Три дня Индиго
Часть 73 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– В Гнезде.
– Откуда он там взялся? Ты в Гнезде кристаллы находил?
Я покачал головой, мы уставились друг на друга.
– Если допустить, что куколка с потенциалом матери способна генерировать кристаллы? – спросил Лихачев. – Но, допустим, не имеет права так поступать. А тут она, из симпатии к тебе, дала кристалл…
– Раменские разозлились и решили прекратить эту самодеятельность? – предположил я.
– Вариант, – Лихачев кивнул. Глаза у него заблестели. – Или же она уникальна, и ее хотят захватить! Иди к Наське! Пусть признается, откуда взяла кристалл. Можно пообещать раменским, что такого больше не повторится.
– Можно притащить Продавцу горсть, – я зло усмехнулся. – Не знаю, конечно, но… мне кажется, из-за нескольких таких кристаллов они с ума сойдут. Накроют Гнездо силовым полем, выставят армию роботов на охрану… Инсека возьмут за хитиновое горло и заставят остановить атаку.
Лихачев кивнул.
– Если это кристалл Наськи, – добавил я. – И если у нее есть еще такие, или она способна произвести новые…
Как-то это мерзко прозвучало. «Произвести». Словно речь об устройстве. Или о муравьиной матке, откладывающей яйца… Тьфу! Мать Гнезда не производит новых Измененных, она ими руководит.
– А какие варианты? – развел руками Лихачев. – Максим… я ведь не пойду с тобой…
– Не надо, – сказал я. – Вы все равно не сможете тут ничего сделать, только умрете.
– Я не боюсь умереть, – спокойно сказал Лихачев. – Не хочу, но и не боюсь. Но там я ничего сделать не смогу. Это не Инсек и не Прежний, в которых я готов стрелять. Там одни искалеченные детишки против других искалеченных детей.
– Понимаю, – сказал я и встал. Потянулся. – Спасибо за кофе. Кажется, я только на нем и живу. Трое суток без сна почти…
– Максим… – Лихачев заколебался, но все же спросил: – А ты, ты сам готов стрелять, если понадобится?
Я подумал секунду.
– Надеюсь, что не понадобится.
Но он ждал.
– Там детишки с нашего двора и с чужого, – сказал я тогда. – Извините. Но это мой выбор. Я не стараюсь быть лучше, чем я есть.
Лихачев кивнул. Сказал с грустью:
– Да, знаю. Но ты при этом как-то ухитряешься делать лучше тех, кто вокруг тебя. Удачи тебе. Скажи Любе, чтобы выписала пропуск.
Я вышел из кабинета, а он так и остался сидеть на подоконнике. И когда я уходил по переулку, Лихачев курил в окне третьего этажа, глядя в небо.
Глава десятая
Перед дверью Дарина на миг заколебалась. Глянула исподлобья и сказала:
– Наська меня убьет. Про тебя особо сказала – не впускать.
– Ты жница и на посту хранителя.
– Да, но она станет матерью…
– Не станет, – сказал я твердо, как мог. – Мы разберемся. Никто не будет сражаться, никто никого не убьет.
Дарина смотрела на меня с сомнением и надеждой одновременно. Я не стал ей пересказывать ни свой разговор с Инсеком, ни мозговой штурм, который мы устроили с Лихачевым. Не хотел зря обнадеживать.
Она шагнула, прижалась ко мне. Первый раз после ссоры. Я погладил ее по спине, поцеловал в ушко. Прошептал:
– Верь мне. Никто не умрет.
Дарина обмякла, мы постояли чуть-чуть, обнявшись. Потом она вздохнула, открыла дверь и вошла.
Я вслед за ней.
Не знаю, была ли это комната Наськи. Мне кажется, что у куколок вообще не имелось постоянного личного пространства, они носились по всему Гнезду, спали там, где хотелось, а личных вещей толком не заводили. Так что, скорее всего, Дарина выделила ей первую попавшуюся свободную комнату рядом с лазаретом.
Тут было темно, на окнах – глухие черные шторы, стояла одна-единственная кровать, рядом – столик. На столике – лампа с прикрученным до минимума светом, полуторалитровая бутылка воды. Еще несколько пустых бутылок валялось на полу, рядом с обертками и коробочками от какой-то еды.
– Я так и знала! – сказала Наська капризно.
Она лежала, укрывшись простыней, и держала в руках книжку. Кажется, какую-то новую, не те, что читала вчера. На ней был здоровенный свитер взрослого размера, в котором она еще вчера тонула, сквозь горловину торчали и тонкая шея, и тощие плечи.
Сейчас свитер был ей впору.
И ростом, похоже, она была со жницу.
Приблизившись, я сел на край кровати. Сказал:
– На Дарину не ругайся. Я настоял.
Наська поморщилась, отложила книгу и спросила:
– Как я выгляжу?
– Ужас, – сказал я честно.
На самом деле пока это был ужас, а не ужас-ужас-ужас. У нее лишь покраснела кожа, и она вся опухла, но умеренно. Пока лишь настолько, чтобы сочувственно глянуть на толстую девочку, а не чтобы испугаться.
Но теперь, конечно, сразу было ясно, что Наська – Измененная.
– Пока еще ничего, – протянула Наська. – Вот когда у меня вырастут рога…
– У матери Гнезда нет рогов, – сказал я. – Я видел передачу, где показывали мать.
– Так матери их сбрасывают, – Наська фыркнула. – Время от времени. Когда слишком большими вырастают. Сбрасывают рога, хвост и чешую…
Конечно, это всё был пустой треп. Мать Гнезда – крупная, высокая, выше старшей стражи. С очень большой лысой головой. Кожа багрово-красная, но не чешуйчатая.
– Я достал возвратный мутаген, – сказал я.
– Знаю. Дарине, – быстро ответила Наська. – Мой на тумбочке.
Я глянул – да, среди коробок от еды лежал и контейнер с мутагеном матери.
– Я приняла лишь первую фазу, – сказала Наська. – Изменение лишь началось.
– Дарина считает, что возвратного может хватить на двоих.
Наська глянула на Дарину. Мне показалось, что в глазах у куколки мелькнул испуг.
– Нет. Дарина, нельзя. Порция на одного! И я не брошу Гнездо!
– Не спеши, – попросил я. – Вовсе не обязательно тебе превращаться в мать. Я уверен, что договорюсь с большим Гнездом.
Наська снова посмотрела на Дарину, та кивнула.
– Хорошо, – Наська запнулась. – Я не стану спешить. Но надо же открыть сейф…
– Только в самом крайнем случае, – сказала Дарина. – Но мы не будем торопиться, да! Максим обязательно договорится. На то, чтобы получить доступ к сейфу, тебе потребуется минут десять после инъекции. Сто раз еще успеем до полуночи.
– Не сто, а около сорока… – поправила Наська.
– А ты не знаешь, почему большое Гнездо на вас ополчилось? – осторожно спросил я Наську.
Она замотала головой:
– Нет. Может быть, когда я стану…
– Не спеши, – повторил я. – И кончай лопать, а?
– Для Изменения…
– Не будет Изменения! – сказал я с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Лучше про кристалл расскажи.
– Какой? – У Наськи забегали глаза.
– Тот, что дала мне. Разноцветный.
– Че говорить? – возмутилась Наська. – Слушай, зачем пытаешь больного ребенка, маньяк? Мне и так стремно…
– Наська. Где ты взяла кристалл?
– Откуда он там взялся? Ты в Гнезде кристаллы находил?
Я покачал головой, мы уставились друг на друга.
– Если допустить, что куколка с потенциалом матери способна генерировать кристаллы? – спросил Лихачев. – Но, допустим, не имеет права так поступать. А тут она, из симпатии к тебе, дала кристалл…
– Раменские разозлились и решили прекратить эту самодеятельность? – предположил я.
– Вариант, – Лихачев кивнул. Глаза у него заблестели. – Или же она уникальна, и ее хотят захватить! Иди к Наське! Пусть признается, откуда взяла кристалл. Можно пообещать раменским, что такого больше не повторится.
– Можно притащить Продавцу горсть, – я зло усмехнулся. – Не знаю, конечно, но… мне кажется, из-за нескольких таких кристаллов они с ума сойдут. Накроют Гнездо силовым полем, выставят армию роботов на охрану… Инсека возьмут за хитиновое горло и заставят остановить атаку.
Лихачев кивнул.
– Если это кристалл Наськи, – добавил я. – И если у нее есть еще такие, или она способна произвести новые…
Как-то это мерзко прозвучало. «Произвести». Словно речь об устройстве. Или о муравьиной матке, откладывающей яйца… Тьфу! Мать Гнезда не производит новых Измененных, она ими руководит.
– А какие варианты? – развел руками Лихачев. – Максим… я ведь не пойду с тобой…
– Не надо, – сказал я. – Вы все равно не сможете тут ничего сделать, только умрете.
– Я не боюсь умереть, – спокойно сказал Лихачев. – Не хочу, но и не боюсь. Но там я ничего сделать не смогу. Это не Инсек и не Прежний, в которых я готов стрелять. Там одни искалеченные детишки против других искалеченных детей.
– Понимаю, – сказал я и встал. Потянулся. – Спасибо за кофе. Кажется, я только на нем и живу. Трое суток без сна почти…
– Максим… – Лихачев заколебался, но все же спросил: – А ты, ты сам готов стрелять, если понадобится?
Я подумал секунду.
– Надеюсь, что не понадобится.
Но он ждал.
– Там детишки с нашего двора и с чужого, – сказал я тогда. – Извините. Но это мой выбор. Я не стараюсь быть лучше, чем я есть.
Лихачев кивнул. Сказал с грустью:
– Да, знаю. Но ты при этом как-то ухитряешься делать лучше тех, кто вокруг тебя. Удачи тебе. Скажи Любе, чтобы выписала пропуск.
Я вышел из кабинета, а он так и остался сидеть на подоконнике. И когда я уходил по переулку, Лихачев курил в окне третьего этажа, глядя в небо.
Глава десятая
Перед дверью Дарина на миг заколебалась. Глянула исподлобья и сказала:
– Наська меня убьет. Про тебя особо сказала – не впускать.
– Ты жница и на посту хранителя.
– Да, но она станет матерью…
– Не станет, – сказал я твердо, как мог. – Мы разберемся. Никто не будет сражаться, никто никого не убьет.
Дарина смотрела на меня с сомнением и надеждой одновременно. Я не стал ей пересказывать ни свой разговор с Инсеком, ни мозговой штурм, который мы устроили с Лихачевым. Не хотел зря обнадеживать.
Она шагнула, прижалась ко мне. Первый раз после ссоры. Я погладил ее по спине, поцеловал в ушко. Прошептал:
– Верь мне. Никто не умрет.
Дарина обмякла, мы постояли чуть-чуть, обнявшись. Потом она вздохнула, открыла дверь и вошла.
Я вслед за ней.
Не знаю, была ли это комната Наськи. Мне кажется, что у куколок вообще не имелось постоянного личного пространства, они носились по всему Гнезду, спали там, где хотелось, а личных вещей толком не заводили. Так что, скорее всего, Дарина выделила ей первую попавшуюся свободную комнату рядом с лазаретом.
Тут было темно, на окнах – глухие черные шторы, стояла одна-единственная кровать, рядом – столик. На столике – лампа с прикрученным до минимума светом, полуторалитровая бутылка воды. Еще несколько пустых бутылок валялось на полу, рядом с обертками и коробочками от какой-то еды.
– Я так и знала! – сказала Наська капризно.
Она лежала, укрывшись простыней, и держала в руках книжку. Кажется, какую-то новую, не те, что читала вчера. На ней был здоровенный свитер взрослого размера, в котором она еще вчера тонула, сквозь горловину торчали и тонкая шея, и тощие плечи.
Сейчас свитер был ей впору.
И ростом, похоже, она была со жницу.
Приблизившись, я сел на край кровати. Сказал:
– На Дарину не ругайся. Я настоял.
Наська поморщилась, отложила книгу и спросила:
– Как я выгляжу?
– Ужас, – сказал я честно.
На самом деле пока это был ужас, а не ужас-ужас-ужас. У нее лишь покраснела кожа, и она вся опухла, но умеренно. Пока лишь настолько, чтобы сочувственно глянуть на толстую девочку, а не чтобы испугаться.
Но теперь, конечно, сразу было ясно, что Наська – Измененная.
– Пока еще ничего, – протянула Наська. – Вот когда у меня вырастут рога…
– У матери Гнезда нет рогов, – сказал я. – Я видел передачу, где показывали мать.
– Так матери их сбрасывают, – Наська фыркнула. – Время от времени. Когда слишком большими вырастают. Сбрасывают рога, хвост и чешую…
Конечно, это всё был пустой треп. Мать Гнезда – крупная, высокая, выше старшей стражи. С очень большой лысой головой. Кожа багрово-красная, но не чешуйчатая.
– Я достал возвратный мутаген, – сказал я.
– Знаю. Дарине, – быстро ответила Наська. – Мой на тумбочке.
Я глянул – да, среди коробок от еды лежал и контейнер с мутагеном матери.
– Я приняла лишь первую фазу, – сказала Наська. – Изменение лишь началось.
– Дарина считает, что возвратного может хватить на двоих.
Наська глянула на Дарину. Мне показалось, что в глазах у куколки мелькнул испуг.
– Нет. Дарина, нельзя. Порция на одного! И я не брошу Гнездо!
– Не спеши, – попросил я. – Вовсе не обязательно тебе превращаться в мать. Я уверен, что договорюсь с большим Гнездом.
Наська снова посмотрела на Дарину, та кивнула.
– Хорошо, – Наська запнулась. – Я не стану спешить. Но надо же открыть сейф…
– Только в самом крайнем случае, – сказала Дарина. – Но мы не будем торопиться, да! Максим обязательно договорится. На то, чтобы получить доступ к сейфу, тебе потребуется минут десять после инъекции. Сто раз еще успеем до полуночи.
– Не сто, а около сорока… – поправила Наська.
– А ты не знаешь, почему большое Гнездо на вас ополчилось? – осторожно спросил я Наську.
Она замотала головой:
– Нет. Может быть, когда я стану…
– Не спеши, – повторил я. – И кончай лопать, а?
– Для Изменения…
– Не будет Изменения! – сказал я с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Лучше про кристалл расскажи.
– Какой? – У Наськи забегали глаза.
– Тот, что дала мне. Разноцветный.
– Че говорить? – возмутилась Наська. – Слушай, зачем пытаешь больного ребенка, маньяк? Мне и так стремно…
– Наська. Где ты взяла кристалл?