Тик-так

Позабыв от удивления о боли, Томми принялся вертеть булавку перед глазами, рассматривая ее блестящее острие. Неожиданно ему показалось, что среди завываний ветра за окном и негромкого гудения лазерного принтера, замершего в режиме ожидания, он различил новый звук - негромкое пок!.. Потом еще одно. Звук был похож на тот, который производит лопающаяся нитка.

В испуге он бросил взгляд на куклу. Она по-прежнему сидела прямо под лампой, но два перекрещенных стежка в том месте, где у маленького человечка должно было быть сердце, лопнули, и из белой ткани торчали неопрятные концы разорванной нити.

Томми понял, что выронил булавку, только тогда, когда услышал, как она с едва слышным звуком ударилась о твердый пластиковый коврик под столом. Ему казалось, что он разглядывает куклу не менее часа, хотя на самом деле вряд ли прошло больше нескольких минут. Томми словно парализовало. Когда он снова смог двигаться, его рука непроизвольно потянулась к кукле, и он сумел остановиться, только "когда до странной игрушки оставалось всего дюймов десять или двенадцать.

Во рту у него пересохло; язык, казалось, прилип к небу и не желал повиноваться. Лишь несколько минут спустя, когда слюнные железы снова начали работать, Томми попытался пошевелить им, но язык отлепился от неба с большим трудом - так, словно во рту у Томми была настоящая застежка-"липучка". Сердце билось с такой силой, что при каждом его ударе у Томми темнело в глазах, а кровь, казалось, мчалась по жилам с такой скоростью, что артерии и вены разве что не гудели как водопроводные трубы. "Еще немного, - подумал он, - и меня хватит удар".

В другом мире - более ясном и простом, чем тот, в котором Томми выпало жить, - детектив Чип Нгуэн уже давно схватил бы эту проклятую куклу, выпотрошил до последней песчинки - или чем она там набита - и выяснил, что за адская машина скрыта внутри. Возможно, там была миниатюрная бомба. Возможно, дьявольский часовой механизм с выскакивающим отравленным жалом.

Томми, разумеется, не был и вполовину таким крутым парнем, как детектив Нгуэн, но он не был и совершенным трусом. Ему очень не хотелось брать в руки странную игрушку, но он заставил себя протянуть указательный палец и дотронуться до ее белой хлопчатобумажной груди в том месте, где висели лопнувшие нити.

Внутри этой небольшой человекоподобной фигурки, прямо под его пальцем, что-то сокращалось, пульсировало, шевелилось! Нет, это было совсем не похоже на часовой механизм. Это было что-то живое'.

Томми поспешно отдернул руку.

В первую секунду он подумал о насекомом - о черном пауке или таракане, которые вполне могли попасть внутрь куклы вместе с песком. Возможно, это даже крошечный грызун - какая-нибудь безобразная, обтянутая голой розовой кожицей безглазая мышь, доселе никем не виданная...

Он снова вздрогнул, увидев, как болтающиеся черные нитки втянуло внутрь сквозь явственно различимые в ткани отверстия, оставленные иглой. Как будто кто-то втянул их в грудь игрушки.

- Господи Иисусе!

Томми попятился назад, споткнулся и едва не упал, наткнувшись на собственное кресло, которое, ударившись о стену позади, коварно подкатилось сзади к его ногам. Ухватившись за подвернувшуюся под руки его кожаную спинку, он с трудом удержался на ногах.

Пок-пок-пок.

Ткань на правом глазу куклы вспучилась, как будто кто-то с силой нажал на нее изнутри, черная нитка лопнула, и ее обрывки всосало в голову куклы буквально на глазах Томми. Так исчезает длинная макаронина во рту расшалившегося ребенка.

Томми только энергично потряс головой. Должно быть, он просто бредит. Или спит с открытыми глазами.

Белая ткань лопнула с характерным треском, лопнула в том самом месте, где только что исчезли черные нитяные обрывки.

Это сон...

Брешь в белой ткани приоткрылась примерно на полдюйма. Словно рана.

Нет, это точно сон, не что иное, как сон! Два чизбургера, картошка, жареный лук и прочее.., во всем этом достаточно холестерина, чтобы убить лошадь.

И еще бутылка пива на ночь. Нет, он спит и видит сон, дурной сон...

Под белой тканью сверкнуло что-то цветное. Зеленое. Ядовито-зеленое, яркое, свирепое...

Края разорванной ткани завернулись вверх и вниз, и на невыразительном белом шаре кукольной головы появился маленький глаз. Это не был обычный игрушечный глаз из цветного стекла или крашеной пластмассы - это был настоящий, живой глаз, почти такой же, как у Томми, хотя и несколько необычный. В глубине его мерцал неяркий сверхъестественный огонек, а черный зрачок был узким и продолговатым, как у змеи. Странный глаз смотрел на Томми настороженно и в то же время - с ненавистью.

Томми быстро перекрестился. Родители воспитали его в католической вере, и, хотя он уже лет пять не посещал мессы, неожиданное явление глаза в один миг сделало его истово верующим.

- Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья, услышь мою мольбу...

В эти страшные минуты Томми готов был провес) и - счастлив был провести - остаток своей жизни между исповедальней и ризницей, поддерживая бренное тело свое лишь подаянием и молитвами, не зная иных развлечений, кроме органной музыки и колокольного звона.

- Услышь меня в час нужды моей...

Кукла скорчилась под лампой. Ее голова чуть заметно повернулась к Томми, а зеленый глаз уставился прямо на него.

Он почувствовал дурноту, почувствовал подкативший к горлу комок и разлившуюся во рту горечь. С трудом сглотнув, Томми кое-как справился с тошно гой и понял, что не спит. Ни в одном сне его еще не тошнило так натурально.

Слова на экране компьютера - "КРАЙНИЙ СРОК - РАССВЕТ" - начали мигать. Нитки на другом глазу куклы лопнули и исчезли внутри головы.

Ткань вспучилась и затрещала. Одновременно пришли в движение и коротенькие толстые руки куклы. Крохотные ладошки-варежки сжались в кулачки, распрямились, снова сжались. Оттолкнувшись спиной от лампы, маленький манекен твердо встал на ноги. В нем по-прежнему было не больше десяти дюймов роста, но в том, как уверенно он стоял, было что-то устрашающее.

Даже Чип Нгуэн, самый крутой из всех частных детективов, мастер таэквандо, бесстрашный борец за правду и справедливость, поступил бы так же, как поступил Томми Фан, - сбежал. Ни автор, ни выдуманный им литературный герой не были круглыми идиотами. Сообразив, что в данном случае скептицизм может стоить ему жизни, Томми сделал самое разумное. Он повернулся и, отшвырнув с дороги свое любимое кожаное кресло, бросился бежать от странного существа, выбиравшегося из чрева тряпичной куклы. Зацепившись за угол стола, он едва не упал, но, чудом удержавшись на ногах, в два прыжка достиг двери и выскочил в коридор.

Дверь в кабинет он захлопнул за собой с такой силой, что весь дом - и его собственное тело тоже - содрогнулись от удара. Здесь не было даже простейшего замка, и Томми некоторое время раздумывал, не принести ли ему подходящий стул, чтобы подпереть им круглую пружинную ручку, но потом сообразил, что дверь открывается в кабинет, и поэтому надежно заблокировать ее из коридора ему вряд ли удастся.

Он сделал несколько осторожных шагов к лестнице, но потом ему в голову пришла более удачная идея, и Томми метнулся в спальню, на бегу включив свет.

Кровать в спальне была аккуратно заправлена. На белом покрывале, гладком, как натянутая на барабан кожа, не было ни единой морщинки. Томми всегда старался поддерживать в своем доме чистоту и порядок, и мысль о том, что ковры и обои могут быть забрызганы кровью, особенно его собственной, не на шутку его расстроила.

Что это за тварь? И что ей от него нужно? Томми шагнул к ночному столику из розового дерева, который жирно поблескивал ухоженными полированными боками. Там, в верхнем ящике, рядом с пакетиком гигиенических салфеток, лежал его пистолет. Пистолет тоже был в идеальном порядке.






Глава 2




Пистолет, который Томми достал из ящика ночного столика, назывался "хеклер и кох", модель П-7, и имел магазин, рассчитанный на тринадцать патронов. Он купил его несколько лет назад, после расовых волнений в Лос-Анджелесе, связанных с делом Родни Кинга.

В те страшные дни воображение Томми разыгралось до такой степени, что он почти каждую ночь видел во сне гибель цивилизации И ночными кошмарами дело не ограничивалось. Месяц или два он пребывал в состоянии, близком к панике, и еще почти год никак не мог успокоиться окончательно. Ему постоянно казалось, что волнения и хаос в любой момент могут начаться снова. Именно в те тревожные дни в его памяти впервые за последние десять лет снова ожили детские воспоминания о кровавой резне, последовавшей за падением Сайгона и продолжавшейся несколько недель - вплоть до того момента, когда он и его семья бежали к морю. Тогда он уцелел, но, как и каждый, кто пережил настоящую катастрофу, Томми лучше других знал, что апокалипсис может повториться снова.

К счастью, в округе Орандж никогда не было неистовствующих толп, преследовавших Томми в его кошмарных сновидениях, да и в самом Лос-Анджелесе обстановка вскоре пришла в норму, хотя, строго говоря. Город Ангелов еще долго не мог вернуться к состоянию, которое обычно принято называть цивилизованным. Как бы там ни было, пистолет Томми так и не понадобился.

До сегодняшнего дня.

Томми отчаянно нуждался в оружии, и вовсе не для того, чтобы отстреливаться от банды налетчиков или защищать свое имущество от грабителя-одиночки. Он должен был защищать свою жизнь от тряпичной куклы! Иди оттого, что скрывалось внутри ее.

Погасив спет, Томми Фан пулей выскочил из спальни и снова очутился в коридоре второго этажа. Здесь он остановился и спросил себя, уж не сошел ли он с ума. В следующую минуту Томми задумался о том, почему, собственно, это так его интересует. Разумеется, он спятил, никаких сомнений тут уже не могло быть. Он перешагнул границы рационального и теперь летел в санях безумия по глубокому обледенелому желобу, который неминуемо приведет его в холодные и мрачные глубины необратимого и полного сумасшествия.

Живых тряпичных кукол не бывает!

И зеленых человечков десяти дюймов ростом с зелеными змеиными глазами тоже не бывает.

Должно быть, у него в мозгу все-таки лопнул какой-нибудь важный сосуд. А может быть, это раковая опухоль, о существовании которой он до поры до времени не подозревал, разрослась до таких размеров, что стала оказывать давление на клетки мозга, выводя их из строя одну за другой. Результаты был налицо - он уже начал галлюцинировать. Именно это казалось Томми единственным возможным объяснением случившемуся.

Дверь, ведущая в кабинет, была плотно закрыта.

Дверь была закрыта, как он ее и оставил, а в доме царила абсолютная тишина. Точь-в-точь как в монастыре, полном спящих монахов, где ночную тишину не нарушают ни шорох шагов, ни шепотом произносимая молитва. Даже ветер перестал завывать под крышей. Не слышно было ни тиканья часов, ни скрипа рассохшихся половиц.

Дрожа и обливаясь потом, Томми крадучись двинулся вдоль застеленного ковром коридора и с величайшей осторожностью приблизился к двери в кабинет.

Пистолет в его руке ходил ходуном. Вместе с патронами он весил чуть больше двух с половиной фунтов, но сейчас он казался Томми неимоверно тяжелым. Модель П-7 была рассчитана на автоматический взвод ударника при сжатии рукоятки ладонью и отличалась повышенной безопасностью, однако на всякий случай Томми продолжал держать оружие направленным в потолок и старался не касаться указательным пальцем спускового крючка. При неосторожном обращении этот пистолет, рассчитанный на патроны "смит и вессон" калибра 40, мог причинить серьезные увечья.

У двери в кабинет Томми заколебался.

Кукла - или то существо, которое в ней пряталось, было слишком мало ростом, чтобы дотянуться до ручки двери.

Даже если бы оно сумело как-то добраться до круглой латунной бобышки, ему вряд ли хватило бы сил, чтобы одновременно давить на нее и тянуть на себя дверь. Иными словами, проклятая тварь была заперта в кабинете. Но с чего, собственно, он взял, что у куклы не хватит ни силы, ни сообразительности? Начать с того, что это существо само по себе было немыслимым; оно как будто сошло с экрана научно-фантастического фильма о пришельцах, поэтому нормальная человеческая логика вряд ли была в данном случае применима. Во всяком случае, не больше, чем она приложима к фильмам и снам. Томми уставился на круглую ручку двери. Он был почти уверен, что она вот-вот начнет поворачиваться. Блестящая латунь отражала свет лампы под потолком коридора, и Томми подумал, что если он наклонится пониже, то увидит в полированном металле бледное, вытянутое отражение своего собственного влажного от пота лица - еще более страшного, чем морда скрывающейся внутри куклы твари. Ноги у него стали ватными, а рука, сжимавшая пистолет, заныла от напряжения. Оружие по-прежнему казалось непосильно тяжелым: Томми даже подумал, что, судя по ощущениям, пистолет, пожалуй, потянет на все двадцать пять фунтов. Интересно, что сейчас делает эта тварь? Может быть, она все еще раздирает свою хлопчатобумажную оболочку подобно ожившей мумии, которая срывает с рук и ног погребальные бинты? Томми переступил с ноги на ногу и снова попытался убедить себя в том, что все это ему просто привиделось и что галлюцинации вызваны не чем иным, как лопнувшим в мозгу капилляром.

Да, мама была права. Чизбургеры, картошка-фри, жареный лук и шоколадная болтушка - вот что довело его до такого жалкого состояния. Пусть ему было только тридцать, но его многострадальная сосудистая система не выдержала избытка холестерина и дала сбой. Когда все закончится и патологоанатомы произведут вскрытие, они наверняка обнаружат на его венах и артериях бляшки и еще такое количество сала, которого хватило бы на то, чтобы смазать колесные пары всех товарных вагонов на всех железных дорогах США. И его мать, стоя у гроба своего младшего сына, будет говорить со слезами на глазах: "Я пыталась предупредить тебя, Туонг, но ты не хотел слушать. А ведь я говорила тебе, что, если будешь есть слишком много чизбургеров, скоро сам станешь как большой толстый чизбургер, начнешь видеть змей в шкафу и зеленоглазых монстров и в конце концов умрешь от удара. Тебя найдут лежащим на ковре в коридоре собственного дома, и в руке у тебя будет пистолет - совсем как у глупого пьяницы-детектива из твоих книжек. Бедный, глупый мой мальчик! Ты ел как эти сумасшедшие американцы, и посмотри, чем все это кончилось!"

В кабинете что-то негромко зашуршало.

Томми прижал ухо к узкой щели между дверью и косяком. Он ничего больше не слышал, но не сомневался, что тот первый звук ему не почудился. Тишина, царившая по ту сторону двери, казалась теперь угрожающей.

С одной стороны, Томми был раздосадован и зол на себя из-за того, что вопреки логике он продолжает вести себя так, словно маленькое чудовище с зелеными глазами рептилии действительно хозяйничает на его рабочем столе, судорожными движениями сдирая с себя последние обрывки ткани, как выбирающееся из куколки насекомое. С другой стороны, Томми инстинктивно чувствовал, что вовсе не сошел с ума, как бы сильно ему ни хотелось в это поверить. И еще он знал, что никакой это не инсульт и не микроскопическое кровоизлияние в мозг, хотя - честное слово! - он предпочел бы любой из этих вариантов необходимости признать реальность тряпичной куклы, явившейся к нему прямо из ада.

Или откуда она там на самом деле... Уж конечно, не из супермаркета "Объединенные игрушки Лтд" и не из Диснейленда.

Не галлюцинация. Не игра воображения. Эта тварь там, внутри.

Ну хорошо, подумал Томми. Если маленькое чудовище действительно внутри, следовательно, оно не смогло открыть дверь, чтобы выбраться. В этих условиях, рассудил он, разумнее всего было бы оставить куклу в покое, а самому спуститься вниз, а еще лучше вовсе выбраться из дома и позвонить в полицию. Ему нужна помощь.

Но он сразу же обнаружил в своих рассуждениях существенный изъян. В полиции Ирвина навряд ли имелось спецподразделение по борьбе с адскими куклами, которое выезжало бы по первому же сигналу.

Не было у них ни летучего патруля по отстрелу бешеных вервольфов, ни специального отряда по борьбе с вампирами. В конце концов, это же Калифорния, а не мрачная Трансильвания и даже не Нью-Йорк.

Если он обратится к властям, то его скорее всего примут за психа из тех, кто время от времени подвергается сексуальному насилию со стороны обитающего поблизости снежного человека или носит на голове самодельные шляпы из алюминиевой фольги, чтобы защититься от коварных инопланетян, пытающихся поработить человечество при помощи микроволновых лучей, посылаемых с корабля-матки. Пожалуй, на такой вызов копы не пошлют даже обычный моторизованный патруль.

Или пошлют... Он, конечно, может постараться взять себя в руки и описать появление куклы со всем возможным спокойствием и серьезностью, но тогда полицейские точно решат, что у него приступ белой горячки и что в таком состоянии он может представлять опасность для себя и окружающих. И тогда они заберут его, чтобы отвезти на обследование в психиатрическую лечебницу.

Томми нервно хихикнул, подумав об одном неожиданном аспекте подобного развития событий. Некоторые начинающие писатели, стремясь сделать себе имя, не брезговали никаким, даже самым скандальным способом приобретения известности, но он почему-то никак не мог себе представить, как могут повлиять на популярность его новых романов газетные сообщения о том, где он проводит свой вынужденный отпуск. Может быть, кто-нибудь даже опубликует его фото в смирительной рубашке, снабдив снимок каким-нибудь трогательным заголовком. Нет, таким образом славы Джона Гришема[2] не достигнешь.

Томми так сильно прижимался головой к косяку, что у него заболело ухо, но он все равно не услышал ни звука.

Тогда он отступил на шаг и опустил ладонь на латунный шар дверной ручки. Она была холодной.

Пистолет в правой руке стал еще тяжелее. Казалось, он весит уже не два с половиной, а все четыре фунта. Тринадцатизарядное оружие выглядело достаточно мощным и должно было бы придать Томми уверенности, но он все равно продолжал дрожать.

Больше всего на свете ему хотелось уйти из этого дома и никогда больше сюда не возвращаться, но он не мог себе этого позволить. Томми был домовладельцем. В дом были вложены немалые средства, и бросать их просто так было бы неразумно. Что касается договора купли-продажи, то он вряд ли мог быть расторгнут только на основании того, что в доме завелись адские тряпичные куклы.

Томми почувствовал себя в западне. Одновременно ему было отчаянно стыдно за свою нерешительность. А вот крутой детектив Чип Нгуэн, чьи выдуманные приключения Томми старательно фиксировал на бумаге, никогда не знал, что такое сомнения. Ему всегда было ясно, как лучше всего поступить в той или иной запутанной ситуации. Как правило, при решении проблемы он чаще всего полагался на свои кулаки, пистолет или на какой-нибудь тупой тяжелый предмет, который подворачивался ему под руку, но на худой конец годился и нож, предварительно выбитый из рук напавшего на него маньяка.

Пистолет у Томми был. Очень неплохой пистолет, да что там говорить, просто первоклассный. Но, хотя его потенциальный противник был не больше десяти дюймов ростом, Томми не мог заставить себя открыть проклятую дверь. И вряд ли ему могло служить оправданием то обстоятельство, что все противники Чипа Нгуэна, с которыми он без страха вступал в единоборство, были за шесть футов ростом (если не считать спятившей монашенки из романа "Убийство - дурная привычка"). Особенное пристрастие Нгуэн питал к накачанным стероидами культуристам и гигантам с такими чудовищными бицепсами, что рядом с ними Шварценеггер казался бы мальком-приготовишкой.

Гадая, сможет ли он когда-нибудь написать хоть две строчки о человеке находчивом и деятельном после того, как сам повел себя в критических обстоятельствах как нюня, Томми сумел наконец отринуть сковывавшие его цепи страха и медленно повернул дверную ручку. Хорошо смазанный механизм даже не скрипнул, но Томми подумал, что если кукла наблюдает за дверью, то она сможет заметить любое движение. И тогда.., тогда она может броситься на него в тот самый момент, когда он откроет дверь!