Тернистый путь

– Ну ладно, – сказал я и тут же попытался встать, потому что знакомый мне уже помощник Саймона, Генри Тонд, повернулся ко мне со странного вида поблескивающим скальпелем.

– Да лежи, лежи! – надавил мне на грудь Саймон. – Как видишь, это всего лишь скальпель, и я не смогу тебя им зарезать, даже если захочу.

Тем не менее мое непонимание происходящего оказалось сильнее его слов, и я резко сел. После чего медленно и по слогам спросил:

– Что?! Вы?! Вдвоем?! Собрались?! Делать?!

– Ляг и послушай, – сказал Саймон, беря в руки странного вида ножницы и начиная давить мне на грудь.

– Я могу и сам справиться с ожогом, – ответил я. – Мне не очень-то и нужна помощь целителей. Я думаю, что если сразу не сдох, то все нормально. Организм справится.

– А мне глава клана сказал, чтобы все были здоровы к окончанию карантина, – сказал Саймон. – Ляг, и я все тебе расскажу… Обещаю.

Я, пристально посмотрев в глаза мужчине, сформировал «доспех духа» и лег. Так они точно защиту не пробьют, так что можно и послушать.

– У тебя ожог примерно на пять процентов тела, – начал было Саймон, но, упершись ладонью в «доспех» на секунду замер, а потом, усмехнувшись, продолжил рассказ: – Это страшный ожог. Достаточно опасный для любого, кто его получит. И у тебя же проблема немного больше. Ожог третьей степени с формированием некротической ткани. Судя по тому, что я вижу, мышцы если и задеты, то очень немного… Только это… и твоя природная регенерация позволили тебе не сдохнуть, как ты сам сказал.

– С чего бы я должен был заболеть? – немного кривовато спросил я.

– Столь глубокие повреждения кожи воздействуют не только на мышцы. Согласно тем знаниям, которые я получил при учебе в университете, у тебя уже должны были отказать почки, опуститься температура. Ведь кожа – это орган, который ты повредил, и твое здоровье зависит от ее целостности. К тому же ты должен был уже давно выть от боли и просить тебя убить. Только вот странно… что этого не произошло, – сказал Генри.

– Ну вот, я и говорю, что сам справлюсь, – ответил я.

– Такие ожоги сами не проходят, – отрицательно покачал головой Генри, а потом посмотрел на меня. – У обычных людей, по крайней мере…

– И тем не менее, – поднял руку с ножницами Саймон. – Если не убрать самые проблемные вопросы, то, возможно, ты будешь очень долго восстанавливаться после болезни. А то и просто свалишься, едва выйдешь от нас.

– И что вы собрались делать? – уточнил я.

– Ничего особо сложного или опасного мы делать не будем, – сказал Генри. – Мы начнем удалять некротическую ткань и заживлять раны.

– То есть? – не понял я.

– Генри учился в медицинском два года, он по образованию медбрат, – сказал Саймон. – Бахиром он не владеет, но им владею я. Он же режет и удаляет, я заживляю.

– Не проще ли было бы меня без сознания оставить? – уточнил я для проформы, до сих пор не понимая, разрешу ли я им себя резать. Данное лечение казалось мне довольно странным способом самоубийства.

– Я бы мог тебя усыпить полностью и контролировать твой сон. И даже я бы мог отключить тебя, чтобы ты не чувствовал вообще ничего, вот только во время операции у тебя из-за моего слабого контроля может отказать анестезия, и ты умрешь от болевого шока. Да и расход энергии на поддержание сна и анестезии для всего тела просто огромный. Мы так ничего толком не сможем сделать. Да еще можно резать на живую…

Я ментально прощупал их и в отголосках их эмоций почувствовал спокойствие и сосредоточение. Со вздохом снял «доспех духа» и приготовился следить за ними ментально. И если вдруг мужчины захотят сделать мне что-нибудь плохое, я это почувствую.

Как я ни боялся, что в первый раз, что во второй и третий раз, все прошло успешно. У меня осталась только небольшая часть ожога, с которой и Саймон и Генри справятся достаточно быстро. Весь остальной ожог, с которого сняли кожу, теперь выглядел большим темно-бордовым пятном, в котором была сетка из мелких былых прожилок. Выглядело это довольно странно, но не мне жаловаться. У меня изрядно прибавилось аппетита, дышать стало легче, до этого у меня словно груз лежал на плечах, а сейчас его словно и не бывало. Даже тяжесть подавителя я чувствовал уже не так сильно, как вначале.

Для проверки использовал «электрические кулаки», светились они хорошо. Техника наполнилась силой, и теперь, я думаю, Бритва со своими отморозками пять раз подумают, прежде чем связаться со мной.

Как ни странно, за время, проведенное здесь, я видел около десятка драк с использованием бахира, и это выглядело в большей части достаточно посредственно. Техники применялись начальные, зато с использованием подручных средств. Кирки, кувалды и ломы, а также различного рода ножи были спутниками почти любой драки. У всех них был знакомый желтоватый оттенок. Я долго думал, что это, пока не осознал, что это медь. Я понял, что все предметы быта и оружия сделаны из меди.

Драки были слабо техничны, и пусть некоторые драчуны были достаточно сильны, чтобы в итоге победить, но тем не менее они мне не соперники. Драка для остальных была чем-то вроде развлечения. Дела тут же прекращались, и все принимались смотреть, кто, кого и как бьет, не стесняясь громко оценивать боевые качества бьющихся и радостно улюкая победителю.

Только один раз на моих глазах драка была прервана. В тот раз, когда один из участников групповой драки налетел на человека, очень похожего на того охранника, который сопровождал Бритву. Лысый здоровяк несколькими мощными ударами сбил ближайших к нему драчунов на землю.

А в троицу, стоящую перед ним и все еще продолжающую сражаться, бросил средних размеров огненный шар. Шар, ударившись о землю рядом с бьющимися, произвел такой взрыв, что раскидал троицу на несколько шагов друг от друга. Один остался лежать, двое встали и предпочли ретироваться. И это при том при всем, что один из убежавших, как и двое лежащих без сознания, были лысыми словно колено.

То есть лысые же принадлежали к банде Бритвы, как и тот, который прервал драку, и мне было не понятно, почему свой бьет своих.

Ответ на мучивший меняя вопрос дал Саймон. Оказывается, у младших есть деления на несколько каст и свои правила поведения. Так что, по его мнению, ничего страшного не произошло.

Я кивнул, принимая во внимание новые открывшиеся факты. Тогда же я открыл для себя еще один интересный момент. Те, кто дрался и получил травмы, не всегда приходят к Саймону или, точнее, никогда, если травмы меньшей тяжести. Оказывается, он обучил своим техникам всех, кого только смог, для того, чтобы с мелкими проблемами к нему не ходили.

Желающих на это дело было много. Вот только ни у кого из них не было ни опыта, ни знаний Саймона. Так что он был кем-то вроде главного целителя лагеря. И таким образом убивал несколько зайцев одновременно. Под эту марку я попросил его обучить и меня своим техникам. Ломаться целитель не стал, рассказал, что и в какой последовательности делать, и был таков. Я его понимал.

– Привет. Есть кто-нибудь внутри? – громко спросил я, оставаясь на входе. Ни двери, ни звонка здесь не было, но у меня и мысли не было входить, не уведомив людей внутри. Это было моей личной прихотью, никто меня не просил, но я решил, что так будет правильно, чинно и благородно.

– Привет. Заходи. Место тебя уже заждалось, – открылась шторка, и на пороге появился Саймон. Был он, как всегда, немного флегматичным, пока дело не касалось медицины. Причем медитациями он не занимался, предпочитал спать, похоже, эту его страсть я как раз и прервал.

– А где Генри? – спросил я. Помощник Саймона по хирургии был достаточно спокоен и сосредоточен при работе. И мне не хотелось, чтобы за скальпель брался целитель, я ему в этом не сильно доверял.

– Я тут, – прозвучал голос мужчины из проема двери, который шел дальше в скалу. Там у них, как я понял, были свои места для сна. Мужчины жили здесь для того, чтобы не возвращаться в барак. Хотя, как я уже понял, в бараках проживают только те, кто непосредственно работает на рудниках. Другие спят в таких же рукотворных пещерах.

Странно для меня было то, что я искал «своих», тех, с кем попал в плен, пока по крайней мере никого не нашел, а это заставляло думать, что на острове есть еще несколько лагерей.

– Ну, тогда начали! – скомандовал Саймон, и мое туловище начало онемевать. – Работы не много, а я хочу спать.

– Я тоже… хочу, – позевывая, сказал Генри и, умыв лицо и руки в тазике, подошел к нам.


Работу закончили и впрямь быстро. Буквально через тридцать минут я начал чувствовать тело.

– Все, выметайся, – сказал Саймон, поднимая руки с моей груди. Ко мне медленно стала возвращаться чувствительность. Мелким покалыванием по всему телу. Даже по ногам прошла волна мурашек, хотя к ним-то никто технику не применял.

– Спасибо, – ответил я. Слова мужчины и его тон меня немного выбесили. Он не должен был так со мной разговаривать, но, в принципе, он меня вылечил. Поэтому поблагодарил я его заслуженно. Ругаться с ним из-за тона не стал, да и вопросы никакие задавать тоже. Хотя у меня было парочка штук. Накопились за день. Раньше я ждал, пока меня начнет нормально слушаться тело и руки. Они также попадали под действие анастезийной техники и с трудом меня слушались. Нужно было подождать около пяти минут. Мало ли что, но в этот раз я не стал дожидаться возвращения полной функциональности. А зря…

Пройдя буквально тридцать метров вдоль бараков, я неожиданно столкнулся с тремя лысыми парнями. Идущий в центре был молодой и худой, парни сзади его были постарше и покрупнее. Он им что-то рассказывал и бурно жестикулировал. Они вышли из дверей барака и налетели на меня. Я же нет чтобы пропустить их, не смог даже сделать шаг вперед. Идущие сзади центрального меня увидели, но ничего не сказали, наверное, думали, что я отпрыгну, но у меня ничего не получилось. Неожиданная встреча закончилась тем, что мы врезались. Причем я оказался в более выигрышном положении и, сделав шаг, крепко стоял на земле, а вот парень сделал шаг вперед и, врезавшись в меня, упал на землю.

Сначала он посмотрел на меня с испугом, потом на своих друзей и потом снова на меня. Не знаю, что он там представил, может подумал, что его подкараулили и сейчас будут бить… Не важно. Важно, что я почувствовал, что сейчас начнется драка. Лицо его стало меняться, когда он понял, что не знает меня и все еще лежит на земле.

– Ты чего, пес? Взбучки захотел?! – вскрикнул он и, подпрыгнув в воздух, нанес мне удар в лицо, после чего схватился за руку и сквозь зубы выплюнул: – Гхы!

– Я не пес, – спокойно сказал я. Раздумывая о том, что очень вовремя я поставил «доспех духа», похоже у меня вырабатываются полезные привычки. – Это вышло случайно.

– Ты кто такой?! – внезапно становясь перед молодым парнем, сказал мужик, стоящий слева от него. Второй же принялся быстро крутить головой в разные стороны, словно ожидая засады.

– Я – Киро, – немного подумав, сказал я. И решив, что, возможно, этим можно разрулить дело, продолжил: – Я с карантина.

– С карантина? – уточнил еще раз первый. – А чего тут забыл?

– Да от целителя иду, – правду ответил я.

– Все чисто, – влез второй, судя по всему охранник, который крутил головой. – Это не засада. Это случайность. Он один.

– А моя рука – это случайность? – зло сказал парень, распрямляясь. – Ты хотя бы знаешь, пес, кто я такой!

– Да мне посрать! – жестко сказал я парню. Руки еще слушались с трудом, но я чувствовал исходящую от парня угрозу. Он собирался атаковать меня. Ему было все равно. Хотя он сам под ноги не глядел. И похоже, не собирается этого признавать. Поэтому придется его немного отрезвить. Смотря на него, я понял, что напротив меня стоит не молодой мужчина, а такой же сопляк, как и я. И который, судя по всему, за собой не следит: – Я тебе, мальчик, не пес и не шавка. Если собираешься бить без предупреждения, то не жалуйся на полученные звиздюлины!

Парень только попытался на меня прыгнуть, как его остановил его же сосед:

– Стой! Он и вправду с карантина! Братва что-то между собой перетирала насчет него… Рана на полгруди… Точно он…

– Да мне посрать, что он с карантина! – повторил мои слова парень. – Таких, как он, учить надо…

– И кто меня учить будет? Ты – сопля? – спокойно сказал я, улыбаясь. Оказывается, я давно не ругался с людьми. Я уже и забыл, когда последний раз участвовал в такой перепалке. Это было дежавю и даже немного приятно.

– Я! Лезвие! Младший брат Бритвы! – со злой торжественностью сказал он. Наверное, подумал, что я испугаюсь.

– Я здесь недавно, – немного помолчав, сказал я и, выдержав паузу, серьезно продолжил: – Я до сих пор не знаю, кто есть кто… но одно знаю точно. Ты не твой брат! И вряд ли ты хотя бы его половина.

– Ну все! Тебе конец! – чуть ли не с предвкушением воскликнул парень. А мне показалось, что я наступил ему на больную мозоль. Он буквально потерял контроль от моих слов. Словно я сделал нечто непоправимое.

– Он с карантина! – выставив руку и схватив Лезвие за грудь, сказал тот, который меня узнал. А я окончательно понял, что это не соратники Лезвия и не телохранители. Это няньки, которых приставили к молодому парню, который может в запале наломать дров. А он изо всех сил пытается доказать обратное.

– Да мне плевать! – зло сказал парень, убирая руку, но она вернулась обратно:

– Твой брат будет недоволен.

– Это мой брат! – посмотрев в глаза тому, который его остановил, сказал Лезвие. – И я сам с ним разберусь.

– Хорошо! – немного подумав, сказал мужчина, и, опустив руку, он кивнул своему приятелю, и они отошли на несколько шагов назад.

Я же с интересом смотрел на парня. Он точно был молод, потому что ему нужно было не только подраться со мной, но и преподать мне урок, то есть поиграть на публику:

– Ну что, пес, будешь просить у папочки прощения? Если упадешь на колени и будешь лизать мне обувь, я, так и быть, прощу тебя… На первый раз…

Я, осмотрев его с ног до головы, отметил, что обувь у него по сравнению с той обувкой, которую видел у большинства в лагере, вполне себе приличная. Светлые, без пятнышка грязи кроссовки. По внешнему виду сразу была видна привилегированность их хозяина.

Говорить мне с ним было не о чем. Я не думал, что он будет представлять для меня угрозу, но нужно было потянуть время, чтобы руки окончательно пришли в норму.

– Да ты смешной, парень, – сказал я. – Неужели кто-то падал ниц перед тобой? Что-то мне не верится…

– Да пошел ты! – крикнул парень и атаковал меня ударом голубой ладони. Похоже, я сильно его разозлил последними фразами, и он не смог больше терпеть. Прыжок был стремительным и быстрым, а удар поставленным. Вот только я уже успел настроиться на ментальное поле парня настолько, что его удар был для меня открытой книгой. Онемение все еще давало о себе знать, и мне оставалось сделать лишь шаг в сторону, поднять руки на уровень груди и подставить ногу под стремительно приближающееся тело. Не знаю, как назывался этот удар. Может, «удар сбоку», а может, «удар сбоку с прыжком». Названия у меня для него не было, а парень просто так споткнулся о мою ногу и кубарем свалился вниз.

– Экий ты неуклюжий, – словно сочувственно, сказал я. – Аккуратнее нужно быть. Смотри мне, а то еще раз навернешься, будет больно, и никто не пожалеет.

– Сука! – вскричал парень и, мигом поднявшись, вновь бросился на меня. Он был наполнен яростью. Его удары были просты и незамысловаты, отследить их было проще простого. Включи он голову, то непременно смог бы меня поймать, но он не включил и распалялся все больше.

Я же обрел для себя нечто новое – «боевое предвидение». Словно само всплыло в голове название того состояния, в котором я находился. Одна из скрытых в моей голове ментальных техник раскрылась и дала возможность оперировать чем-то большим, чем интуитивные приемы, освоенные на коленке.

Действие целительской техники уже прошло, я чувствовал себя все лучше и лучше. Тело, скованное болью и тяжестью в груди, с радостью воспринимало нагрузки, оно по ним соскучилось. Я же проверял себя – сколько я еще смогу скакать от бешеного парня. А бесился он с каждым ударом все больше и больше. Ведь рядом с каждым мгновением собиралось все больше народа. Они кричали, улюкали и уже открыто смеялись над Лезвием.

В один момент парню это все надоело, да и запыхался он изрядно. Дышал тяжело, да и силу ударов подрастерял и поставил все на один удар, создал «воздушный таран». Нечто из стихии воздуха, похожее на весящее в пространстве горизонтальное бревно, только было оно какое-то бледноватое. От не самого быстрого удара я ушел, а вот стена барака, стоящая за моей спиной, нет. Послышался треск, крик и даже гневные выкрики от наблюдателей.