Труп в доме напротив

— Всё, больше ничего интересного не будет. Со строителей сдерут штраф, стройку опять закроют, пока все подвалы не исследуют. Надо ужин накрывать, иди, зови свою матушку.

— А где она?

— Где-где, в саду, конечно, — усмехнулся Аркадий. — Весь цирк пропустила.

Хоть и не так скоро, как надеялся домовой, но всё же представление окончилось. Отбыли экипажи, толпой ушли рабочие, запер двери за прорабом сторож. В переулках зажглись фонари и воцарилась тишина.

К слабопрожаренным бифштексам Верещагин достал пару бутылок красного итальянского вина, за ними последовала ещё одна, десерт он предложил сопроводить келимасом, но тут Суржиков тронул его плечо.

— Знаешь, шеф, давай сперва дела обсудим. У нас с тобой есть новости, у Глеба есть, — инспектор согласно кивнул. — Дело на месте не может стоять.

С сожалением глянув на фигурную бутылку, Алекс сказал:

— Ладно. Давайте обсудим. Соня, ты как пережила магическую бурю рядом с домом?

— Да я ничего и не заметила, — ответила Софья с недоумением. — Вы все встрёпанные такие, а что случилось?

Верещагин уже открыл рот, чтобы ответить, но тут засигналил его коммуникатор. Увидев на экране каменное лицо господина Парсонса, он вышел из столовой, ещё успев услышать, как Макс азартно рассказывает о работе целых четырёх боевых магов.

— Вы меня искали, — заказчик был краток.

— Искал. Хорошо бы встретиться, у меня есть ряд вопросов.

— Давайте встретимся. Только вам придется приехать ко мне, я… временно нетранспортабелен.

Он слегка повернул свой коммуникатор, и Алекс в некотором обалдении рассмотрел больничную палату, светящиеся огоньки оборудования, сиреневый кристалл на груди Парсонса.

— Где вы?

— Госпиталь святого Варфоломея, это в Сокольниках.

— Хорошо, буду… Во сколько у вас процедуры? К десяти закончатся?

— Жду.

И Парсонс отключился.

Пока хозяин дома беседовал с господином «решателем вопросов», инспектор и Макс на два голоса успели рассказать Софье о происшествии в доме напротив. Она ахала, ужасалась и смотрела на Глеба и Суржикова в поиске поддержки, словом, вела себя как Правильная Слабая Женщина. Именно так подумал Алекс, остановившись в дверях столовой и глядя на эту жанровую сцену. Не слишком яркий свет, которым люстра заливала середину круглого стола, выхватывал яркие пятна — вишнёвые искры вина в хрустале, золотой оттенок чая, красные ягоды клубники и белоснежные взбитые сливки, светло-оливковую скатерть — и освещал лица, оставляя в тени остальную комнату. «Странно, — подумал он, — еще две недели назад после отъезда детей в доме было тихо и пусто, оставались лишь мы с Аркадием. А сейчас полон дом народу, и это ещё Бахтин не пришёл…»

— Значит, Хранитель считает, что имена обозначают владельцев книг… — задумчиво сказал инспектор.

— Я бы предположил ещё, что это могут быть заказчики проверки, — подхватил Алекс. — Ну, предположим, ты хочешь купить… что там у нас есть такого, для холостого стражника подходящее? О, «Аттические ночи»!

— Щас получишь, — сквозь зубы пообещал Никонов.

— Ладно, пусть это будет альдина, — покладисто согласился Верещагин; глаза его лукаво блестели. — Но сердце тебе вещует, что это сокровище может оказаться липой, и ты затеваешь проверку.

— Понял и согласен, может быть и так.

— Слушай, а что, стража не может по имени и фамилии выяснить, кто это такой? — спросил вдруг Суржиков.

Оба его собеседника с одинаково недоуменным выражением на него посмотрели и постучали по лбу — Алекс точно посередине, а инспектор ближе к виску. Потом последний пояснил:

— Если знать, что интересующий нас имяноситель живёт в Москве, Нью-Амстердаме или, скажем, Монтевидео — можно. А обшарить весь шарик в поисках конкретного Ренато Феррейра Сильва, сам понимаешь, затруднительно.

— Н-да, — Суржиков потёр пальцем усы. — Погоди-ка… Всё-таки крутится у меня в голове эта монография Выготского… Издание Московского университета, так ведь? Может, там могут знать, кому принадлежит эта книга?

— Или кто ею интересовался не так давно, — кивнул инспектор. — Спасибо, это хорошая мысль.

— Боюсь, если буду спрашивать я, мне не ответят, — с сожалением покачал головой Влад.

— И не надо! Я официальный запрос направлю. И для скорости сам лично его отвезу.

Мужчины замолчали. Ночь давно вступила в свои права, слышно было, как проехал по Сретенке запоздалый экипаж.

— «Сон, смерть дневных тревог, купель трудов, — негромко произнёс Суржиков. — Бальзам больной души, на пире жизни Второе и сытнейшее из блюд…»

— И правда что, пора спать, — Глеб выбрался из глубин мягкого кресла, с сомнением посмотрел на так и не открытую бутылку келимаса и покачал головой. — Нет, завтра с утра к начальству, не стоит давать ему повод завидовать. Откупорим, когда закроем дело.






ГЛАВА 7

4 мая 2185 года от О.Д.




«Время, милый друг, время доставит удобный случай, а случай дает человеку двойные шансы на выигрыш: чем больше вы поставили, тем больше выиграете, если только умеете ждать»

(Александр Дюма, «Три мушкетера»)





Алекс только налил себе вторую чашку чая и потянулся за яблочнsv вареньtv, когда произошло разом несколько событий: в окно влетела белая птичка магвестника и упала перед Софьей, ровно такая же птичка, но побольше размером — не голубок, а чайка — оказалась перед Максом, а у самого хозяина дома засигналил коммуникатор.

Софья потянулась к письму, но Алекс остановил её:

— Погоди секунду! — он выскочил из столовой, добежал до кабинета, вытащил из ящика стола запечатлевающий кристалл и вернулся с ним наготове. — Вот теперь давай!

На листе белой бумаги было всего три строчки, уже знакомые всем присутствующим:

«Шестой лунный день совпадёт с Литой, и наследник Верховного должен своей рукой срезать омелу. Максимилиану надлежит явиться в Дом не позднее двадцатого. В противном случае жизнь и смерть его будут исторгнуты из общины. Nead’dim Ond’duuve Ouend Eekhl Sah’Fair».

Прочитанное письмо тут же рассыпалось пеплом, но Алекс успел сделать магоснимок.

— Угрожающее письмо с личной подписью — очень, очень весомо для Службы магбезопасности, — ухмыльнулся он.

Софья махнула рукой.

— Ничего они ему не сделают, были уже проверки и следователи…

— Хрен ему в глотку, а не мальчика, — экспрессивно сказал Суржиков. — Извини, Соня.

— Ладно, Макс, теперь твоё письмо…

Развернувшийся лист бумаги имел более чем официальный вид, даже красная сургучная печать присутствовала. Приёмная комиссия биологического факультета московского университета сообщала господину Максимилиану Гребневу, что его прошение рассмотрено и по совокупности достижений он зачислен на третий курс для обучения по специальности «молекулярная физиология растений». Начало занятий с пятнадцатого сентября, и господину студенту надлежит до этих пор сдать те предметы, государственные оценки по которым у него отсутствуют, а именно…

— Третий курс, мамочки… — прошептал Макс, после чего вскочил и заорал: — Третий, мама!

И вылетел из комнаты.

После непродолжительного молчания Суржиков откашлялся и произнёс:

— Соня, поздравляю! Интересно, чем наш мальчик поразил приёмную комиссию?

Софья нервно хмыкнула:

— Ну, когда он будет в состоянии говорить, мы у него спросим. Я даже не знаю, что же теперь делать…

— Если никакие иные методы не помогут, я попрошу аудиенции у его величества, — твёрдо сказал Алекс.

— У нас ограничено время, — напомнил Влад.

— Значит, попрошу срочной.

— Алекс, у тебя сигнал был, давай посмотрим, — напомнила Софья.

Сообщение, пришедшее на коммуникатор, ситуацию не упрощало — в Кракове, где училась племянница и гостили близнецы, была похищена четырнадцатилетняя девочка. Магбезопасность обнаружила следы ритуала запрещённой магии, почти вычислила очередного любителя продлить собственную жизнь с использованием крови девственницы и порекомендовала распустить школьников на каникулы на месяц раньше.

— Стас написал, что они взяли билеты на послезавтрашний вылет, — Верещагин растерянно посмотрел на друзей. — И это значит, что в Москве они будут седьмого мая.

— Ну, выходит, до седьмого мы должны закончить дело архитектора, разобраться с друидами и помочь инспектору Никонову выяснить, кто же убил двоих из дома напротив. Делов-то! — и Суржиков пожал плечами.

Господин Парсонс уже не лежал в больничной кровати, а полусидел, опираясь на подушки, и что-то писал в блокноте. Кристалл у него на груди светился теперь не жутковато-фиолетовым, а весёленьким зелёным цветом, да и лицо казалось не измождённым, а просто худым. Словом, заказчик явно идёт на поправку, решил Алекс, здороваясь.

Парсонс отложил в сторону ручку, сунул блокнот в ящик тумбочки и запер заклинанием.

— Итак? — спросил он хмуро.

— Итак, у нас есть ряд подозрений, — сообщил Алекс. — Но, прежде чем я расскажу о них, хотелось бы знать, что является истинной причиной вашего обращения ко мне? Потому что отсутствие светской жизни ни самого господина Казьмина, ни его семью особо не волнует, да и в профессиональной сфере у него всё отлично. Поэтому мне хотелось бы знать, что же обеспокоило вас, господин Парсонс, вас и ваших истинных заказчиков? В противном случае от работы я откажусь.

Его визави усмехнулся.