Ты моя зависимость

— Нет, мне нужны именно те окна. Да мне плевать, что их нет, закажи. Какого черта я вообще должен этим заниматься?! Я за что деньги тебе плачу?!

Сбрасываю трубку, выбешенный в край. Как же я задолбался с этой стройкой и тупыми подрядчиками! Неужели за ту сумму, которую я отстегиваю им каждый месяц, нельзя все сделать по-человечески?

Черновые работы почти закончены, а это значит, что через несколько месяцев чисто теоретически я уже смогу жить в своем новом доме. Чисто теоретически — потому что я так и не смог определиться с дизайн-проектом. Мне не нравился на сто процентов ни один вариант, который предлагали мне дизайнеры.

Видимо придется еще немного проторчать у родителей. Нет, старики у меня клевые, проживание с ними меня ничуть не напрягает, да и наша с отцом мастерская находится совсем рядом, но все же ремонт уж больно затянулся.

Ян в свои двадцать уже съехал в купленную квартиру, я же, привыкший к загородной жизни, в свои двадцать только начал копить на дом. Благо наш с отцом бизнес шел в гору, жаловаться не приходилось.

В коридоре пахнет пригоревшей картошкой. Понятно, мама опять пыталась что-то приготовить. Уж лучше бы перестала париться и наняла гувернантку. Мы с папой давно ей об этом твердим, но мама все пытается доказать самой себе, что из неё может выйти хорошая хозяйка.

— Па, ма, я дома. — кричу, предупреждая о своем приходе, и сбрасываю кеды.

В коридор мне навстречу выходит отчего-то слишком бледный отец.

— Бать, ты чего?

Надеюсь, никто не подпалил мастерскую, как это пытались сделать в прошлом году.

— Рита с Костиком в аварию попали. — сиплым голосом отвечает он.

Уж лучше бы мастерская.

— Живы?

Молчит, лишь отрицательно качая головой. Чувствую, как к горлу подступает приступ тошноты.

— А Лера?

— Жива.

Жива... Это главное. На ватных ногах прохожу вперед до кухни и на автомате, не соображая, наливаю воду. Мама сидит в кресле, еще белее, чем отец, опухшая от слез.

— Ритка умерла. — шепчет она.

— Знаю.

Сажусь перед ней на колени и обнимаю. Не знаю, нужно ли ей это, но это единственное, что я могу сейчас сделать. Поднимаюсь к себе. Комната сливается в одно сплошое пятно с яркими акцентами. Стенка, дверь, шкаф, стенка, дверь, шкаф. Дядя и тётя погибли. Как так? Но Лера жива. Она жива. Господи, как хорошо, что она жива! Беру телефон. Может, позвонить? А что скажу? Мы долго не виделись...

Отец зовет вниз. Спускаюсь. Мы зачем-то садимся за стол и зачем-то накладываем себе спаленные стейки и картошку. Аппетита нет, ничего нет, одна сплошная пустота.

— Мы решили, что Лера должна жить у нас. — неожиданно выдает отец.

Нет.

— У нас?

— Лера наша племянница, мы единственные её родственники.

Только не это. Это слишком хреновая идея, бать.

— Ей же уже есть восемнадцать.

— Сын! Она наша семья! — возмущенно хлопает по столу мама. — Она осталась совсем одна. Мы думали, ты будешь рад.

— Я рад.

Это конец. Снова возвращаюсь к себе и пишу Яну:

— Лера приезжает.

И почти сразу получаю ответ:

— Ууууу, удачи. Ты как?

— Херово, дядя и тётя разбились. Лера будет жить у нас.

— Пи***, брат.

С той новогодней ночи прошло чуть больше пяти лет. И за эти пять лет с Лерой мы виделись крайне редко. Последний Новый год я даже не поехал отмечать с семьей, решив созвать пол курса к нам и хорошенько напиться. Лишь бы не видеть её. Не думать о ней. Я бежал от неё, как последний трус, все эти годы, потому что боялся, что однажды не смогу себя контролировать. Потому что знал, что это неправильно и мерзко.

Все эти годы крутил романы с разными девушками в надежде на то, что когда-нибудь обязательно полегчает. Но легче не становилось. Я срывался, просматривал её фотки, цеплял каждое слово родителей о ней, каждую новость.


Лера закончила девятый, решила пойти до одиннадцатого. — Хорошо, умница, у нее все получится.

Лера сдала ЕГЭ на высокие баллы. — Она обязательно поступит, это же Лера.

Лера с подругами улетела в Турцию на неделю. Вадим, может, вам с Яном потом тоже куда-то слетать? — В Турцию?! Девчонками?! Она совсем рехнулась?! Как ее отпустили?!

И вот сейчас судьба снова сыграла со мной злую шутку. Та, от кого я бежал как от огня, приедет сюда сама. И что делать? Свалить из дома? Снова сбежать? Или принять неизбежное? Но если принять, то что с этим делать?

Сбрасываю одежду и становлюсь под ледяной душ. Кожа покрывается крупными мурашками, ледяная вода причиняет сначала дискомфорт, а затем и боль. Пусть. Лишь бы не думать. Но и это не помогает, поэтому, выйдя из душа, пишу Бешеному, чтобы поставил меня на бой.

Не был в клубе чуть больше года, думал, что оставил это ребячество с ареной позади. А сейчас, как ошалелый, ехал туда через весь город. Мне надо забыться, выпустить пар, подцепить девчонок и все будет хорошо. Будет же?

В клубе полно народу. Впрочем, как и всегда. Бармен, узнав меня, подзывает к себе. Девушки кокетливо машут, но я, никого не замечая, целенаправленно иду к арене. Извините, сегодня вечно улыбчивый Вадим в отпуске. Можете не рассчитывать на анекдоты и танцы до утра. Мне больно. И я пришёл выколачивать из себя эту боль.





Глава 2. Вадим




Утром адски болит голова. Спускаюсь вниз и встречаюсь с отцом, варившим в турке кофе.

— Доброе, сын! Мама пока наверху, всю ночь не спала.

Понимаю, у самого ночка выдалась херовей некуда — вернулся в третьем часу, а затем еще часа два тупо пялил в потолок.

— Лера будет тут в девять вечера. Все вместе съездим и встретим ее в аэропорту. Ты не против?

— Нет, вместе так вместе. — стараюсь придать голосу непринужденную интонацию.

В конце концов, я для себя все решил. Ну приедет она, поживет тут немного. А я скоро дострою дом и съеду. И так все время пропадаю в институте или на работе. Ничего страшного. По крайней мере, себя в этом я уже убедил, а как будет на самом деле, посмотрим. И что делать с девушкой, по которой я сохну, живущей в доме моих родителей, тоже решу потом.

Отец ставит чашку передо мной, а сам, взяв поднос, уходит в комнату к матери. И все же классные у меня старики. С девятого класса вместе, с тех пор, как папу выкинули из его первой школы за хулиганство, и до сих пор друг от друга кайфуют.

Гоню в универ, надо найти научрука — старый препод берет в отказ даже почту, заставляя бегать за ним по всему корпусу с тупыми бумажками. Ничего, ещё год и меня тут не будет. Зато я один из немногих, кто не просто после учёбы пойдёт по профессии, а уже в ней. Факультет бизнеса и менеджмента, а у меня на счету уже давно лежит кругленькая сумма, которую мне принёс наш с отцом бизнес. Он-то и занимал большую часть времени. А я считал практику важнее теоретической части, преподаваемой нам в институте.

Повсюду мелькают знакомые лица. Машинально жму руки, улыбаюсь, отшучиваюсь. И все же жаль, что Ян уехал учиться в Москву вслед за Элей. Его мне сейчас знатно не хватало. Но он это заслужил, не зря школьные учителя таскали его по всем олимпиадам.

Три года назад, когда Эля пропала с радаров, друг чуть ли не поехал головой со своими постоянными тусовками и выпивкой. А потом они сошлись. У них получилось, даже несмотря на то, что в школе Ян устроил ей настоящий ад. Ребята иногда приезжали домой. Наблюдать за ними, зная их историю, всегда было довольно забавно. Надеюсь, что после универа они вернутся сюда и поставят весь город на уши.

Еле нашёл старика, всучил ему папку с планом и поехал домой, чтобы переодеться, а затем отправиться в мастерскую. Захожу домой и улавливаю нетипичный для нашего дома запах — пахнет ванилью и печеным тестом. Странно, на маму не похоже. Прохожу на кухню и замираю.

Лера. Стоит спиной ко мне и спокойно переворачивает оладушки, тихо напевая что-то себе под нос. Желтый комбез-шорты просторно свисает, открывая короткий чёрный обтягивающий топ, стройную спину и красивые голые ноги. Мы не виделись полтора года. За это время каштановые волосы сильно отросли, и она скрутила их в лёгкий неровный пучок с выпущенными прядями. Она сильно изменилась, но все так же неизменно срывала мне голову.

— Привет, мартышка. — Прерываю эту пытку и выдаю свое присутствие. Лера забавно подскакивает от неожиданности.

— Вадим! Ты... да сколько можно меня так называть?!

И вот она уже рядом, нежно обнимает, обхватив тонкими руками мою шею и прижавшись к груди. Меня прошибает током, и пока я еще могу себя контролировать, резко отстраняюсь.

— Отец сказал, что ты будешь вечером.

— Психанула, не могла продержаться в одиночестве ещё несколько часов.

Сколько же ей пришлось пережить за эти сутки...

— Ты как?

— Бывало и лучше... — Слабо улыбается девушка — Будешь оладушки? Ты не подумай, я не тронулась, сама вторые сутки ничего не могу есть, но готовка расслабляет, мама всегда по утрам нам с папой пекла оладушки. — Её губы нервно дрожат, и она снова отворачивается к плите. — Ты не писал и не отвечал на сообщения.

Ох, только не это.

— Был занят.

— Два года?

— Лер, ты не понимаешь и не поймёшь...

Пожалуйста, не заставляй меня. Я и так чувствую огромную вину.

— Наверное, ты прав. Что ж, мой старший братец повзрослел, у него больше нет времени на свою непутевую сестрёнку.