Тень

Обеспокоенный алхимик подсунул ей под нос нашатырный спирт.

– Госпожа фон Лушке! Как вы себя чувствуете?

Женщина слабым движением отодвинула руку Рудницкого и подняла залитое слезами лицо.

– У меня ничего не болит, – произнесла она дрожащим голосом. – Совершенно ничего! Я свидетель – вы осуществили невозможное! Сколько я вам должна, доктор?

«Черт возьми! – внезапно подумал Рудницкий, забыв о больной гостье. – У меня нет свидетелей! Чтобы избежать подозрений, у меня должны быть свидетели. Кто-то, кто в случае необходимости пресечет любые сплетни. Своим именем будет гарантировать, что брак, несмотря на неофициальный характер, состоялся по всем правилам».

– Про деньги поговорим потом, я пока ничего не сделал, вы все еще больны.

– Ничего? Да я не знаю, как вас благодарить! Ни один из этих коновалов, что меня лечил, не смог мне помочь.

– А я могу задать вам сугубо личный вопрос? Не связанный с лечением.

– Думаю, мой возраст исключает непристойные предложения. Так что прошу.

– Какое у вас вероисповедание?

– Римско-католическое. А почему вы спрашиваете? Вы меня заинтриговали, доктор.

– Завтра у меня свадьба, – пояснил Рудницкий. – Положение невесты является довольно… щекотливым, отсюда и спешка. Чтобы избежать сплетен, мне нужны свидетели с высоким положением в обществе.

– Речь идет о том, чтобы никто не осмелился подвергнуть сомнению законность и характер церемонии?

Алхимик кивнул.

– В чем состоит «щепетильность»? До того, как я отвечу, я хочу знать все детали.

– В таком случае пообещайте мне, что то, что я расскажу, останется между нами. Независимо от вашего решения. Ставкой является моя и не только моя жизнь, – добавил он, видя удивленно поднятые брови аристократки.

– Даю слово.

Рудницкий глубоко вздохнул и кратко изложил историю похищения подопечной мадам Росси, включая и убийства молодых девушек еще со времен, когда Варшава была под властью России. Баронесса выслушала его с каменным выражением лица и наконец кивнула.

– Если бы я не убедилась на собственной шкуре, что вы можете, и не слышала про ваши подвиги в Петербурге, я бы не поверила ни единому вашему слову, – сказала она. – Но вы дружите с графом Самариным, а он ненавидит хвастунов. Могу я поговорить с этой молодой особой?

– Конечно.

– В таком случае я согласна. Кто будет вторым свидетелем?

– Я еще об этом не думал, – признался алхимик. – Сначала я должен достать разрешение на брак. Как только буду что-то знать, я сообщу вам. А сейчас вы должны отдохнуть, слуги уже все приготовили.

Провожая пожилую даму, Рудницкий прикидывал, к кому еще может обратиться. К сожалению, вывод был неутешительным: единственным человеком с подходящим авторитетом был генерал Станкевич, командующий военными силами Варшавской республики…





* * *


Представитель кинжальщиков выслушал Рудницкого, не проявляя никаких эмоций, после чего низким бесцветным голосом задал только один вопрос:

– И когда это нужно?

– Сегодня.

– Курьер в течение часа доставит разрешение в отель, – проинформировал мужчина и, не прощаясь, положил трубку.

Алхимик ослабил воротничок и трясущейся рукой потянулся за бокалом с коньяком. «Похоже, одно дело уладил, – подумал он. – Еще нужно убедить Станкевича. Только что, если генерал решит, что лучше убить еще не рожденное дитя Наталии, чем рисковать, что могущественное существо выйдет из-под контроля?»

Рудницкий сделал глоток алкоголя, почти не ощущая его вкус, поднялся и подошел к зеркалу. Движением фехтовальщика выкинул вперед руку и прошептал слово силы. Казалось, что короткий черный кинжал, что появился в его руке, высасывал свет, поскольку в комнате мгновенно потемнело.

– Что ж, без помощи Станкевича, я и так долго не проживу, – прошептал он своему отражению.

Через минуту кинжал исчез, словно был лишь иллюзией, и Рудницкий энергичным шагом направился к дверям. В холле он увидел Ангелова. Выражение лица детектива говорило, что у него нет хороших новостей.

– Бунде решил саботировать поиски, – проинформировал россиянин, запинаясь от волнения. – Этот… – Ангелов едва совладал со своими эмоциями. – Ваше вознаграждение привело к тому, что весь варшавский преступный мир разыскивает Сову и ребенка. Однако без помощи начальника полиции акция обречена на провал, поскольку есть такие районы в городе, куда полиция не пускает жулье. Сова может прятаться там месяцами, а у нас мало времени. Если эта баба придет к выводу, что стало слишком жарко, она убежит из Варшавы, устраняя всех, кто мог бы ее узнать.

Рудницкий приказал портье вызвать экипаж и вышел на улицу.

– Как далеко вы хотите зайти? – спросил он у Ангелова. – Поскольку я собираюсь изменить решение господина начальника и если у меня это получится, кто-то должен будет проследить за всем. А я не знаю, сохраните ли вы после всего этого свою работу.


– Чтобы спасти ребенка? Можете на меня рассчитывать! А работа? Я люблю свою работу, но, может, пора и на отдых.

Алхимик поблагодарил детектива кивком и пригласил в карету.

– Дело не только в полиции, – сказал Рудницкий после недолгих размышлений. – Возможно, придет такое время, что вам будет лучше не признаваться в знакомстве со мной.

– Вы шутите?

– Нет, – резко ответил алхимик. – Ни в коем случае! И я боюсь, что этот день настанет очень скоро. Вы не измените своего решения?

Детектив нахмурился, но покачал головой.

– Делай что должен и будь что будет, – пробормотал он.

Остальную часть дороги они проехали молча.





* * *


Вестибюль бывшего отеля «Савой» кишел людьми в форме, агентами в штатском и посетителями. У Рудницкого сложилось неприятное впечатление, что в этот раз он не был кем-то незнакомым: заметив алхимика, один из полицейских сразу же побежал к лифту, а у кого-то внезапно появилась потребность положить правую руку на пояс. Естественно, с кобурой…

– Вот гнида! – гневно процедил Ангелов.

– Что случилось?

– Кто-то следил за мной и предупредил Бунде, что я направился в «Пристанище». Господин начальник приготовился к конфронтации.

– Я так понимаю, он не отступит и, что бы я ни сказал, это уже ничего не изменит? – спросил Рудницкий.

– К сожалению.

– Тут есть где-нибудь свободная комната?

– Конференц-зал на втором этаже.

– Не могли бы вы пригласить туда нескольких своих коллег?

– Конечно, но мне трудно сказать, как они отреагируют, некоторые будут заняты, другие не захотят злить начальника.

– Я понимаю, но мне нужны свидетели. Проводите меня туда, а потом приведите кого сможете.

– Что вы задумали? – беспокойно спросил Ангелов.

– Как это что? Конфронтацию.

– Но…

– Не бойтесь. Бунде – трус. Все, что он сможет, – это приказать выставить меня на улицу, иначе ему придется иметь дело с Советом.

Россиянин не выглядел переубежденным, однако послушно провел алхимика на второй этаж.

– Это здесь, – сказал он, нажимая на дверную ручку. – Закрыто.

Рудницкий прошептал несколько слогов и открыл двери.

– Откуда у вас ключ? – удивился детектив.

– Это простой фокус, – ответил алхимик. – Поспешите.

Зал был рассчитан не менее чем на двести человек. Столы, расставленные в форме подковы, были накрыты белоснежными скатертями. Либо залом недавно пользовались, либо приготовили на ближайшее будущее. Рудницкий сел за главный стол напротив дверей. Огромные окна давали столько света, что были видны кружившиеся в воздухе частички пыли. Паркет был выложен в шахматном порядке, и кругом разносился аромат воска и лимона.

Первые полицейские занимали места возле входа, как можно дальше от Рудницкого, другие садились уже ближе. В течение пятнадцати минут зал заполнился наполовину, похоже, Ангелов пользовался у коллег значительным авторитетом. Наконец пришел и сам россиянин.

– Что будем делать? – прошептал он, когда подошел к алхимику.

– Ждать. Скоро тут появится Бунде.

– Это точно, – хмуро кивнул детектив. – И что нам это даст? Многие его не любят, но нет и речи об открытом бунте. Честно говоря, я привел их сюда только потому, что сказал, что это приказ начальника. Если дойдет до…

– А вот и он… – прервал его Рудницкий.