Ты любишь сверху?

1.1.

Мне двадцать. Почти. Ему тридцать. Наша первая встреча прошла ужасно и я надеялась, что больше никогда его не увижу.

Но судьба снова и снова сводила нас в одной точке. Притяжение, которому невозможно сопротивляться. И я готова сдаться. Но как быть, если все против нашей любви, включая моего отца?

Глава 1.

Москва встретила меня моросящим дождем, от которого становилось на душе еще грустнее, особенно когда в голове всплывали картинки солнечного Лос-Анжелеса.

Я бы ни за что не вернулся на Родину, если бы не настойчивые просьбы отца. Мне прекрасно жилось и работалось в американском филиале, но отец посчитал, что пора его единственному сыну браться за управление не филиалом, а всей компанией.

И, вот, я в Москве. Серой и мокрой. Еду в свою квартиру в центре, в которой не был уже почти год. Еду один. И меня там никто не ждет. Лариса осталась в Штатах. Когда я предложил ей вернуться в Москву вместе, она посмотрела на меня как на умалишенного. И осталась там. У нее там семья, университет и популярность в «Инстаграмм».

Подъехав к дому, я поблагодарил водителя и сказал ему заехать за мной завтра в 8.00. Отцу не терпелось показать мне новый офис.

Смотря вслед фарам удаляющейся машины, я направился к подъезду. Было уже за полночь, но освещение в нашем дворе хорошее, поэтому я сразу же заметил какое-то движение на фонарном столбе, который стоял сразу же за забором, огораживающим территорию нашего дома.

Я присмотрелся. Какой-то сопляк пытался срезать со столба рекламный щит одного из кандидатов в мэры. На носу были выборы и весь город был в этих щитах.

На этом щите был изображен Куравин Сергей Борисович, друг моего отца. Не то, чтобы я был его ярым сторонником (мне вообще было плевать на всю эту возню вокруг кресла градоначальника), но такой вандализм со стороны молодого поколения, мне не понравился. Может, не последнюю роль сыграло то, что я отвык от таких вот проявлений своих политических предпочтений, живя в американском болоте. Все-таки, не хватает там этого куража и адреналина.

Я подошел к столбу и посмотрел снизу вверх на копошившегося подростка.

Надо сказать, что для достижения своей цели он приложил усилия, так как щит был повешен достаточно высоко. Подросток в спортивных штанах, толстовке и с капюшоном на голове ногами и одной рукой держался за столб, а второй рукой ловко работал ножиком.

Чем щит-то помешал тебе, бедолага? – внезапно спросил я.

Вандал вздрогнул, ойкнул (пугливый, оказывается) и в следующее мгновение свалился на меня, а щит – на него. Похоже, моя фраза совпала с его победой над креплениями щита. От всего внезапно приземлившегося на меня я уселся на мокрый асфальт и почувствовал, как медленно намокает ткань не только джинсов, но и боксеров. Так вот, что я чувствовал примерно лет тридцать назад, когда пытался докричаться до родителей.

Твою ж мать! Добро пожаловать на Родину!

Я почувствовал на себе мягкое тело. По всей видимости, подростка ударило щитом и он отключился. Убрав с нас щит с Куравиным Сергеем Борисовичем, которому при падении оторвало глаз и ухо, и сейчас он укоризненно смотрел на меня оставшимся глазом, как бы упрекая, что я предпочел подхватить на руки вандала, а не его физиономию размером с мой чемодан, я сел и развернул к себе прилетевшее со столба тело. Тело не подавало признаков жизни.

Я снял капюшон с головы нарушителя и оторопел.

Баба! Ну, как баба? Девчонка совсем. Надеюсь, ей хотя бы восемнадцать уже есть.



ОТДАНА ЗА ДОЛГИ

1.2.

Я присмотрелся. Симпатичная, даже, можно сказать, красивая. Нежная белая кожа, пушистые ресницы и пухлые губки. Жаль, глаза закрыты, не понятно, какого они цвета. Длинные каштановые волосы собраны в хвост, но, наверное, из-за падения одна прядь выбилась и упала прямо на лицо девчонки. Я аккуратно убрал эту прядь и почувствовал мягкость волос и бархатистость юной кожи. Медленно провел большим пальцем правой руки по ее губам и почувствовал, какие они влажные из-за капель дождя и нежные. А еще почувствовал, как тесно стало в штанах.

Зашибись ощущения: мокрый зад и стояк! И даже не знаю, что меня волновало больше: то, что я сижу с мокрой задницей и не тороплюсь сменить белье, или то, что у меня встал на собирательницу политических портретов.

Эй, - позвал я ее.

Но она никак не отреагировала. Я расстегнул толстовку и слегка оторопел, потому что под ней был лишь лиф, спортивный такой, бесшовный. Лариска носила такие, когда занималась спортом.

Взгляд скользнул ниже и на пару с членом порадовался плоскому животику и пирсингу в пупке. Я усмехнулся. Господи, как это по-юношески: проколоть пупок и повесить туда колечко с камушком в виде капельки.

Может, это на меня так акклиматизация действует? Или то, что полноценный прощальный секс с Лариской был целых три дня назад?

Какого хера ты, Кирилл Константинович, готов соревноваться в твердости с этим долбанным фонарным столбом? Хм, интересная мысль. На столбе-то девчонка уже повисела. Теперь очередь повисеть на моем «столбе». И пусть выберет сама, что ей больше по душе. Я в себе уверен. Еще ни одна женщина не отказывалась от секса с Кириллом Ключицким и ни одна не оставалась обделенной. Обиженной – да, но не обделенной.

Похоже, мой член взял пульт управления в мозгу в свои руки и теперь уже он решал, куда, например, будут смотреть мои глаза. И к черту условности и сантименты! Мои глаза опять скользнули выше, на грудь покорительницы фонарных столбов.

Отчаянно захотелось примериться к открывшемуся взору размеру, но не лапать же бездыханное тело.

Блять! Она так не пришла в себя. Долго уже. Звонить в «Скорую»? Или сразу ментам? А если я убил ее? Рекламным щитом Куравина. Боюсь, в таком случае отец потеряет не только сына, но и друга.

Я уже представил себе, как сижу в следователя, потом выслушиваю приговор, в суде плачет мама, а я еду по этапу.

И ведь даже ждать некому будет и передачки носить. Ну, кроме, мамы, конечно.

И так жалко себя стало. И больно. Стоп! Реально больно. И боль такая не душевная, а вполне себе телесная. И даже в конкретном месте. В паху. Блять. Эта чертова похитительница щитов очнулась, пока я задумался о своей горькой судьбе, и пнула меня в пах.


При этом, похоже, член выронил пульт управления моим мозгом и был обескуражен таким вот поведением хозяйки двух премиленьких шариков и капельки на пупке.

Пока я сгибался от боли, девчонка отбежала от меня на пару метров и, по-видимому, наслаждаясь точностью своего попадания по жизненно важному для меня органу, прошипела:

Извращенец.

И убежала, снова накрыв голову капюшоном.

Охуительно просто.



2.1. Ксюша

Сегодня я должна была в последний раз выполнить задание центра и сорвать рекламный щит этого самодовольного взяточника Куравина. Я уже не состою в молодежной оппозиционной ячейке, и каждый день мотаюсь на работу, став обычным винтиком в системе. Но я должна была выполнить это последнее мое задание. Закрыть свой долг перед моими единомышленниками.

И я почти сделала это. Время было уже позднее. Мне удалось обманным путем покинуть дом. Я надеялась по-быстрому управиться со щитом и вернуться домой до того, как отец вернется из своего покер-клуба. Благо этот последний мой щит оказался недалеко от моего дома – всего каких-то пять минут трусцой.

В помощь мне пошел дождь: на улице никого не было. Я отрезала ножом один крепеж и только полоснула ножом по второму крепежу, как услышала насмешливое:

Чем щит-то помешал тебе, бедолага?

Я реально испугалась, что это опять менты. Руки сами собой ослабили хватку и я почувствовала, как падаю вниз. Последнее, что я помню, как чьи-то руки подхватили меня, а сверху на меня летит щит. Все. Потом провал.

Через какое-то время прихожу в себя, незаметно приоткрываю левый глаз, чтобы понять, где я, и вижу над собой задумчивое и грустное лицо мужика. Смотрит куда-то вдаль и толстовку уже на мне расстегнул, гадина. Готовиться, значит, маньяк. Я читала, что у них не получается, если жертва просто лежит как дохлая рыба.

Судя по его сосредоточенному лицу, он всеми силами пытался настроиться на то, чтобы довести задуманное до конца. Ждал, наверное, что я приду в себя и начну истерить. Ну, уж нет, я тоже подготовилась, знаешь ли. Я аккуратно подгибаю ногу и делаю резкий толчок в инструмент предполагаемого насилия, как учила меня Анжела. Затем быстро встаю и отбегаю на безопасное расстояние.

Уже оттуда наблюдаю за муками маньяка и довольная выплевываю ему в лицо: «Извращенец!»

Вижу по его глазам, как многое он мог бы мне сказать и сделать. Но не сейчас и не здесь. Я разворачиваюсь и убегаю прочь.

Домой возвращаюсь как раз вовремя. Отец заходит в дверь минут через двадцать после меня.

2.2.

За две недели до описанных выше событий.

За свои неполные двадцать лет, по словам моего отца, я успела доставить ему столько проблем, сколько не смогли доставить «лихие 90-е», когда он только начинал создавать свой бизнес, а также мои два старших брата. Да, меня окружают трое взрослых мужчин. Моя мама умерла, когда мне было пять, и всю заботу о моем воспитании взял на себя отец.

Мои братья Антон и Григорий намного старше меня и уже успели многого достичь в жизни. Конечно, с помощью отца. Ко мне они относятся как к маленькой и поэтому лишь посмеиваются над моими шалостями, когда отец в очередной раз рассказывает, что я выкинула на этот раз.

Я люблю отца, но порой он говорит и делает такие занудные вещи.

Он давно грозился «пристроить меня в жизни», но все не доходили руки. Последней каплей, переполнившей его чашу терпения, стало мое задержание с несанкционированного митинга. Ну да, мы, наверное, погорячились в тот раз, и публичное сжигание чучела действующего мэра было лишним. Но ведь Масленица! А на Масленицу на Руси издревле сжигали чучело. Какая разница, чье это чучело? Главное ведь – отпугнуть беду. А чучело мэра для этого более чем подходило.

Правда, полиция посчитала иначе, хотя народу понравилось.

Меня посадили в автозак и привезли в «обезьянник». Не скажу, что я испугалась, но впечатление на меня это произвело неслабое.

Я сидела на скамейке в камере и рассматривала представителей электората, которые, я была просто уверена в этом, случайно, как и я, стали жертвами системы.

Тут к камере подошел лысый мужик в форме полицейского и, показав на трех девушек, включая меня, проскрипел:

На «субботник»!

Я даже не шелохнулась, хотя остальные уже вышли из камеры.



Тебе что? Особое приглашение? – поинтересовался лысый.

Сегодня четверг, - заметила я. – До субботы еще два дня.

А у нас «субботник» - это не когда суббота, а когда стоит, - загоготал лысый и вслед за ним вся дежурная часть.

Он приблизился ко мне и, схватив за локоть, рявкнул:

Пошли.

Но буквально через секунду изменил свое мнение и испуганно отшатнулся от меня. Мой аргумент на него подействовал. Или это просто ему так не понравился ножик в моей руке?