Тысяча первая ночь и утро следующего дня

Под этою красою,

Цвели, как лепестки, умытые росою…



«Дарованный Богом» или «Город-сад», как называли его персы. Когда-то это была небольшая деревушка, известная только жителям окрестных мест. Мимо неё и случилось проезжать однажды халифу Аль-Мансуру в поисках подходящего расположения для своей новой столицы. Только что пришедшая к власти в результате революции династия Аббасидов остро нуждалась в новой столице империи. Дамаск, предыдущий оплот поверженной династии Омейядов, был слишком опасным местом для новых правителей – уж слишком жестоко они обошлись со своими предшественниками. Истреблению подверглись не только оставшиеся в живых из рода Омейи, но даже их мёртвые – тела предшествующих халифов были выброшены из гробниц, прах их развеян по ветру. Так Восток лицезрел рождение новой династии, нового халифата. Надежды на справедливый порядок и возвращение к золотому веку ислама, которые обещали правоверным Аббасиды, так и не оправдались. Впереди у арабского мира была ещё сотня лет процветания и благополучия, но где-то вдали уже сгущались тёмные тучи и виднелись всполохи пожарищ…

А пока Аль-Мансуру нужна была новая столица. Столица, которая смотрела бы на Восток. Ведь именно там, на Востоке, лежали основные сферы интересов могущественного арабского халифата. Оттуда в казну широкой рекой стекались налоги, там набирались боеспособные войска, там оставались ещё не завоёванные и не обращённые в ислам богатые обширные земли. На Западе, бывшем ареной непрекращающихся военных столкновений с Византией, уже нельзя было найти места для новых открытий и откровений. К тому времени исламские армии, до того не знавшие поражений, уже понесли болезненные удары под стенами Константинополя и на юге Франции. Завоевательное движение на Запад остановилось раз и навсегда, а вскоре и завоёванные земли одна за другой стали отпадать от мусульманского мира. Испания, хоть и была ещё формально под властью халифа, управлялась уже совершенно самостоятельно, а от всей Северной Африки остался один лишь Египет, постоянно раздираемый мятежами.

Восточные земли казались совершенно другими. Никто не знал, где лежит граница тех стран, из которых приходит солнце. Если при движении на запад арабов смог остановить только Атлантический океан и, войдя в его воды, полководец в бессилии клялся Аллахом, что мог бы идти и дальше, то здесь им пришлось бы ступать хоть до края земли, не переставая удивляться её чудесам и бесконечным просторам. Эти края поражали своим сочетанием самых невероятных контрастов и различий, как самих земель, так и населяющих их народов. Достаточно сказать, что в те времена вокруг самого Багдада ещё преспокойно расхаживали львы, так что уж там говорить о загадочных землях Востока, где первозданная дикость удивительным образом сочеталась с тысячами лет древних цивилизаций!

Посреди безжизненных пустынь и обширных степных долин встречались плодородные оазисы, где с древних времён процветали большие населённые города: Бухара, Самарканд, Мерв. Могучая река Оксус29 несла свои мутные воды со снежных вершин Памира среди черных песков Кара-Кума и красных песков Кызылкума, орошая плодородную дельту Хорезма. В недоступных горных районах Памира и Гиндукуша сохранялись ещё старинные верования и обычаи, давно забытые на земле долин; там жили в своих неприступных замках суровые правители этих мест, гордые закалённые воины древних династий, не желавшие пока склонять свои головы под властью ислама. Ещё дальше, за опасными горными перевалами и бурными реками, лежала сказочная Индия, страна пряностей и благовоний, подчинить которую не смог даже сам Александр.

Именно там, на Востоке, и пытался разглядеть Аль-Мансур будущее своего народа, будущее ислама, источник своей силы. Возможно, в самых сокровенных своих мечтах он намеревался исполнить то, что не удалось Александру – завоевать весь мир, а не только его половину! И как когда-то Александр правил миром из Вавилона, в нескольких днях пути от его древних развалин он и основал свою новую столицу – город, смотрящий на Восток; город, чьё богатство, величие и слава будут неизменными на протяжении пяти столетий.

Одного только не мог тогда знать Аль-Мансур – что именно с Востока придёт к ним та последняя решающая сила, которая и опрокинет весь их мир обратно к тем низшим ступеням, с которых они с таким трудом поднялись лишь для того, чтобы снова упасть…

Но ничего зловещего пока не являлось перед взором всемогущего властелина. Все его мысли были направлены на обустройство новой столицы. Расположение города как нельзя лучше соответствовало его предназначению. Судоходная река делала возможным лёгкое сообщение с Персидским заливом, а значит, и торговля встретила бы здесь все условия для процветания. Отсюда легко было достичь любой границы халифата, как на Западе, так и на Востоке. Учреждённая при первых Аббасидах почтовая служба стала важным подспорьем в управлении огромными территориями государства. Её сотрудники, помимо понятных обязанностей почтальонов, были ещё и тайными агентами центральной власти, зорко смотрящими за делами в отдалённых провинциях. Багдад, как и много веков назад легендарный Вавилон, самим своим положением обязан был стать общемировой столицей, средоточием власти, торговли и науки. Так и случилось.

В 762 году первые камни легли в основание Багдада. Сто тысяч рабочих было занято на строительстве новой столицы Востока. Миллионы кирпичей один за другим ложились в ряд, поднимая вверх крепостные стены. Халиф Аль-Мансур самолично пристально следил за ходом работ и не гнушался отягощать себя мелочным вниканием в отдельные эпизоды стройки. Так, по дошедшим до нас свидетельствам, он приказал заточить в темницу одного из ответственных лиц за недостачу всего в пятнадцать дирхем! Если уж столь незначительные нюансы не ускользали от взора всемогущего господина, то можно себе представить, каким вниманием и заботой в целом был окружён возводимый им город.

Центром города стала круглая крепостная стена, в пределах которой находился дворец правителя и главная мечеть. В стене были устроены ворота, из которых по четырём сторонам света расходились четыре основные дороги, ведущие к отдалённым областям халифата. Отдельные кварталы отделялись друг от друга стенами и воротами, представляя из себя обособленные укреплённые районы со своими гарнизонами.

С гордостью и удовлетворением смотрел Аль-Мансур на растущие стены города. И назвал он его Мадинат ас-Салам, что означает Город Мира.

Город Мира… Можно только печально улыбнуться. Имя – как горькая ирония над тем, что случится с этим городом через тысячу двести лет. Дарованный Богом Город-сад превратился в проклятое место, где ежедневно на улицах и площадях взлетают на воздух начинённые взрывчаткой машины, и умирают десятки, сотни людей…

Со времён монгольского нашествия какой-то злой рок обрушился на этот город и не отпускает его до сих пор, не давая ему вновь стать великой столицей Востока. Затем последовали сотни лет бесконечных войн между иранскими шахами и турецкими султанами, когда Багдад переходил из рук в руки и становился яблоком раздора между двумя великими государствами, между шиитами и суннитами. Миллионы проживающих в городе шиитов по-прежнему не желают подчиняться центральным властям и слушаются только указаний своего имама из священного для них Неджефа30.

Когда Багдад впервые был разрушен во время «Войны между братьями», между Аль-Мамуном и Аль-Амином, поэт оплакивал его в таких строках:



Багдад, поверженный в несчастье!

Бог дал тебе сначала счастье,

затем отнял.

И в наказанье за грехи, что были слишком велики —

сравнял с землей, наслал огонь

и довершил всё войной…



Как же актуальны оказались эти строки и по прошествии тысячи двухсот лет!

Мир постепенно возвращается на улицы этого города. Люди уже не боятся припаркованных машин, жизнь берёт своё, но пока что никто не может уверенно сказать, когда поэты вновь будут воспевать тот прежний Багдад – блистательную столицу Востока, Город Мира…





Камень




«По приказу мы его взяли – по приказу и возвращаем…»



Ночь замела все следы. Ушедший от погони фургон с таинственными налётчиками и грабителями пирамиды ещё некоторое время плутал по плохо освещённым улочкам и пустынным кварталам, пока, наконец, не скрылся в одном из неприметных ангаров на окраине Каира, у самой реки. Пленников разделили, Джон и Виктор оказались запертыми в тесной и душной комнатёнке, а Саида увели неизвестно куда. Наступившее утро и весь следующий день прошли как в дурном сне. События предшествующей ночи казались каким-то нереальным, выдуманным кошмаром. В ушах стоял треск автоматных очередей, грохот взрывов и крики раненых. Прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки, Виктор вновь и вновь видел столб пыли, поднятый бешено летящими лопастями вертолёта, готовыми вот-вот задеть и разнести в клочья их транспорт. Пыль, во множестве попавшая в глаза, на время сделала его почти слепым. Вокруг он видел только песок, песок и ничего кроме этого проклятого песка! Лицо, израненное камнями, превратилось в один большой кровоподтёк и причиняло нестерпимую боль. Если бы не эта боль, то он вполне бы счёл происходящее с ним разновидностью каких-то галлюцинаций.

Дважды за несколько часов оказавшись на грани между жизнью и смертью и попав в самые невероятные обстоятельства за все свои прожитые годы, он с трудом воспринимал окружавшую его действительность и предпочёл бы относиться к ней, как к иллюзии. Картинки прошедшей ночи мелькали в возбуждённом сознании, как вспышки яркого света: из темноты туннеля он снова попадал в чрево пирамиды, с замиранием сердца держал в руках серебристый контейнер, задыхался в пыли после взрыва, падал в бесконечную бездну каменного колодца и, наконец, сжимался от страха под градом летящих пуль.

На память пришли слова: «Только здесь вы сможете найти настоящий азарт и приключения, недоступные в обычной жизни! Никаких шаблонных экскурсий по заезженным местам и достопримечательностям. Гарантируем непредсказуемые повороты и неожиданности на вашем пути, опасности, приключения и незабываемые встречи. Всё то, что сделает вашу поездку яркой и незабываемой…» Это уж точно, подумал Виктор, такое никогда не забудешь, если, конечно, останешься жив. Наконец, ближе к полудню, реальность стала более ощутимой; им принесли воды, и кто-то из нападавших осмотрел его раны. Появились бинты, аптечка, и тысячи острых уколов от антисептика ещё более усилили его страдания.

Человек, который обрабатывал его раны, повёл себя как-то странно. Сначала он уверенно накладывал ему бинты на голову, затем что-то на лице у Виктора привлекло его внимание. Нечто такое, что заставило его вдруг резко отпрянуть, как будто он увидел там нечто ужасное и вызывающее отвращение. Отойдя на несколько шагов, он испуганно смотрел ему в глаза, пытаясь в них что-то разглядеть. «Дело плохо», – подумал Виктор, – «Наверное, заражение или, чего хуже, дыра в голове. А этот местный лекарь не знает, как мне помочь». Похоже, этот человек действительно был далёк от медицины и привык больше держать в руках автомат, нежели медицинские принадлежности. Бросив бинты и аптечку, незадачливый лекарь как-то быстро исчез, оставив Виктора наедине с его болью. Тогда Виктор не придал случившемуся никакого значения. Он ещё не знал, что уже через некоторое время это странное обстоятельство обернётся для него весьма неожиданными последствиями.

Джон, который в столкновении не получил даже и царапины, был, тем не менее, опустошён и подавлен. Его не покидала мысль о провале. В который раз он пытался понять, каким образом его тщательно продуманный и осуществлённый план мог завершиться таким неожиданным и кровавым финалом. Кто были эти люди и почему они взяли штурмом подвал их дома? Откуда взялась полиция? И главное – что они теперь сделают с ними? Он-то полагал, что разыгрывает партию и двигает фигуры, как вдруг внезапно появившаяся сила опрокинула не только фигуры, но и саму доску…


Ответа не было ни на один вопрос. Они по-прежнему оставались сидеть взаперти, никто из нападавших не интересовался пленниками и не спешил объяснить им происходящее. Так прошёл весь день и наступила ещё одна ночь.



Дверь открылась, и вооружённый человек знаками показал им, что пора выходить. Джон и Виктор, как осуждённые на казнь, понуро пошли по тёмному коридору.

Из глубины комнаты им навстречу вышел человек, увидев которого, они сразу поняли, что это, несомненно, лидер нападавших. Он смотрел на них прямым решительным взглядом. Что-то в чертах его лица им показалось знакомым. Речь его была такой же решительной и чёткой:

– Моё имя – Мансур. Кто вы – я знаю. Скажу вам прямо – я ещё не решил, как поступить с вами. Мой план был нарушен, мои люди погибли. Я вынужден скрываться, хотя ещё днем должен был уже покинуть Египет. Но сейчас это непредвиденное обстоятельство продлевает вам жизнь. Пока мы не покинем страну, вы будете в моей власти. Сохраняйте благоразумие, повинуйтесь моим приказам и тогда, возможно, я позволю вам уйти.

Незнакомец не склонен был к дальнейшему продолжению разговора, но Джон всё же осмелился задать вопрос:

– Это всё из-за алмаза? Но как? Как вы узнали? Всё держалось в строжайшей тайне! Откуда взялась полиция?

– Разумеется, в тайне. Никто, кроме вас, ничего не знал. Вопрос в другом – как вы сами узнали об этом… Не потрудитесь ли вспомнить, мистер Джон, как вы узнали о камне? Может быть, вам кто-то сказал? Возможно, кто-то принёс вам документ, написанный на арабском языке… Кто-то, кто говорит по-арабски и может его прочесть. Припоминаете? А может быть… это мой брат рассказал вам?

– Какой ещё брат? Мне рассказал Саид… Подождите-ка, подождите… Саид – ваш брат!? Вы братья? Как это может быть? Да, теперь я вижу сходство! Но почему Саид ничего мне не говорил? Неужели… Неужели вы с самого начала были заодно и подстроили всё это?

– В общих чертах – да. Идея, которую вы считали своей, на самом деле таковой не являлась. К вашему большому разочарованию, Джон, это я направил вас по этому пути. Я внушил вам эти мысли и украсил их в ваших глазах. Всё, что вы делали – вы делали не по своей воле. Вы разработали хитроумный план, но в итоге оказались лишь его исполнителем. Вы всё делали так, как этого хотел я. Правда, на определённом этапе вы чуть было не свернули с указанного пути, когда решили привлечь к финансированию операции какого-то вашего клиента… Я хотел было уже вмешаться, но вскоре понял, что так даже лучше – пусть этот человек оплачивает все расходы, тем более что они превысили все разумные пределы.

– Но тогда зачем, бога ради, вам понадобилось взрывать туннель? Ведь так вы могли убить и нас, и собственного брата, и навсегда лишиться алмаза!

– Алмаза? Вы думаете, я стал бы переживать из-за какой-то глупой стекляшки?

– Но разве нет? Разве не алмаз был вашей целью?

– Глупцы! Вы так и не поняли, что искали! Эта наивная сказка про алмаз сбила вас с толку и заставила поверить в сокровища халифа! Впрочем, мистер Джон, я и не ожидал от вас ничего другого – к вашим минусам следует отнести то, что вы до сих пор остаётесь неисправимым романтиком, слепо верящим в клады и потайные двери. В наше время такие люди почти что вымерли, найти их непросто. Согласитесь, романтика – не самое распространённое качество для 21-го века. Авантюризм с оттенком стяжательства – это да, повсеместно. Аферистов и мошенников всех мастей сегодня хоть отбавляй. Но редко кто согласится искать нечто неосязаемое, не видя перед собой веских доказательств существования материальной выгоды. Вы же из тех людей, кто, не задумываясь, бросится на поиски древних сокровищ, имея на руках всего лишь смутные упоминания в каком-то единичном документе, в достоверности которого вы и сами, возможно, сомневаетесь…

Вас интересует не столько сам предмет изысканий, сколько ваши действия на пути к нему. Как раз такой человек мне и был нужен. И когда выбор был сделан, мне оставалось только правдоподобно разыграть перед вами историю с манускриптом и преподнести её в нужном свете – в свете блистающих граней «Слезы Аллаха»! И вы, Джон, охотно проглотили эту наживку и включились в игру, правила которой были написаны мною. И пока вы играли в Индиану Джонса в поисках несуществующего алмаза, мне оставалось только ждать, когда придуманный мною план сработает, и вы сами принесёте Камень в мои руки… Но вы даже и представить себе не могли, что это будет за Камень, какой он будет наделён властью и силой, какая в нём будет заключена неземная благодать и величие!

Вам и не дано понять этого. Ведь ваш мир смотрит на нас с ужасом и упрёком. Вы считаете нашу веру агрессивной и нетерпимой по отношению к остальным. Наши ценности и святыни для вас ничто. Ваша цивилизация отстранилась от знаков и символов, в ваших душах нет Бога!

– Так что же это? О чём вы говорите?

– По правде говоря, я считаю вас недостойными знать это. К чему вам истина, если вы не сможете её принять с должным пониманием и восхищением? Что пользы раскрывать перед вами то, что не суждено вам будет понять в силу ваших заблуждений и неверия? Это всё равно что пытаться показать слепому красоту ночного неба! Скажу вам больше – само ваше присутствие рядом с Ним мне кажется недозволенным и оскорбительным! Я провёл долгие дни и ночи в раздумьях над тем, как же получить желанный для меня предмет… Но, к сожалению, так и не пришёл к очевидному способу, который бы позволил мне это сделать самостоятельно и без посторонней помощи. И – уж тем более – без помощи неверных! С большим нежеланием мне пришлось допустить вас до участия в том, что по природе своей должно было быть делом Дар Аль-Ислам!31 Но раз уж, по воле Всевышнего, вы оказались к этому причастны, то я вправе открыть вам тайну… Кроме того, скоро весь мир узнает об этом! Для кого-то известие станет откровением, для кого-то кощунством, большинство же попросту не поверит, но, так или иначе, вы будете в числе первых, кто Его увидит. Но, если вы не желаете, то я не буду вам говорить. Подумайте – вы всё ещё хотите узнать, что именно Саид вынес из пирамиды?

Джон, казалось, забыл и о том, что на его руках сейчас надеты наручники, и о том, что он находится в плену у безжалостных убийц… Любопытство и страсть кладоискателя пересилили страх, и он с нетерпением ждал ответа на свой вопрос:

– Да, я хочу знать! Я хочу увидеть это, даже если контейнер будет пустой…

Ему ответил знакомый голос:

– Я покажу вам.

Это был Саид. Он незаметно появился в комнате, в руках его был тот самый серебристый контейнер. Он положил его на стол и откинул крышку. Джон, который до сих пор не знал, что же именно Саид и Виктор нашли у гранитной пробки, ожидал увидеть всё что угодно, но только не обычный, по его мнению, камень, ничем не отличимый от других таких же на плато Гиза. Поэтому его удивлению не было предела:

– Это просто камень? Какой-то кусок породы? То, о чём вы говорите, находится внутри него?

– Вы опять ошибаетесь, Джон. Даже забавно – вы всё ещё пытаетесь увидеть здесь нечто блестящее и драгоценное! Сокровище прямо перед вами, а вы не можете его разглядеть. Впрочем, я другого и не ожидал. Для вас это просто камень. Ничто по сути своей. Но для любого истинно верующего это свидетельство Его незримого величия…

То, что вы видите перед собой и то, что было спрятано в пирамиде – это утерянная часть Хаджар Аль-Эсвада, Черного Камня, святыни всего мусульманского мира – Камня, который когда-то упал с небес на землю из самого Рая! На месте его падения Адам и Ева построили первый на Земле алтарь – первый храм, первое место, где лишённые Рая, но не забытые Им люди могли обратиться к Нему с молитвой и вопросом. К нему, к этому месту, тысячи лет стремились паломники со всего света, чтобы прикоснуться к заключённой в нём благодати. Тогда Черный Камень – Хаджар Аль-Эсвад – был ещё чистым и белоснежно белым. Говорят, что свет его был виден за три дня пути от Мекки. Но за тысячи лет нахождения среди людей он почернел, впитав в себя грехи и пороки детей Адама. От миллионов прикосновений и поцелуев Камень потерял свою первоначальную форму, но это было далеко не всё, что ему пришлось стерпеть. Неоднократно отступники от веры осмеливались нарушать его целостность, дарованную Богом. Камень бывал неоднократно разбит и однажды даже похищен. И вот сейчас мы здесь, чтобы восстановить его первоначальное единство и вернуть на место то, что тысячу двести лет должно было служить для объединения правоверных!

– Черный Камень! Ну конечно же! Как я только мог этого не заметить! Глупец! Какой же я был глупец! Как я мог упустить это из виду!?

Джон в очередной раз был подавлен осознанием несовершенства своих размышлений. С прискорбием ему приходилось признать, что весь его план изначально основывался на ложных предположениях, а самая значимая деталь, упоминание о которой всегда было у него перед глазами, вдруг смогла ускользнуть от его проницательного ума и с самого начала повела его приготовления по ложному следу!

Да и что мог знать мистер Джон о предмете, бывшим объектом почитания людей совершенно другого мира и веры? Спросите любого из своих друзей – что такое Черный Камень? Правильного ответа не даст никто. Хотя, наверное, нет – кто-то скажет, что Черный Камень – это огромный черный куб в центре самой важной у мусульман мечети, вокруг которого они ходят кругами во время своего хаджа. Потому что именно эта картинка обычно мелькает в выпусках новостей в месяц Рамадан. Ну что ж, по крайней мере, это будет наиболее близкий ответ.



Черный Камень действительно имеет отношение к самой главной мечети ислама – Масджид Аль-Харам, в центре которой стоит один из самых древних на Земле храмов – священная Кааба, или просто Куб.

С давних времён этот камень был вделан в восточный угол Каабы, дома Бога. Мы достоверно ничего не знаем об этом осколке не то метеорита, не то вулканической породы – никто никогда не подвергал его научным исследованиям и пробам. И, наверное, он никогда и не будет подвергнут унизительным химическим анализам и кощунственным проверкам – ибо это будет оскорблением для почитаемой святыни, попыткой развенчать в её сущности атрибуты божественного. Но, чем бы он ни был, ему поклонялись ещё в те далекие времена, когда на Земле не было ни христиан, ни мусульман, ни иудеев. Этот камень, пришедший в мир ещё до Потопа, стал одним из свидетелей душевных исканий человека на его пути от язычества к религии. Поэтому в нём был заключён особый, понятный только просветлённой душе, смысл и назначение.

Мы можем догадываться о его происхождении, но для мусульман оно и так очевидно. Ведь сам пророк Мухаммед сказал, что этот камень был послан Аллахом прямо из Рая! Поэтому прикосновение к нему стирает все грехи. Хотя другие считают, что камень был простым ориентиром, вделанным в угол Каабы для того, чтобы не сбиться со счёта во время семикратного обхода. Наверное, только поэт может дать ему правильное определение в таких строках:



Он драгоценной яшмой был когда-то,

Он был неизреченной белизны —

Как цвет садов блаженного Джинната,