Третья аксиома

А пока ей очень хотелось увидеть детей черных ангелов. Она много раз просила об этом Пита, но безрезультатно. Поэтому все свободное время она готовила Маруську к путешествию по Дому. Крыса уже не боялась ее и даже привыкла к тому, что некоторые действия осуществляет не по собственной воле. В награду после каждого занятия Ирина давала грызуну каплю того самого «розового домашнего», что осталось на дне упавшей колбы. Разведенного в несколько раз, конечно. Чтобы не «как тогда». Это дало свои плоды: Иван жаловался по телефону, что Маруська целыми днями сидит возле двери, всячески показывая, как ей не терпится снова пойти в гости. Он, кажется, начал ревновать. Ну и пусть. Ирина теперь под опекой Пита, он не позволит лишить ее общения с животным сестры.

Проблема с Маруськой заключалась с том, что животное не видело дальше полуметра. У крыс вообще отвратительное зрение. В основном ориентируются на нюх, бедняжки. Ирина научилась подключать свое внутреннее зрение, используя мозг грызуна как передвижное отделение собственного мозга с ограниченным набором функций. Так она видела хорошо, правда, лишь в монохромном сером цвете.

После тренировок в комнате Ирина решилась на настоящую вылазку. Взяла Маруську в лабораторию – пронесла в кармане и незаметно выпустила в углу. Сказала Питу, что заболела голова, и присела здесь же на кресле. Попросила оставить ее в лаборатории, мол, одной в своей комнате ей не по себе и даже случаются панические атаки. В его компании как-то спокойнее.

Питу понравилось услышанное. Он разрешил ей остаться, а сам занялся своими делами. Вскоре он увлекся и забыл о ней. Ирина сосредоточилась на крысе. Она уже вполне уверенно чувствовала себя в животном. Со стороны казалось, что девушка сидит с отсутствующим видом, но на самом деле она вела Маруську по коридорам.

Лабораторный этаж – один из самых часто посещаемых. Ученые, их помощники и лаборанты целыми днями снуют туда-сюда, выходят на лестницы, ездят в лифте. Ирина приспособилась незаметно пристраиваться за теми, кто заходит в лифт, выходить с ними и обследовать этаж. Потом возвращалась к лифтам и ждала следующего пассажира. Таким образом за час она побывала на нескольких ярусах, но никаких признаков детей там не нашла. Это были обычные жилые этажи, не более того. Чтобы вернуться, она поднялась в воздуховод, по нему на лестницу и дальше на лабораторный этаж, а там с первым открывшим дверь – обратно в лабораторию. Вообще говоря, путешествовать по воздуховодам было бы гораздо безопаснее, но в них через каждые несколько метров установлены решетки, через которые толстенькой Маруське не пролезть. А вот для того, чтобы обойти закрытую дверь, воздуховоды вполне годятся.

Ирина загнала крысу под кресло, как бы невзначай наклонилась и положила ей морковки. Пусть отдохнет. Поразмышляв, она решила, что самое вероятное место содержания детей – это бункер, потому что его легче укрепить. Дети ведь могут быть опасны. Поэтому после обеда грызун занял стратегическую позицию в углу возле лифта, ожидая, когда кто-нибудь нажмет на табло вызова бункерные этажи.

Вскоре ей повезло. Какие-то рваные, жутко вонючие кроссовки ехали на минус первый этаж. Ирина – вернее, Маруська – шмыгнула за ними в лифт.

Увы, на этом этаже детей тоже не было. Здесь держали всевозможных мутантов для опытов. Или правильнее сказать, появившихся в результате опытов? Первой она увидела химеру – козла с львиной головой, украшенной спирально закрученными мощными рогами, и длиннющим хвостом, напоминающим змею. Девушке стало любопытно, и она поползла по противоположной от клеток стороне, чтобы разглядеть остальных. Кого здесь только не было. И заяц с рогами, как у оленя, и курица с четырьмя лапами, похожая на динозавра, и змеи с крокодильими головами. Но ужаснее всех выглядели помеси животных с человеком. Они были воистину отвратительны. Особенно запомнился слоненок с женскими глазами и хоботом, у которого сбоку торчала еще одна голова, на этот раз слоновья, но с человеческим носом. Передние конечности у него заканчивались пальцами, которыми он держался за решетку клетки. Глаза выражали страдание. Все особи омерзительно смердели, что, впрочем, воспринималось через обонятельный аппарат крысы и, вероятно, было искажено.

Ирина быстро поползла дальше. А надо было – назад. Но кто же знал? Все ее проклятое любопытство…

Дальше находился сектор кошачьих. Там появление крысы не прошло незамеченным. Сначала коты-телепаты попробовали перехватить управление. А когда это у них не вышло, заорали дурными голосами, переполошив весь этаж. Явившийся на шум смотритель быстро обнаружил нарушителя спокойствия. Маруська пыталась убежать, но была поймана за хвост. Как больно! Ирина на мгновение потеряла связь с животным, и этого времени ему хватило, чтобы кусануть смотрителя за палец. Черт!

Работник инстинктивно выпустил ее, и крыса упала с высоты человеческого роста, больно ударив заднюю лапу.

– Борисыч, что там у тебя? – прокричал другой работник из операторской.

– Крыса, – укушенный завернул трехэтажную конструкцию. – Откуда она тут? Вот гадина, убегает.

Ирина через боль бросилась наутек, но ей очень мешало отсутствие хорошего обзора. А сканировать окрестности на бегу внутренним зрением она умела недостаточно быстро. Борисыч поймал ее с помощью ловчей петли. Теперь она висела, задыхаясь и дрыгая лапами в воздухе, а люди не торопясь рассматривали ее, держа палку с петлей на расстоянии вытянутой руки.

– Жирная какая, – брезгливо морщась, заметил Борисыч.

– Отнеси в крысятник, – посоветовал второй живодер.

Видимо, вольер с крысами находился в другом крыле, потому что Борисыч понес Маруську через весь этаж обратно, откуда она пришла. Возле самой двери ей удалось выскользнуть из пут. Она рванула к воздуховоду, успешно уворачиваясь от ловчей петли. Тогда смотритель снова схватил ее за хвост и, быстро открыв клетку напротив, забросил ее туда. Она оказалась в вольере химеры.

– Приятного аппетита, – с садистским удовольствием пожелал Борисыч.

Пока химера лениво зевала и потягивалась, Ирина торопливо соображала, что делать и как остаться в живых. Конечно, лично ей мутант не угрожал, но потерять грызуна категорически не хотелось. Тем более она уже привязалась к нему. Поэтому вариант просто сдаться и послужить десертом монстру не рассматривался.

Тем временем химера направилась к ней. Крыса попятилась и наступила во что-то мягкое. Фу, это же ее вонючая куча. Но сейчас что угодно подойдет. Тем более что зверь уже издал грозный рык и напряг мышцы, готовясь к прыжку. Маруська потерлась шкуркой о кучу, приобретая нужный запах, и упала на пол, беспомощно пища. «Я твой маленький детеныш, – холодея, причитала Ирина внутри крысы. – Посмотри, у меня такой же запах. Я тоже пушистая, как ты. И у меня, у меня… у меня такой же лысый длинный хвост!» Химера остановилась и удивленно повернула морду набок, чтобы лучше рассмотреть пищащий комок. Подошла ближе, поставив лапы с двух сторон от грызуна. Понюхала животное. «Это твой детеныш. Заботься о нем!» – приказала Ирина.

В следующий момент химера провела языком вдоль Маруськиного хвоста, будто определяя по его длине степень родства. Потом прилегла рядом и начала истово вылизывать крысу против шерсти. Это было гадко, но опасность миновала. Девушка сделала для себя вывод, что она и на расстоянии может внушить мутанту нужную мысль, даже если перед этим не было непосредственного зрительного контакта.

У нее появилось время обдумать ситуацию. Чтобы сбежать, надо было просто открыть замок вольера и выйти наружу. До воздуховода здесь рукой подать. Ладно, лапой. Итак, замок. Он был кодовый, но смотритель открыл его одним движением, значит, код простой и никогда не меняется. Наверняка цифры на кнопках, нажимаемых из раза в раз, стерты. Но как узнать, какие это кнопки, если они смотрят вовне?

Ирина аккуратно выпросталась из-под лапы химеры и подползла к краю вольера. Морда сквозь сетку не просовывалась, зато хвост проходил с большим запасом. Ирина прощупала им все кнопки и пришла к выводу, что три из них более гладкие, чем другие. Если в коде лишь три цифры, то комбинаций всего шесть. Она стала по очереди проверять их. На второй комбинации химера подтянула ее к себе для новой порции ласки. Пришлось терпеть и ждать, пока у заботливой мамаши схлынет очередная волна нежности.

Освободившись, Маруська снова подползла к замку. На четвертой комбинации дверь тихонько щелкнула и открылась. Путь был свободен. Крыса выпрыгнула из клетки и, не теряя времени, побежала к воздуховоду. Через пятнадцать минут обслюнявленный грызун был уже в лаборатории. Отделался испугом и ушибленной лапой. Это ничего, пройдет. А бедный Борисыч укушен и теперь наверняка подозревает бешенство… Кстати, Борисыч!

Только сейчас Ирина вспомнила, что оставила клетку химеры открытой. Девушка внутренним зрением окинула этаж мутантов – она уже натренировала его достаточно, чтобы видеть на сотни метров вокруг. Правда, с расстояния больше двадцати метров живые существа представлялись лишь движущимися серыми пятнами. Но в данном случае этого было достаточно: два серых пятна баррикадировались в операторской, пока серое пятно побольше с разбегу колотило в дверь.

Ирина немедленно проникла в сознание мутанта, как вдруг услышала чей-то отчетливый голос, приказывающий «назад, к вольеру». Это было так, будто она слышит голос по радиосвязи. Монстр послушался чужой команды, а Ирина увидела еще одно серое пятно на этаже. «Черный ангел», – догадалась она. Смотрители успели его вызвать. К счастью.





* * *


Вечером, оставшись одна, успокоившись, поужинав и отмыв крысу от налипшего за день, Ирина сделала для себя интересный вывод. Оказывается, находясь в голове мутанта, она может слышать команды черных ангелов. Если бы ангел мог слышать ее так же, как она слышит его, то мозг мутанта можно было бы использовать как переговорный пункт. Но вот проверить это она боялась. Да и к чему? Никто из ангелов не собирался вступать с ней в несанкционированный мысленный контакт.

И еще одно показал этот день: Маруську использовать опасно. В любой момент кто угодно может заметить ее и поймать. И даже убить. Нет, крысу она оставит в покое. Зато попробует полетать в мухе. Почему бы и нет? По воздуховодам в насекомом она легко попадет в любую точку Дома. Притом без всякого риска.





Глава 21




Паромщик сидел на смотровой площадке, наслаждаясь видом спокойной воды, закатным солнцем, хорошим вином и уютными звуками далекой перестрелки. Он гордился собой: создал прекрасный дом, собственную империю. Его немного раздражал визг детей из бассейна, но ничего. Это ненадолго. Он давно привык превращать проблемы в новые возможности. Эти детишки окажут ему услугу, а потом он получит за них выкуп.

Он поморщился. Деньги… они давно перестали приносить удовольствие. Только власть радовала, как раньше. Стать властелином Зоны – вот цель, достойная его. Еще совсем недавно он мечтал лишь присоединить к своим владениям Южное Тушино. Там, в парке Братцево, засела группировка Горбатого. Безбашенные уроды. По границе мертвых болот водят сталкеров от Митина на Ленинградку. Переправляют через водохранилище на легких байдарках или каяках. Конкуренты, мать их.


Теперь разгром Горбатого – дело времени. А вот за что он благодарен судьбе – так это за Адама с его информацией о некоем Доме, где выращивают таких детишек, как те, что плещутся сейчас в бассейне. Мощное, страшное оружие. Да, эти люди истинные хозяева Зоны. И Паромщик может с ними потягаться. Нужно только разговорить того заразного типа.

– Звал? – спросил подошедший сзади Старик.

Паромщик жестом указал на шезлонг рядом.

– Хорошо здесь у тебя, – вздохнул Старик, усаживаясь. – Спокойно. Как до харма.

– В твоем лагере не хуже, – отозвался Паромщик. – Чего не сиделось на месте-то?

– Да так уж вышло, – пробормотал Старик.

Они помолчали, вкушая прелести летнего вечера. Первым прервал тишину Паромщик:

– Завтра пойдете в Братцево, нанесете визит Горбатому.

– Вот так сразу? Дай детишкам еще пару дней отдохнуть.

– Не могу. Опасно это. Горбатый, знаешь ли, не простой конкурент. Больно шустрый. Сколько раз мы пытались его бойцов изловить – ничего не вышло. Прямо под носом у нас проскальзывают. Просачиваются между пальцев. Как будто в курсе, где люди у меня расставлены, где засады, когда меняются патрули. А уж если дела какие-то у нас, в те дни вообще наглеют.

– Думаешь, кто-то сливает информацию? – спросил Старик.

– Похоже на то. Если так, то о вас они тоже скоро узнают. Не будет эффекта неожиданности.

– Мы и без него справимся.

Паромщик покачал головой.

– Лучше не рисковать. Завтра пойдете, это решено, – твердо сказал он.

– Особые указания? – спросил Старик.

– Будут. Горбатый нужен живым.

– Зачем?

– Узнать, кто «крот».

– Кого подозреваешь? – спросил Старик больше из любопытства.

– Кто-то из приближенных, – проворчал Паромщик. – Самая очевидная кандидатура – Алекс, мой секретарь-помощник. Но… пару раз сливал ему дезу. И ничего, Горбатый не велся. Значит, не он.

Старик подумал, что Паромщику просто не хочется, чтобы это был Алекс. У всех свои слабости. Но вслух ничего не сказал. Горбатый так Горбатый. Живьем так живьем.





* * *


После ухода Старика Паромщик еще долго сидел в шезлонге, глядя на закат. Дети убежали к себе, город затих в преддверии ночи. Сгущались сумерки, прохладный бриз заставлял кутаться в плед. Паромщик в полудреме смотрел на темные воды реки. Он замерз, но не уходил. Странная апатия сковала его. Он знал – так бывает, когда сомневаешься или боишься чего-то. В чем же дело? Маячки на ботинки Старика уже установлены. Пойдет не туда – и Паромщик сдаст его вместе с компанией. Нет, не такая опасность тяготила его сегодня. Вдруг «кротом» окажется Алекс… Эту мысль он ясно прочитал на лбу у Старика. Он и сам был в этом почти уверен. Почти. Завтра узнает наверняка. Вот почему так не хочется, чтобы наступило завтра. Пусть сегодня продлится еще немного.

– Владыка, вам не холодно? – услышал он мягкий голос помощника.

Да, ему холодно. Очень холодно в этом мире, где никому нельзя доверять.

– Пойдем, дорогой, – откликнулся Паромщик, вставая с шезлонга.





* * *


С утра небо заволокло тучами, дул прохладный ветерок и накрапывал дождь. Путь в четыре километра прямиком по Яна Райниса проделали в полном молчании. Малыши предпочитали оставаться в эфире, Биту дулась из-за Ванька. Утром она потребовала, чтобы паренек шел с ними. На что Старик и сам Ванек логично возразили, что на такое опасное задание ему идти ни к чему. И так двое незащищенных – она сама и Старик. Убить их может каждый, а вот успеет ли Кейфор затянуть временную петельку – это как повезет. Так к чему еще одного тащить?

Но Биту стояла на своем. Тогда к ним присоединился Алекс, у которого для Ванька была работа. Втроем они убедили девочку, что парню лучше ждать ее в лагере. Вернее, она дала себя убедить. А теперь сердилась из-за этого. Старик решил оставить ее в покое. «Пусть бесится, лишь бы вовремя отводила аномалии», – подумал он. И влетел в «сушилку».

Сначала он осознал, что окружен не просто поднимающимся от земли паром. И не туман это – аномалия. Потом его бросило в жар. Ожгло изнутри желудок и глотку, как будто кипятка глотнул. Оттуда раскаленная волна хлынула в конечности. Ступни и кисти прожгло до костей, будто иглами пронзило. А потом стало мучительно гореть все тело, с эпицентром жуткой боли в животе. Старик согнулся и заорал, наблюдая, как дымятся руки, как кожа на них лопается и расползается, оголяя тлеющее мясо. Все еще орал, чувствуя, как закипает кровь, как рассыпаются в прах ноги, как сжимаются высушенные дотла внутренности. Перестав кричать, беззвучно корчился еще несколько мгновений, пока полностью не истлел.

Его выжженный череп откатился в сторону. Биту пнула его ногой. Выждала немного, подумала. Позвала Кейфора. Он затянул временную петлю, и Старик снова явился в этот мир. В состоянии, в котором пребывал за секунду до «сушилки». Память, однако, сохранила обрывочные воспоминания об инциденте. Он присел на асфальт, испытывая ужасную слабость.