Тик-так

Из темноты над заливом неожиданно появилась крупная белая чайка, слетевшая с ночных небес словно ангел. Трепеща крыльями, она с быстротой молнии пронеслась над бледными руками твари и, взмыв вверх, снова растворилась в дождливой темноте, из которой она так неожиданно возникла.

Злобное существо опустило руки.

Рассекая крыльями холодный воздух, чайка снова упала с высоты и затормозила только перед самой землей, перекувырнувшись в воздухе с изяществом воздушного акробата. В белом свете матового фонаря она казалась белоснежной, как печальный призрак приближающейся зимы. Промчавшись над головой твари, которая снова подняла руку, чайка по спирали ушла в дождливую высоту.

Самаритянин посмотрел вверх, внимательно следя за кружившей в вышине птицей.

Томми понял, что на его глазах происходит что-то важное, что-то таинственное и необъяснимое, чего он не понимает и вряд ли когда-нибудь сможет понять.

Он бросил взгляд на Дел, надеясь угадать ответ по ее реакции, но она продолжала наблюдать за демоном, и Томми не видел ее лица.

Прижимаясь боком к ноге Томми, крупно дрожал Лабрадор.

Чайка сделала круг над заливом и снова вернулась в парк. Теперь она летела всего в нескольких футах над мостовой. Промчавшись мимо твари, птица растворилась между ларьками и магазинчиками на востоке.

Зеленые змеиные глаза оборотня глядели вслед чайке со злобой, но и с явным интересом. Опустив руки вдоль тела, чудовище стояло неподвижно, и только его кисти судорожно сжимались и разжимались, как будто оно стремилось избавиться от излишнего нервного напряжения, вызванного яростью и разочарованием.

Откуда-то с запада, где чернело неподвижное "чертово колесо", донеслось хлопанье крыльев, и Томми увидел небольшую стаю из восьми морских чаек.

Демон повернулся к ним.

Чайки принялись одна за другой пикировать вниз, выравнивая полет в нескольких футах над землей. Вслед за первой они понеслись прямо на тварь. Не долетая до нее нескольких ярдов, чайки разделились на две группы и, обогнув неподвижное существо сразу с двух сторон, исчезли на востоке. Ни одна из чаек не крикнула, и весь маневр был проделан совершенно бесшумно, если не считать резкого хлопанья крыльев и свиста рассекаемого воздуха.

Чудовище, заинтригованное еще больше, повернулось, чтобы поглядеть им вслед.

Неожиданно человек-оборотень сделал один неуверенный шаг, другой.., и остановился.

Белый дождь падал на землю в зыбком свете матовых фонарей.

Демон сделал еще один шаг на восток и опять остановился, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

У близких причалов поскрипывали, покачиваясь на приливной волне, лодки, негромко позвякивали звенья причальной цепи.

Тварь снова повернулась к карусели.

С запада донесся странный шум. Он заглушал даже дождь и был совсем другим.

Тварь повернулась к "чертову колесу" и, запрокинув голову, стала всматриваться в бездонное черное небо. Она даже подняла свои толстые руки и стала водить ими из стороны в сторону, не то отыскивая источник звуков, не то готовясь отразить нападение.

Из густой темноты над заливом снова показались птицы. Их было много, не восемь, не десять, а гораздо больше - две, три сотни. Среди них были не только чайки, но и голуби, воробьи, дрозды, вороны, ястребы и даже крупные голубые цапли, поражающие своими размерами, словно какие-нибудь доисторические ящеры. Отчаянно работая крыльями, птицы летели вперед, широко раскрыв клювы, но ни одна из них не кричала;, все так же молча этот могучий поток клювов, перьев, сверкающих бусинных глазок перевалил через обод колеса обозрения и понесся вдоль дороги, разделившись на два рукава, чтобы обогнуть замершего в нерешительности демона. Позади него птицы снова смыкали ряды, чтобы все так же бесшумно и молчаливо исчезнуть в ночной темноте между лавками и салонами, но их место тут же занимали новые и новые армады пернатых - новые сотни и тысячи, спешащие промчаться тем же маршрутом, чтобы исчезнуть в темноте на востоке. Казалось, небо будет вечно извергать эти бесчисленные птичьи стаи, хотя воздух уже наполнился свистом рассекаемого воздуха и таким громким хлопаньем крыльев, эхом отражавшимся от всех твердых поверхностей, что его можно было сравнить разве что с грохотом несущегося на всех парах товарного поезда или с землетрясением средней силы.

Томми на карусели физически ощущал каждое движение бесчисленных крыльев и чувствовал на своем лице порывы поднятого ими ветра, но не смел отвести восхищенного взгляда от этой невероятной картины. Барабанные перепонки начали вибрировать в такт этому грозному ритму, так что постепенно ему начало казаться, будто все эти крылья поднимаются и опускаются не где-нибудь, а прямо у него в голове. Влажный морской воздух наполнился характерным запахом птичьего помета и мокрых перьев.

Потом он вспомнил слова Дел, сказанные ею некоторое время назад. "В мире полным-полно престранных вещей. Ты не смотришь передачи о НЛО? Называются "Икс-досье". Разумеется, это ничего не объясняло, и Томми продолжал недоумевать, что может означать этот потрясающий птичий спектакль, но у него имелось очень сильное подозрение, что Дел все прекрасно понимает. То, что оставалось для Томми тайной за семью печатями, для нее было простым и ясным, как стекло. Оказавшись в самой гуще безмолвного потока, тварь отвернулась от колеса обозрения и неотрывно смотрела вслед исчезающим во мраке птичьим легионам. Она явно колебалась. Покачнувшись, тварь сделала крохотный шажок в том направлении. Замерла. Сделала еще один шаг. В конце концов тварь не выдержала и бросилась бегом за птицами, словно их появление было знаком свыше, который она не смела игнорировать. Птицы звали ее с собой в ночь, манили ударами миллионов крошечных сердец, направляли ее бег беспорядочными взмахами крыльев и подталкивали сзади сотнями разинутых маленьких клювов. Изорванный плащ на плечах твари бился и трепетал словно огромные истрепанные крылья, но она - хоть и влекомая на восток миллионами птиц и мириадами их теней - оставалась прикованной к земле и вскоре пропала из виду, но живой поток, который несся над прибрежной улицей и исчезал на востоке между постройками, все продолжал низвергаться с небес на западе, словно из какой-то невидимой дыры в облаках. Прошло минуты полторы, прежде чем он начал редеть и наконец иссяк. Мимо карусели пронеслась стайка дроздов, две чайки и одинокая голубая цапля. Томми следил за ними как завороженный. На его глазах летящие по прямой дрозды неожиданно сбились с маршрута и с криками, словно ссорясь друг с другом, взмыли над террасой летнего кафе. Покружившись там, они растерянно опустились на дорожку и замерли на мокром асфальте, явно не зная, что им делать дальше.

Рядом с ними плюхнулись на дорожку две чайки. Сделав по два крошечных шага вперед, они словно споткнулись и присели, растерянно и жалобно крича. Не прошло и секунды, как они снова вскочили и принялись бегать по кругу, смешно кивая головами. Судя по всему, они понимали, что здесь происходит, ничуть не больше Томми.

Голенастая, растрепанная голубая цапля, приземлившаяся на террасу летнего кафе, несомненно, была когда-то довольно грациозной птицей, даже несмотря на свои гигантские размеры, но только не в эти мгновения. Шатаясь как пьяная, она бестолково забегала между пальмами, то и дело сгибая и складывая свою длинную шею, словно была не в силах удержать потяжелевшую голову. Время от времени она налетала на столы и являла собой жалкое зрелище. Но прошло совсем немного времени, и дрозды перестали растерянно топорщить перья и удивленно раскрывать клювы. Поднявшись с асфальта - или, вернее, из лужи, в которую они опустились, - дрозды энергично встряхнулись и упорхнули.

Чайки тоже пришли в себя. Расправив свои большие белые крылья, они легко взмыли в небо и затерялись в темноте над заливом.

Последней оправилась цапля. Когда ощущение равновесия снова вернулось к ней, она вспрыгнула на один из столиков летнего кафе и ненадолго застыла там, подтянув одну ногу к телу и вертя головой на длинной шее с таким видом, словно она недоумевала, каким ветром занесло ее в это странное место. В конце концов цапля тоже улетела.

Томми со всхлипом втянул в себя холодный ночной воздух, выдохнул его и сказал:

- Что это было?

- Птицы, - пожала плечами Дел.

- Я знаю, что это были птицы, - это понял бы и слепой! - возмутился Томми. - Но почему они так себя вели?

Скути встряхнулся, негромко заскулил и, приблизившись к Дел, ткнулся носом ей в колени, как будто прося утешения и защиты.

- Хороший Скути! - проворковала Дел, наклоняясь, чтобы почесать ему за ушами. - Какие мы молодцы, как мы тихо сидели! Мы не подвели свою мамочку...

Скути с довольным видом помахал хвостом и чихнул.

- Вот теперь нам пора убираться отсюда, - сказала Дел, обращаясь к Томми.

- Ты не ответила на мой вопрос.

- Ты задаешь слишком много вопросов, - заметила Дел.


- В данном случае я спрашиваю тебя только о птицах.

Дел выпрямилась.

- Может быть, ты хочешь, чтобы я почесала и тебе за ухом?

- Дел, не увиливай!

- Это были просто птицы. Что-то их взволновало или напугало. Вот и все. - Дел пожала плечами с самым равнодушным видом.

- Нет, не просто птицы! - возразил Томми, упорно не желая идти на компромисс.

- Ни одна вещь не бывает такой простой, как кажется на первый взгляд, но настоящие загадки встречаются гораздо реже, чем ты думаешь.

- Мне нужен настоящий ответ, а не твои метафизические бредни.

- Тогда скажи прямо, что тебя интересует.

- Что здесь происходит. Дел? Во что я вляпался? В чем дело, объясни же мне наконец! Дел нахмурилась.

- Тварь может вернуться, - сказала она вместо ответа. - Пожалуй, нам действительно пора.

Разочарованный, Томми спрыгнул с карусели следом за ней и за Скути и сразу оказался под дождем. Спустившись по небольшой пологой лесенке к прибрежной авеню, вдоль которой летели птичьи армады, все трое остановились у невысокой железной решетки, обозначавшей границы карусельной площадки, и внимательно вгляделись в темноту на востоке. Твари нигде не было видно, но они знали, что она скорее всего ушла совсем недалеко.

- Может быть, ты все-таки ведьма? - спросил Томми.

- Конечно, нет.

- Это звучит подозрительно.

- Почему?

- Прямые, недвусмысленные ответы для тебя не характерны.

- Я всегда отвечаю прямо и недвусмысленно. Просто ты меня не слушаешь.

- Я слушал тебя целый вечер, - мрачно сказал Томми, когда они крадучись пробирались между "чертовым колесом" и лавкой некоей миссис Филдз, между парковой "комнатой смеха" и лодочной станцией. - Но ты не сказала ровным счетом ничего, что имело бы смысл.

- Это доказывает только то, что у тебя что-то со слухом. Тебе обязательно нужно обратиться к хорошему специалисту. Впрочем, несмотря на свою тугоухость, ты хорошо целуешься, бесстрашный пожиратель тофу.

Томми понял, что уже успел забыть поцелуй на карусели, и мысленно упрекнул себя за это. Как он мог? Разве о таких вещах забывают?! Это было непростительно - непростительно, даже несмотря на появление твари и странное поведение птиц!

Но теперь он сразу все вспомнил; воспоминание о поцелуе обожгло ему губы, а во рту Томми ощутил сладкий привкус ее быстрого язычка, ощутил так ясно, словно они все еще не разнимали губ.

Томми почувствовал, что не может произнести ни слова.

Очевидно, именно этого и добивалась Дел.

Сразу за "чертовым колесом", на пересечении прибрежной улицы и улицы Палм-стрит, Дел остановилась в нерешительности, словно не зная, куда им идти дальше. Впереди улица все еще считалась пешеходной зоной, на что красноречиво указывал соответствующий знак, но она вела к выходу из парка "Бальбоа", а Палм-стрит примыкала к ней слева. Стоянка машин на ней запрещалась, но движение моторного транспорта было разрешено, поскольку Палм-стрит заканчивалась у причала паромной переправы.

В этот ночной час паром, конечно, не работал, и на улице слева от перекрестка не было ни одной машины. Справа начиналась ведущая к причалу эстакада, а у причала сонно покачивался на волне похожий на самоходную баржу небольшой паром на три машины. Они могли, конечно, побежать по Палм-стрит и, покинув парк, попытать счастья на следующей к югу улице, именовавшейся Бей-авеню. В том ее конце, ближе к которому они находились сейчас, не было жилых домов, но дальше им могла встретиться припаркованная машина, которую Дел могла бы попытаться вскрыть и завести. Томми поймал себя на том, что он уже начал думать, как настоящий вор. Или, точнее, как ученик вора. Может быть, сокрушенно подумал он, блондинки - или, по крайней мере, эта блондинка - действительно способны оказывать на людей то самое растлевающее влияние, в котором подозревала их его осторожная матушка.

Впрочем, сейчас ему было уже все равно. Он все еще чувствовал на губах вкус поцелуя Дел. И, пожалуй, впервые в жизни Томми чувствовал себя таким же крутым, выносливым, ловким, каким был выдуманный им детектив Чип Нгуэн.

За Бей-авеню располагался бульвар Бальбоа - главная автодорога полуострова, тянущаяся вдоль всей его длины. Полиция наверняка все еще шныряла в непосредственной близости от места таинственной ночной перестрелки, и если бы Томми и Дел вышли на бульвар, где в это время суток они скорее всего были бы единственными пешеходами, то стражи порядка непременно обратили бы на них свое внимание.

Скути негромко заворчал, и Дел сказала:

- Тварь возвращается.

В первое мгновение Томми даже не понял, что она имеет в виду, но уже в следующую секунду он крепче сжал дробовик и повернулся лицом на восток. Асфальтированная дорожка оставалась безлюдной и пустой насколько хватало глаз, и Томми поразился тому, что, даже несмотря на дождь, он хорошо различает и карусель, и даже восточные ворота парка.

- Тварь пока еще не знает точно, где мы, - объяснила Дел, - но она непременно вернется сюда.

- Снова интуиция? - саркастически хмыкнул Томми.

- Интуиция и кое-что еще. Кстати, я почти уверена, что нам не удастся уйти от нее на своих двоих.

- Нужно найти машину, - отозвался Томми, продолжая вглядываться в темноту на восточной оконечности парка, словно ожидая, что тварь, разозленная обманным маневром птиц, вот-вот покажется на авеню.

- Машину? Нет, пожалуй. Это слишком опасно. За машиной надо идти на бульвар, а там можно напороться на полицейский патруль. Мы можем показаться подозрительными какому-нибудь сверхбдительному копу.

- Подозрительными? Чего же тут подозрительного в том, что двое хорошо вооруженных людей и их странная черная собака решили слегка прогуляться в три часа ночи? Обычное дело, особенно во время дождя.

- Мы украдем лодку, - предложила Дел, не обратив никакого внимания на сарказм в его голосе.