Три мушкетера
Часть 37 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он вырвался из рук Портоса и Арамиса и как безумный бросился на труп своей возлюбленной.
Атос встал, медленно и торжественно подошел к своему другу, нежно обнял его и, когда д'Артаньян разрыдался, сказал ему своим проникновенным голосом:
— Друг, будь мужчиной: женщины оплакивают мертвых, мужчины мстят за них!
— Да! — произнес д'Артаньян. — Да! Чтобы отомстить за нее, я готов последовать за тобой куда угодно!
Атос воспользовался минутным приливом сил, который надежда на мщение вызвала в его несчастном друге, и сделал знак Портосу и Арамису сходить за настоятельницей.
Оба встретили ее в коридоре, взволнованную и растерявшуюся от такого множества событий. Настоятельница позвала нескольких монахинь, и они, вопреки всем монастырским обычаям, очутились в присутствии пяти мужчин.
— Сударыня, — обратился Атос к настоятельнице, беря д'Артаньяна под руку, — мы поручаем вашим благочестивым заботам тело этой несчастной женщины. До того, как она стала ангелом на небе, она была ангелом на земле. Похороните ее как монахиню вашего монастыря. Со временем мы приедем помолиться на ее могиле.
Д'Артаньян спрятал лицо на груди Атоса и зарыдал.
— Плачь, — сказал Атос, — плачь, сердце твое полно любви, молодости и жизни! Ах, если б я еще мог плакать, как ты!
И он увел своего друга, любовно опекая его, как отец, утешая, как духовный пастырь, и проявляя величие человека, который сам много выстрадал.
Все пятеро в сопровождении своих слуг, которые вели в поводьях лошадей, направились к городу Бетюн, предместье которого виднелось вдали, и остановились перед первой же встретившейся им по дороге гостиницей.
— А почему мы не гонимся за этой женщиной? — спросил д'Артаньян.
— Отложим погоню, — ответил Атос. — Сначала нужно принять кое-какие меры.
— Она ускользнет от нас! — встревожился юноша. — Она ускользнет, Атос, и ты будешь в этом виноват!
— Я отвечаю за нее, — ответил Атос.
Д'Артаньян питал такое доверие к своему другу, что опустил голову и, не возражая больше, вошел в гостиницу.
Портос и Арамис переглянулись, не понимая, откуда у Атоса такая уверенность.
Лорд Винтер подумал, что Атос говорит это, желая смягчить скорбь д'Артаньяна.
— Теперь, господа, удалимся каждый к себе, — предложил Атос, после того как удостоверился, что в гостинице есть пять свободных комнат. Д'Артаньяну необходимо побыть одному, чтобы выплакаться и заснуть. Я все беру на себя, будьте спокойны.
— Мне думается, однако, — заметил лорд Винтер, — что если нужно принять какие-нибудь меры против графини, то это мое дело: она моя невестка.
— И мое, — сказал Атос, — она моя жена.
Д'Артаньян улыбнулся: он понял, что Атос уверен в своем мщении, раз он открыл такую тайну. Портос и Арамис побледнели и переглянулись. Лорд Винтер решил, что Атос сошел с ума.
— Итак, ступайте каждый в свою комнату, — повторил Атос, — и предоставьте мне действовать. Вы сами видите, что это мое дело, так как я ее муж. Только отдайте мне, д'Артаньян, если вы его не потеряли, листок бумаги, который выпал из шляпы того человека и на котором написано название деревни.
— А, понимаю! — воскликнул д'Артаньян. — Это название написано ее рукой.
— Ты видишь сам, — сказал Атос, — есть бог на небесах!
XXXIV. ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ
Отчаяние Атоса сменилось затаенной печалью, которая еще обостряла блестящие качества его ума.
Поглощенный мыслью о данном им обещании и о принятой на себя ответственности, он последним ушел к себе в комнату, попросил хозяина гостиницы достать ему карту этой провинции, склонился над ней, изучил нанесенные на ней линии, выяснил, что из Бетюна в Армантьер ведут четыре разные дороги, и велел позвать к себе слуг.
Планше, Гримо, Мушкетон и Базен явились к Атосу и получили от него ясные, точные и обдуманные приказания.
Они должны были на рассвете отправиться в Армантьер, каждый своей дорогой. Планше как самый смышленый из всех четверых должен был направиться по той дороге, куда уехала карета, в которую стреляли четыре друга и которую, как помнят читатели, сопровождал слуга Рошфора.
Атос пустил в дело слуг прежде всего потому, что за время их службы у него и у его друзей он подметил в каждом из них немаловажные достоинства. Далее, слуги, которые расспрашивают прохожих, внушают меньше подозрений, чем их господа, и встречают больше доброжелательства в тех, к кому они обращаются. И, наконец, миледи знала господ, но не знала слуг; слуги же, напротив, отлично ее знали.
Все четверо в одиннадцать часов следующего дня должны были сойтись в условленном месте. Если им удастся обнаружить, где скрывается миледи, трое останутся стеречь ее, а четвертый должен вернуться в Бетюн, чтобы известить Атоса и служить проводником четырем друзьям.
Выслушав эти распоряжения, слуги удалились.
Атос встал со стула, опоясался шпагой, закутался в плащ и вышел из гостиницы. Было около десяти часов. В десять часов вечера, как известно, улицы провинциального города обычно безлюдны; однако Атос явно искал кого-нибудь, к кому бы он мог обратиться с вопросом. Наконец он встретил запоздалого прохожего, подошел к нему и сказал несколько слов. Человек, к которому он обратился, в испуге отшатнулся, но все же в ответ на слова мушкетера куда-то указал рукой. Атос предложил этому человеку полпистоля за то, чтобы тот проводил его, но прохожий отказался.
Атос углубился в улицу, на которую прохожий указал ему, но, дойдя до перекрестка, опять остановился, видимо затрудняясь, в какую сторону идти дальше. Но так как на перекрестке он скорее всего мог кого-нибудь встретить, то он продолжал стоять там. И в самом деле, вскоре прошел ночной сторож. Атос обратился к нему с тем же вопросом, который он уже задавал прохожему; сторож точно так же испугался, тоже отказался проводить Атоса и показал ему рукой дорогу.
Атос пошел в указанном направлении и добрался до предместья, расположенного на окраине города, противоположной той, через которую он и его товарищи вошли в город. Здесь он, по-видимому, опять оказался в затруднительном положении и в третий раз остановился.
К счастью, мимо проходил нищий; он подошел к Атосу попросить у него милостыню. Атос предложил экю за то, чтобы нищий довел его туда, куда он держал путь. Нищий сначала заколебался, но при виде серебряной монеты, блестевшей в темноте, решился и пошел впереди Атоса.
Дойдя до угла одной улицы, он издали показал Атосу небольшой, стоящий особняком домик, уединенный и унылый. Атос направился к нему, а нищий, получивший свою плату, со всех ног побежал прочь.
Атосу пришлось обойти дом крутом, прежде чем он различил дверь на фоне багровой краски, которой были покрыты стены; сквозь щели ставен не пробивался наружу ни один луч света, не слышно было ни малейшего звука, который позволил бы предположить, что этот дом обитаем: он был мрачен и безмолвен, как могила.
Атос трижды постучал, но никто ему не ответил. Однако после третьего раза изнутри донесся шум приближающихся шагов; наконец дверь приоткрылась, и показался высокий человек с бледным лицом, черными волосами и черной бородой.
Атос и незнакомец тихо обменялись несколькими словами, после чего высокий человек сделал мушкетеру знак, что он может войти. Атос тотчас воспользовался этим разрешением, и дверь закрылась за ним.
Человек, в поисках которого Атос так далеко забрался и которого он нашел с таким трудом, ввел Атоса в кабинет, где он перед тем скреплял проволокой побрякивавшие кости скелета. Весь остов был уже собран, только череп еще отдельно лежал на столе.
Все остальное убранство комнаты показывало, что ее хозяин занимается естественными науками: разные змеи лежали в банках, на которых виднелись ярлыки с названием каждой породы; высушенные ящерицы сверкали, точно изумруды, вставленные в большие рамы черного дерева; пучки дикорастущих трав, пахучих и, вероятно, обладающих свойствами, неизвестными людям непосвященным, были подвязаны к потолку и свешивались по углам комнаты.
Бросалось в глаза отсутствие семьи и слуг: высокий человек жил один в этом доме.
Атос окинул невозмутимым, равнодушным взглядом все описанные нами предметы и по приглашению того, к кому он пришел, сел возле него.
Затем он объяснил ему причину своего посещения и ту услугу, за которой он к нему обращается. Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец, стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в знак того, что у него нет больше возражений и что он готов повиноваться.
Атосу только это и нужно было. Он встал, попрощался, вышел, зашагал обратно той же дорогой, по которой пришел, вернулся в гостиницу и заперся у себя в комнате.
На рассвете д'Артаньян вошел к нему и спросил, что надо делать.
— Ждать, — ответил Атос.
Спустя несколько минут настоятельница монастыря уведомила мушкетеров, что похороны состоятся в полдень. Что же касается отравительницы, то о ней не было никаких сведений; предполагали только, что она бежала через сад: там обнаружили на песке ее следы, и садовая калитка оказалась запертой, а ключ от нее исчез.
В назначенный час лорд Винтер и четверо друзей явились в монастырь; там звонили во все колокола, двери часовни были открыты, но решетка клироса оставалась запертой. Посреди клироса стоял гроб с телом жертвы злодеяния, облаченным в одежду послушницы. По обеим сторонам клироса, позади решеток, куда вход был прямо из монастыря, находились кармелитки, все в полном сборе; они слушали оттуда заупокойную службу и присоединяли свое пение к песнопениям священников, не видя мирян и сами невидимые для них.
Подойдя к дверям часовни, д'Артаньян почувствовал, что ему вновь изменяет мужество; он обернулся, ища глазами Атоса, но Атос скрылся.
Верный взятой на себя задаче мщения, Атос велел проводить себя в сад; идя там по легким, тянувшимся по песку отпечаткам ног этой женщины, которая оставляла за собой кровавый след повсюду, где она появлялась, он дошел до калитки, выходившей на опушку, велел отпереть ее и углубился в лес.
Тут все его предположения подтвердились: дорога, на которую свернула карета, огибала лес. Атос некоторое время шел по этой дороге, устремив глаза в землю; он то и дело различал на ней небольшие пятна крови, которые свидетельствовали о ране, нанесенной или человеку, верхом сопровождавшему карету, или одной из лошадей. А примерно в трех четвертях лье от монастыря, шагов за пятьдесят от Фестюбера, виднелось пятно большего размера, и земля вокруг была утоптана лошадьми. Между лесом и этим изобличающим местом, немного поодаль от взрытой копытами земли, тянулись следы тех же мелких шагов, что и в саду; здесь карета, по-видимому, останавливалась.
В этом месте миледи вышла из леса и села в карету.
Довольный этим открытием, подтверждавшим все его догадки, Атос вернулся в гостиницу и застал там нетерпеливо ожидавшего его Планше.
Все обстояло так, как предполагал Атос.
Двигаясь по дороге, Планше, так же как и Атос, заметил пятна крови и обнаружил место, где останавливались лошади; но оттуда Атос повернул обратно, а Планше двинулся дальше и в деревне Фестюбер, сидя в трактире и распивая вино, узнал, даже никого не расспрашивая, что накануне, в восемь с половиной часов вечера, раненый человек, сопровождавший даму, которая путешествовала в почтовой карете, вынужден был остановиться, так как не мог ехать дальше. Его рану проезжавшие объяснили нападением грабителей, якобы остановивших в лесу карету. Раненый остался в деревне; женщина переменила лошадей и продолжала путь.
Планше принялся разыскивать почтаря этой кареты и нашел его. Почтарь довез даму до Фромеля, а из Фромеля она поехала в Армантьер. Планше пустился напрямик проселочной дорогой и в семь часов утра добрался до Армантьера.
Оказалось, что там только одна гостиница, при почтовой станции. Планше явился туда под видом слуги, который остался без места и ищет службу.
Не поговорил он и десяти минут с прислугой гостиницы, как ему уже стало известно, что какая-то женщина, никем не сопровождаемая, приехала накануне, в одиннадцать часов вечера, заняла комнату, велела позвать к себе смотрителя гостиницы и сказала ему, что она желала бы некоторое время пожить в окрестностях Армантьера.
Планше узнал все, что ему было нужно. Он побежал в назначенное для свидания место, встретился там, как было условленно, с остальными тремя слугами, поручил им караулить все выходы гостиницы и поспешил обратно к Атосу.
Планше еще сообщал собранные им сведения, когда друзья Атоса вернулись с похорон и вошли к нему в комнату.
Лица у всех, и даже кроткое лицо Арамиса, были угрюмы и нахмурены.
— Что надо делать? — спросил д'Артаньян.
— Ждать, — ответил Атос.
Все разошлись по своим комнатам.
В восемь часов вечера Атос приказал седлать лошадей и велел сказать лорду Винтеру и своим друзьям, чтобы они собирались в путь. Вмиг все пятеро были готовы. Каждый из них осмотрел свое оружие и привел его в надлежащий вид. Атос сошел вниз последним. д'Артаньян уже сидел на коне и торопил с отъездом.
— Потерпите немного, — сказал Атос, — нам недостает еще одного человека.
Четыре всадника с удивлением осмотрелись кругом; каждый из них тщетно старался припомнить, кого это им недостает.
Атос встал, медленно и торжественно подошел к своему другу, нежно обнял его и, когда д'Артаньян разрыдался, сказал ему своим проникновенным голосом:
— Друг, будь мужчиной: женщины оплакивают мертвых, мужчины мстят за них!
— Да! — произнес д'Артаньян. — Да! Чтобы отомстить за нее, я готов последовать за тобой куда угодно!
Атос воспользовался минутным приливом сил, который надежда на мщение вызвала в его несчастном друге, и сделал знак Портосу и Арамису сходить за настоятельницей.
Оба встретили ее в коридоре, взволнованную и растерявшуюся от такого множества событий. Настоятельница позвала нескольких монахинь, и они, вопреки всем монастырским обычаям, очутились в присутствии пяти мужчин.
— Сударыня, — обратился Атос к настоятельнице, беря д'Артаньяна под руку, — мы поручаем вашим благочестивым заботам тело этой несчастной женщины. До того, как она стала ангелом на небе, она была ангелом на земле. Похороните ее как монахиню вашего монастыря. Со временем мы приедем помолиться на ее могиле.
Д'Артаньян спрятал лицо на груди Атоса и зарыдал.
— Плачь, — сказал Атос, — плачь, сердце твое полно любви, молодости и жизни! Ах, если б я еще мог плакать, как ты!
И он увел своего друга, любовно опекая его, как отец, утешая, как духовный пастырь, и проявляя величие человека, который сам много выстрадал.
Все пятеро в сопровождении своих слуг, которые вели в поводьях лошадей, направились к городу Бетюн, предместье которого виднелось вдали, и остановились перед первой же встретившейся им по дороге гостиницей.
— А почему мы не гонимся за этой женщиной? — спросил д'Артаньян.
— Отложим погоню, — ответил Атос. — Сначала нужно принять кое-какие меры.
— Она ускользнет от нас! — встревожился юноша. — Она ускользнет, Атос, и ты будешь в этом виноват!
— Я отвечаю за нее, — ответил Атос.
Д'Артаньян питал такое доверие к своему другу, что опустил голову и, не возражая больше, вошел в гостиницу.
Портос и Арамис переглянулись, не понимая, откуда у Атоса такая уверенность.
Лорд Винтер подумал, что Атос говорит это, желая смягчить скорбь д'Артаньяна.
— Теперь, господа, удалимся каждый к себе, — предложил Атос, после того как удостоверился, что в гостинице есть пять свободных комнат. Д'Артаньяну необходимо побыть одному, чтобы выплакаться и заснуть. Я все беру на себя, будьте спокойны.
— Мне думается, однако, — заметил лорд Винтер, — что если нужно принять какие-нибудь меры против графини, то это мое дело: она моя невестка.
— И мое, — сказал Атос, — она моя жена.
Д'Артаньян улыбнулся: он понял, что Атос уверен в своем мщении, раз он открыл такую тайну. Портос и Арамис побледнели и переглянулись. Лорд Винтер решил, что Атос сошел с ума.
— Итак, ступайте каждый в свою комнату, — повторил Атос, — и предоставьте мне действовать. Вы сами видите, что это мое дело, так как я ее муж. Только отдайте мне, д'Артаньян, если вы его не потеряли, листок бумаги, который выпал из шляпы того человека и на котором написано название деревни.
— А, понимаю! — воскликнул д'Артаньян. — Это название написано ее рукой.
— Ты видишь сам, — сказал Атос, — есть бог на небесах!
XXXIV. ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ
Отчаяние Атоса сменилось затаенной печалью, которая еще обостряла блестящие качества его ума.
Поглощенный мыслью о данном им обещании и о принятой на себя ответственности, он последним ушел к себе в комнату, попросил хозяина гостиницы достать ему карту этой провинции, склонился над ней, изучил нанесенные на ней линии, выяснил, что из Бетюна в Армантьер ведут четыре разные дороги, и велел позвать к себе слуг.
Планше, Гримо, Мушкетон и Базен явились к Атосу и получили от него ясные, точные и обдуманные приказания.
Они должны были на рассвете отправиться в Армантьер, каждый своей дорогой. Планше как самый смышленый из всех четверых должен был направиться по той дороге, куда уехала карета, в которую стреляли четыре друга и которую, как помнят читатели, сопровождал слуга Рошфора.
Атос пустил в дело слуг прежде всего потому, что за время их службы у него и у его друзей он подметил в каждом из них немаловажные достоинства. Далее, слуги, которые расспрашивают прохожих, внушают меньше подозрений, чем их господа, и встречают больше доброжелательства в тех, к кому они обращаются. И, наконец, миледи знала господ, но не знала слуг; слуги же, напротив, отлично ее знали.
Все четверо в одиннадцать часов следующего дня должны были сойтись в условленном месте. Если им удастся обнаружить, где скрывается миледи, трое останутся стеречь ее, а четвертый должен вернуться в Бетюн, чтобы известить Атоса и служить проводником четырем друзьям.
Выслушав эти распоряжения, слуги удалились.
Атос встал со стула, опоясался шпагой, закутался в плащ и вышел из гостиницы. Было около десяти часов. В десять часов вечера, как известно, улицы провинциального города обычно безлюдны; однако Атос явно искал кого-нибудь, к кому бы он мог обратиться с вопросом. Наконец он встретил запоздалого прохожего, подошел к нему и сказал несколько слов. Человек, к которому он обратился, в испуге отшатнулся, но все же в ответ на слова мушкетера куда-то указал рукой. Атос предложил этому человеку полпистоля за то, чтобы тот проводил его, но прохожий отказался.
Атос углубился в улицу, на которую прохожий указал ему, но, дойдя до перекрестка, опять остановился, видимо затрудняясь, в какую сторону идти дальше. Но так как на перекрестке он скорее всего мог кого-нибудь встретить, то он продолжал стоять там. И в самом деле, вскоре прошел ночной сторож. Атос обратился к нему с тем же вопросом, который он уже задавал прохожему; сторож точно так же испугался, тоже отказался проводить Атоса и показал ему рукой дорогу.
Атос пошел в указанном направлении и добрался до предместья, расположенного на окраине города, противоположной той, через которую он и его товарищи вошли в город. Здесь он, по-видимому, опять оказался в затруднительном положении и в третий раз остановился.
К счастью, мимо проходил нищий; он подошел к Атосу попросить у него милостыню. Атос предложил экю за то, чтобы нищий довел его туда, куда он держал путь. Нищий сначала заколебался, но при виде серебряной монеты, блестевшей в темноте, решился и пошел впереди Атоса.
Дойдя до угла одной улицы, он издали показал Атосу небольшой, стоящий особняком домик, уединенный и унылый. Атос направился к нему, а нищий, получивший свою плату, со всех ног побежал прочь.
Атосу пришлось обойти дом крутом, прежде чем он различил дверь на фоне багровой краски, которой были покрыты стены; сквозь щели ставен не пробивался наружу ни один луч света, не слышно было ни малейшего звука, который позволил бы предположить, что этот дом обитаем: он был мрачен и безмолвен, как могила.
Атос трижды постучал, но никто ему не ответил. Однако после третьего раза изнутри донесся шум приближающихся шагов; наконец дверь приоткрылась, и показался высокий человек с бледным лицом, черными волосами и черной бородой.
Атос и незнакомец тихо обменялись несколькими словами, после чего высокий человек сделал мушкетеру знак, что он может войти. Атос тотчас воспользовался этим разрешением, и дверь закрылась за ним.
Человек, в поисках которого Атос так далеко забрался и которого он нашел с таким трудом, ввел Атоса в кабинет, где он перед тем скреплял проволокой побрякивавшие кости скелета. Весь остов был уже собран, только череп еще отдельно лежал на столе.
Все остальное убранство комнаты показывало, что ее хозяин занимается естественными науками: разные змеи лежали в банках, на которых виднелись ярлыки с названием каждой породы; высушенные ящерицы сверкали, точно изумруды, вставленные в большие рамы черного дерева; пучки дикорастущих трав, пахучих и, вероятно, обладающих свойствами, неизвестными людям непосвященным, были подвязаны к потолку и свешивались по углам комнаты.
Бросалось в глаза отсутствие семьи и слуг: высокий человек жил один в этом доме.
Атос окинул невозмутимым, равнодушным взглядом все описанные нами предметы и по приглашению того, к кому он пришел, сел возле него.
Затем он объяснил ему причину своего посещения и ту услугу, за которой он к нему обращается. Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец, стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в знак того, что у него нет больше возражений и что он готов повиноваться.
Атосу только это и нужно было. Он встал, попрощался, вышел, зашагал обратно той же дорогой, по которой пришел, вернулся в гостиницу и заперся у себя в комнате.
На рассвете д'Артаньян вошел к нему и спросил, что надо делать.
— Ждать, — ответил Атос.
Спустя несколько минут настоятельница монастыря уведомила мушкетеров, что похороны состоятся в полдень. Что же касается отравительницы, то о ней не было никаких сведений; предполагали только, что она бежала через сад: там обнаружили на песке ее следы, и садовая калитка оказалась запертой, а ключ от нее исчез.
В назначенный час лорд Винтер и четверо друзей явились в монастырь; там звонили во все колокола, двери часовни были открыты, но решетка клироса оставалась запертой. Посреди клироса стоял гроб с телом жертвы злодеяния, облаченным в одежду послушницы. По обеим сторонам клироса, позади решеток, куда вход был прямо из монастыря, находились кармелитки, все в полном сборе; они слушали оттуда заупокойную службу и присоединяли свое пение к песнопениям священников, не видя мирян и сами невидимые для них.
Подойдя к дверям часовни, д'Артаньян почувствовал, что ему вновь изменяет мужество; он обернулся, ища глазами Атоса, но Атос скрылся.
Верный взятой на себя задаче мщения, Атос велел проводить себя в сад; идя там по легким, тянувшимся по песку отпечаткам ног этой женщины, которая оставляла за собой кровавый след повсюду, где она появлялась, он дошел до калитки, выходившей на опушку, велел отпереть ее и углубился в лес.
Тут все его предположения подтвердились: дорога, на которую свернула карета, огибала лес. Атос некоторое время шел по этой дороге, устремив глаза в землю; он то и дело различал на ней небольшие пятна крови, которые свидетельствовали о ране, нанесенной или человеку, верхом сопровождавшему карету, или одной из лошадей. А примерно в трех четвертях лье от монастыря, шагов за пятьдесят от Фестюбера, виднелось пятно большего размера, и земля вокруг была утоптана лошадьми. Между лесом и этим изобличающим местом, немного поодаль от взрытой копытами земли, тянулись следы тех же мелких шагов, что и в саду; здесь карета, по-видимому, останавливалась.
В этом месте миледи вышла из леса и села в карету.
Довольный этим открытием, подтверждавшим все его догадки, Атос вернулся в гостиницу и застал там нетерпеливо ожидавшего его Планше.
Все обстояло так, как предполагал Атос.
Двигаясь по дороге, Планше, так же как и Атос, заметил пятна крови и обнаружил место, где останавливались лошади; но оттуда Атос повернул обратно, а Планше двинулся дальше и в деревне Фестюбер, сидя в трактире и распивая вино, узнал, даже никого не расспрашивая, что накануне, в восемь с половиной часов вечера, раненый человек, сопровождавший даму, которая путешествовала в почтовой карете, вынужден был остановиться, так как не мог ехать дальше. Его рану проезжавшие объяснили нападением грабителей, якобы остановивших в лесу карету. Раненый остался в деревне; женщина переменила лошадей и продолжала путь.
Планше принялся разыскивать почтаря этой кареты и нашел его. Почтарь довез даму до Фромеля, а из Фромеля она поехала в Армантьер. Планше пустился напрямик проселочной дорогой и в семь часов утра добрался до Армантьера.
Оказалось, что там только одна гостиница, при почтовой станции. Планше явился туда под видом слуги, который остался без места и ищет службу.
Не поговорил он и десяти минут с прислугой гостиницы, как ему уже стало известно, что какая-то женщина, никем не сопровождаемая, приехала накануне, в одиннадцать часов вечера, заняла комнату, велела позвать к себе смотрителя гостиницы и сказала ему, что она желала бы некоторое время пожить в окрестностях Армантьера.
Планше узнал все, что ему было нужно. Он побежал в назначенное для свидания место, встретился там, как было условленно, с остальными тремя слугами, поручил им караулить все выходы гостиницы и поспешил обратно к Атосу.
Планше еще сообщал собранные им сведения, когда друзья Атоса вернулись с похорон и вошли к нему в комнату.
Лица у всех, и даже кроткое лицо Арамиса, были угрюмы и нахмурены.
— Что надо делать? — спросил д'Артаньян.
— Ждать, — ответил Атос.
Все разошлись по своим комнатам.
В восемь часов вечера Атос приказал седлать лошадей и велел сказать лорду Винтеру и своим друзьям, чтобы они собирались в путь. Вмиг все пятеро были готовы. Каждый из них осмотрел свое оружие и привел его в надлежащий вид. Атос сошел вниз последним. д'Артаньян уже сидел на коне и торопил с отъездом.
— Потерпите немного, — сказал Атос, — нам недостает еще одного человека.
Четыре всадника с удивлением осмотрелись кругом; каждый из них тщетно старался припомнить, кого это им недостает.