Тысяча первая ночь и утро следующего дня

Двадцатый век внёс своё разнообразие в эту древнюю историю. К счастью, власти Египта наконец-то поняли, что если толпы туристов будут и дальше стучать по саркофагу, или «археологи» будут взрывать динамит там, где им заблагорассудится, то очень скоро от пирамиды ничего не останется – банально растащат на сувениры.

Сегодня внутри пирамиды нельзя даже фотографировать. Теперь каждый желающий уже не может, как, допустим, лет двести назад, залезть в один из коридоров и поковырять камни в надежде, что вдруг за ними откроется дверь в сокровищницу фараона! Зато заплатив 100 фунтов и сдав на входе фотоаппарат, вы с группой туристов войдёте внутрь, поднимитесь по низким душным коридорам и своими глазами увидите саркофаг Хеопса. Но уже не получится, как это сделал когда-то Наполеон10, постоять рядом с ним в одиночестве при свете факела и почувствовать истинное величие этого места, где четыре с половиной тысячи лет застыли в камне…

Пирамида просто не могла не стать предметом повышенного интереса и околонаучных спекуляций. Невозможность объяснить её назначение и метод строительства, непонятная система внутренних ходов, весь масштаб сооружения – всё это породило многочисленные домыслы и теории. И тут как нельзя кстати пришлось то, что наш современный, совершенно материальный, технологичный мир оказался вдруг пуст без сказки и таинственных сил. Человеку удалось понять и объяснить, казалось бы, всё на свете. Силой разума мы смогли проникнуть в ядро атома, ступить на Луну, но никак не можем понять, каким образом и для чего наши далёкие предки воздвигли столь невероятные сооружения. Людей потянуло на мистику. Атланты, пришельцы, забытые боги и прочая ересь расцвели пышным цветом. По версиям о строительстве и назначении пирамиды написана почти такая же пирамида книг и статей. Космический радар пришельцев из Пояса Ориона, электростанция древних египтян, боевой лазер, машина времени, портал в иные миры… Каких только теорий не выдвигалось за последние годы!

Люди как будто бы не видят очевидной истины – на заре цивилизации, когда человечество только-только осознало себя разумным видом на этой планете, были возможны и такие непонятные современному человеку проявления сознания, как рукотворные каменные горы. Даже если нам и получится это объяснить, то не суждено будет понять. Мы уже совсем не те люди, которые населяли Землю четыре тысячи лет назад. Со времён неолита культура и сознание человека постоянно отдаляются от его природы, и сейчас этот разрыв увеличился настолько, что нынешний Homo sapiens уже практически ничего не знает о своём внутреннем содержимом и не может принять как должное многое из своей недавней истории. Мы ещё слишком слабы для того, чтобы понять сущность своего существования, и в большинстве случаев человек сталкивается с необходимостью привлечения бога для объяснения природы Вселенной. Пирамиды – лишь один из видимых вызовов нашему сознанию на пути к постижению этого мира. Простая загадка, которая не может быть решена. В этом и заключается их невероятная притягательность. Сейчас бы никому не пришло в голову на протяжении десятка лет ворочать тяжеленные камни во славу вождя или бога…

– Это уже лучше. Значит, нам не придётся вступать в контакт с атлантами.

– Упаси бог! – лукаво усмехнулся Джон. – Мне достаточно нежелательных контактов с Интерполом!

– Так значит… Если я правильно вас понимаю – мы будем искать сокровища фараона?

– А с чего вы вообще взяли, что там были сокровища? Вот у Ленина в Мавзолее есть сокровища?

Этот простой вопрос как будто отрезвил Виктора, и мысль о сокровищах тут же показалась ему несусветной глупостью. Действительно, природа человека хранит в себе нечто низменно общее для разных стран, эпох и народов. Нечто, что тянется за нами ещё со времён, когда наши далёкие предки сжимались от страха во мраке ночи, услышав, как ломаются ветки под тяжелыми лапами и как хрустят рядом чьи-то кости.

Это поклонение ночному небу. Приношение жертвы. Почитание и обожествление вождей. Вера в высшие силы и стремление хоть немного стать к ним ближе. Иначе чем объяснить, что вот уже восемьдесят лет самая известная мумия двадцатого века покоится в гранитном мавзолее в самом сердце Москвы? Ступенчатый мавзолей вполне мог бы назваться маленькой пирамидкой. И созданный им культ вполне соответствовал идее божественного бессмертия. Десятки лет миллионы людей со всех концов Советского Союза приезжали в Москву, чтобы рано утром встать в длинную многокилометровую очередь, которая несколько часов медленно тянулась по улицам, подземным переходам, выходила на Красную Площадь и исчезала в дверях Мавзолея. Даже сами фараоны могли бы позавидовать такому почитанию и сохранению памяти об ушедшем правителе.

Виктор вспомнил, как он ещё ребенком вместе с родителями побывал в Мавзолее. Выходить пришлось очень рано, на улице только рассвело. В столь ранний час общественный транспорт не работал, и они шли прямо по трамвайным путям. Вечно суетливая Москва, казалось, вымерла. На пустых перекрестках странно смотрелись редкие прохожие и автомобили. Но вскоре людей стало больше, они двигались в одном направлении; через полчаса это был общий поток. Все шли молча, уже не было видно ни конца, ни начала колонны. Улицы менялись одна за другой, несколько раз они спускались в подземные переходы, казалось, что идти придётся весь день…

Его воспоминания прервал голос Джона:

– Неосознанно для самих себя, в двадцатом веке, в самом центре многомиллионного города вы построили пирамиду и похоронили в ней мумию! Вот вам дословный текст с официального сайта московского Кремля: «Мавзолей Ленина исполнен в виде ступенчатой пирамиды, и, являясь усыпальницей, подобен ранним египетским пирамидам…» А сколько народу лежит за Мавзолеем в Кремлёвской стене? И всё это было вполне естественно и воспринималось как нечто само собой разумеющееся! А пирамиды в Гизе, конечно же, поставили инопланетяне от нечего делать! Абсурд! Давайте подумаем – кем был фараон для жителей Древнего Египта? Воплощением бога на земле. Для чего богу сокровища? Во времена Четвертой Династии вообще не было такого понятия, как деньги и сокровища! Всё что угодно, но только не банальные денежные знаки! Да что бы там ни было…

Джон на секунду замолчал, подбирая слова и подводя итог своих рассуждений:

– Моё утверждение заключается в следующем – что бы там ни было в пирамиде изначально: мумия фараона, слитки золота, скрижали завета, урановый стержень или радио пришельцев – этого в ней нет уже тысячи, тысячи лет…

На этой фразе Виктор, до этого жадно ловивший каждое его слово, разочарованно и вопросительно посмотрел на Джона. Как ничего нет? Но ведь что-то должно быть! Иначе зачем они здесь?

Джон, если и знал ответ, то не торопился его оглашать. Он посмотрел на часы:

– О, мой юный друг, похоже, я утомил вас своими рассказами! Скоро наступит ночь…





Учитель




Ночь наступила внезапно. Они сидели у костра под огромным черным куполом неба, усыпанном миллиардами ярких звёзд. В этот час одиночество и безграничность пустыни соперничали по размеру с глубиной этого бездонного неба, на фоне которого старик и ребёнок были всего лишь ничтожными песчинками в океане песка. Они, дети пустыни, были рождены жить и умереть среди этих песков. Ни власть, ни богатство, ни племенная принадлежность не могли искоренить в их душах этого вечного стремления отправиться вглубь пустыни, раствориться в ней без остатка. Привычка к кочевой жизни и перемене мест навсегда определила им образ жизни и ощущение мира.

Тысячи лет их предки волна за волною двигались от гор Йемена через пески Аравии и обратно, пропитываясь духом и ветром пустынь. Запертые среди гор, морей и враждебных соседей, они долго не могли вырваться за пределы Аравийского полуострова. Сначала не могли, а потом уже и не хотели. Здесь они нашли смысл своих скитаний, обрели всемогущего Бога и веру. Когда-то соседи называли их «потерянными племенами». И быть бы им вечными пленниками пустыни или исчезнуть навсегда, как исчезают в песках высохшие реки. Так уже не раз случалось с другими народами, стеснёнными в одних пределах. Но пришло время – и, сплочённые словами Пророка, они сумели безмерно расширить свои границы, и сегодня под властью халифа полмира и будет больше!

Юный принц Абдаллах ибн Гарун11 внимательно слушал слова учителя. Ему исполнилось всего лишь одиннадцать лет, но он уже был на вершине самой большой волны из тех, что когда-либо приходили с давних времён на эти земли. Сын могущественного халифа и его возможный наследник, он ещё не до конца понимал всей мудрости сказанных слов, но уже мог ощутить, как и его волна вливается в полноводную реку…

Старик подбросил в огонь пальмовых поленьев и продолжил:

– Когда люди теряли основу, и будущее казалось им неопределённым, некоторые из них уходили в пустыню, дабы там найти утраченные зёрна истины. Вдали от шума городов и тени оазисов они лучше слышали обращённые к ним послания. Так появлялись пророки. Числом их были тысячи от начала времён. Но не все могли воспринять дарованные им откровения. Многое из того, что Всевышний вкладывал в уста своих ангелов, не находило отклика и понимания в заблудших душах людей.

Старик достал из углей лепёшку, отряхнул её от золы и, преломив пополам, подал часть принцу. Лепёшки из муки, обжаренные в костре, были намного вкуснее изысканных блюд, подаваемых при дворе. Горсть фиников и глоток воды – что ещё нужно рождённому в пустыне?

Учитель знал ответы на все вопросы. Его мудрость была союзом опыта и знаний, приобретённых не за чтением книг, а за годы странствий и исканий. Хотя и книг он прочёл немало. Он обошел все пески пустыни, побывал у подножия гор Индии на востоке и у берегов великого океана на западе. Он был и солдатом, и ученым, и поэтом. Вместе с отцом Абдаллаха, халифом Аль-Рашидом, он участвовал во многих сражениях, как на поле боя, так и в тени дворцов, и был весьма осведомлён о жизни двора и об устройстве государства. Он также был сведущ в науке о звёздах, в грамматике, синтаксисе, риторике, красноречии, логике, астрономии, геометрии, правоведении, преданиях и толкованиях Корана; читал книги и вытвердил их, принимался за дела и постигал их, выучил науки и познал их, изучил ремесла и усвоил их, и занимался всеми вещами и брался за них.

Старик был непохож на остальных приближённых ко двору, как внешним обликом, так и своими речами. Черты лица явно выдавали в нём чужеземца. И хотя его отцом, как говорили, был араб, всё же большинство отличий, среди которых сразу обращали на себя внимание прямые светлые волосы и такие же светлые глаза, он унаследовал от матери, невольницы, привезённой откуда-то издалека с севера. Сын невольницы, рождённый в неволе, он провел своё детство в корпусе гвардии, воспитываясь в преданности халифу и постигая тот чужой мир, который должен был заменить ему утерянную родину. Это была так называемая «дань кровью», живой налог, который платили халифу покорённые народы. Из невольников, взятых на службу ещё в детстве, вырастали жестокие и беспощадные воины. В их сердцах не было ни страха потерять свободу, которой у них никогда не было, ни привязанности к родной земле, утраченной навсегда, ни жалости к врагам, ибо некому было внушить им жалость и сострадание в те юные годы, когда душа ещё открыта и восприимчива к добру.

И вот сейчас, на склоне жизненного пути, по указу халифа старик был приставлен к юному принцу наставлять его в науках и совершенствовать его знания о мире. Но вряд ли халиф догадывался, что нередко вместо скучных дисциплин и книжной схоластики его сын и учитель садились на верблюдов и отправлялись в пустыню…

Абдаллах готов был слушать его рассказы хоть всю ночь. Слова его были полны волшебной музыки странствий. Соль морей, притяжение далёких берегов, невиданные звери и рыбы, пропитанный благовониями и пряностями ветер, зовущий в дорогу… Как будто караван из тысячи верблюдов, пришедший в Багдад из дальних стран Востока, раскрывал свои тюки с товарами на рыночной площади Аль-Карх, призывая жителей города увидеть диковинные заморские вещи и послушать рассказы об опасностях и приключениях. Как много интересного можно было узнать у торговцев, прошедших через безводные пустыни, бескрайние моря и высокие горы!

Во все стороны света шли суда и караваны; торговля для многих была не только ремеслом, но и способом познания мира, знакомства с его чудесами. Купцы отличались не только талантами негоциантов, но и поэтическими дарованиями, без которых порой невозможно было передать все те невероятные подробности и оттенки заморских путешествий. Что в их рассказах было правдой, а что вымыслом – казалось, они и сами уже не могли разобрать, просто допуская возможность и того, и другого. Сколько раз они теряли свой товар и верблюдов, подвергались нападению воинственных разбойников, тонули в Красном море, когда магнитные горы вытягивали гвозди из их кораблей, пропадали в море марка, где не было ни звёзд, ни солнца… А горящие пламенем горы? А медный всадник со свинцовой доской на груди? Вы не были там и не видели этого!

Каких только товаров они не предлагали на выбор в шумный базарный день! Из далеких северных стран славяне и франки поставляли шкурки бобров, меха черных лисиц, мёд, воск, войлок, оружие. Из Китая и Индии обратно в Европу шли благовония, ткани, драгоценности. Черная Африка испокон веков поставляла рабов и золото. В порту Басры ежедневно швартовались суда из Индии и Малайского архипелага с грузом драгоценных камней и минералов, китайского шелка и фарфора. Обратно они увозили продукты стран халифата: финики и сахар, стекло и хлопчатую бумагу. Неизменным спросом у заморских купцов пользовались тонко выделанные ткани и предмет особой гордости восточных мастеров – знаменитые персидские и армянские ковры. Изо дня в день на торговых площадях Багдада сталкивались и обменивались своими товарами, мыслями и новостями два совершенно разных мира, Восток и Запад. Здесь соприкасались цивилизации и народы, шел обмен не только товарами, но и духовными ценностями и мировоззрениями.

Отовсюду стекался в Багдад и живой товар – рабы всех стран и народов. Были среди них чернокожие невольники из Нубии и Эфиопии, смуглые индийцы, греки, славяне. Торговля людьми приносила немалые прибыли; на невольничьем рынке за хорошего раба, особенно если он был белокожим, можно было выручить до нескольких сотен золотых динаров! А если товар вдруг оказывался «подпорчен», то приходилось идти на всяческие хитрости, чтобы продать его подороже: рабыням подкрашивали глаза, румянили щёки, завивали прямые волосы, выводили с кожи рубцы и бородавки. Короткие волосы делали длиннее, привязывая к их кончикам волосы того же цвета, зубы отбеливали древесным углем с толчёной солью. Порой хитрым торговцам удавалось даже продать вместо молоденькой обольстительной девушки одетого в женское платье мальчика!

С утра до вечера не смолкал шум на базарном месте. И купцы сидели в своих лавках, продавая и покупая, отдавая и получая, уступая при оценке и сбавляя стоимость, идя людям навстречу в том, чего они желали, и говоря то, что они хотели. И все ходили к ним и покупали их товары и ткани: и мудрецы, восхваляемые за их знания и суждения; и свидетели, дающие подписи под условием и соглашением; и имамы в мечетях, и проповедники, и муфтии, отвечающие на вопросы; и богословы, судящие о мнениях верно или неверно; и спорщики, обсуждающие предание или толкующие о древнем и новом; и праведники, известные набожностью и благочестием. Не чуждались их и витязи, доблестные в бою и сече, и лучники, и копьеносцы, и бойцы на мечах; и кочевники, и горожане, и оседлые жители, и странники. И бывали там и первые, и последние; и те, что шепчут тайком или возглашают явно; и арабы и не арабы; и овцепасы, и верблюжатники; и имеющие приют, и бездомные; и жители городов и степей; и владельцы домов и строений; и мореходы, и путешественники, бродящие по пустыням и степям. И брали они, и давали, и повсюду раздавались крики: «Продал!» – «Купил!»

И обо всём этом знал старик. И всё это, и даже больше, страстно желал узнать пытливый ум молодого принца. Было нечто общее между этими двумя столь разными людьми, неравными как по возрасту, так и по происхождению. Хотя именно в происхождении они и могли считаться чем-то равными. Каждый из них был по-своему отмечен при рождении и мог считаться чужим среди своих. Мать Абдаллаха была бесправной невольницей, дочерью поверженного персидского повстанца. Она умерла вскоре после его рождения, и он остался совсем один в большой королевской семье, где многие из почтенных родственников видели в нём лишь досадное исключение из стройных рядов благословенной богом династии.


Он родился в тот самый день, когда его отец, великий Гарун Аль-Рашид, взошел на престол. Это был знак. Он тоже будет халифом. Может быть, не сразу, но знаки никогда не лгут. Но почему он рождён править? Его назначение и долг – быть властелином, запрещать и повелевать, отнимать и награждать, вести войны, усмирять врагов, поощрять подданных. А он хотел бы увидеть те волшебные страны, побывать на самом краю мира. И вернуться обратно. Познать мудрость древних и, возможно, оставить назидания потомкам. Но быть властелином – значит быть подневольным. Звёзды предсказали ему другую судьбу, и он должен будет смириться. Как говорил учитель:

– Занятия людей делятся на четыре разряда: властвование, торговля, земледелие и ремёсла. Властвующему приличествует совершенное умение управлять и безошибочная проницательность, ибо власть – есть стержень благополучия в здешней жизни, она есть путь к жизни будущей. Аллах великий предназначил жизнь для рабов своих, подобно запасам для путника, помогающим достичь цели. И надлежит всякому человеку брать от неё в той мере, чтобы приблизиться к Аллаху, и не следовать в этом своей душе и страстям. И если бы люди брали от благ мира по справедливости, то, наверное, прекратились бы распри; но люди захватывают их насилием, следуя своим страстям, так возникают из увлечений их тяжбы. И нужен им поэтому властитель, чтобы устраивал он справедливость между ними и устраивал их дела. И если бы царь не удерживал людей друг от друга, то сильный одолел бы слабого…

Но мысли принца были сейчас о другом:

– Что там на небе, Учитель?

– Всего лишь звёзды… Поэты скажут, что они созданы для услады глаз, путник в пустыне найдёт по ним дорогу, а знающему человеку ничего не стоит открыть с их помощью любые тайны мироздания. Двенадцать созвездий делят купол неба на двенадцать равных наделов. Зная законы расположения звёзд, путём несложных вычислений, можно узнать расстояния, неподвластные обычному измерению. Ещё в древности ученые люди уже знали, как при помощи всего лишь одной звезды узнать протяженность всех морей и земель. Это можно было бы назвать чудом, но, воистину, нет чуда, для которого пытливый ум не нашел бы разгадки!

– Есть ли в мире ещё чудеса?

– Их много. Я расскажу тебе о чудесах, что не видывал свет. Наш мир, который мы знаем, имеет пределы. Греки, жившие до нас, называли его Ойкумена. Человек в силах обойти его, сколь бы он ни был велик. Но есть и граница обитаемого мира, за которой начинаются неизвестные земли и где не бывал никто. А если и бывал, то никогда не возвращался… Там, на западе, где проходит граница земли, начинается великий океан. Воды его темны, ветры неистовы, и там почти всегда царит мрак. Это то, что касается воды. Если же идти на север, через моря и горы, то откроются обширные земли, где в непроходимых лесах люди поклоняются идолам, и снег покрывает землю на долгие месяцы. А если хватит смелости пойти ещё дальше, то на самом краю земли ты увидишь огромную белую пустыню. Там нет ничего, кроме льда и снега. Солнце там однажды пропадает с неба, и наступает бесконечная ночь. А когда ночь проходит – наступает бесконечный день, и солнце совсем не сходит с неба!

– Но разве такое возможно? Неужели день или ночь могут длиться бесконечно?

– На краю земли всё возможно… Моя мать рассказывала мне о тех краях. Где-то там, на севере, среди лесов, была её родина, откуда ещё ребёнком она попала в неволю и, после долгих скитаний, была продана иудеям, а затем и ко двору халифа. Такова была воля Всевышнего…

Старик подкинул веток в костёр, тьма отступила, и холод ледяной пустыни был уже не так страшен. И он продолжил:

– Если мы обратимся на юг, то между горами на востоке и пустынями Аль-Магриба на западе лежит страна, в которой только пески и скалы. Забытое, бесплодное место, высушенное ветрами, совсем непригодное для жизни, если бы не река, которая течёт неизвестно откуда. Она наполняет живительной влагой те пустынные пределы и дает начало людям, что издавна селились по её берегам. Когда-то там правили великие цари, страна и народ процветали. Эти люди были сведущи в науках и искусствах, они научились управлять силой реки и брать от неё то, что она им давала. Река давала им жизнь, но, как и любящая мать, не отпускала их от себя. Тысячи лет они жили на одном месте. Наверное, это и привело их к погибели. Ограниченные в общении с внешним миром и другими народами, они были предоставлены сами себе. С каждым поколением их силы угасали, и вскоре чужеземцы вторглись к ним с севера и с юга, разрушили их города и осквернили гробницы. Постепенно они были забыты… Сначала персы, потом греки и римляне правили этой землёю. Сегодня это владения халифа.

Недалеко от того места, где река распадается на множество рукавов, прежде чем впасть в Бахр Аль-Рум12, на самом краю пустыни, стоят Великие каменные горы. Я обошел Хинд, Синд и все города Магриба, я видел почти весь обитаемый мир, но нигде, ни на одной земле, я не встречал ничего подобного им по величине и по совершенству…

Посох учителя чертил на песке фигуру – сначала линия прошла справа налево, потом повернула назад и вверх, снова повернула вниз и вернулась туда же, откуда и началась.

– Треугольник?

– Да, каждая из них как огромный треугольник, строго выверенный по звёздам с поразительной точностью. Эти горы стоят там уже тысячи лет, но никто не знает, кто и когда их построил. Снаружи их покрывают белые каменные плиты, которые на солнце ослепительно сияют, как огромные языки пламени. Греки их так и называли – «пирамиды» – языки пламени. Искусство, с которым они сложены, достойно восхищения и превосходит всякое описание. А размеры их столь велики, что стрела, выпущенная с вершины, едва ли долетит до подножия. А ещё мудрецы говорят, что они не отбрасывают тени…

– Но всё, что есть под солнцем, должно отбрасывать тень! Кто же тогда их построил?

– Не знаю, мой мальчик. Когда-то они ушли с этой земли. Исчезли. Наши мудрецы ничего не знают об этом. Их язык давно забыт, а письмена столь странны и непонятны, что никто не может прочесть ни единого слова. Я и представить себе не могу, что это были за люди и каким они обладали знанием. Тайну свою они унесли с собой. Порой мне кажется, что это не могли сотворить люди из живущих…

– Если не люди, то кто?

Старик не ответил. Он только задумчиво посмотрел на тёмное небо, как будто бы там был ответ на этот вопрос. Высоко в ночном небе среди бесчисленной россыпи миллиардов мерцающих звёзд вдруг сорвалась и помчалась вниз почти незаметная глазу маленькая яркая точка. Говорят, что каждая падающая звезда – это джинн, замысливший пробраться на первое из семи небес, и которого ангелы прогнали от золотой небесной тверди. Джинны, созданные из огня за тысячи лет до Адама, могли бы знать ответ на этот вопрос, да и на многие другие, но не каждый из людей мог рассчитывать на их благосклонность и откровение.

Старик вновь ткнул посохом в песок, и рядом с первой пирамидой появилась вторая:

– Одна из этих гор выше других в размерах и великолепии, и нет на лице Земли ей подобной по прочности, искусству постройки и высоте. И древние говорили, что внутри неё тридцать кладовых из разноцветного кремня, наполненных дорогими камнями, обильными богатствами, диковинными изображениями и роскошным оружием, которое смазано жиром, приготовленным с мудростью, и не заржавеет до дня воскресения. И там есть стекло, которое свертывается и не ломается, и разные целебные воды и зелья. А во второй пирамиде – рассказы о волхвах, написанные на досках из кремня, – для каждого мудреца доска из досок мудрости – и начертаны на этой доске его диковинные дела и поступки, а на стенах изображения людей, словно идолы, которые исполняют руками все ремесла, и сидят они на скамеечках…

Сердце у Абдаллаха готово было выскочить из груди – вот это чудо так чудо! Настоящие рукотворные горы, хранящие в себе богатства и тайны древних! Он живо представил себе огромные каменные книги, исписанные загадочными письменами, свирепых джиннов, охраняющих вход в эти сокровищницы, и массивные каменные двери с потайными замками.

– Но как это можно увидеть? Есть ли вход в те кладовые?

– Конечно, он есть. Но древние не хотели, чтобы кто-либо нарушил покой этого места. Они возвели на пути к нему большие преграды. Но это были всего лишь преграды, возведённые человеком. И если нашлись одни руки, которые смогли их устроить, то всегда найдутся другие, которые смогут их и разрушить…

– Значит… Можно попасть туда внутрь?

Посох учителя продолжал чертить линии на песке. Вверх, вниз, прямо. Пока не остановился на одной точке:

– Вот здесь, среди плит, мы и нашли вход…





Так что же мы ищем?




– Так что же мы ищем? – Виктор с непониманием смотрел на Джона. – Если вы утверждаете, что там ничего нет…

– Там нет того, чего ищут все. И, возможно, никогда и не было… – Джон сделал паузу и окинул притихшую аудиторию таинственным взглядом. – А мы будем искать то, что, возможно, появилось в ней позже. То, что могло бы появиться в пирамиде за период времени в несколько тысячелетий уже после эпохи фараонов. Нечто такое, что было помещено внутрь неё с целью обеспечить одновременно и сохранность, и доступность этого предмета. Представьте себе – что, если кому-то в голову пришла идея использовать Великую Пирамиду в качестве сверхнадежного банковского сейфа, с той лишь разницей, что дверь в него всегда будет открыта? То есть – спрятанный предмет будет как бы у всех на виду, но в то же время под надёжной защитой миллионов тонн камня!

– Хочешь спрятать понадёжнее – положи на самое видное место? – Виктор был впечатлён таким неожиданным поворотом сюжета.

– Вот именно! Именно так, чтобы всем было видно! И – более того! – об этом месте все должны знать, говорить, а ещё лучше – да, да, намного лучше! – если туда даже будут снаряжать экспедиции с целью поиска сокровищ! Согласитесь, весьма дерзкая и неожиданная идея!

С Джоном трудно было не согласиться. Устраивать тайник в таком месте, где его и так все давно ищут – это было в высшей степени неожиданно!

– Я уже касался темы сокровищ и более чем уверен, что их или не было вообще, или же они исчезли ещё в глубокой древности. Предположим, что строители пирамиды преследовали цель защитить мумию фараона и его сокровища от грабителей последующих столетий. Эта цель была достигнута, но лишь отчасти. Мы уже никогда не узнаем точно, когда и кем, но факт остаётся фактом – пирамида всё-таки была вскрыта и разграблена. Будь она хоть в три раза выше, рано или поздно людская страсть к наживе проделала бы в ней пролом. Любую дверь можно сломать, любую стену можно разобрать. А человек всё-таки очень упрямое создание! И чем выше перед ним препятствие, чем толще и крепче стены, тем сильнее он бросается на их преодоление.