Третий сын

– Ваш билет, – продолжила она.

Хватаем и бегом-бегом, таких, как я, винтожабль ждать не будет. Да и вообще, ещё до отлёта хочу успеть на нижнюю смотровую площадку. И вход у нас не парадный. Попроще. И коридоры без особой отделки, и каюты на четыре места, как купе поезда. Мне ещё повезло, что она с иллюминатором. Хотя какая разница, всё одно там не собираюсь торчать.

– Здрасте, – поздоровался, вбегая туда.

– Здорово, – нестройным хором ответили трое попутчиков.

– Разрешите?

Это я прошу подняться соседа снизу, у него под лавкой поклажные места. Раздельно для него и меня, хоть моё место и сверху. Оба с замками. Преступности днём с огнём не сыщешь. Но то во внутренних областях, а тут по мелочи могут и чего слямзить. Так, заплечник туда, скатку оставляем, а пояс с кошелями, двумя этакими барсетками-переростками, на себя.

– Слышь, парень, ты куда это уже намылился? – неожиданно спросил один из потенциальных попутчиков.

– Вам-то какое дело? – ответил весьма грубо, но постарался смягчить голосом.

– Так может, ты места какие тут знаешь. Интересные. Не торчать же тут всю дорогу, – пояснил причину вопроса тот.

– Так в билете же всё написано, – сказал я довольно банальную истину.

Это целый буклет, вдруг пассажир изъявит желание ещё потратить денег, так что трактиры рады всем.

– Э… нет, ты так спешишь, будто чего знаешь такого, – не отстал он.

– А… я на смотровую палубу, надолго. Может, до Багдада и не вернусь, – пришлось подробней пояснять причину своей спешки.

– Там же пол стеклянный. Подымемся, страсть-то какая будет! – выплеснул он эмоции от моих намерений.

– Да не впервой, и вообще, там здорово! – намекнул я про то, что кому как.

– У меня только от разговоров мороз по коже, так что с тобой мы не пойдём. Правильно я говорю? – это он обратился к другим людям из каюты, явно ему знакомым.

Вместо ответа послышалось: «Ты уж беги, не будем тебя держать».

«Д-д-д-у-у-у-у-у!» – послышался мощный басовитый гудок отправления. И тут же почувствовалось движение.

– Ох ты ж! – вырвалось у меня.

Пока добрался по лабиринтам коридоров до места, вот теперь обратно, через весь корабль. Коридоры, коридоры, хоть разметку понаставили, иначе заблукаешь. Наконец и заветная цель, только спуститься на палубу ниже. Всё, плед на пол, сам на него, красота. Вот и земля уходит вниз.

– …! – невольно вырвалось не столько от боли в боку, сколько от неожиданности.

– А!.. – раздался красивый девичий голос с другого боку.

Бубух. Показалось, даже стекло подо мной задрожало.

– Ты чего тут разлёгся?! Больше места нет, что ли?! – заявила она мне свои претензии.

– Э…

И что должен был ответить? Вокруг пусто, тут всего-то несколько человек. То ли совсем себе под ноги не смотрит? Как она вообще за меня запнулась, я даже ни фига не по центру!

– Блин, я из-за тебя коленку поцарапала. Ну… – продолжила она возмущаться.

– Так чего молчите? Сейчас быстро обработаем, – перебил я её.

– Вот ещё, тут так, ерунда! – девица попыталась отбросить мои аргументы.

– Это там, в Севастополе, а здесь всё серьёзно. Мало ли, может, и обойдётся, но лучше не рисковать! – ответил я, доставая из кошеля свою маленькую аптечку на экстренные случаи.

– Ты куришь?! – тут же прозвучало с её стороны.

– Нет. А с чего вы решили? – я немало так удивился таким её вопросом.

– Так подсигар…

– А-а-а, нет, это не он, хотя задумывался для такого применения. Тут вот, смотрите, всякие мелочи на экстренный случай: немного таблеток, жидкий пластырь, обеззараживающее и пара шприц-тюбиков, – удивление в ответе даже не пытался скрыть, протирая её коленку ваткой, смоченной в перекиси.

Факт, что она знает настоящее предназначение коробочки, довольно интересный. Любители курения тут дикая экзотика, даже в Потомаке их не так и много. Чего не скажешь про европейские страны. Правда, с последними веяниями моды о здоровом образе жизни и там с этой привычкой стали бороться.

– Просто у папиного знакомого был похожий, так он там сигарки хранил. А можно посмотреть?

– Пожалуйста, только осторожно, не рассыпьте, и вообще, пересядьте на плед, нечего на холодном стекле вам делать, – задумчиво проговорил я в ответ, выдавливая на палец немного пластыря.


– Ты прям как моя мама! – удивилась она моим словам.

– Это плохо или хорошо? – дождавшись, когда она, наконец, переместится, нанёс защитную плёнку на царапинки.

– Ну… пока не определилась, – задумчиво проговорила она.

– Вот и чудненько получилось, а то, помню, в первый год, как приехал в Мумбаи, занозу засадил, чуть пальца не лишился, теперь шрам на всю жизнь остался. Вот, смотри, – продемонстрировал изуродованный с внутренней стороны мизинец на правой руке.

На самом деле доктора тут хорошие и даже следов не осталось, а это, когда ещё маленьким был, разворотил, играясь в песочнице. Обманывать нехорошо, но иногда полезно.

– Врёшь ты всё! Не верю, что у нас коновалы, а не врачи! – возмутилась она моим инсинуациям.

– Лишь немного преувеличиваю! Не хочешь же ты, чтобы у тебя на коленке такой же появился? – поинтересовался с коварством в голосе.

– Сплюнь! – выплеснула она свои эмоции в ответ.

– Коль уж вы перешли на ты, то меня Иваном зовут, можно просто Ваня, – при этом почему-то рассматривал её ступни в сандалиях из тонюсеньких ремешков.

Красивые, кстати, можно сказать, изящные. До сорок третьего плюс размера им ох как далеко. И ногти не накрашенные. На ногах они особо никогда красотой не отличаются, а их как будто специально выделяют, чтобы подчеркнуть уродство.

– Ой, извините! Светлана… ну… э… да какая разница, Света! – почему-то в её представлении было столько экспрессии.

И тогда, наконец, взглянул ей в лицо.

«Блин, я что, покраснел?!» – успела проскочить мысль, когда почувствовал, что щёки горят.

Хлоп.

– Что с вами? – спросило обеспокоенное лицо надо мной.

– Опять! Да всё в порядке. Блин! – с последним воплем пришлось срочно зажмуриться.

– Со мной что-то не так? – растерянно прозвучал её голос.

– Нет, нет, что вы, как раз наоборот! – попытался отмести всякие её сомнения.

– Мы же вроде на ты перешли, и почему тогда закрыл глаза? – тут же задала она вопрос.

– Боюсь опять потерять сознание, – признался я как на духу.

– Значит, всё-таки плохо? – опять прозвучала грусть в голосе Светы.

– Просто ты так красива, что кажется, будто сердце от тоски разорвётся и я опять не выдержу, – выдал свою тайну, как на исповеди.

– Скажешь тоже! А что, очень?! И почему не от любви?! – задала она вопросы на засыпку.

– Ну, это птица высокого полёта, а мы всё по земле как-то. Да и вообще, параллельные вселенные не пересекаются, – я начал почему-то философские рассуждения вместо нормального ответа.

– Ты это к чему? – потому-то было неудивительно её недоумение.

– К тому, что таких, как ты, только по смотрельнику показывают. В жизни они не встречаются! – сказал я своё мнение, между прочим, абсолютно правдивое.

– Ой ли, а кто тогда перед тобой? – с ехидцей в голосе поинтересовалась она.

– Тьма! – дал совершенно искренний ответ.

– А ты глаза-то открой, будет свет.

От зараза! Умеет играться словами!

– Хорошо, только если пообещаешь не смеяться, – продолжал я тянуть время.

Не просто так, в конце концов, ведь полно техник контроля сознания. Вот и пытался сейчас настроиться.

– А что мне за это будет? – с подозрительными интонациями в её голосе прозвучал вопрос.

– В каком смысле? – спросил я, не на шутку забеспокоившись.

– Ну, вот я мучаюсь, сдерживаюсь, должна же быть награда? – и такая украдка была в словах этой Светланы, что стало ясно, дёшево не отделаюсь.

– Э… у меня ничего нет! – я попытался слететь с темы и не отсвечивать.

– Вот же! Тогда слушай, в этом случае ты мне рассказываешь, чего сознание потерял, а не эти отговорочки про мою красоту! – зажала она словесно меня в углу.

– Тогда лучше помолчу, – я решил стоять до последнего.