Три дня Индиго

Охранник жестом указал нам на диван, дождался, пока мы сели, и сам присел напротив. Сказал:

– Да. Готовимся. Небогато.

Он был очень напряженный, причем, как мне показалось, с того самого момента, как мы зашли в комнату. Неужели подозревает, что мы собираемся отравить Слуг?

Честно говоря, увидев стол, я подумал, что это невозможно. Раздробить кристалл и запихнуть в каждую бутылку шампанского? Так их придется открыть. Положить по крупинке в каждый бокал? Кристалл твердый, мы его так мелко не раздробим, да и будет видно, что на дне бокала какой-то цветной песочек…

– А вы знаете, что похожи на Гарри Поттера? – неожиданно спросила Елена. И доброжелательно улыбнулась.

Охранник слегка помягчел.

– Знаю. Меня и зовут Гарри. Причем в его честь.

– Серьезно? – восхитилась Елена. – Не шутите?

– Нет, – он покачал головой. – Родители от книжки фанатели.

Это хорошо, конечно, когда завязывается разговор. Я не удержался, спросил:

– А товарища вашего не Роном звать?

Охранник ухмыльнулся и покачал головой.

– Вы ведь знаете, кого охраняете? – продолжила Елена.

Подумав, Гарри кивнул:

– Допустим.

– И… как? – осторожно спросила Елена. – Они вам нравятся?

Охранник снова замкнулся, неохотно сказал:

– Серьезные люди.

– Ну не совсем… люди… – пробормотал Виталий. – Хотите быть, как они?

– Планирую, – кажется, охранник разозлился. – А вот вы чего хотите? Устроить бардак?

– Ни в коем случае, – Виталий покачал головой. – Но вас их привычки не смущают, Гарри?

Чем-то он охранника зацепил. Тот облизнул губы и сказал:

– Имеют право. Человечество разделится на две неравные группы… да что разделится, уже разделилось. Изменить это нельзя, можно лишь выбрать сторону. Выбирать сильнейших разумно. Это эволюция, олды.

– А вы рассудительны, – сказал деда Боря.

– Хотите сказать – для охранника? – Гарри усмехнулся. – Я литературный институт закончил.

– Не знал, что писать книжки в институтах учат, – вздохнул деда Боря. – Но знаете, ваш… э… литературный герой… точно не выбирал сторону сильнейших.

– Ненавижу эти книжки, – ответил Гарри. – Представляете, как жить с именем Гарри и фамилией Горшков?

Несмотря на всё напряжение, я невольно прыснул и заслужил раздраженный взгляд.

– Особенно, когда во втором классе получил шрам на лбу, – продолжил Гарри. – И носил очки всё детство, родители не разрешали сделать операцию.

– Сочувствую, – сказала Елена. Кажется, даже искренне. – Но детям не правят близорукость хирургически.

– Знаю, – ответил Гарри. Он сидел, постукивая носком ботинка по полу, и это раздражало. – А вы-то сами? Ведь пришли договариваться? А?

– Может, мы сражаться пришли, – ответил Виталий.

Гарри кивнул:

– Ага. Я слышал про клинику. Но даже ваша компания не может быть столь глупа.

Он встал, бесцеремонно раскрыл сумку, стоящую у ног Виталия. Презрительно осмотрел содержимое. Заключил:

– Конечно, застрелиться сможете, если что. Только вас и трогать не станут.

– Мы не собираемся устраивать тут перестрелку, – сказал деда Боря. – Извините моего товарища, он нервничает…


– Да, вижу, – кивнул Гарри.

Кажется, он расслабился. Оставив сумку, отошел к двери, что-то пробормотал себе под нос. Подождал. Потом сказал:

– Покину вас на минуту.

И действительно вышел!

Я посмотрел на Виталия. У того с лица медленно исчезало дурацкое обиженное выражение, он подмигнул мне, а потом сказал:

– Вы реально не видели?

– Чего? – спросила Елена.

– Кого, – ответил Виталий и потрогал очки. – В фойе два монстра. Шестилапые, уничтожители. Не видели?

Мы молчали.

– Вы что, думали, поисковые очки только зеркальными бывают? – спросил Виталий. Вот теперь он был прежним – собранным и твердым. – У этого сраного волшебника такие же. Он вышел, потому что за дверью нас караулит монстр. Давайте, надо быстро…

Мы рванули к столу все вместе, хотя это было не слишком-то разумно. Ладно, если что, скажем, что хотели немного объесть Слуг…

– Аппетитом они не отличаются, – сказал Виталий. – Так… что тут… десяток шампанского… по бокалу на рыло выйдет… Накрошим в бокалы? Можно ножиком поскрести…

– Увидят, – сказал я.

– Надо рискнуть, – твердо сказал Виталий. – Давай свой чудо-кристалл.

Я полез в карман, но деда Боря внезапно взял меня за руку.

– Стой. Ребятки, мы идиоты. Кристаллы не растворяются в алкоголе!

Мы молча смотрели на него.

– Неужели никто не читал исследования? Не растворяются в алкоголе, не растворяются в масле… растворимы в слабощелочных средах…

Я подумал, что Продавец мог бы и уточнить эту деталь.

– Где нам щелочную среду искать? – спросил Виталий растерянно. – Я соду с собой не ношу. Елена, что можно найти щелочного?

– Слабощелочной реакцией обладает… – Елена вдруг замолчала. Ее глаза забегали по столу. – Зачем тут рюмки? Крепкого алкоголя нет, зачем рюмки?

– Морс из рюмок пьют? – предположил я.

Елена осторожно наклонилась над стеклянным кувшином, полным густого темно-красного морса. Застыла, словно бы принюхиваясь. Выпрямилась.

– Давай кристалл.

Я молча отдал.

Елена бросила его в кувшин и деревянным голосом сказала:

– Все обратно на диван.

Мы послушались.

Мы, наверное, думали об одном и том же. Но говорить не хотели.

Мы сели на диван и просидели не меньше минуты, прежде чем деда Боря начал:

– Ты же не хочешь сказать…

– Да, я ничего не хочу говорить, – оборвала Елена. Голос у нее оставался скрипучим и сиплым, словно горло пересохло. – Молчите, пожалуйста.

Мы молчали. Потом деда Боря тихо произнес:

– Но это же дичь какая-то… они же не…

– Замолкни, – сказала Елена так, что он замолчал.

Я сидел и думал о том, что Слуги, конечно, не вампиры. Ни Прежние, ни Слуги не нуждаются в человеческой крови, чтобы жить. И вряд ли испытывают какое-то маньяческое наслаждение, когда ее пьют.

Но, как я понимал, на свои эксперименты, увеселения, приготовление лекарств для продления жизни и мутагенов они людей пускают без колебаний. Так же легко, как в деревне отрубают голову курице.

И еще они абсолютно бесчувственны, хоть и прекрасно имитируют эмоции. Там же в зале есть творческие люди, музыканты и писатели, поэты и художники! Но им не жалко никого, ни чужих, ни своих. Они специально выключили эмпатию, чтобы не мешала жить.