Точка зеро
Часть 10 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он состоял из сплошных сухожилий. Средиземноморский тип лица, какой обычно называют «смуглым» за темную кожу, черные глаза и черные волосы. В глазах выражение бесконечной меланхолии, хотя если кому-то удавалось заставить Биляля улыбнуться, вдруг становилось ясно, что он довольно привлекательный. Копна его неухоженных волос напоминала штормовое море, от которого веяло бунтарским духом. А быстрые юркие глазки ничего не упускали.
Он относился к тем неуютно напряженным людям, которые многих выводят из себя, словно его жизненные ритмы были чересчур быстрыми или же нервные окончания слишком стремительно передавали сигналы. Казалось, на сердце лежит груз множества непрощенных обид или же он готов за грош забить человека до смерти.
— Это же пустыня, — заметил Родригес. — Она постоянно меняется.
— Я кое-что смыслю в пустынях, — проворчал Биляль.
— В таком случае ты должен знать, что ветер дует так, как ему вздумается, заметает песком скалы, меняет форму кактусов, иногда, кажется, перемещает целые… вот он!
Луч фонарика, пробившись сквозь грязное ветровое стекло, осветил трещину в земле, перерастающую в полноценный овраг. В это время года воды не было, и даже высохшая грязь превратилась в растрескавшуюся керамику.
Овраг тянулся ярдов двести и, дойдя до возведенного вдоль границы забора, проходил под ним. Если немного потрудиться, дыру в ограждении можно расширить так, чтобы в нее протиснулся грузовик. Затем еще ярдов сто плохой, но проходимой колеи до длинной прямой дороги, ведущей к большому шоссе. Левый поворот на пересечении — и дальше прямой путь в брюхо Америки.
— Подожди, — сказал Биляль. — Эй вы, старые псы, прекратите болтовню! Здесь места сложные и опасные.
Увы, доктор Фейсал его не услышал. Он как раз высказывал крайне важное замечание насчет древнегреческого мифа о Прометее, который принес людям огонь, за что был наказан Зевсом. После долгих размышлений почтенный ученый пришел к выводу, что легенда стала плодом того, что еврей Юнг назвал «коллективным подсознанием». На самом деле Прометей принес вовсе не огонь — речь шла о предвестии пришествия Мухаммеда, а огонь олицетворял гибель западного мира.
Профессор Халид возразил, что это слишком вольная трактовка предмета.
— Согласен, — сказал он, — тематика многих греческих мифов позволяет предположить, что их создатели в своем видении идеала подсознательно чувствовали, что ему недостает чего-то существенного, чему еще только суждено произойти, заявить о себе и провозгласить истину. И все же едва ли можно с такой определенностью приписывать конкретным мифам какой-либо определенный смысл.
— Да нет же, можно, можно, можно! — с жаром воскликнул доктор Фейсал. — Можно! Вы читали в оригинале древнегреческие тексты? А я читал и заявляю, что в каждом мифе есть…
— Заткнитесь! — рявкнул Биляль. — Здесь очень опасно. Вы, болваны, понятия не имеете, что происходит. Держите свои старые пасти на запоре до тех пор, пока мы не пересечем границу и не окажемся в Аризоне. Вот тогда сможете болтать сколько душе угодно.
— По-моему, пришло время молитвы, — заметил доктор Фейсал.
— Сегодня молитвы отменяются, — отрезал Биляль, — с позволения Аллаха. Уверяю, он поймет.
Грузовик катил по ухабистой дороге, раскачиваясь на рессорах, подпрыгивая на камнях, продираясь сквозь растительность, то и дело сшибая кактусы. Поскольку овраг был глубиной всего пять футов, грузовик не скрывался полностью под землей: он торчал фута на полтора над поверхностью, и когда впереди наконец показалось ограждение, стало понятно, что несколько нижних рядов проволоки придется перерезать.
— Что это было? — вдруг встрепенулся Биляль.
— Тебе померещилось, — успокоил его Родригес.
— Да нет же. Смотри, вон там, прямо в…
Что-то воткнулось ему под ребра. Опустив взгляд, он увидел, что Родригес сжимает в руке сверкающий пистолет, направив дуло ему в живот.
— Я очень сожалею, — виновато произнес мексиканец, — но должен сообщить о небольшом изменении планов.
Из темноты появились двое, освещая грузовик лучами фонариков. У обоих на головах красные ковбойские банданы, похожие на тюрбаны; оба держали в руках «АК-47» с небрежным изяществом тех, кому пришлось много пообщаться с оружием. Биляль отметил, что под джинсовыми куртками кобуры. Оба держались с вульгарной небрежной беспечностью израильских парашютистов.
— Выходите из машины, ты и старики, и мы посмотрим, что у вас такого важного, что вам приходится пробираться в Штаты нелегально, вместо того чтобы просто проехать через пограничный пост.
— Что он говорит? — всполошился доктор Фейсал. — Почему у него в руках оружие? Биляль, в чем дело?
Дверь кабины распахнулась, и бандиты схватили двух стариков и швырнули их на землю.
— А теперь без глупостей, — продолжал Родригес. — Я человек рассудительный, но вот мои приятели чокнутые. И здорово. Надеюсь, я смогу держать их в руках, но вы должны показать им, что относитесь ко мне с уважением, иначе они сильно разозлятся. И я знаю, сеньор, что у вас есть деньги. Знаю, что вы не отправились бы без денег в долгую поездку в Америку вместе с двумя старыми пердунами.
— У меня есть деньги, — поспешно подтвердил Биляль. — Много денег. Я заплачу. Так что давайте разойдемся с миром.
— Вот это разговор. Друзья мои, этот молодой человек готов сотрудничать, он все понял.
Один из громил подошел к Билялю, схватил его за лацкан видавшего виды пиджака и с силой толкнул в борт грузовика. Распахнув полы пиджака, оглядел Биляля сверху донизу и отступил назад, кивая.
— Говори, где деньги, — вкрадчивым тоном произнес Родригес. — Эмилио не любит, когда его заставляют ждать. Он очень нетерпеливый человек. Ты говоришь мне, где деньги, и я их забираю. О, и еще одно. Нам нужно будет заглянуть в кузов, посмотреть на сокровища, которые вы везете в Штаты. Должно быть, это что-то весьма любопытное, раз вы так ради них стараетесь.
— Это религиозные трактаты. Брошюры, в которых рассказывается об истинной вере.
— Ну да, конечно, так я и поверил. Кажется, ты считаешь меня полным дураком. К тому же истинная вера в Господе нашем Иисусе и его непорочной матери, язычник.
— Сэр, я…
Родригес ударил Биляля в лицо.
— Деньги, затем сокровища, мерзкая обезьяна!
— Да, конечно, сэр.
— Биляль, в чем дело? — окликнул профессор Халид. — Почему этот человек тебя ударил? Что это за люди?
— Скажи старику заткнуться, — процедил Родригес, — иначе Педро, боюсь, лягнет его в зубы.
— Профессор, все в порядке. Еще несколько минут — и мы снова тронемся в путь.
— А то как же, — усмехнулся Родригес. — А теперь говори, где…
Биляль ударил его в горло всеми пятью сжатыми вместе пальцами, сокрушая гортань. Отвратительно забулькав, Родригес тотчас же потерял всяческий интерес к своему пистолету. Биляль стремительно развернулся прямо перед поднимающимися дулами автоматов, однако руки его быстрее, чем у самого Аллаха, как говорили в учебном лагере. Правой рукой он схватил «рюгер» 38-го калибра, прилепленный скотчем к левому запястью, и в следующее мгновение выяснилось, что плохим ребятам, Педро и его приятелю, еще нужно передернуть затворы — ошибка дилетанта, которую ни за что не допустили бы Биляль и его соратники.
Затворы еще только находились на полпути назад, когда Биляль выстрелил из крошечного пистолета, всадив в две головы по пуле 38-го калибра. Стрелял он великолепно, даже из такого маленького пистолета с едва различимой мушкой. Пули были такие крохотные, что при попадании не произвели почти никакого действия — помимо мгновенной смерти, вызванной превращением головного мозга в месиво. Один из нападавших, шатаясь, пошел прочь, с залитым кровью лицом, словно пытаясь вспомнить, как танцуют цыплята. Кудахча, он скрылся в темноте. Второй просто разочарованно опустился на землю и погрузился в вечный сон.
Родригес сидел у колеса грузовика. Он кашлял кровью, также обильно извергая ее из ноздрей, и зажимал изуродованное горло. Биляля не учили проявлять какое бы то ни было сострадание, поскольку учебные лагеря — не то место, где сострадание имеет какую-либо ценность, однако выражение боли на лице Родригеса было таким невыносимым, что Биляль, сам того не желая, прикончил его выстрелом в висок.
К нему подбежал профессор Халид.
— Я немедленно должен уехать от него! Если он еще раз скажет мне, что читал миф о Прометее на древнегреческом, я его придушу, и где мы тогда окажемся?
Доктор Фейсал был у него за спиной.
— Ну, что можно сделать с необразованным? Этот глупец ничего не знает. Он надут одним воздухом, и все его суждения не подкрепляются ни одним достоверным фактом. Я не могу продолжать путь с таким глупцом!
Каким-то образом Билялю удалось усадить их обратно в грузовик и двинуться дальше.
Джексон, штат Южная Каролина,
ресторан быстрого обслуживания «Ти-джи-ай-эф»,
Брейверман-авеню, 915,
20.30
Сойдет все что угодно. Можно ли в такой поздний час заказать завтрак? Например, яичницу с беконом. Но от нее не будет никакого толку без кофе. А Боб не мог позволить себе провести бессонную ночь в гостинице, хотя «Хилтон», оплаченный ФБР, — это шаг вперед по сравнению со многими местами, где ему приходилось останавливаться.
У Свэггера болела голова, начиналась простуда, и он валился с ног от усталости. Это «расследование» высасывало все соки. Требовалось постоянно оставаться «включенным», сохраняя ясность ума. Но даже после пятнадцати часов непрерывной работы результат продолжал оставаться нулевым.
— Вы выбрали, что будете заказывать? — спросила официантка.
— Пожалуйста, двойной виски и самую капельку содовой.
— Сэр, у нас не…
— Знаю, знаю, это я просто пошутил, мэм. Понимаю, получилось довольно неудачно.
Официантка улыбнулась. Здесь, всего в паре миль от главных ворот базы Кэмп-Леджен, все женщины были или женами, или подругами морских пехотинцев. Вероятно, ее муж или друг сейчас находится где-то далеко, выплат не хватает, ей понадобились деньги, и вот она вынуждена обслуживать таких старых болванов, как он, чтобы содержать детей. Тем, кто остался дома, всегда приходится труднее, и нет никаких гарантий того, что кормилец не вернется в цинковом гробу.
— Ладно, — сказал Боб. — Пожалуй, я возьму салат «Цезарь» и фирменную жареную рыбу.
Никакого мяса, это порадовало бы Джули.
— Пить ничего не будете? Сухое вино и пиво у нас есть.
— Мэм, меня полностью устроит простая вода.
Официантка удалилась, и Боб положил на стол свой чемоданчик. В нем лежали записи интервью, взятых за целый день, проведенный в Кэмп-Леджене в штабе 2-го разведывательнго батальона, ксерокопия личного дела Круса и предварительные отчеты оперативников, собиравших информацию на местах, до сих пор катастрофически неполные.
Свэггер достал блокнот с записью бесед с сослуживцами Рея. Все они говорили приблизительно одно и то же: о парне нельзя сказать ни одного плохого слова.
Полковник Лейдлоу: «С Крусом я был знаком только по докладам и отзывам. Я не из тех командиров, кто поддерживает панибратские отношения с подчиненными. У меня болит сердце каждый раз, когда кого-нибудь из моих ребят ранят или убьют, поэтому я стараюсь сохранять дистанцию. Понимаю, что я уже староват для боевых действий. Так или иначе, Рей был настоящим профессионалом, спокойным, усердным. Насколько мне известно, ему неоднократно предлагали повышение по службе, но он оставался в батальоне. Капрал один из лучших, черт побери, — а может быть, и самый лучший».
Подполковник Симпсон: «Он мог в любой момент бросить все к черту и больше не отправляться на задания. Я как-то сказал ему: «Послушайте, сержант Крус, мне надоело отдавать приказы и слушать, как вы говорите мне «сэр». Это я должен к вам так обращаться. Вы собираетесь продвигаться по службе?» Он только улыбнулся и сказал, что его полностью устраивает все так, как есть. Ему нравилось спасать других. Он считал, что именно этим занимается снайпер. Если какое-нибудь подразделение попадало в засаду, Рей первым спешил на помощь. Он пробирался к ребятам, невероятно рискуя, и после того, как он заваливал двоих-троих хаджи, остальные отступали. Такое случалось тысячу раз. Какой-нибудь снайпер подстрелит ребенка, и сержант Крус хватает свою винтовку и скрывается. Через несколько минут раздается выстрел, и вскоре он возвращается и справляется, как дела у малыша. И заметьте: нам не нужно выпускать «Хеллфайр» и взрывать дом, вызывать «Апач» и ровнять с землей целый поселок. Один выстрел, один труп. И все счастливы».
Мортон, кудесник разведки: «Послушайте, буду с вами откровенен. Ставя этим ребятам задачу и выслушивая их донесения, узнаешь пределы их ума. Среди них много таких, которых нельзя назвать умными. Но сила их в том, чтобы сделать именно то, что приказано, и доложить, что произошло. Крус не такой. Он был по-настоящему умным, если вы понимаете, что я хочу сказать. Он видел всю нашу службу насквозь: знал, что Симпсон сосет Лейдлоу член, словно последняя шлюха, чтобы получить батальон; понимал, что Келли умнее Шумана, но Шуман надежнее ведет себя под огнем; знал, что Скелтон подался в морскую пехоту из университета, скрываясь от каких-то проблем на гражданке. Крус отличал дерьмо от настоящей вещи. И при всем том он рисковал. Он шел на невероятный риск, прекрасно понимая, что в конечном счете все решат какие-то козлы в дорогих костюмах, сидящие за столами. Я считаю, человек с таким коэффициентом интеллекта — какой у него был?..»
«Сто сорок пять», — подсказал Боб.
«Гораздо выше, чем у меня. Но иметь такой коэффициент интеллекта, сознавать, что все это полное дерьмо, и все равно верить в это и продолжать выходить на линию огня, день за днем, — это что-то».
Сержант Шуман: «В Рее было, понимаете, что-то восточное. Он словно жил в дзен-буддизме, понимаете? Никогда не возбуждался, никогда не повышал голос — впрочем, в этом никогда не возникало необходимости, потому что он никогда не совершал ошибок. Все знали, что предложенный им способ приведет к цели лучше, быстрее. Даже под огнем — ни тени паники в голосе, ни одного неверного движения, а если тебя ранят, он останется с тобой до тех пор, пока тебя не заберут санитары. Рей никогда никого не бросал. Если бы у нас в батальоне жила любимая дворняжка, он и ее бы не бросил, до последнего отстреливаясь от «тюрбанов».
Младший капрал Краль: «Билли терпеть не мог службу, но он обожал Рея Круса. Он никогда его не подводил. Крус — легенда. Казалось, он пришел из кино. Я даже жалею, что Билли так любил Рея, потому что он из кожи вон лез, чтобы стать его наблюдателем. И эта любовь в конечном счете стоила ему жизни. Должен сказать, эта операция с самого начала оказалась полной жопой! Отправить ребят в бандитские земли без прикрытия с воздуха, под защитой одних долбаных коз, где в случае чего ждать помощи придется два часа… Но если кто-нибудь и мог выполнить задание, так это Крус. А если он пошел, то Билли должен отправляться с ним. Господи, как же мне жаль Билли! Отличный парень и заслужил лучшей участи, чем сгинуть в этой сраной земле, где люди вместо шапок обматывают головы полотенцами».
Свэггер также несколько раз просмотрел видеозапись засады, с комментариями С-4.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы разобраться, что к чему. Ракурсы необычные, визуальная информация оказывалась крайне скудной. Люди, увиденные вертикально сверху, казались лишь светящимися точками, которые двигались по пестрому темному фону окружающей местности. Козы изображались вытянутыми черточками и перемещались быстрее.