Только с тобой. Антифанатка
Часть 42 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На этом я запнулась – подавилась и стала кашлять. Кезон подскочил ко мне и стал заботливо хлопать по спине. Хотя я, если честно, думала, что сейчас он начнет так меня лупасить, что прибьет к столу грудью.
– На, водички попей, – сунул он мне стакан в руки, и я глотнула. Только вот это оказалась совсем не водичка, а мохито, который он пил недавно. От неожиданности я подавилась во второй раз и закашлялась еще сильнее. Вот козел, а! Стоит что-то хорошее подумать, как он что-нибудь да исполнит.
– Прости, – сквозь смех – очень обидный смех – сказал Кезон. – Я не специально, правда! Вот нормальная вода, возьми, Наташ! А, здесь пусто, прости. Где у нас тут вода? Боже, ты мне сейчас сеньора Помидора из мультика напоминаешь – такая же красная. «Приключения Чиполлино» – помнишь? Про мальчика-луковку…
– Слушай, ты, мальчик-луковка! – взорвалась я. – Хватит ржать! Я тебя сейчас прибью! Какого черта ты творишь?!
Мне пришлось замолчать только потому, что появилась стюардесса, которая по обыкновению, улыбалась, но глаза у нее были удивленные.
– Она мне угрожает, – тотчас сообщил ей Кезон. – Вызовите полицию.
Я пронзила его взглядом и пересела обратно на диван, прихватив с собой фондан – прощаться с таким десертом мне не хотелось. Кезон уселся рядом, довольный, как сытый кот. А, ну да, он же поел, конечно, теперь он в хорошем настроении.
– Ната-а-аш, – протянул музыкант. – Почему ты такой злой человек?
Он сказал это так потешно, что я едва не улыбнулась против воли.
– Потому что ты такой добрый. Я тебя уравновешиваю.
– Хорошо сказала. Обычно люди пытаются доказать, что они вовсе и не злые. И знаешь, что?
– Что?
– Ты классная, – сказал он, заставив меня почувствовать тепло в сердце, но тотчас все испортил. – Кстати, как насчет удовлетворения еще одной базовой потребности? Когда-нибудь занималась сексом на высоте десять тысяч метров над землей?
Его глаза блеснули, а в моих, подозреваю, появилось адское пламя.
– Нет, Кезошенька, – ласково ответила я. – А если и займусь, вряд ли с тобой.
– А чем я плох? – точно издеваясь надо мной, спросил Кезон. – Вроде выгляжу нормально. Смотри, ради чего я ходил весь год в тренажерку. – Не стесняясь, он задрал футболку кверху, демонстрируя пресс. – А, ты ведь уже видела.
– Какой молодец. Жаль, что нет тренажеров, чтобы качать мозг, а не мышцы.
– Слушай, почему ты такая закомплексованная? – не успокаивался он. – Ты меня боишься? Или вообще боишься мужчин? Как у тебя с личной жизнью?
Как же он взбесил меня в эти минуты! Хотелось подойти к нему и не просто отвесить пару лещей, но и в нос ударить. Однако вместо этого я встала со своего места, подошла к нему и склонилась, упираясь руками в спинку дивана. Между нашими лицами оставалось всего несколько сантиметров, а мои распущенные волосы касались его груди.
– Что ты хочешь? – прошептала я, склоняясь еще ближе к лицу замершего Кезона – так, что мое дыхание щекотало его губы. – В какую игру ты хочешь поиграть со мной, мой хороший?
Меня безумно тянуло к нему – против воли. Хотелось впиться поцелуем в его губы и утонуть в объятиях. Но я держалась. Мне нужно было всего лишь проучить этого наглеца, я должна была держаться.
Я села на него – так, что мои колени упирались в диван.
– А как ты думаешь? – пробормотал Кезон, касаясь моей спины, и от этого вдоль позвоночника пробежал разряд электричества. Что со мной происходит? Почему я так реагирую на него?
– Ты меня хочешь, – ответила я, положила одну руку ему на плечо и, не сдержавшись, все же поцеловала. Но не в губы, а в щеку. Неспешно и влажно. То, что у него была щетина, почему-то раззадоривало сильнее. Может быть, потому что с ней он казался не идеальным парнем с экрана, а живым человеком.
– Уверена? – хрипло спросил Кезон и получил еще один поцелуй – в шею. Не знаю, что со мной происходило в эти минуты – я целовала его, заставляя откинуть голову назад, и моя рука медленно переместилась с его плеча на грудь. Мне показалось, что я чувствую, как стучит его сердце, и это буквально свело меня с ума. Ощущать чужое сердцебиение – это значит иметь над ним власть. И мне казалось, что я эту власть имею. Рука поползла дальше – на живот, ощущая твердость мышц сквозь тонкую футболку. Мои пальцы поддели ремень его джинсов, и Кезон напрягся – я почувствовала это. До этого он просто гладил меня по спине, как будто бы поощряя, а сейчас на мгновение впился пальцами в кожу и тотчас отпустил. А после будто неосознанно задрал футболку, гладя горячими сухими ладонями по обнаженной спине и заставляя меня сходить с ума.
Я прикусила его за мочку уха, заставив коротко выдохнуть, и принялась расстегивать ремень одной рукой. Мой план был прост – в самый ответственный момент я бы прекратила это безумие, оставив его у разбитого корыта, и я все еще свято верила, что могу остановиться. Что всё под контролем.
Мне удалось расстегнуть ремень, и я прильнула к Кезону всем телом, а он крепко-крепко обнял меня за талию, прижимая к себе. Внутри все ныло от желания быть с ним, несмотря ни на что.
– Что ты со мной делаешь? – прошептал он мне на ухо.
– Делаю то, чего ты от меня хочешь, – ответила я ласково, понимая, что еще немного, и весь контроль полетит к чертям собачьим вместе с моим планом возмездия. – Ты хочешь меня?
Он ничего не ответил, а потянулся к моим губам за поцелуем. Это был его ответ. «Да, очень хочу». И я, собрав волю в кулак, высвободилась из его объятий и насмешливо сказала:
– А я – нет. Прекрати эти глупости.
Он со смехом – но каким-то нервным – взлохматил волосы и потер лицо ладонями. А я с невозмутимым видом села рядом, стараясь дышать ровно и не выдавать себя. Я ведь тоже этого хотела. И не меньше, чем он.
– Ты меня сделала, – признал Кезон.
– Знаю, – довольно улыбнулась я.
– Но больше не устраивай этот цирк, – вдруг жестко сказал он. – Не смей меня провоцировать. Иначе пожалеешь. Поняла?
Нахмурившись, он встал и, на ходу застегивая ремень, ушел в уборную – снова. А я не знала, смеяться ли мне или злиться – опять его настроение меняется по щелчку пальцев.
Я села у самого иллюминатора и, глядя на небесный океан, над которым царил полный штиль, незаметно уснула.
Глава 23
Я вернулся в салон злой как черт, а рыжая сладко спала, свернувшись в кресле в клубочек, как котенок. И вид был невинным, будто бы ничего между нами не было. Маленькая ведьма.
Я сел напротив нее – сначала думал, она притворяется, а потом понял, что и правда спит. Даже плед ей поправил, чтобы теплее было.
Хотелось принять ледяной душ, которого не было.
Как-то привык я к тому, что стал взрослым мальчиком, у которого много взрослых девочек. И к тому, что они готовы подарить мне свою ласку в любой момент. Мне даже просить обычно не надо – хватает улыбки или шлепка по заднице. И они сами на все становятся готовы. Делают все, что я хочу. Предугадывают желания. Стараются. А эта рыжая стерва… Она завела меня так, что еще немного, и я бы не смог остановиться. Разложил бы ее прямо на том диванчике, и рыжая бы точно узнала, что такое секс на высоте десяти тысяч метров.
Она словно почуяла. Остановилась. Ушла. Хотя, клянусь, ей нравилось это. Она хотела меня не меньше. Еще бы минута, и она сама не смогла бы остановиться. И мне не пришлось бы катапультировать в уборную.
Глядя на рыжую и попивая коктейль, я задумчиво дотронулся до губ, которые еще совсем недавно она с упоением целовала и изредка прикусывала. Да, мы целовались как помешанные, хотя я редко целую кого-то в губы. Не знаю, почему так – мне не противно, нет. Напротив, я люблю целоваться. И женские губы тоже люблю – неважно, тонкие они или пухлые. Главное, чтобы были натуральными – тогда ощущения при поцелуе другие. Настоящие. Но одноразовых подружек целовать не хочется. Поцелуешь – дашь надежду. Поцелуешь – увидишь в безликой красотке живого человека. Поцелуешь – сорвешь с себя маску. Без поцелуев проще. Девочки дают мне то, чего хочу я. А я даю им то, что хотят они. Все счастливы. Все довольны.
Я вспомнил сочную малышку, которую в клипе поливал шампанским в бассейне на крыше. Все было откровенно, на грани – так решил режиссер. И это было правильно решение, ибо зимой клип взорвал сеть. Чего только мы с этой девочкой не вытворяли. Мне не стыдно – это было круто. И все закономерно закончилось в моем номере в отеле-небоскребе, где я жил. Мы почти сутки не выходили из этого номера, но я ни разу не поцеловал ее в губы. Не хотел даже спрашивать ее имени – называл Вэнди, потому что мне так хотелось, я решил, что это имя подходит ей. Но сегодня от одного поцелуя крышу у меня сорвало не меньше, чем тогда, после съемок. И имя я знал – рыжую зовут Наташа, и я никогда его не забуду.
Катю я тоже целовал – давно-давно, когда даже имени ее не знал. Она плакала на лестничной площадке около собственной двери, а я хотел ее успокоить, но она уже тогда оттолкнула меня. И ушла.
О Кате думать не хотелось. Мысли о ней всегда вгоняли в тоску. И я начинал думать – как она? Все ли у нее хорошо? Она с Кеем или одна? Может быть, они расстались? Нет, как бы я ни хотел этого, они были вместе и собирались пожениться.
Словно прячась от мыслей о них, я снова перевел взгляд на Наташу – она все так же мирно спала и смешно сопела. Я зачем-то сфотографировал рыжую, и едва удержался от того, чтобы положить ей на лицо тонкие дольки бананов с фруктовой тарелки. Я так часто делаю с парнями – первый заснувший может не узнать себя в зеркало. Только Гектора не трогаю, он истеричка.
Наташа глухо застонала во сне и спрятала лицо. А потом что-то тихо-тихо сказала.
«Помоги, – смог разобрать я. – Пожалуйста».
Она заворочалась в своем кресле и скинула с себя плед, и я укрыл ее. Мне действительно хотелось ее спасти.
Наверное, странно было сравнивать ее и ту малышку. Две высоты: один из последних этажей небоскреба и летящий в небе самолет.
Эй, почему ты так заинтересовала меня, лапуля?
Я хочу знать о тебе все.
⁂
Я проснулась перед самым приземлением, и то только потому, что меня разбудила стюардесса. Кезон сидел в кресле, все так же уставившись в экран своего телефона, и лицо его было недовольным. Одна его нога была закинута на другую, и он нервно ею покачивал словно в такт одному ему слышимой музыки. Это был какой-то оксюморон, не иначе – роскошный супер-джет и поношенные тапочки Фроловны. Самого Кезона это, видимо, не смущало.
Заметив мой взгляд, он повернулся и сухо спросил:
– Хороший сон снился?
Что мне снилось, я совершенно не помнила. Вообще. Меня просто вырубило и все.
– Что? Какой сон? – не поняла я.
На его лице воцарилась ухмылка.
– Ты стонала во сне. Видимо, я слишком сильно запал тебе в душу.
– Глупости, – отмахнулась я и потянулась. – Это я слишком сильно запала тебе в душу, мальчик мой, поэтому ты не можешь успокоиться.
Я выглядела абсолютно спокойной и уверенной, но воспоминание о том, как мы целовались, перевернуло все внутри. Сложно было признать, что меня тянет к Кезону. Хотя, может быть, все дело в том, что у меня давно никого не было? Видимо, так и есть.
До самого приземления мы не разговаривали. Я смотрела в иллюминатор, наслаждаясь небом и видом стремительно приближающейся столицы, а Кезон пялился в телефон, словно и не замечал всех этих красот. А может быть, они просто приелись ему.
Приземлились мы неожиданно мягко – у меня в голове снова сработал стереотип насчет маленьких самолетов, и я сама не заметила, как по привычке стала хлопать – ну, как почти всегда это делают пассажиры при приземлении. Однако Кезон так посмотрел на меня, что я осеклась и опустила ладони.
– Аплодируешь своему безумию, лапуля? – осклабился он.
– Ой, Кезошка, ну хватит злиться, – улыбнулась я мило. – Подумаешь, тебя продинамили. Ты ведь звезда – найдешь себе сотню других девчонок. И они сделают все то, что ты мечтаешь делать со мной.
Боже, зачем только я говорила это – ведь я ходила по тонкому льду. Но дразнить Кезона доставляло мне удовольствие. Никогда такого не было. И ни с кем.
– На, водички попей, – сунул он мне стакан в руки, и я глотнула. Только вот это оказалась совсем не водичка, а мохито, который он пил недавно. От неожиданности я подавилась во второй раз и закашлялась еще сильнее. Вот козел, а! Стоит что-то хорошее подумать, как он что-нибудь да исполнит.
– Прости, – сквозь смех – очень обидный смех – сказал Кезон. – Я не специально, правда! Вот нормальная вода, возьми, Наташ! А, здесь пусто, прости. Где у нас тут вода? Боже, ты мне сейчас сеньора Помидора из мультика напоминаешь – такая же красная. «Приключения Чиполлино» – помнишь? Про мальчика-луковку…
– Слушай, ты, мальчик-луковка! – взорвалась я. – Хватит ржать! Я тебя сейчас прибью! Какого черта ты творишь?!
Мне пришлось замолчать только потому, что появилась стюардесса, которая по обыкновению, улыбалась, но глаза у нее были удивленные.
– Она мне угрожает, – тотчас сообщил ей Кезон. – Вызовите полицию.
Я пронзила его взглядом и пересела обратно на диван, прихватив с собой фондан – прощаться с таким десертом мне не хотелось. Кезон уселся рядом, довольный, как сытый кот. А, ну да, он же поел, конечно, теперь он в хорошем настроении.
– Ната-а-аш, – протянул музыкант. – Почему ты такой злой человек?
Он сказал это так потешно, что я едва не улыбнулась против воли.
– Потому что ты такой добрый. Я тебя уравновешиваю.
– Хорошо сказала. Обычно люди пытаются доказать, что они вовсе и не злые. И знаешь, что?
– Что?
– Ты классная, – сказал он, заставив меня почувствовать тепло в сердце, но тотчас все испортил. – Кстати, как насчет удовлетворения еще одной базовой потребности? Когда-нибудь занималась сексом на высоте десять тысяч метров над землей?
Его глаза блеснули, а в моих, подозреваю, появилось адское пламя.
– Нет, Кезошенька, – ласково ответила я. – А если и займусь, вряд ли с тобой.
– А чем я плох? – точно издеваясь надо мной, спросил Кезон. – Вроде выгляжу нормально. Смотри, ради чего я ходил весь год в тренажерку. – Не стесняясь, он задрал футболку кверху, демонстрируя пресс. – А, ты ведь уже видела.
– Какой молодец. Жаль, что нет тренажеров, чтобы качать мозг, а не мышцы.
– Слушай, почему ты такая закомплексованная? – не успокаивался он. – Ты меня боишься? Или вообще боишься мужчин? Как у тебя с личной жизнью?
Как же он взбесил меня в эти минуты! Хотелось подойти к нему и не просто отвесить пару лещей, но и в нос ударить. Однако вместо этого я встала со своего места, подошла к нему и склонилась, упираясь руками в спинку дивана. Между нашими лицами оставалось всего несколько сантиметров, а мои распущенные волосы касались его груди.
– Что ты хочешь? – прошептала я, склоняясь еще ближе к лицу замершего Кезона – так, что мое дыхание щекотало его губы. – В какую игру ты хочешь поиграть со мной, мой хороший?
Меня безумно тянуло к нему – против воли. Хотелось впиться поцелуем в его губы и утонуть в объятиях. Но я держалась. Мне нужно было всего лишь проучить этого наглеца, я должна была держаться.
Я села на него – так, что мои колени упирались в диван.
– А как ты думаешь? – пробормотал Кезон, касаясь моей спины, и от этого вдоль позвоночника пробежал разряд электричества. Что со мной происходит? Почему я так реагирую на него?
– Ты меня хочешь, – ответила я, положила одну руку ему на плечо и, не сдержавшись, все же поцеловала. Но не в губы, а в щеку. Неспешно и влажно. То, что у него была щетина, почему-то раззадоривало сильнее. Может быть, потому что с ней он казался не идеальным парнем с экрана, а живым человеком.
– Уверена? – хрипло спросил Кезон и получил еще один поцелуй – в шею. Не знаю, что со мной происходило в эти минуты – я целовала его, заставляя откинуть голову назад, и моя рука медленно переместилась с его плеча на грудь. Мне показалось, что я чувствую, как стучит его сердце, и это буквально свело меня с ума. Ощущать чужое сердцебиение – это значит иметь над ним власть. И мне казалось, что я эту власть имею. Рука поползла дальше – на живот, ощущая твердость мышц сквозь тонкую футболку. Мои пальцы поддели ремень его джинсов, и Кезон напрягся – я почувствовала это. До этого он просто гладил меня по спине, как будто бы поощряя, а сейчас на мгновение впился пальцами в кожу и тотчас отпустил. А после будто неосознанно задрал футболку, гладя горячими сухими ладонями по обнаженной спине и заставляя меня сходить с ума.
Я прикусила его за мочку уха, заставив коротко выдохнуть, и принялась расстегивать ремень одной рукой. Мой план был прост – в самый ответственный момент я бы прекратила это безумие, оставив его у разбитого корыта, и я все еще свято верила, что могу остановиться. Что всё под контролем.
Мне удалось расстегнуть ремень, и я прильнула к Кезону всем телом, а он крепко-крепко обнял меня за талию, прижимая к себе. Внутри все ныло от желания быть с ним, несмотря ни на что.
– Что ты со мной делаешь? – прошептал он мне на ухо.
– Делаю то, чего ты от меня хочешь, – ответила я ласково, понимая, что еще немного, и весь контроль полетит к чертям собачьим вместе с моим планом возмездия. – Ты хочешь меня?
Он ничего не ответил, а потянулся к моим губам за поцелуем. Это был его ответ. «Да, очень хочу». И я, собрав волю в кулак, высвободилась из его объятий и насмешливо сказала:
– А я – нет. Прекрати эти глупости.
Он со смехом – но каким-то нервным – взлохматил волосы и потер лицо ладонями. А я с невозмутимым видом села рядом, стараясь дышать ровно и не выдавать себя. Я ведь тоже этого хотела. И не меньше, чем он.
– Ты меня сделала, – признал Кезон.
– Знаю, – довольно улыбнулась я.
– Но больше не устраивай этот цирк, – вдруг жестко сказал он. – Не смей меня провоцировать. Иначе пожалеешь. Поняла?
Нахмурившись, он встал и, на ходу застегивая ремень, ушел в уборную – снова. А я не знала, смеяться ли мне или злиться – опять его настроение меняется по щелчку пальцев.
Я села у самого иллюминатора и, глядя на небесный океан, над которым царил полный штиль, незаметно уснула.
Глава 23
Я вернулся в салон злой как черт, а рыжая сладко спала, свернувшись в кресле в клубочек, как котенок. И вид был невинным, будто бы ничего между нами не было. Маленькая ведьма.
Я сел напротив нее – сначала думал, она притворяется, а потом понял, что и правда спит. Даже плед ей поправил, чтобы теплее было.
Хотелось принять ледяной душ, которого не было.
Как-то привык я к тому, что стал взрослым мальчиком, у которого много взрослых девочек. И к тому, что они готовы подарить мне свою ласку в любой момент. Мне даже просить обычно не надо – хватает улыбки или шлепка по заднице. И они сами на все становятся готовы. Делают все, что я хочу. Предугадывают желания. Стараются. А эта рыжая стерва… Она завела меня так, что еще немного, и я бы не смог остановиться. Разложил бы ее прямо на том диванчике, и рыжая бы точно узнала, что такое секс на высоте десяти тысяч метров.
Она словно почуяла. Остановилась. Ушла. Хотя, клянусь, ей нравилось это. Она хотела меня не меньше. Еще бы минута, и она сама не смогла бы остановиться. И мне не пришлось бы катапультировать в уборную.
Глядя на рыжую и попивая коктейль, я задумчиво дотронулся до губ, которые еще совсем недавно она с упоением целовала и изредка прикусывала. Да, мы целовались как помешанные, хотя я редко целую кого-то в губы. Не знаю, почему так – мне не противно, нет. Напротив, я люблю целоваться. И женские губы тоже люблю – неважно, тонкие они или пухлые. Главное, чтобы были натуральными – тогда ощущения при поцелуе другие. Настоящие. Но одноразовых подружек целовать не хочется. Поцелуешь – дашь надежду. Поцелуешь – увидишь в безликой красотке живого человека. Поцелуешь – сорвешь с себя маску. Без поцелуев проще. Девочки дают мне то, чего хочу я. А я даю им то, что хотят они. Все счастливы. Все довольны.
Я вспомнил сочную малышку, которую в клипе поливал шампанским в бассейне на крыше. Все было откровенно, на грани – так решил режиссер. И это было правильно решение, ибо зимой клип взорвал сеть. Чего только мы с этой девочкой не вытворяли. Мне не стыдно – это было круто. И все закономерно закончилось в моем номере в отеле-небоскребе, где я жил. Мы почти сутки не выходили из этого номера, но я ни разу не поцеловал ее в губы. Не хотел даже спрашивать ее имени – называл Вэнди, потому что мне так хотелось, я решил, что это имя подходит ей. Но сегодня от одного поцелуя крышу у меня сорвало не меньше, чем тогда, после съемок. И имя я знал – рыжую зовут Наташа, и я никогда его не забуду.
Катю я тоже целовал – давно-давно, когда даже имени ее не знал. Она плакала на лестничной площадке около собственной двери, а я хотел ее успокоить, но она уже тогда оттолкнула меня. И ушла.
О Кате думать не хотелось. Мысли о ней всегда вгоняли в тоску. И я начинал думать – как она? Все ли у нее хорошо? Она с Кеем или одна? Может быть, они расстались? Нет, как бы я ни хотел этого, они были вместе и собирались пожениться.
Словно прячась от мыслей о них, я снова перевел взгляд на Наташу – она все так же мирно спала и смешно сопела. Я зачем-то сфотографировал рыжую, и едва удержался от того, чтобы положить ей на лицо тонкие дольки бананов с фруктовой тарелки. Я так часто делаю с парнями – первый заснувший может не узнать себя в зеркало. Только Гектора не трогаю, он истеричка.
Наташа глухо застонала во сне и спрятала лицо. А потом что-то тихо-тихо сказала.
«Помоги, – смог разобрать я. – Пожалуйста».
Она заворочалась в своем кресле и скинула с себя плед, и я укрыл ее. Мне действительно хотелось ее спасти.
Наверное, странно было сравнивать ее и ту малышку. Две высоты: один из последних этажей небоскреба и летящий в небе самолет.
Эй, почему ты так заинтересовала меня, лапуля?
Я хочу знать о тебе все.
⁂
Я проснулась перед самым приземлением, и то только потому, что меня разбудила стюардесса. Кезон сидел в кресле, все так же уставившись в экран своего телефона, и лицо его было недовольным. Одна его нога была закинута на другую, и он нервно ею покачивал словно в такт одному ему слышимой музыки. Это был какой-то оксюморон, не иначе – роскошный супер-джет и поношенные тапочки Фроловны. Самого Кезона это, видимо, не смущало.
Заметив мой взгляд, он повернулся и сухо спросил:
– Хороший сон снился?
Что мне снилось, я совершенно не помнила. Вообще. Меня просто вырубило и все.
– Что? Какой сон? – не поняла я.
На его лице воцарилась ухмылка.
– Ты стонала во сне. Видимо, я слишком сильно запал тебе в душу.
– Глупости, – отмахнулась я и потянулась. – Это я слишком сильно запала тебе в душу, мальчик мой, поэтому ты не можешь успокоиться.
Я выглядела абсолютно спокойной и уверенной, но воспоминание о том, как мы целовались, перевернуло все внутри. Сложно было признать, что меня тянет к Кезону. Хотя, может быть, все дело в том, что у меня давно никого не было? Видимо, так и есть.
До самого приземления мы не разговаривали. Я смотрела в иллюминатор, наслаждаясь небом и видом стремительно приближающейся столицы, а Кезон пялился в телефон, словно и не замечал всех этих красот. А может быть, они просто приелись ему.
Приземлились мы неожиданно мягко – у меня в голове снова сработал стереотип насчет маленьких самолетов, и я сама не заметила, как по привычке стала хлопать – ну, как почти всегда это делают пассажиры при приземлении. Однако Кезон так посмотрел на меня, что я осеклась и опустила ладони.
– Аплодируешь своему безумию, лапуля? – осклабился он.
– Ой, Кезошка, ну хватит злиться, – улыбнулась я мило. – Подумаешь, тебя продинамили. Ты ведь звезда – найдешь себе сотню других девчонок. И они сделают все то, что ты мечтаешь делать со мной.
Боже, зачем только я говорила это – ведь я ходила по тонкому льду. Но дразнить Кезона доставляло мне удовольствие. Никогда такого не было. И ни с кем.