Третья пуля
Часть 25 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Послушайте, эти чипсы просто восхитительны. Никогда раньше не пробовал мексиканскую кухню. Почему бы нам не заказать что-нибудь более основательное? Давайте, вы же, наверное, специалист. Позовите официанта и закажите что-нибудь на ваш вкус. И мне, пожалуйста, еще пива.
Посмотрел на пустую банку с надписью «Текате», из отверстия которой торчал ломтик лайма. Почему я никогда не пробовал его прежде? Наверное, его просто еще не довезли до Джорджтауна. Нужно найти в Вашингтоне мексиканский ресторан и сводить туда Пегги и ребят. Это будет здорово.
Алик призывно махнул рукой официанту, заказал что-то по памяти, и пока мы ждали заказ, я продолжил:
– Скажите мне, когда вы начали замечать, что социализм на практике существенно отличается от социализма в теории и что работа на сборочной линии всюду одна и та же?
Несколько секунд он угрюмо молчал.
– Дело не в работе и не в ребятах. Ребята нормальные. Некоторые из них хорошо ко мне относились. Я задумался о реальности и немного сбился с пути.
– Вы просто запутались. Вот и всё.
– Нет. У меня имелись большие замыслы. Но не было возможности осуществить их. Так или иначе…
– «Так или иначе» – ваше излюбленное выражение. Так или иначе то, так или иначе это… Вы никогда ни в чем не виноваты – так или иначе это всегда вина кого-то другого. Может быть, вам следует хоть раз в жизни забыть о «так или иначе», сосредоточиться на одной задаче и успешно выполнить ее? Тогда, возможно, в скором времени все узнают об этом, и в вашей жизни больше не будет никаких «так или иначе».
Освальд явно нашел во мне Дейла Карнеги.
– Я пытался, пытался… – запротестовал он.
В этот момент официант принес заказ. Это были блинчики с острой мясной начинкой, рис и бобы. Поглощая все это и запивая пивом, мы продолжали беседу. В самом деле, мне так понравилась мексиканская кухня, что я и в дальнейшем наслаждался ею при каждой возможности. Этим я обязан Ли Харви Освальду.
Когда все закончилось, я расплатился, мы вышли на улицу и направились к автомобилю. Уже стемнело. Мы молчали. Алик явно испытывал напряжение – видимо, отчасти из-за опасения, что сказал что-то лишнее, отчасти из-за смущения. Он избегал моего взгляда.
Выехав на проезжую часть, я сказал:
– Алик, вы ведь знаете, как это происходит, не так ли?
– Что? – с удивлением спросил он.
– Как действует организация, которую я представляю.
– Мне кажется, да. Вы находите людей, которые…
– Нет-нет, это все пропаганда. Я имею в виду, как это происходит. Реальность такова, что это крупная организация, имеющая множество подразделений, отделов, ячеек. Всеми их членами движут эгоизм, страх и невежество. Среди них масса посредственностей, стремящихся угодить начальству и самим выбиться в начальники, хотя для этого у них нет ничего, кроме совершенно необоснованных амбиций. Они действуют разобщенно, иногда в противоположных направлениях, поскольку связь между ними осуществляется неэффективно.
– Понятно, – сказал он.
– Например, Костиков и Яцков служат в подразделении, обслуживающем и контролирующем зарубежные посольства. Они следят за шпионами, вербуют противников и занимаются перебежчиками. Их главная задача – продержаться тридцать пять лет, не совершив серьезных ошибок и не вызвав неудовольствия начальства. Если это им удастся, они получат ордена, хорошую, по их понятиям, пенсию, возможно, небольшую дачу неподалеку от Москвы и будут считать себя героями и успешными людьми. Понимаете?
– Да.
– Для них вы представляете не более чем лишнюю проблему, которая им абсолютно не нужна. У них совершенно отсутствует воображение, и думают они исключительно о карьере. В вашем случае самый лучший вариант для них заключается в том, чтобы вы исчезли и никогда больше не появлялись.
– Понятно.
– Но я служу в другом отделе. Когда до меня дошло известие о сумасшедшем американце, утверждающем, будто он стрелял в генерала Уокера, я заинтересовался и решил узнать подробности. Мы занимаемся более серьезными делами, нежели простое обеспечение безопасности.
Алик кивнул.
– Иногда мы осуществляем то, что называется «мокрым делом». Вы знаете смысл этого выражения?
– Наверное, подводные работы, – ответил этот идиот.
Я вздохнул.
– Еще одна попытка, Алик.
– А-а, кровь. Вы убиваете людей.
– Изредка. Это всегда очень непростое решение. Мы отнюдь не стреляем в людей направо и налево. Но иногда – в случае крайней необходимости – да, мы можем убить. К примеру, предателя, человека, убившего кого-нибудь из наших людей, особо отвратительного политического противника…
Я остановился, не доехав метров сто до дома Освальда, чтобы никто из его знакомых не мог увидеть, что он приехал в автомобиле, которым управлял незнакомец.
– Алик, – сказал я, – у меня есть подарок для вас. Вот здесь, в бардачке. Пожалуйста, откройте его и возьмите то, что там лежит.
Он открыл бардачок и достал из него коробку патронов «манлихер-каркано» 6,5 производства «Вестерн Картридж Ко.». Он подержал ее в руках, пощупал, взвесил на ладони. В его глазах загорелись огоньки.
– Патроны, – произнес он, – для моей винтовки.
– Знаете, Костиков и Яцков считают, что вы придумали историю с покушением на генерала Уокера. И так считают все в нашей организации. Все, кроме меня. Я подумал: может быть, этот человек, который так много лгал и не довел ни одного дела до конца, на сей раз не лжет? Вот почему я и решил познакомиться с вами, Алик, выяснить, что вы собой представляете. И теперь вижу, что вы редкий человек, который настолько предан нашим идеалам, что готов ради него на мокрое дело. Нет ничего сложного в том, чтобы распространять листовки и ходить на встречи с гомосексуалистами, неграми и федеральными агентами. Нет ничего сложного в том, чтобы бежать из Америки и потом жениться на красивой русской девушке. Нет ничего сложного в том, чтобы рассказывать всем, что вы красный, что вы верите в рабочий класс и что необходимы перемены – только потому, что вам нравится привлекать к себе внимание. Кампусы и кафе битников изобилуют подобными людьми. Но редко, крайне редко встречаются люди действия, которые готовы пожертвовать жизнью или совершить убийство во имя революции. Я пришел к выводу, что вы принадлежите к этой категории. Теперь идите домой, ложитесь спать и готовьтесь к славным свершениям. Я свяжусь с вами после того, как все эти идеи упорядочатся в вашем сознании.
– Но я…
– Идите! – крикнул я, и он словно ошпаренный выскочил из автомобиля.
Глава 15
Прошла неделя, прежде чем Свэггер встретился с Ричардом, на сей раз перехватив его в аптеке, где тот покупал лекарства по рецептам.
– Черт возьми! – воскликнул Ричард, заметно вздрогнув, когда его старый приятель Джек Брофи возник из ниоткуда. – Вы всегда появляетесь совершенно неожиданно.
– Я проделал определенную работу и получил результаты, – сказал Свэггер. – Не хочу, чтобы кто-нибудь из этих ребят прикончил меня.
– Я мог бы познакомить вас с людьми, способными помочь вам.
– Спасибо, Ричард, но мне не хотелось бы заводить лишние знакомства. И все же, чувствую, что кто-то следит за мной.
– Понятно. А если я попробую помочь вам без привлечения других людей?
– Каким образом?
Ричард изложил свой план. У него имелся знакомый в далласской Ассоциации частных лечебниц, которая выпускала еженедельный бюллетень. Идея заключалась в том, чтобы опубликовать объявление с предложением к тем, кто работал в здании «Дал-Текс» в 1963 году и хочет поделиться воспоминаниями с исследователем, обратиться к Ричарду. Так они могли бы выяснить, насколько вероятно было проникновение в здание, каким его представлял себе Джек.
Свэггер поблагодарил Ричарда, все хорошенько обдумал и после нескольких дней слежки за ним одобрил план. На следующей неделе они посетили три лечебницы и побеседовали с тремя стариками, двое из которых сказали, что это возможно, и один сказал, что нет.
– В тот день здание было почти пустым, – вспоминала миссис Колодни. – В полдень мы все спустились вниз, чтобы занять удобные места, откуда можно посмотреть на президента. А после всего, что случилось, кто захотел бы вернуться на работу? Я не работала до понедельника. Такое было горе.
Мистер О’Фаррелл не согласился с такой точкой зрения – главным образом потому, что сам был исследователем-любителем.
– Если вы посмотрите, то увидите, что со стороны Хьюстон-стрит на стене здания располагалась пожарная лестница. И на ней сидели люди, наблюдавшие за проездом президента. Если бы из здания был произведен второй выстрел, они непременно услышали бы его и потом показали бы, что стреляли в двенадцати или пятнадцати метрах над ними. Но такие показания отсутствуют. Так как же это могло быть?
– Возможно, они использовали глушитель, – сказал Свэггер.
– Все это голливудская чушь! – В голосе старика прозвучали нотки негодования. – Вы насмотрелись этих дурацких фильмов и телепередач! Ни один глушитель не глушит по-настоящему. Звук выстрела все равно слышен, пусть и не так громко. Если кто-то стрелял из окна, они ощутили бы ударную волну и услышали бы нечто чертовски подозрительное. Они же слышали только то, что слышали все остальные: три громких выстрела, произведенных не кем иным, как мистером Ли Харви Освальдом.
Свэггер прекрасно знал, что это было не так. Звук можно спрятать различными методами – главным образом с помощью эффективного глушителя, а также за счет выбора места. Опытный стрелок расположился бы в глубине плотно закрытой снаружи комнаты, как можно дальше от слегка приоткрытого окна, дабы максимально уменьшить громкость звука выстрела и силу ударной волны. Если только люди на пожарной лестнице специально не прислушивались и не слышали прежде звуки выстрелов из винтовки с глушителем, они не могли ничего заметить.
Свэггер отыскал Ричарда в ресторане на Палм-стрит, когда тот поглощал свой еженедельный бифштекс, запивая его мартини.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил он, как всегда появляясь ниоткуда.
– Послушайте, – сказал Ричард, – вы наверняка служили в разведке, и не говорите мне, что нет. Вы перемещаетесь слишком бесшумно и владеете навыками слежки.
– Ничего подобного, – возразил Свэггер. – Но мне пришлось иметь дело с коммунистическими повстанцами в горах Эквадора, а также в Малайзии. Эти люди охотились на нас, считая, что мы эксплуатируем бедных крестьян. У меня развилось шестое чувство в отношении опасности, и я научился скрываться. Однажды прошел в метре от двух партизан, вооруженных АК-47, и они не заметили меня, хотя смотрели мне вслед.
– Вы наверняка дурачите меня.
– Как бы то ни было, я хочу рассказать вам о том, что мне удалось обнаружить в Интернете. Там много всякой чуши, но этому парню, судя по всему, кое-что известно.
По словам одного исследователя, когда эксперт ФБР Роберт Фрэзиер говорил о регулировке прицела на винтовке Освальда, было очевидно: он, будучи выдающимся снайпером, не знает, что если прицел отрегулирован неправильно, выстрелы будут приходиться в место, отстоящее от цели на определенном расстоянии. Оно зависит от величины ошибки в расчете, и с увеличением дистанции это расстояние увеличивается. Если, к примеру, на дистанции пятнадцать метров это расстояние составляет два с половиной сантиметра вниз и столько же вправо, на дистанции тридцать метров оно будет составлять уже пять сантиметров, и так далее.
– Возникает вопрос, – пояснил Свэггер, – как этот парень может утверждать, что винтовка имеет точный бой, если он не имеет ни малейшего представления о физике оптического прицела? Как он может говорить, что из такой винтовки легко стрелять? Он недостаточно компетентен, чтобы делать такие заявления, но они стали ключевыми факторами при подготовке заключения комиссии, согласно которому Освальд был способен произвести третий, самый длинный выстрел по самой маленькой и наиболее быстро движущейся цели.
– Это не моя сфера, – сказал Ричард. – Кажется, я вас понял, но будет неплохо, если вы покажете мне, как, по-вашему, все происходило.
– Обязательно покажу, – заверил его Свэггер. – Когда я скомпоную все это, вы прилетите ко мне, и я отведу вас на мое стрельбище. Вы увидите. А пока, пожалуйста, подумайте, с кем бы я мог здесь обсудить эту тему.
– Так, винтовки, – задумчиво произнес Ричард. После минутного размышления его вдруг осенило. – Вы слышали когда-нибудь о человеке по фамилии Адамс? Разумеется, в мире оружия.
– Нет, – неуверенно ответил Свэггер. – Хотя подождите, есть такой парень, Марион Адамс, писатель. Выпускает такие большие книги с картинками о Ругере и Винчестере, что-то вроде корпоративных историй или исторических сборников. Это он?
Ричард протянул визитку, надпись на которой гласила: «Марион Ф. Адамс. Историк и эксперт по огнестрельному оружию». На ней был указан номер мобильного телефона, адрес электронной почты и изображен 7,5-дюймовый «Кольт Миротворец».
– Он приезжал пару недель назад и рассказал мне свою версию событий – вы знаете, я слышал их множество. Но в основе этой, как и у вас, находится оружие. Речь в ней идет о том же – о винтовке «винчестер», стреляющей пулями, предназначенными для «манлихер-каркано», с гораздо большей скоростью.
– Черт возьми! – возмутился Свэггер. – Это моя интеллектуальная собственность. А вы говорите мне, что другой парень…
– Нет-нет, подождите секунду. Он сказал, что далек от разгадки того, что в действительности произошло. Все эти сайты вызывают у него головную боль. Интернет не для него. Ему нужно что-нибудь попроще. Он спросил меня, не знаю ли я какого-нибудь исследователя, знакомого с фактами убийства и его версиями и разбирающегося в оружии. Вам это ни о чем не говорит?
Посмотрел на пустую банку с надписью «Текате», из отверстия которой торчал ломтик лайма. Почему я никогда не пробовал его прежде? Наверное, его просто еще не довезли до Джорджтауна. Нужно найти в Вашингтоне мексиканский ресторан и сводить туда Пегги и ребят. Это будет здорово.
Алик призывно махнул рукой официанту, заказал что-то по памяти, и пока мы ждали заказ, я продолжил:
– Скажите мне, когда вы начали замечать, что социализм на практике существенно отличается от социализма в теории и что работа на сборочной линии всюду одна и та же?
Несколько секунд он угрюмо молчал.
– Дело не в работе и не в ребятах. Ребята нормальные. Некоторые из них хорошо ко мне относились. Я задумался о реальности и немного сбился с пути.
– Вы просто запутались. Вот и всё.
– Нет. У меня имелись большие замыслы. Но не было возможности осуществить их. Так или иначе…
– «Так или иначе» – ваше излюбленное выражение. Так или иначе то, так или иначе это… Вы никогда ни в чем не виноваты – так или иначе это всегда вина кого-то другого. Может быть, вам следует хоть раз в жизни забыть о «так или иначе», сосредоточиться на одной задаче и успешно выполнить ее? Тогда, возможно, в скором времени все узнают об этом, и в вашей жизни больше не будет никаких «так или иначе».
Освальд явно нашел во мне Дейла Карнеги.
– Я пытался, пытался… – запротестовал он.
В этот момент официант принес заказ. Это были блинчики с острой мясной начинкой, рис и бобы. Поглощая все это и запивая пивом, мы продолжали беседу. В самом деле, мне так понравилась мексиканская кухня, что я и в дальнейшем наслаждался ею при каждой возможности. Этим я обязан Ли Харви Освальду.
Когда все закончилось, я расплатился, мы вышли на улицу и направились к автомобилю. Уже стемнело. Мы молчали. Алик явно испытывал напряжение – видимо, отчасти из-за опасения, что сказал что-то лишнее, отчасти из-за смущения. Он избегал моего взгляда.
Выехав на проезжую часть, я сказал:
– Алик, вы ведь знаете, как это происходит, не так ли?
– Что? – с удивлением спросил он.
– Как действует организация, которую я представляю.
– Мне кажется, да. Вы находите людей, которые…
– Нет-нет, это все пропаганда. Я имею в виду, как это происходит. Реальность такова, что это крупная организация, имеющая множество подразделений, отделов, ячеек. Всеми их членами движут эгоизм, страх и невежество. Среди них масса посредственностей, стремящихся угодить начальству и самим выбиться в начальники, хотя для этого у них нет ничего, кроме совершенно необоснованных амбиций. Они действуют разобщенно, иногда в противоположных направлениях, поскольку связь между ними осуществляется неэффективно.
– Понятно, – сказал он.
– Например, Костиков и Яцков служат в подразделении, обслуживающем и контролирующем зарубежные посольства. Они следят за шпионами, вербуют противников и занимаются перебежчиками. Их главная задача – продержаться тридцать пять лет, не совершив серьезных ошибок и не вызвав неудовольствия начальства. Если это им удастся, они получат ордена, хорошую, по их понятиям, пенсию, возможно, небольшую дачу неподалеку от Москвы и будут считать себя героями и успешными людьми. Понимаете?
– Да.
– Для них вы представляете не более чем лишнюю проблему, которая им абсолютно не нужна. У них совершенно отсутствует воображение, и думают они исключительно о карьере. В вашем случае самый лучший вариант для них заключается в том, чтобы вы исчезли и никогда больше не появлялись.
– Понятно.
– Но я служу в другом отделе. Когда до меня дошло известие о сумасшедшем американце, утверждающем, будто он стрелял в генерала Уокера, я заинтересовался и решил узнать подробности. Мы занимаемся более серьезными делами, нежели простое обеспечение безопасности.
Алик кивнул.
– Иногда мы осуществляем то, что называется «мокрым делом». Вы знаете смысл этого выражения?
– Наверное, подводные работы, – ответил этот идиот.
Я вздохнул.
– Еще одна попытка, Алик.
– А-а, кровь. Вы убиваете людей.
– Изредка. Это всегда очень непростое решение. Мы отнюдь не стреляем в людей направо и налево. Но иногда – в случае крайней необходимости – да, мы можем убить. К примеру, предателя, человека, убившего кого-нибудь из наших людей, особо отвратительного политического противника…
Я остановился, не доехав метров сто до дома Освальда, чтобы никто из его знакомых не мог увидеть, что он приехал в автомобиле, которым управлял незнакомец.
– Алик, – сказал я, – у меня есть подарок для вас. Вот здесь, в бардачке. Пожалуйста, откройте его и возьмите то, что там лежит.
Он открыл бардачок и достал из него коробку патронов «манлихер-каркано» 6,5 производства «Вестерн Картридж Ко.». Он подержал ее в руках, пощупал, взвесил на ладони. В его глазах загорелись огоньки.
– Патроны, – произнес он, – для моей винтовки.
– Знаете, Костиков и Яцков считают, что вы придумали историю с покушением на генерала Уокера. И так считают все в нашей организации. Все, кроме меня. Я подумал: может быть, этот человек, который так много лгал и не довел ни одного дела до конца, на сей раз не лжет? Вот почему я и решил познакомиться с вами, Алик, выяснить, что вы собой представляете. И теперь вижу, что вы редкий человек, который настолько предан нашим идеалам, что готов ради него на мокрое дело. Нет ничего сложного в том, чтобы распространять листовки и ходить на встречи с гомосексуалистами, неграми и федеральными агентами. Нет ничего сложного в том, чтобы бежать из Америки и потом жениться на красивой русской девушке. Нет ничего сложного в том, чтобы рассказывать всем, что вы красный, что вы верите в рабочий класс и что необходимы перемены – только потому, что вам нравится привлекать к себе внимание. Кампусы и кафе битников изобилуют подобными людьми. Но редко, крайне редко встречаются люди действия, которые готовы пожертвовать жизнью или совершить убийство во имя революции. Я пришел к выводу, что вы принадлежите к этой категории. Теперь идите домой, ложитесь спать и готовьтесь к славным свершениям. Я свяжусь с вами после того, как все эти идеи упорядочатся в вашем сознании.
– Но я…
– Идите! – крикнул я, и он словно ошпаренный выскочил из автомобиля.
Глава 15
Прошла неделя, прежде чем Свэггер встретился с Ричардом, на сей раз перехватив его в аптеке, где тот покупал лекарства по рецептам.
– Черт возьми! – воскликнул Ричард, заметно вздрогнув, когда его старый приятель Джек Брофи возник из ниоткуда. – Вы всегда появляетесь совершенно неожиданно.
– Я проделал определенную работу и получил результаты, – сказал Свэггер. – Не хочу, чтобы кто-нибудь из этих ребят прикончил меня.
– Я мог бы познакомить вас с людьми, способными помочь вам.
– Спасибо, Ричард, но мне не хотелось бы заводить лишние знакомства. И все же, чувствую, что кто-то следит за мной.
– Понятно. А если я попробую помочь вам без привлечения других людей?
– Каким образом?
Ричард изложил свой план. У него имелся знакомый в далласской Ассоциации частных лечебниц, которая выпускала еженедельный бюллетень. Идея заключалась в том, чтобы опубликовать объявление с предложением к тем, кто работал в здании «Дал-Текс» в 1963 году и хочет поделиться воспоминаниями с исследователем, обратиться к Ричарду. Так они могли бы выяснить, насколько вероятно было проникновение в здание, каким его представлял себе Джек.
Свэггер поблагодарил Ричарда, все хорошенько обдумал и после нескольких дней слежки за ним одобрил план. На следующей неделе они посетили три лечебницы и побеседовали с тремя стариками, двое из которых сказали, что это возможно, и один сказал, что нет.
– В тот день здание было почти пустым, – вспоминала миссис Колодни. – В полдень мы все спустились вниз, чтобы занять удобные места, откуда можно посмотреть на президента. А после всего, что случилось, кто захотел бы вернуться на работу? Я не работала до понедельника. Такое было горе.
Мистер О’Фаррелл не согласился с такой точкой зрения – главным образом потому, что сам был исследователем-любителем.
– Если вы посмотрите, то увидите, что со стороны Хьюстон-стрит на стене здания располагалась пожарная лестница. И на ней сидели люди, наблюдавшие за проездом президента. Если бы из здания был произведен второй выстрел, они непременно услышали бы его и потом показали бы, что стреляли в двенадцати или пятнадцати метрах над ними. Но такие показания отсутствуют. Так как же это могло быть?
– Возможно, они использовали глушитель, – сказал Свэггер.
– Все это голливудская чушь! – В голосе старика прозвучали нотки негодования. – Вы насмотрелись этих дурацких фильмов и телепередач! Ни один глушитель не глушит по-настоящему. Звук выстрела все равно слышен, пусть и не так громко. Если кто-то стрелял из окна, они ощутили бы ударную волну и услышали бы нечто чертовски подозрительное. Они же слышали только то, что слышали все остальные: три громких выстрела, произведенных не кем иным, как мистером Ли Харви Освальдом.
Свэггер прекрасно знал, что это было не так. Звук можно спрятать различными методами – главным образом с помощью эффективного глушителя, а также за счет выбора места. Опытный стрелок расположился бы в глубине плотно закрытой снаружи комнаты, как можно дальше от слегка приоткрытого окна, дабы максимально уменьшить громкость звука выстрела и силу ударной волны. Если только люди на пожарной лестнице специально не прислушивались и не слышали прежде звуки выстрелов из винтовки с глушителем, они не могли ничего заметить.
Свэггер отыскал Ричарда в ресторане на Палм-стрит, когда тот поглощал свой еженедельный бифштекс, запивая его мартини.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил он, как всегда появляясь ниоткуда.
– Послушайте, – сказал Ричард, – вы наверняка служили в разведке, и не говорите мне, что нет. Вы перемещаетесь слишком бесшумно и владеете навыками слежки.
– Ничего подобного, – возразил Свэггер. – Но мне пришлось иметь дело с коммунистическими повстанцами в горах Эквадора, а также в Малайзии. Эти люди охотились на нас, считая, что мы эксплуатируем бедных крестьян. У меня развилось шестое чувство в отношении опасности, и я научился скрываться. Однажды прошел в метре от двух партизан, вооруженных АК-47, и они не заметили меня, хотя смотрели мне вслед.
– Вы наверняка дурачите меня.
– Как бы то ни было, я хочу рассказать вам о том, что мне удалось обнаружить в Интернете. Там много всякой чуши, но этому парню, судя по всему, кое-что известно.
По словам одного исследователя, когда эксперт ФБР Роберт Фрэзиер говорил о регулировке прицела на винтовке Освальда, было очевидно: он, будучи выдающимся снайпером, не знает, что если прицел отрегулирован неправильно, выстрелы будут приходиться в место, отстоящее от цели на определенном расстоянии. Оно зависит от величины ошибки в расчете, и с увеличением дистанции это расстояние увеличивается. Если, к примеру, на дистанции пятнадцать метров это расстояние составляет два с половиной сантиметра вниз и столько же вправо, на дистанции тридцать метров оно будет составлять уже пять сантиметров, и так далее.
– Возникает вопрос, – пояснил Свэггер, – как этот парень может утверждать, что винтовка имеет точный бой, если он не имеет ни малейшего представления о физике оптического прицела? Как он может говорить, что из такой винтовки легко стрелять? Он недостаточно компетентен, чтобы делать такие заявления, но они стали ключевыми факторами при подготовке заключения комиссии, согласно которому Освальд был способен произвести третий, самый длинный выстрел по самой маленькой и наиболее быстро движущейся цели.
– Это не моя сфера, – сказал Ричард. – Кажется, я вас понял, но будет неплохо, если вы покажете мне, как, по-вашему, все происходило.
– Обязательно покажу, – заверил его Свэггер. – Когда я скомпоную все это, вы прилетите ко мне, и я отведу вас на мое стрельбище. Вы увидите. А пока, пожалуйста, подумайте, с кем бы я мог здесь обсудить эту тему.
– Так, винтовки, – задумчиво произнес Ричард. После минутного размышления его вдруг осенило. – Вы слышали когда-нибудь о человеке по фамилии Адамс? Разумеется, в мире оружия.
– Нет, – неуверенно ответил Свэггер. – Хотя подождите, есть такой парень, Марион Адамс, писатель. Выпускает такие большие книги с картинками о Ругере и Винчестере, что-то вроде корпоративных историй или исторических сборников. Это он?
Ричард протянул визитку, надпись на которой гласила: «Марион Ф. Адамс. Историк и эксперт по огнестрельному оружию». На ней был указан номер мобильного телефона, адрес электронной почты и изображен 7,5-дюймовый «Кольт Миротворец».
– Он приезжал пару недель назад и рассказал мне свою версию событий – вы знаете, я слышал их множество. Но в основе этой, как и у вас, находится оружие. Речь в ней идет о том же – о винтовке «винчестер», стреляющей пулями, предназначенными для «манлихер-каркано», с гораздо большей скоростью.
– Черт возьми! – возмутился Свэггер. – Это моя интеллектуальная собственность. А вы говорите мне, что другой парень…
– Нет-нет, подождите секунду. Он сказал, что далек от разгадки того, что в действительности произошло. Все эти сайты вызывают у него головную боль. Интернет не для него. Ему нужно что-нибудь попроще. Он спросил меня, не знаю ли я какого-нибудь исследователя, знакомого с фактами убийства и его версиями и разбирающегося в оружии. Вам это ни о чем не говорит?