Третий дневник сновидений
Часть 26 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Можешь употреблять множественное число, – ответила я. – Тогда это будет относиться к нам обеим и значить просто стыдитесь. Гораздо выразительней и не так смешно.
– Да, точно, – сказала Персефона. – Но тебе, может, приятно повторять это дважды, Сэм-Прыщ, Сэм-Прыщ?
Сэм нахмурился.
– Что общего у моих проблем с кожей и вашими моральными упущениями? – Он говорил немного возвышенно, точь-в точь как его сестра. Или Рыся.
– Совершенно ничего, совершенно ничего! – ответила весело Персефона. – Твои прыщи так же мало значат для нас, как для тебя наши моральные упущения.
Она потянула меня дальше.
– Что ж, некоторые не понимают разницы между общим благом и правами человека, – продолжал язвить Сэм нам вслед. – Вам действительно следует стыдиться.
Во всяком случае, он употребил множественное число.
– Что он имеет в виду? Что его прыщи не вредят общему благу? Я другого мнения. – Персефона откинула волосы. – Как я выгляжу?
– Морально не знаю как, а вообще очень хорошо, – сказала я.
Когда мы оказались на крыше, небо по-прежнему было хмурым и облачным. Я никогда прежде не поднималась наверх и недоверчиво осмотрела железную перегородку, отделявшую место на крыше, где можно ходить, от её ската. Она казалась надёжной, но была, увы, не выше обычных балконных перил.
Я машинально сделала несколько шагов к центру крыши. Здесь я чувствовала себя уверенней. Тем более тут стояли Грейсон и Генри. И – чуть подальше – Артур. Персефона прошла без меня дальше, к восточной стороне, где Джаспер сидел на перегородке болтая ногами, за что сразу получил строгое замечание от директрисы Кук.
– Господи, он как будто не знает, что сегодня должна пролиться кровь неверного! – пробормотала я и на секунду забыла, что Джаспер больше не интересовался «детской ерундой» насчёт демонов и снов. – Остаётся надеяться, что и демон не интересуется Джаспером.
Генри радостно улыбнулся мне:
– Как хорошо, что и ты здесь, наверху!
Приятно, что можно разделить событие века с человеком, которого любишь. Чтобы потом рассказывать внукам, что никакого солнечного затмения ты не видел.
Грейсон проверил свой телефон.
– В других местах всё прекрасно видно. Все вышли из своих домов и кидают в Twitter свои картинки. А здесь даже не поймёшь, началось ли уже.
– Как же, по-моему, уже стало темней, – сказала я и даже не соврала.
– Пожалуйста, все наденьте очки! – приказала директриса Кук.
А мистер Осборн добавил:
– Кто хочет смотреть через свою камеру-обскуру, пожалуйста, накиньте на головы и плечи покрывала. И записывайте происходящее в тетрадях.
– Да, только вы нам ещё скажите, где сейчас должно быть солнце… – проворчал Грейсон, но лихо надел свои защитные очки.
– Нам действительно придётся торчать здесь два часа и смотреть на серое небо?
Я сжалась от страха: этот приглушённый вопрос задал Артур. Он стоял как раз за моей спиной.
Он мягко улыбнулся.
– Я тебя напугал, Лив? Или ты испугалась вздорных историй Анабель? Думаешь, демон сегодня тебя накажет за то, что ты неправильно себя вела?
– Нет, я думаю, он будет действовать в алфавитном порядке и сначала займётся тобой, – ответила я, с благодарностью чувствуя, что Генри обнял меня.
Но Артура это не отпугнуло. Он стоял рядом с нами, как будто это само собой разумелось, и подмигивал нам заговорщически поверх оправы своих защитных очков.
– «Прольётся кровь неверного, когда солнце войдёт в тень луны», – прошептал он. – Бу-у-у! Я серьёзно, друзья. Вы ведь не верите в этот вздор, правда? – Он огляделся с преувеличенной серьёзностью. – Я, во всяком случае, не вижу здесь ни Анабель, ни её демона, поэтому буду считать, что мы в безопасности. Хотя ведь демон может летать. – Он довольно засмеялся. – И хочет распоряжаться людьми. Вам не кажется, что Анабель будто одержима демоном?
– Строго говоря, здесь можно говорить не о демоне, а о каком-то божестве… – начал Грейсон, но замолк, встретив предостерегающий взгляд Генри. Он был прав: было не очень умно сообщать Артуру о новых догадках Грейсона.
Грейсон вернулся к фазе своего трёхступенчатого плана в твёрдой уверенности, что знание даёт власть и служит основой любого разумного плана. Хотя его попытка разумно говорить с Анабель не увенчалась успехом. Она отвечала теми же загадочными угрозами, что и в коридоре снов, только без фокусов с перьями и температурными и световыми эффектами, но она была готова поболтать о своём детстве и среди прочего выдать, как называлась секта, с которой всё началось, когда Анабель была ещё маленькой.
Секта называлась «Странники истинной тропы теней» и представляла собой небольшую группу, примерно из двадцати пяти персон, поклонявшихся божеству древней, уже давно забытой религии. Грейсон нашёл в интернете несколько шокирующих статей на эту тему, ибо в канун 1999 года эти странники попали в заголовки газет, устроив что-то вроде массового самоубийства перед наступлением нового тысячелетия. Останки руководителей секты и шестнадцати её членов, включая троих детей, были найдены в сгоревшем до основания сарае.
Анабель тогда было три года. Почему и как долго её мать была членом секты странников и какое место в ней занимала, мы не знали, как и не знали, каким образом она и её дочь избежали массового самоубийства, так как они никогда не говорили о случившемся. После того как отец Анабель добился права на опеку, он, естественно, старался держать дочь подальше от матери, которая в свою очередь не предпринимала попыток вступить в контакт с Анабель. С диагнозом «шизофренический психоз» женщина лечилась в разных клиниках, где через несколько лет покончила жизнь самоубийством. В папке с данными о собственности, которую Анабель от неё получила в наследство, значился и клад, сожжённый в прошлом году на семейном участке Гамильтонов на Хайгетском кладбище. Там же находились бумаги с написанными от руки латинскими формулами и указаниями к ритуалам, которые должны были привести к воскрешению демона, пардон, тёмного божества. Много лет Анабель не прикасалась к ящику, где всё это хранилось, но, когда нашла клад, с ней что-то случилось. Так, во всяком случае, она рассказывала Грейсону. Она вдруг узнала, что предназначена пробудить к жизни божество, больше известное нам как Повелитель Мрака и Тени, и стать наследницей «Странников истинной тропы теней». Дальше мы всю историю знали, сами, в конце концов, были её участниками.
– Божество? – Артур внимательно посмотрел на Грейсона. – Смотри-ка, ты вплотную занялся фантазиями Анабель. Интересно! Хотелось бы знать, что тебе это дало.
Грейсон не ответил. Он обобщил печальные факты, это его по-своему захватило, но он остался при своём убеждении, что Анабель можно доказать: никакого демона не существует.
– Может, ты надеешься, что Анабель выдаст вам несколько своих трюков, чтобы потом использовать их против меня? – продолжал Артур, попав этим в самую точку: нам нужно было иметь Анабель на своей стороне, если мы хотим справиться с Артуром. Он пожал плечами. – Неглупо. Она меня ненавидит. Не будь она так занята своими шизоидными представлениями, она бы действительно могла вам помочь. Мне остаётся только радоваться, что я уже не имею дела с этой одержимой сумасшедшей. Но, с другой стороны, я не такая уж лёгкая добыча для Сенатора Смерть. – Он помолчал, убеждаясь, что мы внимательно его слушаем, потом сказал: – Анабель хороша, но я лучше.
Иначе говоря: у нас даже вместе с Анабель нет против него шансов.
– Да заткнись ты! – сказал Грейсон так громко, что учителя на нас оглянулись.
Директриса Кук подошла поближе.
– Да, а лучше потом вообще исчезни. – Генри убрал руку с моего плеча и надел защитные очки, пока директриса Кук ещё не приблизилась.
Мы все вытянули шеи и сделали вид, будто зачарованно смотрим в серое небо.
– Вы смотрите не в ту сторону, – сказала, проходя мимо нас, директриса. – Восток вон с той стороны…
Артур подождал, пока она отойдёт достаточно, чтобы нас не услышать, потом сказал:
– Забавно делать вид, что мы стоим на крыше и видим что-то интересное. А ведь вероятность того, что небо вдруг прояснится, примерно такая же, как если вдруг появится демон Анабель, чтобы пролить нашу кровь.
– Он, может, уже давно здесь. – Генри посмотрел на Артура поверх картонной оправы своих очков.
Артур вскинул брови:
– Это как?
– Ты же сам сказал: Анабель может причинить тебе вред только тогда, когда она не занимается своим демоном, – заметил Генри. – Так кому же больше тебя хочется убедить Анабель в его существовании?
Артур недоверчиво засмеялся, заслужив недовольный взгляд директрисы.
– Ты серьёзно? – спросил он приглушённо.
Если бы не спросил он, спросила бы я. Я растерянно смотрела на Генри через очки. Грейсон, кажется, тоже. Он, как всегда, нахмурил лоб.
Генри пожал плечами.
– На самом деле так и есть. Пока Анабель в клинике была занята собственными проблемами, она не представляла опасности для тебя. Но теперь всё изменилось. Ты видел, что она устроила с Сенатором Смерть, и, наверно, испугался, что достанется и тебе. Вот почему тебе надо как можно скорей переключить её на другие мысли.
Эти мысли пришли Генри в голову только сейчас или он носился с ними уже давно? Если да, почему он нам про них не рассказывал? Чем дольше я над этим думала, тем менее ошибочными мне представлялись эти мысли.
– Как только Анабель отказалась от своих таблеток, тебя в коридоре стали преследовать разные видения, – тихо продолжал он. – Ты довольно хорошо знаешь Анабель, для тебя это, наверно, лёгкая игра. Ты проецировал на стены крылатые силуэты, позволял падать перьям и нашёптывал ей именно то, что она ожидала услышать: что демон ещё здесь и что он нуждается в ней… И пожалуйста – у Анабель уже полно дел и нет времени что-либо предпринять против тебя.
– Ты рехнулся. – На мгновение Артур действительно рассердился, потом убрал со лба светлый ангельский локон. – Тут играют открытыми картами, а кому-то всё-таки хочется сжульничать. Ведь правда, ребята, у меня есть майка, на которой громадными буквами написано: ЗЛОДЕЙ, и мне надо отвечать за то, что я сделал. Или ещё сделаю! – добавил он с коротким смешком. – Но, пожалуйста, не делайте меня ответственным за напыщенные фантазии моей сумасшедшей экс-подруги о демонах.
Его голос звучал совершенно искренне. Трудно было решить, честен ли он в виде исключения или просто оказался хорошим актёром.
Перед нами неожиданно возникла Персефона.
– Что вы тут делаете? – спросила она.
Наверно, мы представляли собой странное зрелище, когда просто стояли, уставясь друг на друга через идиотские картонные очки.
– Мы ждём, – ответила я.
– Не произойдёт ли наконец что-то, – добавил Артур.
Персефона вздохнула:
– Думаю, ждать вам придётся долго. Мерзко жить в Лондоне! В остальной Европе устраивают крутые вечеринки в честь солнечного затмения… А, ты тут! – Она сунула мне под нос камеру-обскуру. – Вещь супер! Не видно ничего – абсолютно. Мне интересно, когда мистер Осборн наконец убедится, что последнее в его жизни солнечное затмение оказалось полной неудачей? Всё же он стал немного печальней, вам не кажется?
– Как раз в этот момент вы должны бы увидеть, как солнце максимально скрылось, остался лишь серп на нижнем краю, – провозгласил мистер Осборн из-под чёрного полотнища, под которым он прятал свою голову и наблюдательное устройство. То, что он говорил в сослагательном наклонении, оставляло надежду.
Постепенно здесь наверху стало прохладней.
– Можно? – Артур хотел взять у Персефоны нашу обувную коробку, но отдёрнул руку.
Тихо чертыхаясь, он посмотрел на свой большой палец.
– Ты порезался, – удивилась Персефона. В самом деле, из разреза на пальце Артура проступила кровь. – А я думала, мы все острые края заклеили. Мне очень жаль. Дать тебе платок?
– Всё нормально. – Артур молча смотрел на ранку.
Мы с Грейсоном зачарованно наблюдали, как на ранке собралась капля крови, стекла по ногтю большого пальца и оттуда капнула на пол.
– Кровь прольётся, – бормотала я, не зная, пугаться мне или смеяться.
Артур, во всяком случае, засмеялся.
– Это, наверно, работа демона Анабель, – сказал он. – Он не обманывает. И ведь правда: с точки зрения драматургии, ему надо было тут оказаться. Как раз к солнечному затмению, как вам кажется? Великое ожидание – и такое разочарование. – Не переставая смеяться, он ушёл.
– Да, точно, – сказала Персефона. – Но тебе, может, приятно повторять это дважды, Сэм-Прыщ, Сэм-Прыщ?
Сэм нахмурился.
– Что общего у моих проблем с кожей и вашими моральными упущениями? – Он говорил немного возвышенно, точь-в точь как его сестра. Или Рыся.
– Совершенно ничего, совершенно ничего! – ответила весело Персефона. – Твои прыщи так же мало значат для нас, как для тебя наши моральные упущения.
Она потянула меня дальше.
– Что ж, некоторые не понимают разницы между общим благом и правами человека, – продолжал язвить Сэм нам вслед. – Вам действительно следует стыдиться.
Во всяком случае, он употребил множественное число.
– Что он имеет в виду? Что его прыщи не вредят общему благу? Я другого мнения. – Персефона откинула волосы. – Как я выгляжу?
– Морально не знаю как, а вообще очень хорошо, – сказала я.
Когда мы оказались на крыше, небо по-прежнему было хмурым и облачным. Я никогда прежде не поднималась наверх и недоверчиво осмотрела железную перегородку, отделявшую место на крыше, где можно ходить, от её ската. Она казалась надёжной, но была, увы, не выше обычных балконных перил.
Я машинально сделала несколько шагов к центру крыши. Здесь я чувствовала себя уверенней. Тем более тут стояли Грейсон и Генри. И – чуть подальше – Артур. Персефона прошла без меня дальше, к восточной стороне, где Джаспер сидел на перегородке болтая ногами, за что сразу получил строгое замечание от директрисы Кук.
– Господи, он как будто не знает, что сегодня должна пролиться кровь неверного! – пробормотала я и на секунду забыла, что Джаспер больше не интересовался «детской ерундой» насчёт демонов и снов. – Остаётся надеяться, что и демон не интересуется Джаспером.
Генри радостно улыбнулся мне:
– Как хорошо, что и ты здесь, наверху!
Приятно, что можно разделить событие века с человеком, которого любишь. Чтобы потом рассказывать внукам, что никакого солнечного затмения ты не видел.
Грейсон проверил свой телефон.
– В других местах всё прекрасно видно. Все вышли из своих домов и кидают в Twitter свои картинки. А здесь даже не поймёшь, началось ли уже.
– Как же, по-моему, уже стало темней, – сказала я и даже не соврала.
– Пожалуйста, все наденьте очки! – приказала директриса Кук.
А мистер Осборн добавил:
– Кто хочет смотреть через свою камеру-обскуру, пожалуйста, накиньте на головы и плечи покрывала. И записывайте происходящее в тетрадях.
– Да, только вы нам ещё скажите, где сейчас должно быть солнце… – проворчал Грейсон, но лихо надел свои защитные очки.
– Нам действительно придётся торчать здесь два часа и смотреть на серое небо?
Я сжалась от страха: этот приглушённый вопрос задал Артур. Он стоял как раз за моей спиной.
Он мягко улыбнулся.
– Я тебя напугал, Лив? Или ты испугалась вздорных историй Анабель? Думаешь, демон сегодня тебя накажет за то, что ты неправильно себя вела?
– Нет, я думаю, он будет действовать в алфавитном порядке и сначала займётся тобой, – ответила я, с благодарностью чувствуя, что Генри обнял меня.
Но Артура это не отпугнуло. Он стоял рядом с нами, как будто это само собой разумелось, и подмигивал нам заговорщически поверх оправы своих защитных очков.
– «Прольётся кровь неверного, когда солнце войдёт в тень луны», – прошептал он. – Бу-у-у! Я серьёзно, друзья. Вы ведь не верите в этот вздор, правда? – Он огляделся с преувеличенной серьёзностью. – Я, во всяком случае, не вижу здесь ни Анабель, ни её демона, поэтому буду считать, что мы в безопасности. Хотя ведь демон может летать. – Он довольно засмеялся. – И хочет распоряжаться людьми. Вам не кажется, что Анабель будто одержима демоном?
– Строго говоря, здесь можно говорить не о демоне, а о каком-то божестве… – начал Грейсон, но замолк, встретив предостерегающий взгляд Генри. Он был прав: было не очень умно сообщать Артуру о новых догадках Грейсона.
Грейсон вернулся к фазе своего трёхступенчатого плана в твёрдой уверенности, что знание даёт власть и служит основой любого разумного плана. Хотя его попытка разумно говорить с Анабель не увенчалась успехом. Она отвечала теми же загадочными угрозами, что и в коридоре снов, только без фокусов с перьями и температурными и световыми эффектами, но она была готова поболтать о своём детстве и среди прочего выдать, как называлась секта, с которой всё началось, когда Анабель была ещё маленькой.
Секта называлась «Странники истинной тропы теней» и представляла собой небольшую группу, примерно из двадцати пяти персон, поклонявшихся божеству древней, уже давно забытой религии. Грейсон нашёл в интернете несколько шокирующих статей на эту тему, ибо в канун 1999 года эти странники попали в заголовки газет, устроив что-то вроде массового самоубийства перед наступлением нового тысячелетия. Останки руководителей секты и шестнадцати её членов, включая троих детей, были найдены в сгоревшем до основания сарае.
Анабель тогда было три года. Почему и как долго её мать была членом секты странников и какое место в ней занимала, мы не знали, как и не знали, каким образом она и её дочь избежали массового самоубийства, так как они никогда не говорили о случившемся. После того как отец Анабель добился права на опеку, он, естественно, старался держать дочь подальше от матери, которая в свою очередь не предпринимала попыток вступить в контакт с Анабель. С диагнозом «шизофренический психоз» женщина лечилась в разных клиниках, где через несколько лет покончила жизнь самоубийством. В папке с данными о собственности, которую Анабель от неё получила в наследство, значился и клад, сожжённый в прошлом году на семейном участке Гамильтонов на Хайгетском кладбище. Там же находились бумаги с написанными от руки латинскими формулами и указаниями к ритуалам, которые должны были привести к воскрешению демона, пардон, тёмного божества. Много лет Анабель не прикасалась к ящику, где всё это хранилось, но, когда нашла клад, с ней что-то случилось. Так, во всяком случае, она рассказывала Грейсону. Она вдруг узнала, что предназначена пробудить к жизни божество, больше известное нам как Повелитель Мрака и Тени, и стать наследницей «Странников истинной тропы теней». Дальше мы всю историю знали, сами, в конце концов, были её участниками.
– Божество? – Артур внимательно посмотрел на Грейсона. – Смотри-ка, ты вплотную занялся фантазиями Анабель. Интересно! Хотелось бы знать, что тебе это дало.
Грейсон не ответил. Он обобщил печальные факты, это его по-своему захватило, но он остался при своём убеждении, что Анабель можно доказать: никакого демона не существует.
– Может, ты надеешься, что Анабель выдаст вам несколько своих трюков, чтобы потом использовать их против меня? – продолжал Артур, попав этим в самую точку: нам нужно было иметь Анабель на своей стороне, если мы хотим справиться с Артуром. Он пожал плечами. – Неглупо. Она меня ненавидит. Не будь она так занята своими шизоидными представлениями, она бы действительно могла вам помочь. Мне остаётся только радоваться, что я уже не имею дела с этой одержимой сумасшедшей. Но, с другой стороны, я не такая уж лёгкая добыча для Сенатора Смерть. – Он помолчал, убеждаясь, что мы внимательно его слушаем, потом сказал: – Анабель хороша, но я лучше.
Иначе говоря: у нас даже вместе с Анабель нет против него шансов.
– Да заткнись ты! – сказал Грейсон так громко, что учителя на нас оглянулись.
Директриса Кук подошла поближе.
– Да, а лучше потом вообще исчезни. – Генри убрал руку с моего плеча и надел защитные очки, пока директриса Кук ещё не приблизилась.
Мы все вытянули шеи и сделали вид, будто зачарованно смотрим в серое небо.
– Вы смотрите не в ту сторону, – сказала, проходя мимо нас, директриса. – Восток вон с той стороны…
Артур подождал, пока она отойдёт достаточно, чтобы нас не услышать, потом сказал:
– Забавно делать вид, что мы стоим на крыше и видим что-то интересное. А ведь вероятность того, что небо вдруг прояснится, примерно такая же, как если вдруг появится демон Анабель, чтобы пролить нашу кровь.
– Он, может, уже давно здесь. – Генри посмотрел на Артура поверх картонной оправы своих очков.
Артур вскинул брови:
– Это как?
– Ты же сам сказал: Анабель может причинить тебе вред только тогда, когда она не занимается своим демоном, – заметил Генри. – Так кому же больше тебя хочется убедить Анабель в его существовании?
Артур недоверчиво засмеялся, заслужив недовольный взгляд директрисы.
– Ты серьёзно? – спросил он приглушённо.
Если бы не спросил он, спросила бы я. Я растерянно смотрела на Генри через очки. Грейсон, кажется, тоже. Он, как всегда, нахмурил лоб.
Генри пожал плечами.
– На самом деле так и есть. Пока Анабель в клинике была занята собственными проблемами, она не представляла опасности для тебя. Но теперь всё изменилось. Ты видел, что она устроила с Сенатором Смерть, и, наверно, испугался, что достанется и тебе. Вот почему тебе надо как можно скорей переключить её на другие мысли.
Эти мысли пришли Генри в голову только сейчас или он носился с ними уже давно? Если да, почему он нам про них не рассказывал? Чем дольше я над этим думала, тем менее ошибочными мне представлялись эти мысли.
– Как только Анабель отказалась от своих таблеток, тебя в коридоре стали преследовать разные видения, – тихо продолжал он. – Ты довольно хорошо знаешь Анабель, для тебя это, наверно, лёгкая игра. Ты проецировал на стены крылатые силуэты, позволял падать перьям и нашёптывал ей именно то, что она ожидала услышать: что демон ещё здесь и что он нуждается в ней… И пожалуйста – у Анабель уже полно дел и нет времени что-либо предпринять против тебя.
– Ты рехнулся. – На мгновение Артур действительно рассердился, потом убрал со лба светлый ангельский локон. – Тут играют открытыми картами, а кому-то всё-таки хочется сжульничать. Ведь правда, ребята, у меня есть майка, на которой громадными буквами написано: ЗЛОДЕЙ, и мне надо отвечать за то, что я сделал. Или ещё сделаю! – добавил он с коротким смешком. – Но, пожалуйста, не делайте меня ответственным за напыщенные фантазии моей сумасшедшей экс-подруги о демонах.
Его голос звучал совершенно искренне. Трудно было решить, честен ли он в виде исключения или просто оказался хорошим актёром.
Перед нами неожиданно возникла Персефона.
– Что вы тут делаете? – спросила она.
Наверно, мы представляли собой странное зрелище, когда просто стояли, уставясь друг на друга через идиотские картонные очки.
– Мы ждём, – ответила я.
– Не произойдёт ли наконец что-то, – добавил Артур.
Персефона вздохнула:
– Думаю, ждать вам придётся долго. Мерзко жить в Лондоне! В остальной Европе устраивают крутые вечеринки в честь солнечного затмения… А, ты тут! – Она сунула мне под нос камеру-обскуру. – Вещь супер! Не видно ничего – абсолютно. Мне интересно, когда мистер Осборн наконец убедится, что последнее в его жизни солнечное затмение оказалось полной неудачей? Всё же он стал немного печальней, вам не кажется?
– Как раз в этот момент вы должны бы увидеть, как солнце максимально скрылось, остался лишь серп на нижнем краю, – провозгласил мистер Осборн из-под чёрного полотнища, под которым он прятал свою голову и наблюдательное устройство. То, что он говорил в сослагательном наклонении, оставляло надежду.
Постепенно здесь наверху стало прохладней.
– Можно? – Артур хотел взять у Персефоны нашу обувную коробку, но отдёрнул руку.
Тихо чертыхаясь, он посмотрел на свой большой палец.
– Ты порезался, – удивилась Персефона. В самом деле, из разреза на пальце Артура проступила кровь. – А я думала, мы все острые края заклеили. Мне очень жаль. Дать тебе платок?
– Всё нормально. – Артур молча смотрел на ранку.
Мы с Грейсоном зачарованно наблюдали, как на ранке собралась капля крови, стекла по ногтю большого пальца и оттуда капнула на пол.
– Кровь прольётся, – бормотала я, не зная, пугаться мне или смеяться.
Артур, во всяком случае, засмеялся.
– Это, наверно, работа демона Анабель, – сказал он. – Он не обманывает. И ведь правда: с точки зрения драматургии, ему надо было тут оказаться. Как раз к солнечному затмению, как вам кажется? Великое ожидание – и такое разочарование. – Не переставая смеяться, он ушёл.