Теряя невинность

Помимо рецензий, хороший разгон альбому могла дать еще одна вещь: надо было, чтобы люди услышали альбом «tubular bells». Как справедливо заметил один критик:«Одно прослушивание должно предоставить достаточные доказательства». Проблема состояла в том, как это устроить. Я позвонил по телефону каждому радиопродюсеру, кому только смог, стараясь убедить дать в эфир альбом «tubular bells». Но в то время на радио в основном звучали трехминутные синглы, у них не было места для 45-минутного куска музыки, к тому же без слов.«Радио-3» отказало, потому что это был не Моцарт, а «Радио-1» – потому что это был не Гарри Глиттер.

Первые две недели продажи альбома «tubular bells» были провальными. После этого я пригласил Джона Пила на борт «Альберты» на обед. Мы знали друг друга со времени его интервью для журнала Student. Он также основал собственную фирму грамзаписи Dandelion. Он был единственным человеком на радио, кто давал в эфир серьезную рок-музыку, и его шоу было нашим единственным шансом получить столько времени, сколько было необходимо для альбома «tubular bells». Мы пообедали, а потом пересели на диваны. Я поставил ему альбом Майка. Джон был поражен.

– Никогда не слышал ничего подобного, – сказал Джон.

Позже на той же неделе мы слушали Джона Пила по радио. Я сидел на палубе своего плавучего дома с Майком Олдфилдом и всеми, кто работал в Virgin. Он сказал:

– Сегодня вечером я не собираюсь проигрывать целую кучу пластинок.

Хочу поставить только одну, выпущенную молодым композитором, которого зовут Майк Олдфилд. Это его первая пластинка и она называется «tubular bells». Никогда в жизни я не слышал ничего подобного. Пластинка выпущена на совершенно новой фирме звукозаписи Virgin и записана на их собственной студии в графстве Оксфордшир. Вы никогда не забудете эту музыку.

После этих слов мы услышали «tubular bells». Я лежал на диване. Все полулежали в глубоких креслах или прямо на ковре, мы пускали по кругу пиво и вино, сигареты и косяки. Я старался расслабиться. Все были зачарованы музыкой. Но меня не покидало беспокойство. Не могу перестать думать о всевозможных вещах, всплывающих в моем мозгу, в любой момент. Я задавался вопросом, сколько людей слушают сейчас по радио шоу Джона Пила, сколько из них смогут на следующий же день пойти и купить альбом «tubular bells». будут ли они ждать до субботы или вообще забудут о нем до поры. Придут ли они за альбомом в магазины пластинок Virgin или закажут его через Smith? Как быстро мы получим прибыль? Каким должен быть тираж переиздания? Как закинуть его в Америку? Я мог только отчасти сконцентрировать внимание на музыке и чувствовал себя аутсайдером. Я не мог забыться в музыке, как Саймон, Ник или мой прекрасный новый помощник Пенни, настоящая красавица с длинными черными волнистыми волосами и великодушной улыбкой. Я отдавал себе отчет, что надо продать множество экземпляров, чтобы заработать денег и заплатить налоги за следующий месяц. Вряд ли flying pot и the faust tapes могут претендовать на те места в чартах, которые занимают Rolling Stones или Боб Дилан. Но совершенно иначе обстояло дело с альбомом «tubular bells»: после сегодняшней радиопередачи что-то должно было произойти. Компания Virgin никогда не смогла бы позволить себе купить столько эфирного времени, чтобы рекламировать альбом.

Майк Олдфилд сидел молча. Он прислонился к Пенни и, не отрываясь, смотрел, на радиоприемник. Интересно, что сейчас происходит у него внутри. Я втиснул конверт от альбома «tubular bells» с изображением гигантского трубного колокола, подвешенного над морем, и волн, вздымающихся на переднем плане, поверх одной из картинных рам. Майк смотрел на него, как будто видел перед собой море. Видимо, он уже мечтал о следующем альбоме?

Назавтра мы принимали заявки от музыкальных магазинов на «tubular bells». Мало того, что вопреки всем правилам Джон Пил дал в эфир весь альбом целиком, он еще и прорецензировал его на страницах TheListener.

«Часто, когда мне говорят, что пластинка современного рок-музыканта имеет „непреходящее значение“. я стремлюсь не делать далеко идущих прогнозов. Сегодня музыкальные эксперты, наверное, скажут, что через двадцать лет коллекционеры будут по-прежнему без ума от пластинок таких авторитетных групп, как yes и emerson, lake и palmer. Готов поспорить на несколько шиллингов, что Yes и ELP будут забыты всеми, кроме самых непреклонных фанатов, незначительные исполнители, вроде Гарри Глиттера и Sweets, будут рассматриваться в качестве визитной карточки 1970-х.

Хочу рассказать о новой пластинке такой силы, энергии и настоящей красоты, что, на мой взгляд, она олицетворяет первый прорыв в истории, сделанный когда-либо рок-музыкантом. Майк Олдфилд… »

У Джона Пила было много приверженцев, и то, что он сказал, подхватили тысячи людей.

Мы организовали гастроли по стране как для группы Gong, так и для faust, но именно запланированный на 25 июня грандиозный концерт, посвященный выходу в свет альбома «tubular bells». должен был, по моему замыслу, предоставить представителям национальной прессы возможность стать свидетелями незабываемого музыкального торжества. Мы превратили этот концерт в событие, которое нельзя было пропустить. Нам удалось договориться с такими музыкантами, как Мик Тейлор, в то время гитарист группы Rolling Stones, Стивом Хилладжем и Хэтфилдом, группой north, все они готовы были играть на разных инструментах. Вив Стэншел из группы Bonzo Dog Doo-Dah Band согласился стоять на сцене и называть музыкальны инструменты, как делал это на пластинке.

В день концерта Майк зашел ко мне в плавучий дом.

– Ричард, – сказал он тихо. – Я не смогу участвовать в сегодняшнем концерте.

–Но все уже подготовлено, – возразил я.

– Я просто не смогу быть на виду, – повторил он шепотом.

На меня накатила волна отчаянья. Майк мог быть таким же упрямым, как я, если хотел. Я попытался абстрагироваться от мыслей о концерте, который полностью был готов, билеты были проданы, и была даже договоренность его трансляции на телевидении. Я не мог прибегнуть ни к одному из этих доводов в качестве средства достижения цели, поскольку это только укрепил бы Майка в его намерении. Пришлось схитрить.

– Давай-ка, прокатимся на машине, – сказал я безобидно и пошел вдоль бечевника к своему Bentley, припаркованному снаружи. Я знал, что Майк всегда восхищался этой серой машиной с выцветшими сиденьями красной кожи. Я надеялся, что успокаивающая поездка мимо Куин Элизабет-Холл поможет Майку изменить решение. Мы отправились в путь, Майк сидел напряженно и прямо. Очень быстро добрались до Куин Элизабет-Холл, и я сбавил скорость. Повсюду висели афиши с именем Майка Олдфилда. Толпа народа уже подходила к залу.

– Я не могу подняться на сцену, – повторил Майк.

Не имело смысла говорить, что это было совершенно необходимо, что концерт мог бы сразу переместить его в группу лидеров и поставить наравне с Pink Floyd. Я остановил машину.

– Хочешь сам повести машину?

– Давай, – сказал Майк благодарно.

Мы продолжали ехать, перемахнули через Вестминстерский мост, проехали мимо Виктории. В окне промелькнул Гайд-парк. Майк свернул на Бейсвотер-роуд и проехал недалеко от церкви, где я редактировал журнал Student

– Майк, – сказал я. – Ты хотел бы иметь эту машину? В качестве подарка?

– Подарка?

– Да. Я выйду здесь и пойду домой пешком. А ты просто поедешь дальше, и машина твоя.

– Да перестань! Тебе же ее подарили на свадьбу.

– Все, что тебе надо сделать, это поехать на ней к Куин Элизабет-Холл и сегодня вечером выйти на сцену. И она твоя.

Мы оба молчали. Я наблюдал за Майком, он держал в руках руль и представлял себя в роли водителя этой машины. Это было искушение. Я надеялся, что он согласится.

– Идет, – сказал Майк.

Предстояло рассказать Кристен, а после родителям, как я поступил с нашей машиной, но я знал, что они не слишком возражали бы против этого. Несмотря на все ее очарование и сентиментальное значение, это была всего лишь машина. Было жизненно важно поднять Майка на сцену и продать пластинки с его альбомом. В случае успеха я смог бы выбрать для себя любую машину, какую захотел. Моя мать одобрила бы меня.

Когда под сводами Куин Элизабет-Холл затихли последние такты «tubular bells». возникла короткая пауза, как будто люди пытались понять, что они только что услышали. Они казались загипнотизированными, и никто не хотел разрушать чары. Потом все повскакали со своих мест и стали аплодировать стоя. Это была овация. Я сидел между Кристен и Саймоном, и мы встали вместе со всеми, кричали «Браво. » и аплодировали. Слезы текли у меня по щекам. Майк стоял перед органом, он казался таким маленьким, он просто кланялся и говорил:«Спасибо». Даже музыканты на сцене аплодировали ему. Он был новой звездой.

В тот вечер мы продали несколько сот экземпляров альбома. Майк был слишком разбит, чтобы общаться с прессой. Глядя на людей, кричащих и толпящихся вокруг в попытке купить его пластинку, он сказал:«У меня такое чувство, будто меня изнасиловали». С этими словами он исчез в своем новом Bentley. Много лет после этого Майк отказывался возвращаться на сцену. Мы с Кристен пошли домой пешком. Пластинка Майка Олдфилда «tubular bells» стала самым знаменитым альбомом года. Это принесло известность компании Virgin Music, и деньги начали поступать в большом количестве.

Молва об альбоме распространялась, и 14 июля «tubular bells» появился в альбомных чартах под номером 23. К августу он был уже первым. В последующие пятнадцать лет, когда Майк Олдфилд выпускал новый альбом, он неизменно попадал в десятку лучших. Со временем было продано свыше тринадцати миллионов экземпляров «tubular bells». и это позволило ему стать одиннадцатым бестселлером среди альбомов, когда-либо выпускавшихся в Великобритании. Жертва Bentley стоила того.

Хотя Virgin и стала за один вечер признанной фирмой грамзаписи, мы были маленькой компанией, штат насчитывал всего семь человек, и у нас не было возможности доставлять пластинки во все музыкальные магазины страны. Открывались две возможности. Первая – предоставить лицензию на наши пластинки другому более крупному, звукозаписывающему брэнду. Этот вариант сработал бы только в отношении довольно успешных групп. Другая компания выплатила бы нам предоплату за право продвигать пластинку на рынок, распространять ее и оставляла бы себе большую часть прибыли. Если бы деньги, полученные от продажи пластинки, превысили сумму аванса, эта фирма заплатила бы нам гонорар, обычно составлявший 16%. Таков был порядок взаимодействия с новичками в бизнесе звукозаписи, каким на тот момент являлась Virgin.

Второй путь был более рискованным. virgin могла бы предвидеть сумму авансового платежа и гонораров и просто заплатила бы другой фирме звукозаписи за производство и распространение пластинок по мере поступления заказов от магазинов по всей стране. virgin отвечала бы за продвижение на рынок всех пластинок и брала бы на себя все риски в случае неудачи. Соответственно, в случае удачи львиная доля прибыли была бы нашей.


Большинство маленьких фирм звукозаписи продавало лицензии на свои пластинки, поскольку это были легкие деньги: они получали от другой компании 16% в качестве вознаграждения и выплачивали артисту те деньги, о которых договаривались, скажем,5 или 10%. Но мы с Саймоном решили, что пойдем по второму пути -производства и распространения. Это было дерзким шагом, но даже тогда я знал, что, не дерзая, нельзя получить чего бы то ни было. Когда рискуешь, все искусство заключается в том, чтобы защищать свои тылы. Нам представлялось, что альбом «tubular bells» был настолько хорош, что мы могли взять на себя его раскрутку. Я уверен, что наши инвестиции будут покрыты за счет продажи достаточного числа пластинок. С мыслью, что производство и распространение предпочтительнее прямой продажи лицензии, мы обратились в компанию Island Records.

Впервые я столкнулся с этой компанией, когда редактировал журнал Student. Она была основана Крисом Блэквелом, который воспитывался на Ямайке и практически в одиночку открыл музыку регги для Великобритании. Фирма Island Records выпускала пластинки Боба Марли, который стал первой суперзвездой в стиле регги, они записывали и пластинки Кэта Стивенса и Free.

Как и ожидалось, Island сначала отвергла наше предложение. Они уже купили лицензии таких фирм, как chrysalis и charisma (последняя записывала группу genesis). и хотели, чтобы Virgin была в этом же ряду. Поэтому нам предложили чрезвычайно привлекательную сделку: мы продаем лицензию, а они платят 18% вознаграждения. Мы платили Майку 5%, а это значило, что в случае принятия предложения от Island мы оставили бы себе 13% от продаж альбома «tubular bells». При цене в £2. 19 за пластинку наша доля составила бы 28. 5 пенсов, и общая прибыль исчислялась бы примерно в £171000 при условии, что альбом Майка пошел бы изумительно хорошо, и его было бы продано, скажем,600000 экземпляров. Тогда этот тираж должен был в два раза превысить «платиновый». Диск называется «золотым». если выпущено 200000 экземпляров,«платиновым» – если тираж достигает 300000. При тираже в миллион экземпляров наша компания получила бы £285000. причем, не затрачивая никаких денег на продвижение пластинки и ее продажу. island располагала неизмеримо большими возможностями продвижения пластинки во все магазины и по всей стране, чем Virgin. На нашем месте большинство маленьких звукозаписывающих компаний приняло бы предложение, и, разумеется, руководство Island и наши юристы настаивали на этом.

Но мы с Саймоном думали по-другому. У нас было четырнадцать магазинов, которые могли рекламировать альбом «tubular bells» в таких городах, как Ливерпуль, Манчестер, Лидс, Ньюкасл, Шеффилд, Эдинбург, Глазго, Бирмингем, и на юге Англии – вплоть до Бристоля, Бата и Саутгемптона. Мы могли бы взять на себя раскрутку альбома в национальных и музыкальных изданиях. Опыт продажи 100000 экземпляров журнала Student по всей стране придал уверенности в том, что мы могли бы выиграть за счет количества. Разумеется, нам очень облегчило работу то обстоятельство, что альбом «tubular bells» был настолько хорош, что люди хотели купить его в тот же миг, как только слышали.

Со стороны это выглядело чудовищной авантюрой. Если бы объемы продаж альбома были низкими, virgin music оказалась бы на мели. Но если бы удалось продать 600000 экземпляров за £1. 3 млн., virgin получила бы около £920000 после вычета магазинной розничной наценки. Из этой суммы мы заплатили бы Майку Олдфилду как автору £65700 и £197100 – Island Records за производство и распространение пластинки. У нас оставалось бы £658000. чтобы расплатиться за раскрутку пластинки, а оставшуюся часть можно было бы вложить в других артистов. Таков был наш план.

Авторское право на альбом «tubular bells» было нашей интеллектуальной собственностью, и мы намеревались преумножить ее. Поэтому отвергли предложение Island Records и настаивали на единственном варианте – сделке по производству и распространению альбома. Они бы напечатали и распространили пластинку, а мы бы заплатили им за это 10-15%. Они предлагали сделку по продаже лицензии до тех пор, пока мы не пригрозили, что обратимся к их конкурентам – фирме звукозаписи CBS. Таким образом, мы подписали с ними договор, предполагающий производство и распространение пластинки, и немедленно заплатили наличными сумму, разрешенную банком Courts, так как мы все еще были должны за Манор. Все проблемы, связанные с продажей альбома «tubular bells». мы взялись решить собственными силами.

Island Records, сама того не желая, вырастила в своем гнезде кукушонка – virgin music. Мы разбогатели так, как и не мечтали, поскольку по продажам альбом быстро стал «серебряным». «золотым». «платиновым». двойным «платиновым» и затем перешагнул порог миллионного тиража. Мы превратились в одну из самых крупных компаний в индустрии звукозаписи и в конце концов, составили конкуренцию самой Island Records. Хотя количество отчислений, выплаченных Майку Олдфилду и компании Island со временем изменилось, как, впрочем, и цена на пластинку, альбом продолжал продаваться миллионами экземпляров и сегодня все еще продается по всему миру. Авантюра с раскруткой альбома позволила нам впервые разбогатеть.

Следующим шагом было попытаться продать наши пластинки за океаном. Я прилетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с главой фирмы Atlantic Records Ахметом Эртеганом, одним из влиятельнейших людей в сфере развлечений.

Ахмет был гуру американской музыкальной индустрии, мне же было всего 23 года. Меня провели в его офис, из которого открывался сногсшибательный вид на Манхэттен на фоне неба. Ахмет поднялся из-за огромного стола и пожал мне руку. Турок по происхождению, он был чрезвычайно учтивым приятным собеседником. Он дал понять, что очень занят, день у него полностью расписан, но он мог бы выкроить пятнадцать минут, чтобы оговорить условия сделки в отношении альбома Майка Олдфилда. Он сказал, что заинтересован в Майке Олдфилде из-за его оригинальности, но склонен относиться к сделке скорее как разовой. Он предложил $180000 и ободряюще улыбнулся. Он ожидал, что я попрошу больше, и мы можем за эти пятнадцать минут договориться о $200000. Я покачал головой. Ахмет снова улыбнулся и признал, что на моем месте он тоже отказался бы от подобного предложения, но теперь он действительно предлагает $200000. И это окончательная ценз. Ожидалось, что я подпишу соглашение без вопросов. Я позволил себе промолчать.

– Что у вас на уме? – спросил Ахмет.

– Не скажу, – ответил я. – Но моя цена значительно выше.

К вечеру сделка так и не была заключена. Его расписание было в значительной степени пересмотрено и встречи перенесены, и теперь он приглашал меня в ночной клуб, где нам пришлось бы придти к соглашению, прежде чем разойтись по домам. Как только его длинный лимузин появился у моего обшарпанного отеля, настроение резко улучшилось: Ахмет сидел на заднем сиденье лимузина с двумя потрясающе красивыми чернокожими девушками. Если он зашел так далеко, что организовал такую прекрасную компанию, то, должно быть, очень хочет получить «tubular bells». Я был на седьмом небе от счастья: предстояла потрясающая ночь с одной из этих красавиц, да и Ахмет наверняка собирался предложить мне более $500000 за альбом «tubular bells».

По дороге мы мило беседовали, Ахмет достал из холодильника бутылку шампанского. Мы остановились у ночного клуба, и Ахмет бросил на девушек по пламенному взгляду, когда выходил из машины. Следом и я вошел в клуб.

– Можно сказать пару слов на ухо? – Ахмет отвел меня в сторону, пока не был готов столик.

– Конечно, – улыбнулся я. Мой час настал. Он намеревался предложить за «tubular bells» миллион долларов с огромными комиссионными. Я могу принять его предложение и больше не беспокоиться о деле, чтобы ничто не мешало нам насладиться остатком вечера.

– Вы меня слышите? – Ахмед повысил голос, стараясь перекричать музыку.

– Да, – ответил я, с улыбкой глядя на одну из девушек.

– Я хотел бы кое-что прояснить. Неважно, подпишу я договор на альбом Майка Олдфилда или нет, – сказал он, похлопывая меня по руке, – но я хотел бы, чтобы все было ясно. Обе девушки – для меня.





8. Быть вторым – ничто





1974-1976




Уезжая на моем старом Bentley после концерта в Куин Элизабет-Холл, Майк Олдфилд исчезал из поля зрения в прямом смысле этого слова. В течение всех месяцев, пока он находился в Майоре, где они с Томом Ньюманом работали над альбомом, стараясь достичь идеала, Майк мечтал о том, чтобы все купили его «tubular bells». Но когда он стоял на сцене Куин Элизабет-Холл и видел публику, устроившую ему овацию, что-то надорвалось у него внутри. Он обнаружил, что хотя признание и было предметом его вожделения, теперь, получив желаемое, он не может с этим справиться.

Музыкальная индустрия способна сделать людей богатыми помимо их воли за какие-то месяцы. Хотел он того или нет, он уже попал в водоворот событий, превративших его в одного из богатейших людей Великобритании. Но успех опустошил его, и мне пришлось научиться жить с этой ответственностью. До сих пор не знаю, должен ли я был тогда заставлять его участвовать в концерте. Майк уехал со своей подружкой в отдаленную часть Уэльса и отказывался разговаривать со всеми, кроме меня.

Когда я в первый раз поехал на машине навестить его, то еле-еле смог найти дом. Это был маленький каменный коттедж, построенный на горной гряде Херджест Ридж. С задней стороны дом был открыт всем ветрам и находился так далеко, что напоминал Уатеринг Хайте[47]. Всю переднюю комнату занимал рояль. Майк взял меня в горы, прихватив шестифутовый планер, который сам смастерил из пробковой древесины. Я наблюдал за тем, как он осторожно бежал вниз по горе, а затем мягко запускал огромный самолет. Сначала казалось, что он совсем неподвижен и завис над головой Майка, но затем ветер подхватывал его, планер делал вираж, взмывая вверх и улетая от нас за гору к полям внизу. Майк следил за этим, порывы ветра откидывали его волосы назад так, что были видны глаза, и я впервые видел, как он улыбается.

Я вернулся в Лондон и оставил Майка на Херджест Ридж. В отличие от меня, перевезшего вещи Кристен на борт «Альберты». чтобы принудить её переехать ко мне, он сделал все с точностью до наоборот. Однажды вечером пошел в местный паб, попросил приятеля упаковать вещи своей подружки и отвезти ее на станцию. Последующие десять лет Майк Олдфилд жил как затворник и ничего не предпринимал для рекламы своих альбомов. К счастью, мы сняли документальный фильм о Майке, исполняющем «tubular bells». Кадры перемежались абстрактными скульптурами Уильяма Пайа. Би-Би-Си доказала этот фильм трижды. Каждый раз после показа продажи «tubular bells» и других альбомов Майка заметно увеличивались. Проведи Майк следующие десять лет на гастролях, как Pink Floyd, уверен, он стал бы одной из крупнейших рок-звезд в мире, и предсказание Джона Пила исполнилось бы. Как бы то ни было, альбом «tubular bells» стал известнее самого Майка Олдфилда, и хотя он записал много красивой музыки, в том числе мой любимый альбом «ommadawm». ни один не был так же успешен, как «tubular bells».

Многие фирмы звукозаписи были озадачены тем, что Майк избегал публичного представления. Ахмет Эртеган, которого я оставил в окружении двух его чернокожих красавиц, в конце концов, после длительных переговоров, приобрел лицензию на производство альбома «tubular bells» в Америке, не мог этого понять:

– Ты говоришь, что для рекламы у тебя есть фильм со скульптурами? – рычал он. – Не понимаю этого. И не уверен, что кто-нибудь здесь поймет. Мы все можем сходить в музей, если захотим.

Как всегда, Ахмет сумел найти решение: он продал «tubular bells» в качестве фонограммы к фильму «Изгоняющий дьявола»[48]. Поскольку фильм стал в Америке хитом, таковым стал и альбом. В итоге он достиг первой строчки в американских чартах, через год после британских.

Одна из целей, которую ставит каждая фирма звукозаписи, – превратить группы, чью музыку она записывает, в общеизвестные. Когда группа достигает определенных высот, она больше похожа на торговую марку, и люди начинают покупать ее новые альбомы на веру. Несмотря на то, что два плохих альбома не пройдут бесследно для карьеры почти любой звезды, если уж ты создал имя артисту, довольно легко предугадать количество экземпляров следующего альбома, которое будет продано. Начинающие артисты чаще терпят неудачу, но, однажды перейдя некий порог, имеют намного больший потенциал для роста, чем книги, фильмы или что-либо другое. Если пластинка начинает хорошо продаваться, она может совершить головокружительный взлет: сегодня никто не слышал о Karma Chameleon, а через неделю весь мир напевает шлягер.

Музыка имеет куда более интернациональный характер, чем любой другой вид бизнеса. Такие страны, как Франция и Япония, стоят несколько особняком, но большие звезды – Стив Уандер, Пол Маккартни или Fleetwood Mac – продают столько своих пластинок, сколько большинству промышленных компаний и не снилось. Отправка продукции на экспорт – трудное дело для любой компании, но только музыке удается преодолевать большинство границ: она распространяется по эфирным волнам, сведения о ней передаются из уст в уста, и если группа становится популярной, для нее уже нет никаких ограничений. В мире легче продаются песни на английском языке: немецкая и скандинавская публика с удовольствием слушает записи Beatles, тогда как мы (при некоторых исключениях в пользу Je T'Aime или Viva Espana) редко выносим исполнение популярной песни на иностранном языке.

Учитывая все это, мы с Саймоном разработали три ключевых принципа, которых придерживались во время переговоров с группами.

Во-первых, мы старались оставаться владельцами авторского права настолько, насколько это было возможно. Делали все от нас зависящее, чтобы никогда не заключать сделку, в которой авторское право переходило бы к артисту, потому что единственное, чем обладает фирма звукозаписи, – это авторские права. Мы также старались включить в контракт как можно больше прежних записей артиста, хотя часто это было связано с другими звукозаписывающими компаниями. При всем очаровании рок-звезд их единственная ценность состояла в авторском праве на песни. Мы, естественно, предлагали высокие стартовые суммы, но при этом стремились связать артиста обязательствами записать не менее восьми альбомов. virgin music никогда не упускала группу, которая записывалась у нас. И все потому, что мы всегда пересматривали условия контрактов после выпуска нескольких альбомов, хотя, но иронии судьбы, Майк Олдфилд был единственным человеком, с кем я не поспешил перезаключить контракт и потому едва его не потерял. Основополагающая позиция, связанная с новой группой, заключалась в том, что, если ты создал ей имя, то часто только третий или четвертый альбом мог оказаться наиболее ценным. Хорошим примером может служить группа Human League, которая выпустила на Virgin два альбома, причем второй продавался лучше первого, но настоящий успех пришел только после третьего альбома под названием «dare». проданного двухмиллионным тиражом. Меньше всего мы хотели упустить группу после выхода первых двух альбомов и увидеть, как к ней пришел успех в работе с другой звукозаписывающей фирмой. Вскоре после того, как контракт с артистом был подписан, мы, как правило, старались продлить его, и хотя иногда авторский гонорар увеличивался на 2 или 3%, это было незначительной уступкой по сравнению с потенциальными деньгами, которые можно было получить за два дополнительных альбома к концу срока контракта.

С самого начала я и Саймон старались позиционировать компанию Virgin как международную, и вторым принципом, на котором мы всегда настаивали при заключении контрактов, была возможность использовать авторское право я продажи пластинок, как в Великобритании и за рубежом. Смысл завключался в следующем: virgin менее всего заинтересована в том, чтобы раскручивать альбомы в Великобритании, а затем наблюдать, как группа использует свой здешний успех для продажи пластинок за океан с какой-нибудь другой компанией.