Ты не виновата
Часть 9 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Ты не хочешь, зато я хочу. Девочку, понимаешь? Доченьку хочу. Роди мне дочь, пожалуйста».
И она родила дочь весом три килограмма сто грамм и ростом пятьдесят сантиметров – доношенную, здоровую, громко кричавшую при рождении. Уволилась и вернулась в квартиру.
Катя никогда не любила сидеть дома – ей нужны были большие компании и веселое времяпрепровождение. Бытовые обязанности, уход за семьей и создание уюта – все это уходило на второй план, но возвращалось на первый, если предстояло убрать и приготовить ужин к приходу гостей.
Игорь знал Катю давно и очень скоро привык – его не смущали ни грязная кухонная плита, ни неглаженые рубашки. Они поделили домашние обязанности пополам. Его угнетали пристрастие жены к алкоголю и отношение к детям.
Когда им одобрили социальную ипотеку, они начали откладывать деньги и перебрались в дом к родителям Игоря.
– Вот тогда я понял, что у моих детей проблемы, – рассказывает Игорь. – После рождения дочки на месяц воцарилась тишина: малышка была такой крохотной и милой, что даже Катя перестала нервничать. Она не кормила грудью, говорила, что молоко не пришло, хотя я думаю, просто ждала, когда снова начнет курить и пить. Так и случилось: через месяц после родов она захотела встретиться с подругами и вернулась, еле держась на ногах. Потом был случай, когда она напилась и уснула рядом с кричащим ребенком.
Так мы прожили три года: Катя нигде не работала, сидела с ребенком, я периодически вытаскивал ее с пьяных вечеринок. В такие моменты она материлась как сапожник, ревела и бросала в меня вещи. Больше всего любила снимать туфли и кидаться в меня. Однажды я скрутил ей руки за спиной, она попросила: «Пожалуйста, отпусти, я больше не буду». Как только развязал ремень, произнесла: «Ты трус», – и заплакала.
Тогда мне казалось, что Катя совершила большую ошибку, когда выбрала меня в мужья, и что я делаю лишь хуже. Казалось, что она нуждалась в совершенно другом человеке, и я ее не тянул: вот если бы отвечал на каждую реплику кулаком, ходила бы как шелковая. Но сейчас понимаю, что Катя была просто несчастна.
В какой-то момент мы обсудили с ее мамой и моими родителями, что нужно положить Катю на лечение в наркологическую клинику.
Когда я сказал ей об этом, ответила, что, если я так поступлю, она выбросится из окна. Конечно, я ничего не сделал.
Каждое утро я сам отводил нашу дочь в детский сад. Однажды мы пришли за ней одновременно с Катей, и дочка, увидев маму, заплакала и сказала, что не пойдет к ней.
Я удивился, но дочь ответила, что мама злая, она кричит.
Катя всегда при общении с детьми была как будто раздражена, но я списывал это на усталость. Однако после жалоб дочери купил диктофон, поставил на запись и удивился: жена постоянно кричала на детей так, что оба ревели от испуга взахлеб.
Она сидела на кухне, я подошел и положил диктофон перед ней на стол. Она покраснела, молча встала и ушла. Вернулась домой пьяная, стала просить прощения и обещать, что перестанет так себя вести.
Но ситуация не менялась: после каждого скандала Катя переходила от крика к ласке, обвиняла всех в том, что ее жизнь не удалась. Дети становились все более замкнутыми, дочка начала снова писаться по ночам в кровать.
– В этот раз, – продолжает рассказывать Игорь, – я уже включил камеру: целыми днями Катя только и делала, что лежала в кровати, и только ближе к пяти вечера вставала, начинала что-то готовить, прибирать. Потом мы приходили домой: пока я мыл руки в ванной, она могла грубо схватить дочь и так же грубо стянуть с нее одежду. За какие-то несколько минут моего отсутствия в комнате жена успевала дать Ирочке затрещину или шлепнуть по попе. Дочь могла плакать, а Катя просто усаживалась на диван и включала телевизор.
Камера стояла в квартире несколько дней. Сказать, что я был в шоке после увиденного, – не сказать ничего. Не могу описать то, что видел, – Игорь берет салфетку и вытирает пот со лба, – потому что мне стыдно при мысли, что я допустил подобное в отношении своей дочери.
Я пытаюсь узнать, что именно делала Катя с их девочкой, но Игорь не говорит.
– Я просто запихнул вещи Кати в сумки, схватил ее за шкварник и выставил за дверь.
После того, как жена оказалась на улице, она написала несколько слезных сообщений. Я поставил условие: сможет вернуться, если пройдет лечение от алкоголизма. Катя ответила что-то типа «какая же ты тварина» и не вернулась.
Она пришла к родителям – те встретили ее агрессивно и сказали, чтобы непременно возвращалась домой.
– Я у вас сегодня переночую, а потом домой.
На следующее утро Катя завтракала за кухонным столом.
– Когда домой? – спросил отец.
– Я не вернусь.
– Почему?
– Меня там не ждут.
Отец взял телефон и позвонил Игорю – тот подтвердил, что Катю больше никто не ждет.
– Докатилась? – крикнул отец. – Собирай свои вещи, и чтобы я не видел тебя здесь больше.
– Это мой дом.
– Это не твой дом. Ты ни копейки в него не вложила.
– Я здесь прописана.
– Сегодня вечером тебя здесь быть не должно.
Катя встала из-за стола и вернулась к себе в комнату. Спустя несколько часов, прихватив все золотые украшения мамы и отца, вышла из дома и пропала. Не возвращалась она и к своей семье – близкая подруга сообщила, что Катя решила начать новую жизнь.
Несколько лет Игорь ждал, что жена напишет ему хоть несколько сообщений, но она ни разу не позвонила и не узнала, как дела у детей.
– Ты думаешь, – спрашиваю я напоследок, – дети действительно стали жертвой насилия с ее стороны?
– Бросить маленького ребенка на кровать и пытаться слегка придушить подушкой – если это не насилие, то что это? Таким, как она, нельзя рожать детей.
– Она и не хотела, кажется?
– Не хотела. Один ребенок появился в результате изнасилования, второй – потому что я захотел. Но вместо того, чтобы наказать виновных, она наказывала беззащитных.
– Ты чувствуешь себя виновным?
Игорь не задумывается:
– Чувствую. Перед детьми. А перед ней – нисколько. Сама виновата в том, что произошло.
Часть II
Какие законы защищают женщин сегодня
Осенью 2018 г. из двухкомнатной квартиры в обычной советской хрущевке выбежала женщина с двумя маленькими детьми. С вещами в руках они спешили в небольшой подростковый клуб на окраине города. На тот момент их единственным желанием было спрятаться от отца и мужа, который на протяжении долгого времени подвергал их психологическому и физическому насилию. Детям было запрещено громко разговаривать и шумно играть, жена не имела права встречаться с подругами, опаздывать и носить облегающую одежду. За каждую провинность супруг ставил ее коленями на гречку.
История Нади, тридцатисемилетней преподавательницы подросткового клуба, не единственная. По данным ВОЗ[2], каждая третья женщина подвергалась или подвергается физическому насилию со стороны супруга или партнера. Риск столкнуться с насилием со стороны близких в три раза выше, чем со стороны посторонних лиц: 38 % убийств женщин в мире совершают их интимные партнеры мужского пола.
Социологи, правозащитники, организаторы кризисных центров и другие специалисты, задействованные в сфере защиты женщин, отмечают, что сегодняшняя статистика далека от реальности по многим причинам. Во-первых, в ней учитываются только случаи возбужденных уголовных дел; факты обращения в полицию без дальнейшего эффективного рассмотрения заявлений или отказы в возбуждении уголовных дел во внимание не принимаются. Во-вторых, лишь 10 % переживших домашнее насилие обращаются в правоохранительные органы и только 3 % этих случаев доходит до суда. В-третьих, ни одна организация в России не собирает информацию, касающуюся других форм абьюза, например экономического или психологического. Кроме этого, отсутствует систематизированный сбор сведений; статистика ведется нерегулярно и отличается непоследовательностью.
ТРЕБУЕМ ПРИНЯТЬ ЗАКОН ПРОТИВ ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ!
…в прошлом году муж Риты Грачевой вывез ее в лес и отрубил ей кисти обеих рук, воткнул топор в бедро, хотя Рита обращалась до этого в полицию; в прошлом же году была убита Алена Верба, муж которой нанес ей более 40 ножевых ранений, накрыл тело и оставил маленького сына с телом матери запертыми в квартире, хотя Алена до этого обращалась в полицию. Этих преступлений можно было бы избежать, если бы в России были охранные ордера и профилактика домашнего насилия.
1. Законы против домашнего насилия есть в 146 странах, но не в России.
2. Охранные ордера предусмотрены в законодательстве 124 стран, но не в России.
3. Россия входит в число 18 стран, чьи законы хуже всего защищают женщин от насилия.
4. Полиция в России старается игнорировать домашнее насилие и ждет, когда у жертвы будут хотя бы ножевые ранения.
5. В начале 2017 г. в России были декриминализированы побои в семье.
Мировая практика в области борьбы с насилием в семье доказала, что специальный закон о профилактике насилия в семье более эффективен, чем отдельные статьи уголовного, гражданского и административного законодательства.
Подобные законы уже несколько лет действуют на территории многих стран Западной и Восточной Европы, а также СНГ. Опыт Казахстана, Украины, Молдовы, Киргизии, Чехии, Литвы, а также других стран показал, что случаи внутрисемейного насилия сокращаются от 20 до 40 % после принятия подобных законов.
Действие действующего российского законодательства не распространяется на пресечение, профилактику домашнего насилия, не позволяет защитить жертву до нанесения травм, предотвратить убийство, совершающееся в стенах дома, поскольку полиция не имеет законного основания попасть в дом и задержать агрессора.
Мы, авторы законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия», сейчас почти добились внесения законопроекта на чтения в Государственную думу.
За последние 10 лет законопроекты о домашнем насилии вносились 40 раз разными депутатами, сенаторами, но так и не были вынесены на чтения. На наш закон получено положительное заключение правительства, ВС РФ, министерств и ведомств, создана рабочая группа по доработке отдельных положений, а депутат Оксана Пушкина планирует уже этой осенью внести законопроект в ГД.
Закон вводит определение «домашнего насилия» и его видов, а также позволяет полиции предотвратить преступления в отношении супругов, детей, близких родственников и партнеров.
Закон вводит систему охранных предписаний, при оформлении которых насильник изолируется от жертвы, агрессору запрещается приближаться к жертве, к месту ее работы, проживания, часто посещаемым местам, а не жертва, избитая, в тапочках, с телефоном и в слезах выбегает из дома на улицу и не знает, что делать дальше.
Сейчас по нашим законам жертва сама доказывает, что она жертва, при этом никакой бесплатной юридической помощи для нее не предусмотрено, а насильнику предоставляется за наши налоги бесплатный адвокат! Государство защищает насильника больше, чем жертву. В случае принятия закона жертва будет защищена государством, полиция, а не сама жертва, займется сбором доказательств.
Закон вводит четкие меры по работе с насильниками: программы по работе с гневом, ограничительные меры по предотвращению рецидивов насилия.
Закон вводит комплексную систему профилактических мер для того, чтобы остановить насилие еще на ранних стадиях, а не тогда, когда жертва уже может быть убита насильником.
Этой петицией мы требуем:
● от Правительства РФ – внести проект закона против домашнего насилия;
● от Государственной думы – вынести закон на чтения и принять;
● от МВД – создать специальное подразделение по противодействию домашнему насилию, внедрить механизм охранного предписания.
Уголовный кодекс РФ включает 55 статей, которые предусматривают ответственность за совершение преступлений, связанных с насилием. Чаще всего внимание акцентируется на наиболее опасных злодеяниях: убийство, причинение здоровью вреда различной степени тяжести, побои, истязание, изнасилование. По последней доступной информации от МВД[3], треть убийств в России совершаются в сфере семейно-бытовых отношений.
Данные, которые приводит Росстат со ссылкой на МВД[4]: в 2012 г. было зафиксировано 32 845 случаев насильственных действий в отношении членов семьи, из них в отношении женщин – 24 170 (90 % от общего числа). В 2016 г. число преступлений возросло до 64 421, в 2017 г. количество зарегистрированных случаев снизилось практически в два раза – до 34 007, далее наблюдается спад обращений жертв домашнего насилия к полиции. Так, издание РБК[5], ссылаясь на информацию, полученную от МВД, приводит следующие данные: за 2018 г. эти показатели составили 21 390 преступлений, в период с января по сентябрь 2019 г. в России – 15 381.
И она родила дочь весом три килограмма сто грамм и ростом пятьдесят сантиметров – доношенную, здоровую, громко кричавшую при рождении. Уволилась и вернулась в квартиру.
Катя никогда не любила сидеть дома – ей нужны были большие компании и веселое времяпрепровождение. Бытовые обязанности, уход за семьей и создание уюта – все это уходило на второй план, но возвращалось на первый, если предстояло убрать и приготовить ужин к приходу гостей.
Игорь знал Катю давно и очень скоро привык – его не смущали ни грязная кухонная плита, ни неглаженые рубашки. Они поделили домашние обязанности пополам. Его угнетали пристрастие жены к алкоголю и отношение к детям.
Когда им одобрили социальную ипотеку, они начали откладывать деньги и перебрались в дом к родителям Игоря.
– Вот тогда я понял, что у моих детей проблемы, – рассказывает Игорь. – После рождения дочки на месяц воцарилась тишина: малышка была такой крохотной и милой, что даже Катя перестала нервничать. Она не кормила грудью, говорила, что молоко не пришло, хотя я думаю, просто ждала, когда снова начнет курить и пить. Так и случилось: через месяц после родов она захотела встретиться с подругами и вернулась, еле держась на ногах. Потом был случай, когда она напилась и уснула рядом с кричащим ребенком.
Так мы прожили три года: Катя нигде не работала, сидела с ребенком, я периодически вытаскивал ее с пьяных вечеринок. В такие моменты она материлась как сапожник, ревела и бросала в меня вещи. Больше всего любила снимать туфли и кидаться в меня. Однажды я скрутил ей руки за спиной, она попросила: «Пожалуйста, отпусти, я больше не буду». Как только развязал ремень, произнесла: «Ты трус», – и заплакала.
Тогда мне казалось, что Катя совершила большую ошибку, когда выбрала меня в мужья, и что я делаю лишь хуже. Казалось, что она нуждалась в совершенно другом человеке, и я ее не тянул: вот если бы отвечал на каждую реплику кулаком, ходила бы как шелковая. Но сейчас понимаю, что Катя была просто несчастна.
В какой-то момент мы обсудили с ее мамой и моими родителями, что нужно положить Катю на лечение в наркологическую клинику.
Когда я сказал ей об этом, ответила, что, если я так поступлю, она выбросится из окна. Конечно, я ничего не сделал.
Каждое утро я сам отводил нашу дочь в детский сад. Однажды мы пришли за ней одновременно с Катей, и дочка, увидев маму, заплакала и сказала, что не пойдет к ней.
Я удивился, но дочь ответила, что мама злая, она кричит.
Катя всегда при общении с детьми была как будто раздражена, но я списывал это на усталость. Однако после жалоб дочери купил диктофон, поставил на запись и удивился: жена постоянно кричала на детей так, что оба ревели от испуга взахлеб.
Она сидела на кухне, я подошел и положил диктофон перед ней на стол. Она покраснела, молча встала и ушла. Вернулась домой пьяная, стала просить прощения и обещать, что перестанет так себя вести.
Но ситуация не менялась: после каждого скандала Катя переходила от крика к ласке, обвиняла всех в том, что ее жизнь не удалась. Дети становились все более замкнутыми, дочка начала снова писаться по ночам в кровать.
– В этот раз, – продолжает рассказывать Игорь, – я уже включил камеру: целыми днями Катя только и делала, что лежала в кровати, и только ближе к пяти вечера вставала, начинала что-то готовить, прибирать. Потом мы приходили домой: пока я мыл руки в ванной, она могла грубо схватить дочь и так же грубо стянуть с нее одежду. За какие-то несколько минут моего отсутствия в комнате жена успевала дать Ирочке затрещину или шлепнуть по попе. Дочь могла плакать, а Катя просто усаживалась на диван и включала телевизор.
Камера стояла в квартире несколько дней. Сказать, что я был в шоке после увиденного, – не сказать ничего. Не могу описать то, что видел, – Игорь берет салфетку и вытирает пот со лба, – потому что мне стыдно при мысли, что я допустил подобное в отношении своей дочери.
Я пытаюсь узнать, что именно делала Катя с их девочкой, но Игорь не говорит.
– Я просто запихнул вещи Кати в сумки, схватил ее за шкварник и выставил за дверь.
После того, как жена оказалась на улице, она написала несколько слезных сообщений. Я поставил условие: сможет вернуться, если пройдет лечение от алкоголизма. Катя ответила что-то типа «какая же ты тварина» и не вернулась.
Она пришла к родителям – те встретили ее агрессивно и сказали, чтобы непременно возвращалась домой.
– Я у вас сегодня переночую, а потом домой.
На следующее утро Катя завтракала за кухонным столом.
– Когда домой? – спросил отец.
– Я не вернусь.
– Почему?
– Меня там не ждут.
Отец взял телефон и позвонил Игорю – тот подтвердил, что Катю больше никто не ждет.
– Докатилась? – крикнул отец. – Собирай свои вещи, и чтобы я не видел тебя здесь больше.
– Это мой дом.
– Это не твой дом. Ты ни копейки в него не вложила.
– Я здесь прописана.
– Сегодня вечером тебя здесь быть не должно.
Катя встала из-за стола и вернулась к себе в комнату. Спустя несколько часов, прихватив все золотые украшения мамы и отца, вышла из дома и пропала. Не возвращалась она и к своей семье – близкая подруга сообщила, что Катя решила начать новую жизнь.
Несколько лет Игорь ждал, что жена напишет ему хоть несколько сообщений, но она ни разу не позвонила и не узнала, как дела у детей.
– Ты думаешь, – спрашиваю я напоследок, – дети действительно стали жертвой насилия с ее стороны?
– Бросить маленького ребенка на кровать и пытаться слегка придушить подушкой – если это не насилие, то что это? Таким, как она, нельзя рожать детей.
– Она и не хотела, кажется?
– Не хотела. Один ребенок появился в результате изнасилования, второй – потому что я захотел. Но вместо того, чтобы наказать виновных, она наказывала беззащитных.
– Ты чувствуешь себя виновным?
Игорь не задумывается:
– Чувствую. Перед детьми. А перед ней – нисколько. Сама виновата в том, что произошло.
Часть II
Какие законы защищают женщин сегодня
Осенью 2018 г. из двухкомнатной квартиры в обычной советской хрущевке выбежала женщина с двумя маленькими детьми. С вещами в руках они спешили в небольшой подростковый клуб на окраине города. На тот момент их единственным желанием было спрятаться от отца и мужа, который на протяжении долгого времени подвергал их психологическому и физическому насилию. Детям было запрещено громко разговаривать и шумно играть, жена не имела права встречаться с подругами, опаздывать и носить облегающую одежду. За каждую провинность супруг ставил ее коленями на гречку.
История Нади, тридцатисемилетней преподавательницы подросткового клуба, не единственная. По данным ВОЗ[2], каждая третья женщина подвергалась или подвергается физическому насилию со стороны супруга или партнера. Риск столкнуться с насилием со стороны близких в три раза выше, чем со стороны посторонних лиц: 38 % убийств женщин в мире совершают их интимные партнеры мужского пола.
Социологи, правозащитники, организаторы кризисных центров и другие специалисты, задействованные в сфере защиты женщин, отмечают, что сегодняшняя статистика далека от реальности по многим причинам. Во-первых, в ней учитываются только случаи возбужденных уголовных дел; факты обращения в полицию без дальнейшего эффективного рассмотрения заявлений или отказы в возбуждении уголовных дел во внимание не принимаются. Во-вторых, лишь 10 % переживших домашнее насилие обращаются в правоохранительные органы и только 3 % этих случаев доходит до суда. В-третьих, ни одна организация в России не собирает информацию, касающуюся других форм абьюза, например экономического или психологического. Кроме этого, отсутствует систематизированный сбор сведений; статистика ведется нерегулярно и отличается непоследовательностью.
ТРЕБУЕМ ПРИНЯТЬ ЗАКОН ПРОТИВ ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ!
…в прошлом году муж Риты Грачевой вывез ее в лес и отрубил ей кисти обеих рук, воткнул топор в бедро, хотя Рита обращалась до этого в полицию; в прошлом же году была убита Алена Верба, муж которой нанес ей более 40 ножевых ранений, накрыл тело и оставил маленького сына с телом матери запертыми в квартире, хотя Алена до этого обращалась в полицию. Этих преступлений можно было бы избежать, если бы в России были охранные ордера и профилактика домашнего насилия.
1. Законы против домашнего насилия есть в 146 странах, но не в России.
2. Охранные ордера предусмотрены в законодательстве 124 стран, но не в России.
3. Россия входит в число 18 стран, чьи законы хуже всего защищают женщин от насилия.
4. Полиция в России старается игнорировать домашнее насилие и ждет, когда у жертвы будут хотя бы ножевые ранения.
5. В начале 2017 г. в России были декриминализированы побои в семье.
Мировая практика в области борьбы с насилием в семье доказала, что специальный закон о профилактике насилия в семье более эффективен, чем отдельные статьи уголовного, гражданского и административного законодательства.
Подобные законы уже несколько лет действуют на территории многих стран Западной и Восточной Европы, а также СНГ. Опыт Казахстана, Украины, Молдовы, Киргизии, Чехии, Литвы, а также других стран показал, что случаи внутрисемейного насилия сокращаются от 20 до 40 % после принятия подобных законов.
Действие действующего российского законодательства не распространяется на пресечение, профилактику домашнего насилия, не позволяет защитить жертву до нанесения травм, предотвратить убийство, совершающееся в стенах дома, поскольку полиция не имеет законного основания попасть в дом и задержать агрессора.
Мы, авторы законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия», сейчас почти добились внесения законопроекта на чтения в Государственную думу.
За последние 10 лет законопроекты о домашнем насилии вносились 40 раз разными депутатами, сенаторами, но так и не были вынесены на чтения. На наш закон получено положительное заключение правительства, ВС РФ, министерств и ведомств, создана рабочая группа по доработке отдельных положений, а депутат Оксана Пушкина планирует уже этой осенью внести законопроект в ГД.
Закон вводит определение «домашнего насилия» и его видов, а также позволяет полиции предотвратить преступления в отношении супругов, детей, близких родственников и партнеров.
Закон вводит систему охранных предписаний, при оформлении которых насильник изолируется от жертвы, агрессору запрещается приближаться к жертве, к месту ее работы, проживания, часто посещаемым местам, а не жертва, избитая, в тапочках, с телефоном и в слезах выбегает из дома на улицу и не знает, что делать дальше.
Сейчас по нашим законам жертва сама доказывает, что она жертва, при этом никакой бесплатной юридической помощи для нее не предусмотрено, а насильнику предоставляется за наши налоги бесплатный адвокат! Государство защищает насильника больше, чем жертву. В случае принятия закона жертва будет защищена государством, полиция, а не сама жертва, займется сбором доказательств.
Закон вводит четкие меры по работе с насильниками: программы по работе с гневом, ограничительные меры по предотвращению рецидивов насилия.
Закон вводит комплексную систему профилактических мер для того, чтобы остановить насилие еще на ранних стадиях, а не тогда, когда жертва уже может быть убита насильником.
Этой петицией мы требуем:
● от Правительства РФ – внести проект закона против домашнего насилия;
● от Государственной думы – вынести закон на чтения и принять;
● от МВД – создать специальное подразделение по противодействию домашнему насилию, внедрить механизм охранного предписания.
Уголовный кодекс РФ включает 55 статей, которые предусматривают ответственность за совершение преступлений, связанных с насилием. Чаще всего внимание акцентируется на наиболее опасных злодеяниях: убийство, причинение здоровью вреда различной степени тяжести, побои, истязание, изнасилование. По последней доступной информации от МВД[3], треть убийств в России совершаются в сфере семейно-бытовых отношений.
Данные, которые приводит Росстат со ссылкой на МВД[4]: в 2012 г. было зафиксировано 32 845 случаев насильственных действий в отношении членов семьи, из них в отношении женщин – 24 170 (90 % от общего числа). В 2016 г. число преступлений возросло до 64 421, в 2017 г. количество зарегистрированных случаев снизилось практически в два раза – до 34 007, далее наблюдается спад обращений жертв домашнего насилия к полиции. Так, издание РБК[5], ссылаясь на информацию, полученную от МВД, приводит следующие данные: за 2018 г. эти показатели составили 21 390 преступлений, в период с января по сентябрь 2019 г. в России – 15 381.