Ты моя сводная проблема
Часть 4 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Повзрослел. Возмужал.
Яр стал ещё шире, скорее всего ходит в качалку и проводит там немалое количество времени, его шея стала огромной, как руки и грудь, он возвышается, как каменная глыба, которая пугала своими габаритами и заставляет чувствовать себя крошечной даже несмотря на то, что сегодня я в туфлях на высокой шпильке.
Сейчас я снова почувствовала себя той маленькой, беззащитной девочкой рядом с ним, той, которую было легко обидеть и задеть одним лишь словом.
– Мы с тобой чужие люди. Я тебе никакая не сестра, – обрубаю я.
При этом стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно тверже, по крайней мере, я должна хотя бы выглядеть уверенно.
Яр очень привычно хмыкает. Казалось бы, я должна была забыть как он это делает, но я помню каждую мелочь, даже вот ту маленькую ямочку сбоку от подбородка, которая появится, когда он так сделает, либо когда он искренне смеется.
– Отнюдь, карамелька, отнюдь.
Когда с его губ слетает прозвище, которое он мне дал, меня словно молнией шарахает прямо в грудь. Разбил и уничтожил наповал.
Карамелька… раньше это звучало теплее, сейчас же ощущается так, будто он выплюнул оскорбление и это отдалось болью в сердце.
Да как он посмел! В такой момент произнести это слово, снова швырнуть меня в прошлое, заставить усомниться в своей возможности держать лицо.
– Не называй меня так, – отвечаю ему, сморщившись больше от боли, чем от неприязни.
Но даже после этого я ничего не могу с собой поделать и продолжаю на него пялится, впитывать его, улавливать его протяжное, спокойное дыхание.
Бесов тоже меня осматривает, однако делает это более холодно, с долей некоторого презрения, но я не могу не подметить, что он зацепился взглядом за вырез на моей чёрной приталенной кофте. Он так же очень внимательно посмотрел мне в глаза, сначала в один, потом в другой.
Усмехнулся, а я поджала губы в ожидании его реакции на теперь уже здоровые на вид глаза.
– Мда, Савушкина, – цокнул он, показав ровный, белоснежный ряд зубов, – знаешь, раньше в тебе была изюминка, помнишь, как ты смущалась и стыдливо отводила глаза, ты цепляла своим взглядом, а теперь ее нет, ты стала, как все эти телки. Очень жаль.
Мне нужна пауза, чтобы осознать, что он мне сказал и каким пренебрежительным тоном это сделал. Его слова ранят меня.
Иногда я представляла нашу встречу. У меня была заготовлена целая речь по этому поводу, но теперь я стою как вкопанная и продолжаю впитывать в себя его образ, чтобы потом его вспоминать, когда останусь наедине со своими мыслями.
– Мне совсем не нужно твоё мнение, – все же отмираю и высказываюсь. – Ты не тот человек, к которому я бы прислушалась.
В горле пересыхает и я тяжело сглатываю. Я уже не говорю о том, что ощущаю давление в груди. Мне страшно, но в то же время я словно хлебнула адреналина. Это чувство заводит и я готова чуть ли не накинуться на него.
Убить или поцеловать? Хотя второе ни в ком случае, такого я себе простить не смогу. Да, скорее всего, я вцепилась бы в его волосы и хорошенько потрепала.
– Ещё и дерзости смотрю набралась, – привычным образом ухмыляется этот придурок и в этот момент мое сердце в который раз замирает. – Это тебя твой сосунок научил?
Его слова меня остужают. Я ругаю себя за слабость, за то, что забылась рядом с ним, забыла о Сашке и полностью растворилась в другом. Но он же не просто парень, он особенный для меня, когда-то он разбил мои розовые очки и изменил представление о людях.
– Тебя это не должно касаться, – отвечаю как можно более безразлично, сложив руки на груди в защитном жесте. Пусть знает, что он мне неприятен и мне с ним некомфортно. – Говори, что хотел сказать и уходи, у меня нет времени, чтобы вести с тобой светские беседы.
Глава 6
Бесов смеется, вот только в его смехе нет ничего весёлого, потому что его глаза загораются тем же огоньком, который я видела в последнюю нашу встречу.
Раньше он держал негативные эмоции в себе. Теперь же мне стало понятно, что делать он так больше не намерен. Вот он настоящий, с оскалом, с ненавистью в глазах и вдобавок к этому коктейлю я замечаю еле заметное сексуальное желание. Он смотрит на меня не только со злобой и презрением, но и не стесняется снова заглянуть в вырез на груди, провести взглядом по моим губам и хищно облизнуться.
Мне становится крайне неуютно от такого внимания, по телу проносятся мерзкие мурашки, а руки сжимаются в кулаки. Пусть только попробует меня тронуть, я себя в обиду не дам.
– Как скажешь, карамелька, давай лучше поговорим о насущном. Твой ублюдок-отец обрюхатил мою мать, из-за этого развелись мои родители, – выплевывает с ненавистью. – Ты же уже в курсе?
Только вчера я была шокирована данной новостью, а сегодня мне приходится стоять с бывшим знакомым и выслушивать это дерьмо. Я останавливаю свой порыв начать возмущаться по поводу того, что он оскорбил моего отца, не хочу, чтобы он понял, что задел меня за живое. Безразличие – лучшее оружие.
Интересно как долго он об этом знает: об отношениях его матери и моего отца. Мне почему-то кажется, что намного дольше, чем я.
– Мне до этого нет дела, – пожимаю равнодушно плечами, стараюсь больше не заглядывать в его всепожирающие глаза, от которых мне становится не по себе. – Это их решение.
– Это решение твоего афериста-папочки, разве не так? А может ты тоже с ним в сговоре.
Я в шоке от его наезда, в сговоре для чего? Больно нужна мне их семья, я так же в ужасе от происходящего! Я тоже против, но тут я ничего не решаю, особенно теперь, когда у них скоро будет ребёнок.
– Что ты такое говоришь? – спрашиваю дрожащим тоном.
– Вы открыли огромную клинику в центре города. И главным спонсором стала моя мать, удивительно как так получилось, не объяснишь?
Бесов так и брызжет ядом, это заметно по тембру его голоса, по ненавистному, убивающему взгляду.
– Я ничего об этом не знала, – машу головой, говоря чистую правду. – Это ни твоё и ни мое дело.
Папа конечно же открыл клинику не за свой счёт. Он говорил, что нашёл несколько спонсоров, но не упомянул кто эти люди, да и мне было неинтересно, я только переживала за то, чтобы его никто не обманул.
– Вы просто решили поиметь с нас денег, так и скажи. Признайся, мелкая лгунья.
Я устала от этого разговора, устала от его давления, от обвинений. Я ни в чем не виновата, он зря говорит мне все это. Если хочет все выяснить, то пусть разговаривает с нашими родителями, а не со мной, я так же обескуражена всем происходящим.
– Я тебе не собираюсь ничего доказывать и мне больше не о чем с тобой разговаривать, – говорю утомлённо.
Поверить не могу как за какие-то десять минут Бесов из меня выпил все соки.
Хочу убежать, скрыться от его взгляда, от исходящего от него аромата, который я ощущаю. И когда он успел подойти еще ближе, тем временем как я уже опёрлась попой о колонну, он загнал меня в угол, как маньяк свою жертву.
– Особенно такая замечательная новость хорошо зашла Никите, когда мой отец ушёл от нас, назвав маму шлюхой.
Морщусь. Вот Никите я бы никогда не пожелала зла, воспоминания об этом мальчике у меня очень тёплые и мне жаль, что он услышал такие мерзкие слова от своего родного папы.
– Мне нечего тебе сказать, – говорю тихо.
Я смотрю на пуговицу его чёрной рубашки и надеюсь на то, что произойдёт чудо и он оставит меня в покое. Но Яр наклоняется ближе и начинает дышать чаще, мне кажется, что он больше себя не контролирует.
– И жить в доме, который строил мой отец, ты не будешь, только попробуй туда заявится, мало тебе не покажется. Клянусь, я выволоку тебя оттуда за твою шикарную волосню, – и в подтверждении своих слов он начинает меня гладить по волосам. Несмотря на то, как он это произнес, его ладонь движется спокойно, мягко и это только сильнее устрашает. – И твой отец тоже там жить не будет, так ему и передай.
Я все же поднимаю на него глаза, тону в бездне его взгляда, вижу своё отражение в чёрных зрачках.
Неужели он и правда применит силу ко мне? Неужели его злоба настолько велика.
– Ты мне угрожаешь?
– Какая ты стала проницательная. Я тебя по старой дружбе предупреждаю, пока что…
Страшно. Правда страшно. Но сдаваться я так просто не собираюсь. Здесь главное не стушевать, иначе он всегда будет чувствовать себя победителем. Конечно, я и сама не хотела жить в этом доме, я бы сама туда не пришла.
– Знаешь, что? Ты ни мне, ни моему отцу не указ, понял? – возмущаюсь. – Кто ты вообще такой, чтобы решать за других?!
– Дрянь, – рычит он сквозь зубы и, схватив меня за локоть, притягивает к себе так резко, что я ударяюсь о его железную грудь.
Мы дышим часто, смотрим друг на друга. Между нами искрит что-то поистине опасное и неконтролируемое. Я его ненавижу, но эта ненависть перемешивается с трепетом в груди, с щемящей радостью встречи. Я так же ненавижу себя за эти чувства.
– Эй, Бес, уже лапаешь первокурсниц? – говорит парень за его спиной. Яр отпускает меня и отходит на несколько шагов, окидывая напоследок тяжелым взглядом, который дает понять, что разговор ещё не закончен. – Ничего такая, меня зовут Юлиан, а тебя, крошка?
Я обращаю внимание на друга Ярослава. Я помню его, он о нем как-то рассказывал.
Ну что сказать, ещё один темноволосый, зеленоглазый мажор, чересчур привлекательный, слишком самоуверенный. Интересно, все придурки в его окружении такие идеальные?
– Мне неинтересно знакомится с тобой, – фыркаю я и обхожу парня, слышу как из-за спины доносится одобрительный смешок.
Сейчас я просто убегаю от проблем, но на будущее понимаю, что мне не стоит пересекаться с Бесовым, и я всеми силами постараюсь это осуществить.
Не так я хотела начать студенческую жизнь. Теперь мне кажется, что Яр устроит те ещё американские горки.
А все из-за папы! Почему он не сказал мне о своих отношениях? Я хотя бы могла не поступать именно сюда, чтобы не видеть Бесова. Знаю, что это звучит жалко, но я хотела бы размеренной жизни, возможно, скучной, но спокойной, без всей этой нервотрепки.
Разве я многого прошу?
Глава 7
Ярослав.
– Я же сказал тебе, что не хочу видеть этих людей у нас дома, – не сдерживаюсь и поднимаю на мать голос.
Я взбешен, доведён до предела, готов все разрушать. Она снова завела шарманку о том, что хочет, чтобы этот мужик сюда переехал. Я против, категорически сука против. Ему тут нечего делать. Ни ему, ни его наглой дочурке.
Яр стал ещё шире, скорее всего ходит в качалку и проводит там немалое количество времени, его шея стала огромной, как руки и грудь, он возвышается, как каменная глыба, которая пугала своими габаритами и заставляет чувствовать себя крошечной даже несмотря на то, что сегодня я в туфлях на высокой шпильке.
Сейчас я снова почувствовала себя той маленькой, беззащитной девочкой рядом с ним, той, которую было легко обидеть и задеть одним лишь словом.
– Мы с тобой чужие люди. Я тебе никакая не сестра, – обрубаю я.
При этом стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно тверже, по крайней мере, я должна хотя бы выглядеть уверенно.
Яр очень привычно хмыкает. Казалось бы, я должна была забыть как он это делает, но я помню каждую мелочь, даже вот ту маленькую ямочку сбоку от подбородка, которая появится, когда он так сделает, либо когда он искренне смеется.
– Отнюдь, карамелька, отнюдь.
Когда с его губ слетает прозвище, которое он мне дал, меня словно молнией шарахает прямо в грудь. Разбил и уничтожил наповал.
Карамелька… раньше это звучало теплее, сейчас же ощущается так, будто он выплюнул оскорбление и это отдалось болью в сердце.
Да как он посмел! В такой момент произнести это слово, снова швырнуть меня в прошлое, заставить усомниться в своей возможности держать лицо.
– Не называй меня так, – отвечаю ему, сморщившись больше от боли, чем от неприязни.
Но даже после этого я ничего не могу с собой поделать и продолжаю на него пялится, впитывать его, улавливать его протяжное, спокойное дыхание.
Бесов тоже меня осматривает, однако делает это более холодно, с долей некоторого презрения, но я не могу не подметить, что он зацепился взглядом за вырез на моей чёрной приталенной кофте. Он так же очень внимательно посмотрел мне в глаза, сначала в один, потом в другой.
Усмехнулся, а я поджала губы в ожидании его реакции на теперь уже здоровые на вид глаза.
– Мда, Савушкина, – цокнул он, показав ровный, белоснежный ряд зубов, – знаешь, раньше в тебе была изюминка, помнишь, как ты смущалась и стыдливо отводила глаза, ты цепляла своим взглядом, а теперь ее нет, ты стала, как все эти телки. Очень жаль.
Мне нужна пауза, чтобы осознать, что он мне сказал и каким пренебрежительным тоном это сделал. Его слова ранят меня.
Иногда я представляла нашу встречу. У меня была заготовлена целая речь по этому поводу, но теперь я стою как вкопанная и продолжаю впитывать в себя его образ, чтобы потом его вспоминать, когда останусь наедине со своими мыслями.
– Мне совсем не нужно твоё мнение, – все же отмираю и высказываюсь. – Ты не тот человек, к которому я бы прислушалась.
В горле пересыхает и я тяжело сглатываю. Я уже не говорю о том, что ощущаю давление в груди. Мне страшно, но в то же время я словно хлебнула адреналина. Это чувство заводит и я готова чуть ли не накинуться на него.
Убить или поцеловать? Хотя второе ни в ком случае, такого я себе простить не смогу. Да, скорее всего, я вцепилась бы в его волосы и хорошенько потрепала.
– Ещё и дерзости смотрю набралась, – привычным образом ухмыляется этот придурок и в этот момент мое сердце в который раз замирает. – Это тебя твой сосунок научил?
Его слова меня остужают. Я ругаю себя за слабость, за то, что забылась рядом с ним, забыла о Сашке и полностью растворилась в другом. Но он же не просто парень, он особенный для меня, когда-то он разбил мои розовые очки и изменил представление о людях.
– Тебя это не должно касаться, – отвечаю как можно более безразлично, сложив руки на груди в защитном жесте. Пусть знает, что он мне неприятен и мне с ним некомфортно. – Говори, что хотел сказать и уходи, у меня нет времени, чтобы вести с тобой светские беседы.
Глава 6
Бесов смеется, вот только в его смехе нет ничего весёлого, потому что его глаза загораются тем же огоньком, который я видела в последнюю нашу встречу.
Раньше он держал негативные эмоции в себе. Теперь же мне стало понятно, что делать он так больше не намерен. Вот он настоящий, с оскалом, с ненавистью в глазах и вдобавок к этому коктейлю я замечаю еле заметное сексуальное желание. Он смотрит на меня не только со злобой и презрением, но и не стесняется снова заглянуть в вырез на груди, провести взглядом по моим губам и хищно облизнуться.
Мне становится крайне неуютно от такого внимания, по телу проносятся мерзкие мурашки, а руки сжимаются в кулаки. Пусть только попробует меня тронуть, я себя в обиду не дам.
– Как скажешь, карамелька, давай лучше поговорим о насущном. Твой ублюдок-отец обрюхатил мою мать, из-за этого развелись мои родители, – выплевывает с ненавистью. – Ты же уже в курсе?
Только вчера я была шокирована данной новостью, а сегодня мне приходится стоять с бывшим знакомым и выслушивать это дерьмо. Я останавливаю свой порыв начать возмущаться по поводу того, что он оскорбил моего отца, не хочу, чтобы он понял, что задел меня за живое. Безразличие – лучшее оружие.
Интересно как долго он об этом знает: об отношениях его матери и моего отца. Мне почему-то кажется, что намного дольше, чем я.
– Мне до этого нет дела, – пожимаю равнодушно плечами, стараюсь больше не заглядывать в его всепожирающие глаза, от которых мне становится не по себе. – Это их решение.
– Это решение твоего афериста-папочки, разве не так? А может ты тоже с ним в сговоре.
Я в шоке от его наезда, в сговоре для чего? Больно нужна мне их семья, я так же в ужасе от происходящего! Я тоже против, но тут я ничего не решаю, особенно теперь, когда у них скоро будет ребёнок.
– Что ты такое говоришь? – спрашиваю дрожащим тоном.
– Вы открыли огромную клинику в центре города. И главным спонсором стала моя мать, удивительно как так получилось, не объяснишь?
Бесов так и брызжет ядом, это заметно по тембру его голоса, по ненавистному, убивающему взгляду.
– Я ничего об этом не знала, – машу головой, говоря чистую правду. – Это ни твоё и ни мое дело.
Папа конечно же открыл клинику не за свой счёт. Он говорил, что нашёл несколько спонсоров, но не упомянул кто эти люди, да и мне было неинтересно, я только переживала за то, чтобы его никто не обманул.
– Вы просто решили поиметь с нас денег, так и скажи. Признайся, мелкая лгунья.
Я устала от этого разговора, устала от его давления, от обвинений. Я ни в чем не виновата, он зря говорит мне все это. Если хочет все выяснить, то пусть разговаривает с нашими родителями, а не со мной, я так же обескуражена всем происходящим.
– Я тебе не собираюсь ничего доказывать и мне больше не о чем с тобой разговаривать, – говорю утомлённо.
Поверить не могу как за какие-то десять минут Бесов из меня выпил все соки.
Хочу убежать, скрыться от его взгляда, от исходящего от него аромата, который я ощущаю. И когда он успел подойти еще ближе, тем временем как я уже опёрлась попой о колонну, он загнал меня в угол, как маньяк свою жертву.
– Особенно такая замечательная новость хорошо зашла Никите, когда мой отец ушёл от нас, назвав маму шлюхой.
Морщусь. Вот Никите я бы никогда не пожелала зла, воспоминания об этом мальчике у меня очень тёплые и мне жаль, что он услышал такие мерзкие слова от своего родного папы.
– Мне нечего тебе сказать, – говорю тихо.
Я смотрю на пуговицу его чёрной рубашки и надеюсь на то, что произойдёт чудо и он оставит меня в покое. Но Яр наклоняется ближе и начинает дышать чаще, мне кажется, что он больше себя не контролирует.
– И жить в доме, который строил мой отец, ты не будешь, только попробуй туда заявится, мало тебе не покажется. Клянусь, я выволоку тебя оттуда за твою шикарную волосню, – и в подтверждении своих слов он начинает меня гладить по волосам. Несмотря на то, как он это произнес, его ладонь движется спокойно, мягко и это только сильнее устрашает. – И твой отец тоже там жить не будет, так ему и передай.
Я все же поднимаю на него глаза, тону в бездне его взгляда, вижу своё отражение в чёрных зрачках.
Неужели он и правда применит силу ко мне? Неужели его злоба настолько велика.
– Ты мне угрожаешь?
– Какая ты стала проницательная. Я тебя по старой дружбе предупреждаю, пока что…
Страшно. Правда страшно. Но сдаваться я так просто не собираюсь. Здесь главное не стушевать, иначе он всегда будет чувствовать себя победителем. Конечно, я и сама не хотела жить в этом доме, я бы сама туда не пришла.
– Знаешь, что? Ты ни мне, ни моему отцу не указ, понял? – возмущаюсь. – Кто ты вообще такой, чтобы решать за других?!
– Дрянь, – рычит он сквозь зубы и, схватив меня за локоть, притягивает к себе так резко, что я ударяюсь о его железную грудь.
Мы дышим часто, смотрим друг на друга. Между нами искрит что-то поистине опасное и неконтролируемое. Я его ненавижу, но эта ненависть перемешивается с трепетом в груди, с щемящей радостью встречи. Я так же ненавижу себя за эти чувства.
– Эй, Бес, уже лапаешь первокурсниц? – говорит парень за его спиной. Яр отпускает меня и отходит на несколько шагов, окидывая напоследок тяжелым взглядом, который дает понять, что разговор ещё не закончен. – Ничего такая, меня зовут Юлиан, а тебя, крошка?
Я обращаю внимание на друга Ярослава. Я помню его, он о нем как-то рассказывал.
Ну что сказать, ещё один темноволосый, зеленоглазый мажор, чересчур привлекательный, слишком самоуверенный. Интересно, все придурки в его окружении такие идеальные?
– Мне неинтересно знакомится с тобой, – фыркаю я и обхожу парня, слышу как из-за спины доносится одобрительный смешок.
Сейчас я просто убегаю от проблем, но на будущее понимаю, что мне не стоит пересекаться с Бесовым, и я всеми силами постараюсь это осуществить.
Не так я хотела начать студенческую жизнь. Теперь мне кажется, что Яр устроит те ещё американские горки.
А все из-за папы! Почему он не сказал мне о своих отношениях? Я хотя бы могла не поступать именно сюда, чтобы не видеть Бесова. Знаю, что это звучит жалко, но я хотела бы размеренной жизни, возможно, скучной, но спокойной, без всей этой нервотрепки.
Разве я многого прошу?
Глава 7
Ярослав.
– Я же сказал тебе, что не хочу видеть этих людей у нас дома, – не сдерживаюсь и поднимаю на мать голос.
Я взбешен, доведён до предела, готов все разрушать. Она снова завела шарманку о том, что хочет, чтобы этот мужик сюда переехал. Я против, категорически сука против. Ему тут нечего делать. Ни ему, ни его наглой дочурке.