте, просто идите… подальше. Ещё разобьёте мне тут всё, а платить кому? Мне? Мне оно и раком не упёрлось, так что не надо мне тут…

Униженная и оскорблённая блондинка по-быстрому купила первую попавшуюся люстру на две лампы, приняла на руки коробку и практически пинками погнала Великого Мудреца с вещевого рынка.

– Укун! Ну сколько можно? – выйдя из маршрутки, резко начала высказывать Ольга, пробираясь через сугробы по узкой тропинке с люстрой в коробке на вытянутой руке. – И даже если мне придётся всю жизнь петь ту дурацкую песенку, всё равно ты позоришь меня. У тебя, вообще, совесть есть?!

– А что это? – искренне удивился Великий Мудрец.

Простонав в безмолвные небеса, она свернула во двор и чуть не налетела на крупную симпатичную блондинку в длинном чёрном пальто, вокруг которой вертелись двое малышей.

– Ой, Юля! Привет!

– Привет-привет! – Крупная Юля кинулась обниматься и целоваться. – А как дела? Я так давно тебя не видела! А ты извини, что пропала, видишь, у меня же дети, и роды были тяжёлые, и потом…

Ольга понимающе кивала. Дети орали и дёргали маму. Китаец на всякий случай тихо встал в сторонке, по колено провалившись в сугроб.

– А это тот самый Укун, про которого ты в инсте пишешь? – бросив оценивающий взгляд на царя обезьян, подмигнула Юля. – Ну, типа-а ничё такой… симпотный… А давай на лавочке поболтаем? А то так давно не болтала с тобой! Твой друг посмотрит за детками? Видишь, они у меня ми-ми-ми!

Китаец протестующе замотал головой, но деткам быстро объяснили, что сейчас они будут играть вот с этим смешным дядей, а две подружки, проваливаясь в сугробах, прошли по тропинке к ближайшей лавочке.

– Ты кто? – с любопытством спросил маленький мальчик, задрав голову вверх и встретившись с Сунь Укуном взглядом.

– Я царь обезьян.

– Ты обезянка?

– Я не обезьянка! Я прекрасный царь обезьян, Великий Мудрец, Равный Небу!

– Пошли играть, обезянка! – предложила девочка и, резко потянув китайца за рукав, свалила его с ног, окунув в сугроб.

А потом дети весело засмеялись, когда отплёвывающийся от снега Великий Мудрец вынырнул из сугроба и пытался встать. Они прыгали на него, снова и снова топили его в снегу, засыпали его снегом, превращая в большой сугроб, и раскапывали, чтобы увидеть раздражённое лицо смешного дяди и опять смеяться от души.

– Укун, аккуратней, смотри, чтобы дети не простыли, снег холодный! – оглянувшись на него, сказала Ольга.

– Снег холодный?! – перекрикивая радостный детский смех, простонал наставник. – Ты говоришь это мне, женщина?! Скажи это им! Или пусть твоя подруга им это скажет – она же мать! Мать этих крохотных исчадий Диюя!

Но его уже не слушали.