Тень

– Но я провалился.

– Ни в коем случае! Вы, конечно, знаете, все ли амулеты изготавливаются с примесью металла после трансмутации? Оказывается, именно они определяют эффективность нанесенных на них символов. Монеты с примесью алхимического серебра позволяют использовать что-то вроде сигила. Это же так называется?

Ошеломленный алхимик кивнул:

– Конечно, за самим процессом производства должен следить адепт, и это не проблема. Любая механическая манипуляция, например, обрезка краев монеты, сразу же уничтожит символ. И уж точно ни один фальшивомонетчик не отольет и не отчеканит монету с таким сигилом.

– Хорошо, но ведь этот символ подействует на любого, кто прикоснется или хотя бы посмотрит на монету!

– Конечно, однако меня заверили, что это безобидно и почти незаметно: сигил увеличивает визуальную привлекательность предмета, на котором размещен символ. Просто наша монета будет казаться красивее и привлекательнее, чем в реальности, – пожал плечами Станкевич. – По крайней мере, в теории. Что вы об этом думаете?

– Боюсь, что все не так просто. Использование сигила могло бы сделать невозможным обрезание краев монеты, но обычный человек не сможет отличить настоящий символ силы от фальшивого. То есть и дальше можно будет производить фальшивые деньги с псевдосигилом, с заниженным содержанием серебра и следами алхимического металла. Поскольку такая монета тоже будет реагировать на магию. Наконец, неизвестно, подействует ли заклятие идентификации на монету с сигилом.

– Что ж, я об этом не подумал, – признался офицер. – Однако я не стал бы так сразу отказываться от этой идеи. Трудно ожидать, что мы с наскока решим проблему, над которой ломают головы эксперты со всего мира. Я могу рассчитывать на вашу помощь в этом деле?

– Конечно, по мере возможности. Вы же знаете, что у меня много других дел.

– Как дела с расследованием?

Рудницкий рассказал генералу, каким образом нашлись потерявшиеся девушки, но не упомянул о беременности Водзинской. Он решил сначала поговорить с Анастасией.

– Они испугались, – сказал Станкевич, выслушав рассказ. – Это что-то вроде сообщения: «Я отдал тебе то, что ты искал, а сейчас оставь нас в покое».

– Вы так думаете? – неуверенно спросил алхимик. – Поскольку я сомневаюсь, что стал ближе к решению этой загадки.

– А может, и стали. Только еще не поняли этого. Не исключено, что theokataratos просто боятся вас и предпочитают, чтобы вы не узнали, кто они и с какой целью совершили это преступление. Как я уже говорил, вы можете рассчитывать на нашу помощь, особенно если будет необходима… конфронтация. Мы не можем позволить, чтобы Проклятые делали все, что им вздумается.

– Спасибо.

– Возвращаясь к делу о новой валюте, какие у вас есть идеи?

Рудницкий вздохнул с раздражением: настойчивость Станкевича начинала его утомлять.

– Боюсь, что никаких. Кое-что нужно просто проверить.

– То есть?

– Я доставлю вам алхимическое серебро. Прикажите отчеканить несколько монет, и увидим, что из этого выйдет. Я постараюсь их протестировать. Было бы неплохо, если бы вы дали какого-то адепта в помощь. Например, того, кто придумал этот трюк с сигилом.

Станкевич забарабанил пальцами по столешнице, его выражение лица ясно говорило, что идея алхимика ему не нравится.

– Из-за соображений безопасности мы не хотели бы раскрывать личности адептов, – наконец сказал он. – Конечно, это не касается вас, – добавил он быстро. – Мы вам полностью доверяем, однако хорошо было бы уладить это скрытно.

– Договоримся через моего помощника Вилланова. Мы можем встретиться в аптеке.

Принимая во внимание, что именно Вилланова передал людям Станкевича полученную от Проклятого первичную материю, Рудницкий не ожидал протестов.

– Это хорошая идея, – сказал генерал. – Этот парень умеет держать язык за зубами. Я думаю, что и алхимическое серебро вы могли бы передать через него. А мы со своей стороны заплатим.

– Все в порядке. Иногда и я могу внести свою лепту в это дело. – Рудницкий обвел руками вокруг.

– Мы не можем вас так использовать! В конце концов, металл после трансмутации стоит целое состояние! Вы и так много раз поддерживали нас.

Алхимик нервно дернулся: по неизвестным причинам его раздражало любое упоминание о том, что он находится на одной из сторон конфликта, хотя его участие в битве не являлось тайной.

– Это будет частичка величиной с головку булавки, – неохотно произнес он. – Не о чем говорить. Зато, если наша идея выгорит, вы заплатите полную цену, нужен будет грамм алхимического серебра на тонну обычного металла. Лучше не рисковать, еще сильнее уменьшая пропорцию.

– Я полностью полагаюсь на ваши расчеты, – заверил Станкевич. – Конечно, мы примем этот дар с благодарностью. И еще одно, Тень хотел бы с вами встретиться. Как можно скорей.

Рудницкий стиснул зубы, только раз он виделся с таинственным лидером кинжальщиков и не горел желанием повторить это. Тень напугал его до дрожи – и не без причины! – своей фанатичной преданностью идее независимости Польши в сочетании с холодным расчетом и абсолютной беспринципностью этот человек был одним из самых опасных игроков на политической шахматной доске. Если не самый опасный…

– Вы не знаете, зачем?

– К сожалению, – развел руками генерал. – Я только знаю, что он беспокоится о времени, он тяжело болен.

– Ну хорошо, – вздохнул алхимик. – Сегодня я не смогу, а завтра у меня пациенты, ну и прием у начальника полиции. А в пятницу?

– Вам подойдет восемь утра?

– Да.

– Не беспокойтесь, – сказал генерал, подавая Рудницкому руку на прощание. – Тень вас уважает.


«Но это не помешает ему укоротить меня на голову, если он узнает, что я мешаю реализации его планов», – мысленно ответил ему алхимик.

Охранники перед входом отдали ему честь, а проходящий мимо сержант открыл перед ним двери. Несколько удивленный таким проявлением уважения Рудницкий сел в карету и стукнул тростью в крышу.

– На Маршалковскую! – приказал он кучеру.

«Самое время поговорить с Анастасией. Может, хоть кузина скажет мне сегодня что-нибудь утешительное? Пока что новости ничем не радуют», – подумал он.





* * *


Анастасии не было дома, поэтому Рудницкий провел целый час в салоне, попивая чай под пристальным взглядом служанки. Он вздохнул с облегчением, услышав стук дверей и голос Анастасии. Алхимик не особо нервничал, но редко какая женщина смотрела на него как на создание низшего порядка. И нет, речь не в социальных вопросах. Рудницкий встречал настолько эмансипированных женщин, которые считали мужчин ошибкой природы, а это был скорее взгляд охотничьей собаки, которой неожиданно подвернулся маленький толстый кролик. Вид приятного удивления в сочетании с разочарованием, поскольку хозяин по неизвестным причинам запретил загонять серого…

Анастасия поздоровалась с ним сестринским поцелуем и распорядилась подать обед. К своему удивлению, Рудницкий ощутил голод. Блюда хоть и были вкусными, но их не сравнить со стряпней Татьяны Олеговны, поэтому алхимик терпеливо ждал окончания обеда. Наконец Анастасия отослала слуг.

– Это не приятельский визит, правда? – спросила она с легкой иронией.

– Нет, – признался Рудницкий. – Помнишь те трупы женщин без голов? Еще во время российской оккупации?

Анастасия молча кивнула.

– Это снова началось. Такой же способ убийства, такие же символы на телах.

– Но россияне схватили убийцу. И допросили. Помнишь, как Сашка пришел к нам в кровавой ауре?

– Помню, – буркнул алхимик. – Хотя я не ощутил никакой ауры. Так или иначе он не поделился с нами тем, что ему рассказал Никос. Если что-то рассказал. А сейчас у нас такая же проблема.

– Что я могу для тебя сделать?

– Никос был скорее инструментом, возможно, он и сам не знал, что делает. Из поведения Сашки я решил, что это Никос убил дочь Драгунова, но это не означает, что они посвятили его во все нюансы. Поскольку нет сомнений, что за этим стоят theokataratos, а те не воспринимают людей, сотрудничающих с ними, как равноправных партнеров. Я принес тебе фотографии жертв…

Анастасия остановила Рудницкого небрежным жестом, глотнула вина.

– Я помню эти символы, – сказала она. – Только после нашего последнего разговора ничего не изменилось. Я до сих пор не понимаю, для чего они нужны.

– А твои знакомые? Может, кто-то из них что-то знает?

– Конечно, некоторые из моих знакомых – это Проклятые, но все без исключения слабее меня, а из этого следует, что переход в вашу Вселенную им обошелся дороже, чем мне. Может, когда-нибудь я вспомню значение этих символов, но сейчас ничем не могу тебе помочь.

– Зав, возможно, знает, в чем дело, но сомневаюсь, что он скажет.

– Это точно. Скорее всего, попытается схватить исполнителей самостоятельно и, если поймает их, вряд ли похвастается этим. А возможно, и специально не будет их искать.

– Но у нас договор! – гневно рявкнул Рудницкий.

– Он не обещал тебе помогать преследовать Проклятых, нарушающих правила, – заметила она. – И точно не будет этого делать по твоей просьбе. Это довольно деликатное дело. Если разойдутся слухи, что он тебе снова помогает, он потеряет лицо, поскольку кое-кто воспримет это за проявление твоей власти над ним и сразу же бросит ему вызов.

– И что мне в таком случае делать?! Полиции наплевать на это, а из меня следователь никакой. Хорошо, что хотя бы эти две пропавшие девушки уцелели. Хотя одна из них беременна, но ты, наверное, тоже не знаешь…

– Что значит «уцелели»? – прервала она его.

Алхимик рассказал о событиях прошлой ночи.

– Ты говорила мне когда-то, что люди и theokataratos не могут иметь детей, а такое существо, как гомункулус, является ошибкой природы как для одних, так и для других.

– Это так, но… – Анастасия внезапно замолчала, над чем-то задумавшись.

– Что?

– Гомункулусы создаются, когда Проклятая оплодотворяется человеком. Ну, не считая определенных магических манипуляций. Подействовало бы это в обратном случае? Тебе знакома книга Еноха?

– Я только слышал о ней, – пожал плечами Рудницкий. – Апокрифы меня никогда не интересовали.

– Копты считают ее канонической, – заявила Анастасия. – Книга Еноха рассказывает о том, как ангелы под предводительством Шемихаза решили зачать детей с земными женщинами и открыли им секреты магии. Этих детей называют нефилимами, что переводится как «исполины» или «падшие». Это были могущественные существа, они не умирали, как обычные люди, а Потоп уничтожил только их физические тела.

– То есть ты считаешь, что существо, что появляется от связи Проклятого и женщины, не будет гомункулусом?

– Я не знаю. Не помню, – ответила девушка с мукой в голосе. – Но в одном я уверена: нет более важного вопроса, чем этот. Эта вся ваша война не стоит ни малейшего внимания.

– И что мне делать? Мне помогает один детектив, хотя я сомневаюсь, что он нашел что-то существенное. Theokataratos не его уровень.