Тринадцатый странник

Глава 1




Я помедлила у высоких черных дверей, восстанавливая дыхание. Не стоит входить к нему запыхавшейся. Не стоит давать ему возможность увидеть страх, волнение или беспокойство. Никаких чувств. Никаких эмоций. Ни малейшего проявления слабости.

Помощники и советники сидели за столом. Во главе, откинувшись на высокую спинку — он. Конечно, знал о моем приходе, охрана доложила, как только моя нога коснулась первого камня на пороге Башни.

— Мой князь, — я приблизилась и склонилась, прижав открытую ладонь к левой стороне груди.

— Рад видеть тебя, Диана.

Он протянул мне руку, не поднимаясь. Недоволен? Почему? Я послушно поцеловала камень на его пальце. Рубин обжег губы.

— Какие вести ты принесла сегодня?

— Я нашла одаренного.

Помощники переглянулись, зашевелились. И он поднялся. Я мелком скользнула взглядом по его телу. Темные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами. Множество серебряных цепочек на руках и шее, перстни… опустила взгляд.

— Ты в этом уверена?

— Да, мой князь, — я выпрямилась и посмотрела снова. Все равно снизу-вверх. Ландар выше меня на голову.

— Где?

— Живет в Альпах.

— Как ты вышла на него?

— Случайно. Наблюдатель заметил косвенные признаки. Сообщил смотрящему в том регионе, тот — мне.

— Таких слишком много! Возможно, эфира в нем лишь капля! — это вмешался один из советников, не выдержав.

Князь поднял ладонь, прерывая, и тот осекся.

— Продолжай, — мягко сказал Ландар, не спуская с меня глаз.

Я сглотнула, пытаясь удержать разбегающиеся мысли. Так происходит всегда, когда он рядом. Слишком много силы.

— Я навела справки…

— Не поставив меня в известность? — легкая нота недовольства.

Пока — легкая, но сердце уже сжимают тиски. Я не хочу, чтобы эта нота выросла до яростного крещендо или вылилась в полноценную симфонию… Я боюсь этого.

— Простите, мой князь, — покаянно опустила голову. — Но я лишь не хотела тревожить вас понапрасну. Решила убедиться, прежде чем отрывать вас от важных дел…

— Ты должна сообщать мне о таких вещах, Диана. — Еще мягче. И уже почти больно. Зверь лишь трогает лапой, не выпуская когти. Играя. Или пугая. Не знаю. Я хочу уйти, и как можно скорее.

Подняла голову, твердо глядя в глаза цвета ночи. Совершенно черные. Ни единого проблеска света. Это выглядит пугающе. И все же мой князь красив. Он ужасающе красив. Как может быть красиво совершенное зло. Падший ангел…

— Прошу простить, мой князь. Это больше не повторится.

Его глаза — две черные дыры, в которых можно потерять и разум, и душу. Поэтому в них я стараюсь не смотреть.

— Хорошо.

Дышать чуть легче.

— Всплески повторялись?

— Да, мой князь. К тому же другие данные лишь подтверждают наличие эфира. Талантлив, скрытен, живет уединенно, мизантроп… В любом случае его надо проверить, мой князь.

Ландар склонил голову, размышляя и рассматривая меня. Я застыла, опустив глаза в пол. Там были желтые и черные плиты, на которых плелась янтарная змея, переползая с черного на желтое, с желтого на черное… Совершенная работа древних мастеров. В этой башне все было совершенным.

— Я доволен тобой, Диана. — Князь сделал шаг назад. — И прощаю за своеволие. Все-таки это твоя работа. И, возможно, на этот раз ты обнаружила действительно одаренного. Тебе ведь всегда везет, верно?

— Иногда, — осторожно подтвердила я.


Везет? Боги… хотелось рассмеяться. Но, конечно, я не стала этого делать.

Ландар вернулся на свое место, сел.

— Продолжай наблюдение, Диана. Мы должны знать точно.

— Мне стоит познакомиться с ним?

— Если не сможешь иначе определить уровень эфира.

Князь поднял руку, и я сдержала облегченный вздох — похоже, аудиенция подходила к концу.

— Да, еще. Думаю, ты заслужила награду.

Я похолодела.

— Символ защитника. Я подарю его тебе. Сегодня. Поднимись в мастерскую.

Я склонилась, развернулась и вышла. Даже за дверью не позволила себе эмоций, лишь крепче сжала губы и до боли стиснула кулаки.

Зверь все-таки выпустил когти…



Мастерская была залита светом. Крыши здесь не было, вместо нее — огромный стеклянный купол, через который лился чистый свет. Пространство в две сотни квадратных метров, царство холстов, кистей и Ландара. В углу — широкая кушетка, накрытая белыми шкурами, рядом — столик с закусками и фруктами, встроенный бар…

Я замерла, откинув голову и глотая ртом воздух. Надо собраться… Сосредоточиться. Чтобы принять дар князя. На это всегда уходит слишком много сил. Не показать слабость. Не показать чувств…

— Ты еще не готова?

Я вздрогнула, оборачиваясь. Так быстро?

— Я думала, тебе нужно завершить совет, мой князь.

Наедине уже не было нужды в официальном обращении. Когда мы были вдвоем, я звала его по имени. Ландар небрежно махнул рукой, проходя вдоль холстов. Они стояли «лицом» к стене, все накрыты полотнищами. Я никогда не видела, что он рисует. Никто этого не видел. Боюсь, мой разум не выдержал бы этого зрелища. Хотя порой я задумывалась об этом. Если бы мне удалось взглянуть на один из холстов, что я увидела бы там? Картину Армагеддона? Великий потоп? Вечный хаос?

Боги, не дайте мне узнать это.

— О чем ты думаешь?

Ландар остановился у стола, любовно пробежал пальцами по кисточкам. Выбрал одну — тонкую, узкую, с длинными черными ворсинками, покачал в ладони. Отложил. Взвесил другую. Чем он руководствуется при выборе, никто не знал. Я никогда не спрашивала. Но каждый раз его дар бесценен. То, что дает князь, невозможно измерить.

Правда, принять его дар всегда непросто.

— О том, где ты решишь оставить символ.

— На спине, — сказал он, не глядя на меня и все еще выбирая кисть.

Я вздохнула. Место на теле тоже всегда выбирает он. На этот раз спина. Хорошо. Легче. Я расстегнула черную рубашку, вытащила ее из-за пояса кожаных брюк. Сняла, положила на деревянную лавку у стены, оставшись в тонком кружевном бюстгальтере. Повернулась спиной. Застыла. Шагов я не слышала, а потом ощутила, что Ландар рядом. Совсем близко, и я чувствую дыхание на своем виске. Меня это иногда удивляет, что он дышит. Совсем как человек. Хотя я слишком хорошо знаю, что он — иной. И странно, что все еще пользуется таким атавизмом, как дыхание. Мне порой кажется, что внутри князя тоже черная дыра, а не человеческие внутренности, что рань его, и потечет не кровь — ртуть.

— О чем ты думаешь сейчас? — тихий голос.

Он даже ближе, чем я думала. Стоит почти вплотную, а я не чувствую. Мы всегда ощущаем, если кто-то подходит к нам со спины. Видим своим внутренним зрением, чувствуем соприкосновение аур, энергий, теней. А Ландара за спиной я не ощущала. Совсем. Все мои органы чувств уверяли, что там никого нет.

— Изумляюсь, как можно столь совершенно скрывать свою суть, мой князь, — четко произнесла я, глядя в точку на стене. Желтая. Желтая точка. Клякса. Надо же. Я буравила ее взглядом, словно пыталась стать ею. Я убеждала себя, что я тоже — точка, желтая клякса, что меня нет.

— Ты боишься?

— Как можно бояться, мой князь? Твои дары — это самое прекрасное, что может быть во вселенной. Никто так не обласкан тобой, как я. И я безмерно ценю твою доброту.

О, конечно, ни капли сарказма. Ни одной острой ноты. Лишь смирение и восторг.

— Убери волосы.

Не поверил. Вот дьявол, я плохая актриса. Хотя не стоит поминать рогатого, когда он стоит за твоей спиной.

Я сдержала неуместный смешок и подняла тяжелую копну волос, закрутила на затылке, сколола гребнем.

— Не пытайся лгать мне, Диана, — его голос обволакивает бархатом. — Это бесполезно.

Первое прикосновение шелковой кисти заставило меня выгнуться. Вопль я сдержала, хотя плечо у лопатки обожгло такой острой болью, что казалось, туда воткнули раскаленную иглу. Кисть… это всего лишь кисть… Я пыталась уверить в этом свое тело, которое не верило и тряслось. Второе прикосновение… игл стало десять. И каждая пылала. Нет, это не иглы, это ржавые крюки, вырывающие куски мяса. Боги, помогите! Кисть скользит по моей коже, и боль вгрызается в тело, пожирает, выедает, выжигает. Мне кажется, что на моей спине кожа уже висит лоскутами, что там остался лишь кусок окровавленного мяса, из которого торчат раздробленные кости. Где-то внутри себя я понимаю, что это не так, что там лишь рисунок черной тушью, но тело вновь не верит разуму. Оно чувствует. Боль, агонию, смерть. Все мои нервные окончания вопят об этом, больно уже везде, не только там, где Ландар рисует…

Я уже кричу, потому что сдержать это невозможно…

Не знаю, сколько это длится. Возможно, бесконечность. Возможно, за время моей агонии успело родиться несколько новых миров и сгореть десяток старых звезд.