Ученица царя обезьян

– А-а, Чина! – сразу обрадовался водитель. – Ай, чина-чина, оба! Оба, чина-най!

После чего, заверив пассажиров, что он знает город как свои пять пальцев, сначала увёз их в прямо противоположную сторону. И только после долгих объяснений и уговоров согласился поехать в нужном направлении, всю дорогу уточняя у Ольги: как именно двигаться, где сворачивать, какие тут знаки, сколько ещё, когда же уже и зачем вообще они забрались в такую далёкую глушь?!

Царь обезьян в целом был с ним согласен, но разумно помалкивал на заднем сиденье, пока решительная блондинка, вынужденно взяв на себя роль штурмана, показывала пальцем то вперёд, то по сторонам. В результате они проехали немного дальше, и пришлось возвращаться пешком по сугробам почти вслепую, потому что именно этот район был лишён уличного освещения за ненадобностью. Логично же!

– Ты совсем не любишь меня, женщина, – ныл Сунь Укун, когда они поднимались по тёмной лестнице, на ощупь проходя через тёмный коридор. Свет автоматически включился, только когда Ольга нащупала замок и вставила ключ в замочную скважину двери их номера.

– Конечно, не люблю, – сурово подтвердила она, открывая дверь и запуская китайца внутрь. – Давай переодевайся.

Девушка кинула ему пакет с вещами.

– Не любишь, не любишь. Тут только синие штаны с полосками и эта странная кофта с короткими рукавами, которой вы дали название в честь какой-то спортивной игры. Я читал. Но забыл. А носки? Ты не взяла тёплые носки! Мои лапы замёрзнут.

– У нас есть одеяло, – парировала блондинка, скрываясь в ванной.

Царь обезьян сел на большую кровать. Книг не было. Волшебный айпад женщина тоже не взяла. Из угла, ровно в изголовье кровати, изрядно сквозило холодом. Мысли начинали замерзать, покрываясь инеем прямо в голове.

Где же ты, где, моя прекрасная родина? Величественная Гора Цветов и Плодов, существуешь ли ты вообще в реальности этого мира? Или всё это происки демона-быка и прошлое никогда больше не напомнит о себе, потому что отныне всё это…

– Эй! Ты чего?

Он опомнился, когда вернувшаяся из душа Ольга внезапно потрясла его за плечо.

– Ничего. Просто задумался.

– Ты пугаешь меня, когда думаешь. Ты становишься как будто каменный. Даже почти не дышишь. И кожа сереет, словно ты и вправду каменеешь. Не думай так! – Она широкими шагами пересекла комнату, взяла со стола чёрный прямоугольный пульт с кнопочками и направила на большой экран на стене. Замигал красный огонёк, потом зелёный, но больше ничего не происходило. – Вот я, например, когда думаю, мотаю ногой, кусаю губы, верчу что-нибудь в руках.

– Потому что ты не достигла просветления и беспокоишься о суетных вещах.

– Ага! Иди в ванную. А я пока попробую всё-таки разобраться с теликом.



Когда Сунь Укун вышел из душа, телевизор работал. Ольга поставила чайник и бросила в чашки по пакетику чая.

– Говорящая голова? – настороженно спросил китаец, мельком глянув на какого-то политика на экране. – Демон? Его нужно убить?

– Да. И да. Но нет, – ответила девушка сразу на все три вопроса, на мгновение задумалась и предложила: – Давай-ка бери поднос и тащи на кровать. Сейчас заберёмся под одеяло и будем чай пить.

– А если мы прольём чай на постель?

– Я тебе пролью!



Под одеялом было тепло. Тёплый поднос с чаем дополнительно согревал колени. Но от стены в изголовье всё-таки ужасно дуло. Даже терпеливая к холоду девушка недовольно поёжилась и подняла подушку повыше. По телевизору шли скучные городские новости. Работающим оказался только один местный канал, остальные жутко глючило, так что даже переключиться было некуда.

– Скажи мне, Аолия, почему ты выбрала именно этот постоялый двор? В нём роскошно, как во дворце богатого чиновника, но всё равно холодно, как в самой скромной лачуге бедняка.

– Ну я же не знала, – попыталась оправдаться девушка. – Теперь буду умнее. Да расслабься, нам всего-то одну ночку перетерпеть, а завтра утром мы уйдём и больше сюда не вернёмся.

– Я очень надеюсь на это, женщина.

– Ты злишься на меня, что ли? – неожиданно догадалась блондинка.

– О нет! – слишком уж поспешно ответил Сунь Укун и, помолчав, признался: – Знаешь, сегодня я чуть было не убил тебя. Пока ты лазила по кустам, как безмозглая гусеница, я представлял, как разрываю твою плоть, ломаю твою шею и вгрызаюсь в трепещущее сердце. И мне это очень, очень, очень нравилось! Честное слово!

– Так почему же не убил? – поджав губы, пробурчала надутая девушка, которую больше обидело сравнение с гусеницей, чем факт несостоявшегося собственного убийства.

– Потому что ты мне нужна, – ответил китаец после непродолжительного молчания, вращая в ладонях чашку с чаем.

Ольга покраснела и опустила глаза.

– Ты не о том думаешь, женщина, – терпеливо пояснил царь обезьян. – Пока ты мне полезна. И только поэтому ты ещё жива.

– Ну ты и гад…

– Угу…



Самолёт плавно шёл на взлётную полосу. Тяньгоу не боялась летать, но у неё всегда закладывало ушки при взлёте и посадке. Это было неприятно и даже больно. Поэтому рыжая чихуахуа нервно дёргала большими ушами и раскрывала пасть пошире, стараясь медленно вдыхать и резко выдыхать. Жвачку бы, но собаки жвачек не жуют, им нельзя.


Когда самолёт набрал высоту, англичанка поставила переноску в ноги. Сидевший рядом тощий пожилой китаец снял ботинки и с наслаждением вытянул ноги в чёрных носках. Его вспотевшие пятки оказались прямо перед чувствительным носиком собачки.

Тяньгоу сделала вдох и чуть не упала в обморок. Конечно, она знала, что мужчины, к какому бы биологическому виду они ни принадлежали, далеко не всегда следят за чистотой своих ног и свежестью носков. Но её мужчины (и кобели!) такого себе никогда не позволяли.

Секретарь У Мована была не той женщиной, которая согласилась бы ради любой любви терпеть подобное бескультурье. Чихуахуа забилась вглубь переноски, но ужасный запах достал её и там. Она гавкнула и сама сморщилась от собственного голоса. «Гав» получился визглявым и до того противным, что повторять не хотелось.

Но пришлось…

– Гав! Гав! Тяф!

– Сиди тихо, детка, – наклонившись, обратилась к ней англичанка.

Поняв, что на неё обратили внимание, Тяньгоу залаяла громче.

Недовольные пассажиры, сидящие впереди, оглянулись назад, чтобы разглядеть между кресел, кто там так противно пищит? На высоте нескольких тысяч метров над землёй люди всегда нервничают…

– Я кому сказала, тихо! – шикнула англичанка.

«Возьми уже клетку себе на колени, дура-а!» – закричала Тяньгоу, но у неё получился лишь визгливый заливистый лай.

– Как ты себя ведёшь?! – делано возмутилась хозяйка чихуахуа, с виноватой улыбкой оглядываясь по сторонам. – Ты же большая девочка! Ты столько раз летала со мной и всегда вела себя тихо, как мышка! Правда же?

«Неправда! Я тебе не мышка-а!» – оскорбившись, орала рыжеволосая секретарь, но маленькая злобная чихуахуа, которой она являлась в данный момент, только пискляво тявкнула. Три раза. И ещё три.

– Какая у вас шумная собачка… – покачал головой сидящий рядом мужчина.

«А у тебя вонючие носки! – огрызнулась в ответ Тяньгоу и закричала прямо в лицо наклонившемуся любопытному китайцу: – Убери от меня свои жуткие ноги!!!»

– Как заливается, – почти с восхищением сказал он, добродушно улыбнувшись. – Даже слюнями меня обрызгала. У вас есть салфетка? – обратился он к англичанке.

– Извините! Сама не понимаю, что с ней такое, – сдавленно оправдывалась несчастная женщина, доставая из сумочки пачку влажных салфеток.

Они её не понимают. Да и не должны, ведь она – демон! Почему её заставляют терпеть такое отношение?! Даже мерзкий Диюй, набитый смердящими трупами, воняет меньше, чем эти про́клятые всеми богами носки-и!

Может быть, стоило прямо сейчас принять свой истинный облик, вырваться на свободу, сломав дурацкую клетку, и ко всем бесам Поднебесной разорвать в клочья этого вонючего китайца и эту английскую дуру? Это было бы справедливо.

Впрочем, господин У Мован вряд ли похвалит её за это… Интересно, с кем он сейчас? С овцой, коровой, козой или с кобылицей? Но конечно же это не её собачье дело!

Рыжая чихуахуа села на тощий зад и жалобно завыла. Наиболее впечатлительные пассажиры рейса Пекин – Москва схватились за сердце, ибо они услышали «знак»…



Вечер был длинным. Легкомысленная блондинка, не восприняв всерьёз его угрозы, долго рассказывала царю обезьян про своё детство, учёбу, мальчиков, подружек, делилась впечатлениями от прочитанных когда-то книг и просмотренных фильмов. Сунь Укун больше молчал и слушал. Ну а, собственно, о чём таком он мог бы ей рассказать?

О своём пятисотлетнем заточении под горой Пяти Стихий? Или о том, что совершенно потерял счёт времени, тысячелетия сидя в той дешёвой глянцевой копилке, куда его запрятал тупоголовый демон-бык? Вряд ли она это поймёт. А если поймёт, то будет плохо спать.

Или рассказать ей о своих магических способностях, о приключениях во дворце Нефритового императора, об астролябии судьбы, могучих стражах Северных и Восточных врат, о своём обучении у бессмертного мудреца Сюйпути, о своём последующем позорном изгнании, которое на самом деле было великой честью и наивысшей оценкой его усилий?

Так она опять же не поверит. Посчитает это очередными бредовыми сказками странного узкоглазого китайца. Он ведь до сих пор так и не понял: верит ли она в то, что он прекрасный царь обезьян, или попросту смеётся над ним? Кто знает…

– Давай ложиться, – зевнув, решила девушка. – Завтра рано вставать. И не смотри, что у нас двуспальная кровать, не вздумай облизываться на меня! Я не такая!

– О чём ты говоришь, странная женщина? – приподняв бровь, уточнил китаец.

– Вот только не изображай удивление! Ничего не будет, имей в виду. Спим на разных краях кровати. Не бойся, волчок не придёт, за бочок не укусит.

– Какой волчок?!

– Серенький! – Она улеглась, повернувшись к нему спиной и завернувшись в одеяло, как в кокон. – Не вздумай прижиматься ко мне!

Он и не думал. Китаец сполз с подушки, накрыв ею голову, и с носом зарылся в одеяло. Со стороны стены люто дуло. Где-то в глубинах вентиляции курлыкали голуби, спрятавшись от холода и ветра. Сунь Укун честно пытался заснуть, но не мог.

Он старался думать об отвлечённом, но замёрзшие мысли путались. Хорошо хоть ногам было тепло. В своё время учитель говорил ему, что важнее всего сохранить тёплыми ноги, а голова может и потерпеть холод. Лысый дурень, много он понимает…

Ольга пришла сама. Просто прикатилась по кровати прямо в своём одеяле, молча прижавшись к нему.

– Ты не хотела, чтобы наши тела были так близко, – на всякий случай осторожно напомнил царь обезьян. Ну мало ли…

– Пофиг, – глухо ответила девушка в одеяло, пряча нос на груди китайского товарища. – Тут слишком холодно. Давай греть друг друга.

Она забралась к нему под одеяло, положив своё одеяло сверху, и обняла его.

– Только без глупостей! – грозно предупредила бдительная девушка и тут же заснула.

Сунь Укун усмехнулся и, обняв её за талию, проверил, не сползло ли одеяло с её спины? Вдвоём им стало значительно теплее. Через некоторое время царь обезьян с удивлением отметил для себя, что ему нравится лежать с ней вот так в обнимку, слушать её сонное дыхание и вдыхать запах её светлых волос. Это было неожиданно и странно, но всё равно приятно. Кажется, эта снежная страна не столь уж и плоха, покуда в ней есть такие девушки…