Тени за холмами
Часть 85 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Теневые блики нещадно ругались, эдакий бубнеж прямо в черепушке: ведь мои силы иссякали, суррогат тоже, — но пока еще энергия поддавалась колдовству… Хотя я уже стояла на полусогнутых, опершись затылком о стену, чтоб не упасть, и краем глаза видела, что от Кадии вновь начал «отслаиваться» облик мертвеца.
Однако Тишь этого не замечала. Она, мелко дрожа от внутреннего возбуждения, была слишком увлечена беседой. Верней, монологом.
— Сайнор. Я осознала: ты не мог поступить иначе! Ведь куда больше, чем безопасность столицы, три года назад тебя волновала я… — улыбнулась Ходящая, отходя от короля и опираясь спиной на витрину с инграсилем. — Вернее, твои чувства ко мне.
Тишь помахала Её Величеству, рыдающей в кресле, и пожала плечами:
— Плачь, плачь, Аутурни! Ведь Сайнор всегда любил меня — на самом-то деле. Однако он был королём, я — Архимастером: отношения недопустимы. Он прятал чувства ради королевства. Как и я. Долг был выше любви. Мы оба великолепно скрывали бурю сердец не только ото всех вас, но и друг от друга. Я и не догадывалась о взаимности! Даже когда ты пришел ко мне в камеру, Сайнор, — помнишь? Сколь ценна была фраза: «Ты мне дорога!»… Сколь многое она скрывала!
Тишь мечтательно закрыла глаз.
— Да… Реформа случилась потому, — продолжила она нервным полушепотом, — Что ты устал сдерживать свою любовь. Ты решил уничтожить моё Ведомство и этим освободить меня, чтобы работа не мешала нам быть вместе. Ты пожертвовал безопасностью целой страны — ради одной меня… Тогда я не поняла этой подоплёки, сочтя тебя просто недальновидным. Но я понимаю теперь. И принимаю. Еще не такие глупости люди делали ради любви. И очевидно, что любовь между такими выдающимися личностями, как я и ты, Сайнор, приводит к выдающимся ошибкам… Поэтому… — Тишь вздохнула и слабо улыбнулась.
Очередное зарево за окном осветило её лицо — абсолютное безумное, заблудшее в иллюзиях, обидах и надеждах, отданное страстям, не имеющим ничего общего с реальностью.
Меня поразила эта смесь маниакального подъёма и глубочайшего упадка, отражение чувств, пришедших из ниоткуда — и уходящих в никуда, замкнутых внутри, уничтожающих и одновременно поддерживающих ее лихорадочное «я». Неугасимый огонь, с рокотом проворачивающийся на вертеле воспаленного сознания, невероятная сила — бессмысленная в своей полной несостоятельности…
— Я прощаю тебя, мой король, — торжественно сказала Тишь.
И подняла взгляд.
Сказать, что Сайнор удивился — ничего не сказать. Искреннее, полнейшие непонимание, появившееся в его глазах, отрезвило бы кого угодно.
Стало очевидно: никогда, ни в один единый момент своей жизни Сайнор не думал о Тишь так, как ей бы того хотелось. Как она поверила в своём одиноком безумии изгнанницы.
И этот непритворный шок короля — ты что вообще несёшь, ты вообще о чём говоришь? — был в тысячу тысяч раз больнее, чем ненависть, или злость, или страх, что его раскрыли. Истинное равнодушие беспощадно.
Глядя то на непонимающее лицо короля, то на лицо Тишь — стремительно темнеющее, набирающее жесткость, я сбилась с формулы, потому что очень четко поняла — здесь никто не выживет.
Никто.
Нет существа безжалостней, чем отвергнутая женщина.
— Да ты совсем свихнулась! — наконец, пораженно выдохнул Сайнор.
Очень не дипломатично. "Двойка" по разрешению конфликтов, Ваше Величество, "двойка" — если не "единица"…
И, конечно, тотчас всё полетело в тартарары. Причем не только из-за Тишь, но и из-за меня.
Внемлющая поджала губы и быстро сложила пальцы в «стрелу»: тотчас кресло со взвизгнувшей королевой взмыло в воздух и, как рыбешка, прыгнуло в окно. Падение вместе с троном с третьего этажа должно было убить Её Хрупчайшее Величество.
А я, естественно, должна была её спасти.
Это рефлекс, честное слово, просто рефлекс.
Поэтому я неосмотрительно отпустила незавершенную формулу для взрыва «колпака» и, прыгнув грудью на подоконник, успела подшвырнуть под Аутурни страховочную сеть — по образу и подобию той, что мы видели на Дамбе Полумесяца.
— Ду-у-у-ура! Ты себя выжжешь! — взвыли теневые блики. И действительно: мне казалось, я колдую ценой своей жизни — в груди образовалась странная сосущая дыра.
Меж тем, не перестававшая верещать королева бахнулась об огромный батут, натянутый у газона, и под удивленными взглядами подданных, замерших по ту сторону колпака, снова взлетела вверх. Вместе с креслом, конечно же. Её фигурка на фоне луны задрыгала ногами в остроносых туфлях, что было бы смешно, если б не было так грустно.
Ибо за спиной у меня, в Зале Совета, развернулась оставшаяся без внимания «брошенная формула».
Предназначенная для отмены — сиречь, уничтожения, — она избавила Зал Совета от всего, что хоть немного напоминало колпак снаружи.
Лопнули с мерзким хрустом зеркала. Взорвалась витрина вокруг инграсиля: дерево выдохнуло, как живое. Вспыхнул и разлетелся на тысячу колючих блесток скипетр Сайнора, валявшийся в углу.
Звон оглушал.
«Грындец, — отстраненно подумала я, лежа на подоконнике и чувствуя, как треугольные куски зеркал впиваются мне в спину. — В итоге короля убью я. И Тишь. И Кадию. И даже мертвеца. Повторно».
«Полный грындец, — осуждающе отозвались теневые блики. — Ты теперь выглядишь как ты, а не как Ринда, поздравляем. А еще ты не сможешь встать. Суррогат иссяк даже для «опыления». Твои силы на исходе. До нашего ухода осталось пятьсот один… пятьсот два… Удачи!».
И не успела я ответить наступившей тишине, что, дескать, какая нахрен разница, и вообще — лучше б «прощай» сказали — меня ж сейчас заколет наравне со всеми, как поняла: осколки не шевелятся. И звон — как возник, так и прекратился.
Я обернулась (перед глазами ходуном ходила кровавая пелена бессилия) и увидела: Тишь заморозила взрыв. Миллионы сверкающих зеркальных и стеклянных частиц замерли в воздухе, как диковинная музейная композиция.
Король Сайнор упал на пол, его прикрывала своим телом Кадия — уже в своём обличье. Вторая мумия испуганно таращилась в никуда.
Тишь яростно повернулась ко мне — источнику проблем:
— А ты еще кто такая?! — взвилась она.
Не успела я моргнуть, как женщина Прыгнула к окну, схватила меня за воротник и подняла чуть ли не на на вытянутой руке — силы в ней было немерено.
— Пха! — удивилась Тишь. — Да ты сочишься энергией, как кровью, бери не хочу! Человек-накопитель?..
…Прах! Неужели блики ушли, а система осталась «хакнутой»?
Тишь Прыгнула обратно — снова оказавшись подле короля и Кадии. Мне стало еще хуже. Осколки с трезвоном обрушились на пол, усеяв его шуршащим крошевом.
Едва мы телепортировались, Кадия, не поднимаясь, резко выбросила руку с зажатым в ней мечом — она рубанула Тишь вверх по ногам, но из лежащей позы от этого было немного толка, — Ходящая лишь с рыком отступила назад и свободной рукой, не отпуская меня, швырнула в Кадию силовой волной. Я, до этого висевшая ослабевшей тряпочкой, успела резко дернуться в руках Архимастера: этого хватило на то, чтоб волна прошла по диагонали.
Кадию отбросило в стену — но не расплющило, успех…
Сайнор со стоном повернулся на спину.
— Тишь… — просипел он. — Ты не останешься без наказания…
— Плевать! — прошипела Ходящая. — Меня здесь скоро уже не будет!
Она ногой наступила королю на грудь. От сапога по телу Сайнора побежали ледяные вензели — как снежные узоры на окне.
Его Величество тихо, болезненно застонал, но шевельнуться не мог… Кажется, Тишь снова воспользовалась моей энергией — мир стал стремительно темнеть, и я изо всех сил кусала себя за язык, чтоб остаться в сознании.
Опять вмешалась Кадия. Подруга бросилась на нас от стены, выпрыгивая в красивую боевую стойку. Она выполнила прямой удар, целясь Тишь в грудь. Острие меча примяло золотую ткань мантии.
И тотчас Тишь щелкнула пальцами. В её левой руке появилась изогнутая сабля, сотканная из тумана.
Не отпуская меня, не сходя с места, Внемлющая стала фехтовать с Кадией. И пусть у Мчащейся была ведущая рука, у Тишь — нет, они бились на равных. Я болталась куклой, мечтая, чтоб всё закончилось. Хоть как-то…
— Ты хороший воин, — Тишь похвалила Кадию, перекрикивая грохот со всех сторон: в коридоре, кажется, уже рубились не на шутку, что-то бахало и визжало, мне почудился голос Андрис — вот уж классная галлюцинация; на улице маги совместными усилиями пытались расплавить колпак, как амальгаму в алхимической лаборатории.
— Пха. Отступи, девочка, — и я сохраню тебе жизнь.
— Нет, — нахмурилась Кад, делая обманный выпад.
Тишь легко отразила его.
— Уверена? — прищурилась Ходящая.
— Мой долг: сражаться за королевство. И за короля. Останься ты реальным стражем света, прекрасно б это понимала! — презрительно фыркнула подруга.
И сразу после этих слов Тишь, впервые за их схватку, шагнула вперед, убрав сапог с Сайнора. И мягко-мягко, почти щекотно, пронзила Кадию туманной саблей насквозь.
— Кад! — попробовала закричать я, но получился лишь бестелесный шепот.
Кадия открыла рот, задохнувшись. Меч выпал из её руки. Она постаралась ухватиться за саблю, торчавшую из груди, выдернуть её, но не могла — та оставалась нематериальной.
Тишь повела пальцами. Сабля провернулась по оси… С распахнутыми глазами Кадия упала на спину.
— Вот так, девочка. Раз ты страж — не бойся смерти, — поучительно сообщила Тишь, глядя на конвульсивно дергающуюся подругу.
— Кад, Кад! — беззвучно плакала я, пытаясь вырваться, взывая к бликам, молясь о них, о чём угодно, что может помочь… Боги-хранители, ну где вы, когда вы так нужны?…
Но Ходящая допустила ошибку. Она забыла в момент торжества, что отпустила короля — и тем самым разорвала заклятье.
Сайнор дернул Тишь за щиколотку… Точнее нет. Не дернул. Он защелкнул ей на ноге, прямо поверх мантии, анти-магическую скобу. Одну из тех, что были на нём в начале разговора — и которые Тишь так «благостно» сняла.
С коротким вскриком Ходящая пошатнулась — но не упала, прах бы ее побрал, все равно не упала. Просто, врезав королю сапогом в лицо, отскочила назад, в центр зала, не отпуская меня.
На нас падали, кружась, белые цветы инграсиля…
И в этот же самый момент двери зала распахнулись. Точнее даже — вылетели, выбитые колдовством, будто две легчайшие скорлупки. На пороге стоял взмыленный принц Лиссай. За спиной у него разворачивалась битва: мумии и гвардейцы, Андрис Йоукли и виры, Гординиус и ожившие коридорные скульптуры…
Тишь тотчас прижала меня к себе, как живой щит, я почувствовала, как мне в затылок упирается её острый нос.
— Отпусти её, — приказал Лис.
В одной руке принц сжимал волшебную палочку, во второй — своё иномирное оружие.
— Пха! — развеселилась Тишь. — Младший принц Лиссай! Вот уж кого не ожидала тут встретить. Ты как, болезный? Разве тебе не надо быть в своих покоях? Таблеточки пить? Насколько я помню, ты…
— Отпусти — или убью, — сказал Лиссай, поднимая оружие и наставляя будто бы на меня. — Я вижу, ты не можешь к-колдовать, — он кивнул на скобу. — Даю тебе три секунды.
Тишь, прижимавшая меня к груди, как мягкую игрушку, легкомысленно махнула кистями рук:
— Пха, да ладно тебе. Предположим, ты серьезный малыш — по глазам вижу, подрос, а все же. Убить меня… Это будет очередной ошибкой, совершенной вашим Домом. И не только потому, что я сверну этой деточке шею прежде, чем сдохнуть: нет такого заклятья, от которого я не увернусь, — просто такие, как я, очень ценны — ведь во мне течет божественная сила. Ты не в курсе, но меня ждет великая миссия, и поэтому…
Однако Тишь этого не замечала. Она, мелко дрожа от внутреннего возбуждения, была слишком увлечена беседой. Верней, монологом.
— Сайнор. Я осознала: ты не мог поступить иначе! Ведь куда больше, чем безопасность столицы, три года назад тебя волновала я… — улыбнулась Ходящая, отходя от короля и опираясь спиной на витрину с инграсилем. — Вернее, твои чувства ко мне.
Тишь помахала Её Величеству, рыдающей в кресле, и пожала плечами:
— Плачь, плачь, Аутурни! Ведь Сайнор всегда любил меня — на самом-то деле. Однако он был королём, я — Архимастером: отношения недопустимы. Он прятал чувства ради королевства. Как и я. Долг был выше любви. Мы оба великолепно скрывали бурю сердец не только ото всех вас, но и друг от друга. Я и не догадывалась о взаимности! Даже когда ты пришел ко мне в камеру, Сайнор, — помнишь? Сколь ценна была фраза: «Ты мне дорога!»… Сколь многое она скрывала!
Тишь мечтательно закрыла глаз.
— Да… Реформа случилась потому, — продолжила она нервным полушепотом, — Что ты устал сдерживать свою любовь. Ты решил уничтожить моё Ведомство и этим освободить меня, чтобы работа не мешала нам быть вместе. Ты пожертвовал безопасностью целой страны — ради одной меня… Тогда я не поняла этой подоплёки, сочтя тебя просто недальновидным. Но я понимаю теперь. И принимаю. Еще не такие глупости люди делали ради любви. И очевидно, что любовь между такими выдающимися личностями, как я и ты, Сайнор, приводит к выдающимся ошибкам… Поэтому… — Тишь вздохнула и слабо улыбнулась.
Очередное зарево за окном осветило её лицо — абсолютное безумное, заблудшее в иллюзиях, обидах и надеждах, отданное страстям, не имеющим ничего общего с реальностью.
Меня поразила эта смесь маниакального подъёма и глубочайшего упадка, отражение чувств, пришедших из ниоткуда — и уходящих в никуда, замкнутых внутри, уничтожающих и одновременно поддерживающих ее лихорадочное «я». Неугасимый огонь, с рокотом проворачивающийся на вертеле воспаленного сознания, невероятная сила — бессмысленная в своей полной несостоятельности…
— Я прощаю тебя, мой король, — торжественно сказала Тишь.
И подняла взгляд.
Сказать, что Сайнор удивился — ничего не сказать. Искреннее, полнейшие непонимание, появившееся в его глазах, отрезвило бы кого угодно.
Стало очевидно: никогда, ни в один единый момент своей жизни Сайнор не думал о Тишь так, как ей бы того хотелось. Как она поверила в своём одиноком безумии изгнанницы.
И этот непритворный шок короля — ты что вообще несёшь, ты вообще о чём говоришь? — был в тысячу тысяч раз больнее, чем ненависть, или злость, или страх, что его раскрыли. Истинное равнодушие беспощадно.
Глядя то на непонимающее лицо короля, то на лицо Тишь — стремительно темнеющее, набирающее жесткость, я сбилась с формулы, потому что очень четко поняла — здесь никто не выживет.
Никто.
Нет существа безжалостней, чем отвергнутая женщина.
— Да ты совсем свихнулась! — наконец, пораженно выдохнул Сайнор.
Очень не дипломатично. "Двойка" по разрешению конфликтов, Ваше Величество, "двойка" — если не "единица"…
И, конечно, тотчас всё полетело в тартарары. Причем не только из-за Тишь, но и из-за меня.
Внемлющая поджала губы и быстро сложила пальцы в «стрелу»: тотчас кресло со взвизгнувшей королевой взмыло в воздух и, как рыбешка, прыгнуло в окно. Падение вместе с троном с третьего этажа должно было убить Её Хрупчайшее Величество.
А я, естественно, должна была её спасти.
Это рефлекс, честное слово, просто рефлекс.
Поэтому я неосмотрительно отпустила незавершенную формулу для взрыва «колпака» и, прыгнув грудью на подоконник, успела подшвырнуть под Аутурни страховочную сеть — по образу и подобию той, что мы видели на Дамбе Полумесяца.
— Ду-у-у-ура! Ты себя выжжешь! — взвыли теневые блики. И действительно: мне казалось, я колдую ценой своей жизни — в груди образовалась странная сосущая дыра.
Меж тем, не перестававшая верещать королева бахнулась об огромный батут, натянутый у газона, и под удивленными взглядами подданных, замерших по ту сторону колпака, снова взлетела вверх. Вместе с креслом, конечно же. Её фигурка на фоне луны задрыгала ногами в остроносых туфлях, что было бы смешно, если б не было так грустно.
Ибо за спиной у меня, в Зале Совета, развернулась оставшаяся без внимания «брошенная формула».
Предназначенная для отмены — сиречь, уничтожения, — она избавила Зал Совета от всего, что хоть немного напоминало колпак снаружи.
Лопнули с мерзким хрустом зеркала. Взорвалась витрина вокруг инграсиля: дерево выдохнуло, как живое. Вспыхнул и разлетелся на тысячу колючих блесток скипетр Сайнора, валявшийся в углу.
Звон оглушал.
«Грындец, — отстраненно подумала я, лежа на подоконнике и чувствуя, как треугольные куски зеркал впиваются мне в спину. — В итоге короля убью я. И Тишь. И Кадию. И даже мертвеца. Повторно».
«Полный грындец, — осуждающе отозвались теневые блики. — Ты теперь выглядишь как ты, а не как Ринда, поздравляем. А еще ты не сможешь встать. Суррогат иссяк даже для «опыления». Твои силы на исходе. До нашего ухода осталось пятьсот один… пятьсот два… Удачи!».
И не успела я ответить наступившей тишине, что, дескать, какая нахрен разница, и вообще — лучше б «прощай» сказали — меня ж сейчас заколет наравне со всеми, как поняла: осколки не шевелятся. И звон — как возник, так и прекратился.
Я обернулась (перед глазами ходуном ходила кровавая пелена бессилия) и увидела: Тишь заморозила взрыв. Миллионы сверкающих зеркальных и стеклянных частиц замерли в воздухе, как диковинная музейная композиция.
Король Сайнор упал на пол, его прикрывала своим телом Кадия — уже в своём обличье. Вторая мумия испуганно таращилась в никуда.
Тишь яростно повернулась ко мне — источнику проблем:
— А ты еще кто такая?! — взвилась она.
Не успела я моргнуть, как женщина Прыгнула к окну, схватила меня за воротник и подняла чуть ли не на на вытянутой руке — силы в ней было немерено.
— Пха! — удивилась Тишь. — Да ты сочишься энергией, как кровью, бери не хочу! Человек-накопитель?..
…Прах! Неужели блики ушли, а система осталась «хакнутой»?
Тишь Прыгнула обратно — снова оказавшись подле короля и Кадии. Мне стало еще хуже. Осколки с трезвоном обрушились на пол, усеяв его шуршащим крошевом.
Едва мы телепортировались, Кадия, не поднимаясь, резко выбросила руку с зажатым в ней мечом — она рубанула Тишь вверх по ногам, но из лежащей позы от этого было немного толка, — Ходящая лишь с рыком отступила назад и свободной рукой, не отпуская меня, швырнула в Кадию силовой волной. Я, до этого висевшая ослабевшей тряпочкой, успела резко дернуться в руках Архимастера: этого хватило на то, чтоб волна прошла по диагонали.
Кадию отбросило в стену — но не расплющило, успех…
Сайнор со стоном повернулся на спину.
— Тишь… — просипел он. — Ты не останешься без наказания…
— Плевать! — прошипела Ходящая. — Меня здесь скоро уже не будет!
Она ногой наступила королю на грудь. От сапога по телу Сайнора побежали ледяные вензели — как снежные узоры на окне.
Его Величество тихо, болезненно застонал, но шевельнуться не мог… Кажется, Тишь снова воспользовалась моей энергией — мир стал стремительно темнеть, и я изо всех сил кусала себя за язык, чтоб остаться в сознании.
Опять вмешалась Кадия. Подруга бросилась на нас от стены, выпрыгивая в красивую боевую стойку. Она выполнила прямой удар, целясь Тишь в грудь. Острие меча примяло золотую ткань мантии.
И тотчас Тишь щелкнула пальцами. В её левой руке появилась изогнутая сабля, сотканная из тумана.
Не отпуская меня, не сходя с места, Внемлющая стала фехтовать с Кадией. И пусть у Мчащейся была ведущая рука, у Тишь — нет, они бились на равных. Я болталась куклой, мечтая, чтоб всё закончилось. Хоть как-то…
— Ты хороший воин, — Тишь похвалила Кадию, перекрикивая грохот со всех сторон: в коридоре, кажется, уже рубились не на шутку, что-то бахало и визжало, мне почудился голос Андрис — вот уж классная галлюцинация; на улице маги совместными усилиями пытались расплавить колпак, как амальгаму в алхимической лаборатории.
— Пха. Отступи, девочка, — и я сохраню тебе жизнь.
— Нет, — нахмурилась Кад, делая обманный выпад.
Тишь легко отразила его.
— Уверена? — прищурилась Ходящая.
— Мой долг: сражаться за королевство. И за короля. Останься ты реальным стражем света, прекрасно б это понимала! — презрительно фыркнула подруга.
И сразу после этих слов Тишь, впервые за их схватку, шагнула вперед, убрав сапог с Сайнора. И мягко-мягко, почти щекотно, пронзила Кадию туманной саблей насквозь.
— Кад! — попробовала закричать я, но получился лишь бестелесный шепот.
Кадия открыла рот, задохнувшись. Меч выпал из её руки. Она постаралась ухватиться за саблю, торчавшую из груди, выдернуть её, но не могла — та оставалась нематериальной.
Тишь повела пальцами. Сабля провернулась по оси… С распахнутыми глазами Кадия упала на спину.
— Вот так, девочка. Раз ты страж — не бойся смерти, — поучительно сообщила Тишь, глядя на конвульсивно дергающуюся подругу.
— Кад, Кад! — беззвучно плакала я, пытаясь вырваться, взывая к бликам, молясь о них, о чём угодно, что может помочь… Боги-хранители, ну где вы, когда вы так нужны?…
Но Ходящая допустила ошибку. Она забыла в момент торжества, что отпустила короля — и тем самым разорвала заклятье.
Сайнор дернул Тишь за щиколотку… Точнее нет. Не дернул. Он защелкнул ей на ноге, прямо поверх мантии, анти-магическую скобу. Одну из тех, что были на нём в начале разговора — и которые Тишь так «благостно» сняла.
С коротким вскриком Ходящая пошатнулась — но не упала, прах бы ее побрал, все равно не упала. Просто, врезав королю сапогом в лицо, отскочила назад, в центр зала, не отпуская меня.
На нас падали, кружась, белые цветы инграсиля…
И в этот же самый момент двери зала распахнулись. Точнее даже — вылетели, выбитые колдовством, будто две легчайшие скорлупки. На пороге стоял взмыленный принц Лиссай. За спиной у него разворачивалась битва: мумии и гвардейцы, Андрис Йоукли и виры, Гординиус и ожившие коридорные скульптуры…
Тишь тотчас прижала меня к себе, как живой щит, я почувствовала, как мне в затылок упирается её острый нос.
— Отпусти её, — приказал Лис.
В одной руке принц сжимал волшебную палочку, во второй — своё иномирное оружие.
— Пха! — развеселилась Тишь. — Младший принц Лиссай! Вот уж кого не ожидала тут встретить. Ты как, болезный? Разве тебе не надо быть в своих покоях? Таблеточки пить? Насколько я помню, ты…
— Отпусти — или убью, — сказал Лиссай, поднимая оружие и наставляя будто бы на меня. — Я вижу, ты не можешь к-колдовать, — он кивнул на скобу. — Даю тебе три секунды.
Тишь, прижимавшая меня к груди, как мягкую игрушку, легкомысленно махнула кистями рук:
— Пха, да ладно тебе. Предположим, ты серьезный малыш — по глазам вижу, подрос, а все же. Убить меня… Это будет очередной ошибкой, совершенной вашим Домом. И не только потому, что я сверну этой деточке шею прежде, чем сдохнуть: нет такого заклятья, от которого я не увернусь, — просто такие, как я, очень ценны — ведь во мне течет божественная сила. Ты не в курсе, но меня ждет великая миссия, и поэтому…