Тень зверя
Часть 9 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Смотрела на алые языки пламени, пожирающие небольшие поленья, ощупывала взглядом металлическую решетку, рассматривала аккуратную каменную кладку, узнавая каждую деталь, но вдруг с накатившей усталостью осознала, что едва ли понимает, что видит. Внутри ее будто пропало что-то важное, основополагающее, то, что делало ее самой собой и придавало сил в эту долгую ночь.
Она словно онемела внутри, лишившись былых противоречивых, раздирающих изнутри эмоций.
Несмотря на все, что произошло этой нескончаемой ночью, Вэл чувствовала себя спокойной. Спокойной, как ласкающий поленья горящий в камине огонь, как черная, налитая лунным светом ночь.
Услышав за спиной шумный вздох и невнятное взволнованное бормотание Зеффа, Вэл подумала о новорожденной малышке с пробивающимся рыжеватым пушком на голове.
Сегодня родилась новая жизнь. Маленькая чудесная девочка. Невинный ребенок, по праву рождения получивший защиту самого наместника.
Возникшая было на губах улыбка превратилась в гримасу.
Раза. Сегодня Вэл увидела его прежним, разглядев за равнодушной и жестокой личиной того мужчину, которого когда-то оставила в этом проклятом городе. Он все еще был там — в самой глубине черных глаз, надежно скрытый под ледяным покровом.
Вэл давно смирилась с их совершенно ненормальными, нездоровыми отношениями, в которых боль превратилась в привычку, а нежность и тепло казались редким исключением — даром, который они преподносили друг другу в редкие моменты.
Смотря в пылающий камин, Вэл отчетливо понимала, что путь, на который они оба когда-то ступили, никогда не будет легким.
Их разговор в доме Дэни, казалось, балансировал на тонкой грани между эмоциями и необходимостью. Все наконец стало очевидно, проглянув сквозь оттаявшее стекло. Не стоило глубоко копать, выискивая в произошедшем то, что лежало под самыми ногами. Раза сделал свой выбор, протянув к ней руки и приняв в свои объятия. Забыл обо всем, умерив свою гордость, поняв, что впереди только разрушение.
Но поступки, совершенные ими, никуда не исчезли. И Вэл не была уверена, что может забыть все так же легко, как Раза.
Одно имя, которое она старалась похоронить в глубине запутавшейся души, не вспоминая, не думая, не задаваясь вопросами, справедливо опасаясь, что в ином случае просто потеряет себя.
Мальчик со светлыми волосами и живыми серыми глазами.
Теперь он был мертв, и убил его Раза. А спровоцировала этот спонтанный, глупый и жестокий поступок сама Вэл.
Она старалась не думать. Не вспоминать. А еще лучше — стереть из памяти даже само имя погибшего мальчишки.
Мерзко. Нечестно по отношению к Никсу, отдавшему за нее свою жизнь, но единственное спасение для нее, решившей поднять голову и продолжать жить.
Настолько отвратительно, будто чужая грязная история, рассказанная презрительным полушепотом.
Стоило быть откровенной. Честной. Никс, который безнадежно верил в девушку по имени Тень, заслуживал правды.
Вэл стремилась к Раза, тянулась к нему как к пылающему огню, понимая, что опаляет себе крылья, сгорает, уничтожая себя, но была не в силах противостоять его притяжению.
Проклятие, которое она сама наложила на себя. Добровольно и с удовольствием.
И тут же Вэл отступала назад, пресекая свои желания, склоняясь перед собственными обидами, виной и неистребимыми, въевшимися в душу страхами.
Вэл пыталась найти себе оправдание, отыскать виновного, не смея называть свое имя. А йотом, ощущая, как все внутри болит, исковерканное очевидной правдой, признавала пугающую истину.
И сразу же отбрасывала ее прочь, прячась за бессмысленными обвинениями и глухой, сладкой жалостью к самой себе.
Она непрестанно играла бесполезными, мучительными и приносящими боль вопросами; боялась заглянуть внутрь своей запутавшейся души в поисках ответов, зная, что, найдя их, ужаснется.
Она думала о Никсе, с каждым прожитым днем все больше пугаясь тому, как меркнет его лицо в памяти.
И одновременно гадкое, противное, отвратительное чувство облегчения приходило на смену нескончаемой боли.
Забыть, скрыть в памяти, стереть, уничтожить — и тем самым освободиться от оков вины, оставшись предательницей.
Простить Раза унижение, насилие и боль не стоило ровным счетом ничего. Простить же убийство Никса не представлялось возможным.
А значит, невозможно остаться собой, невозможно протянуть руки в ответ и отдаться той самой нежности, которая выедала сердце, искореняя из него остальные чувства.
Вэл понимала всю неотвратимость предстоящего решения. Но сейчас, сегодня, после тяжелой ночи, полной криков боли и невозможного, сводящего с ума напряжения, она могла позволить себе забыть о терзавших ее бесконечных вопросах.
— Это ведь ты его попросила, да? Он бы сам никогда… — растерянно пробормотал Зефф, возвращая Вэл из мрака тревожных мыслей.
Она, не оборачиваясь, спиной почувствовала взгляд бородача. Языки пламени скользили по обгоревшим поленьям, голодные и ненасытные.
— Он уже собирался к вам, когда я пришла, — она невозмутимо пожала плечами, — глупо получилось, конечно. Зря только на глаза сестричке попалась.
— Да? — Вэл не видела лица Зеффа, но почувствовала в его голосе улыбку. — Значит, не все равно ему.
— Конечно же нет, — уверенно произнесла Вэл, обернувшись, смотря в наполненное облегчением и радостью лицо бородача. — Я же говорила, он не может так поступить.
Кабинет наместника привычно впечатлял своей роскошью. Вэл обвела его взглядом, ощущая песок в уставших, слезящихся глазах.
«Похоже на бордель», — вдруг подумала она со странным спокойствием.
Те же оттенки красного и черного, поражающие случайного посетителя. Только здесь все было настоящее. Бархатные портьеры отглаженные, не поеденные молью; баснословно дорогая мебель как новая, натертая до блеска; пружинящий под ногами ковер удивительно чистый, не залитый пивом и вином.
— Как ты? — Раза подошел к своему столу, бросив на Вэл быстрый обеспокоенный взгляд, и наклонился, выдвигая один из ящиков.
Длинная, обитая бордовой кожей софа притягивала. Вэл не спеша подошла к ней, с ленивой медлительностью раздумывая над ее предназначением в кабинете.
— Я ночь не спала, какая я могу быть? — Вэл тяжело опустилась на софу, выдохнула от охватившего ее облегчения и расслабленно откинулась, прислоняясь к мягкой спинке.
Хотелось только лишь закрыть глаза и заснуть. Неизвестно откуда берущиеся силы схлынули, оставив пустоту, которую постепенно заполняла накопившаяся усталость.
Слишком долгая и слишком сложная ночь.
— Я не задержу тебя, — ответил Раза, задвигая ящик и выпрямляясь. — Просто хотел вернуть тебе кое-что.
Держа в руке небольшой сверток, он обогнул стол и неторопливо приблизился. Вэл посмотрела на длинные ноги в черных штанах, моргнула, поднимая взгляд, вскользь отмечая блеснувший серебром кулон на груди мужчины.
— Вернуть? Мне? — Слабая улыбка тронула губы.
Вэл тяжело вздохнула, заставляя себя оторваться от мягкой спинки софы, и неуклюже села, опуская плечи.
Раза хмыкнул, на лице его промелькнуло непонятное выражение. Он осторожно присел рядом, склонив голову и смотря на сверток в своих руках. Колено случайно коснулось бедра Вэл. Она вспыхнула, смутилась своей реакции и подняла на Раза вопросительный взгляд.
Темный шейный платок, в который был завернут небольшой кинжал, небрежно полетел на пол.
— Забирай, — сверкнул тонкий кинжал, освобожденный из кожаных ножен, — это твое.
Сердце дрогнуло, забилось часто, а потом притихло, сжатое в тисках боли.
Вэл молчала, смотря на рукоять, украшенную черными матовыми камнями. Молчала, не находя слов, не в силах пошевелиться и отвести взгляд.
— Я всегда старался доверять тебе, Вэл, — тихо произнес Раза, вкладывая рукоять кинжала в дрожащую ладонь. — И доверюсь снова.
ГЛАВА 5
За последние три недели Вэл окончательно уяснила простую истину: Раза не намеревался отпускать ее от себя ни на шаг. Завуалированный в просьбу приказ не оставлял сомнений в том, что никакой свободы больше не существует.
Вэл не пыталась возражать, понимая, насколько неуместны были бы попытки слабого сопротивления.
Многого от нее не требовалось. Закончив работу в архиве, она должна была подниматься на второй этаж, приходить в кабинет наместника и проводить с ним вечер. Звучало так, как и должно было звучать. Выглядело так, как и должно было выглядеть.
Раза хотел шлюху, и Вэл была готова ею стать. Только вот он вновь удивил.
По окончании всех насущных дел Вэл, взлохмаченная и запыленная, отправлялась наверх, встречая в длинных коридорах презрительные взгляды, чувствуя пылающей кожей колкие пересуды за спиной.
Она подходила к знакомой двери и смущенно опускала глаза, не желая видеть ехидные лица стражников.
Слабый человек. Подстилка наместника. Жалкая предательница.
Слова тянулись за ней, казалось, полыхая в воздухе, горячим воском капая на кожу; она вдыхала их, ощущая, как они сухой пылью оседают в легких.
Дрожащее волнение в груди не унималось, постыдное чувство, точно она провинилась в чем-то перед этими незнакомыми людьми, не отпускало.
И становилось легче лишь тогда, когда за спиной закрывались двери и она оказывалась в вечернем полумраке просторного кабинета. Истинная насмешка, оставляющая на языке неприятный горький привкус.
Им обоим было сложно — Вэл знала это. Приспособиться и принять неясные правила новой игры оказалось непросто.
Первое время Раза, бледный и усталый, с запавшими черными глазами слабо улыбался вместо приветствия. Иногда предлагал ей вино или фрукты, но в основном молчал, занимаясь своей работой.
Вэл, поначалу ожидающая того, что подразумевалось всеми вокруг, терялась, смущаясь, не понимая смысла своего нахождения близ мужчины. Она устраивалась на софе, не зная, куда деть руки, и просто молчала, осторожно наблюдая за Раза. Минуты растягивались в вечность.
Через пару дней ей это надоело.
В один из долгих молчаливых вечеров Вэл, предоставленная самой себе, осмелев, решительно подошла к одному из шкафов, выбрала случайную книгу, а затем села на софу и принялась рассеянно листать хрустящие страницы, борясь с овладевшей ею скукой. Раза никак не отметил ее поступок, и Вэл справедливо решила, что это хороший знак.
Проверять границы дозволенного — это было привычно и немного скрашивало ее присутствие в кабинете наместника.
К началу второй недели Вэл решилась нарушить с трудом переносимое молчание. Рассматривая отросшие черные волосы Раза, склонившегося над каким-то документом, она подумала о том, что, возможно, глубоко ошибалась.
Она словно онемела внутри, лишившись былых противоречивых, раздирающих изнутри эмоций.
Несмотря на все, что произошло этой нескончаемой ночью, Вэл чувствовала себя спокойной. Спокойной, как ласкающий поленья горящий в камине огонь, как черная, налитая лунным светом ночь.
Услышав за спиной шумный вздох и невнятное взволнованное бормотание Зеффа, Вэл подумала о новорожденной малышке с пробивающимся рыжеватым пушком на голове.
Сегодня родилась новая жизнь. Маленькая чудесная девочка. Невинный ребенок, по праву рождения получивший защиту самого наместника.
Возникшая было на губах улыбка превратилась в гримасу.
Раза. Сегодня Вэл увидела его прежним, разглядев за равнодушной и жестокой личиной того мужчину, которого когда-то оставила в этом проклятом городе. Он все еще был там — в самой глубине черных глаз, надежно скрытый под ледяным покровом.
Вэл давно смирилась с их совершенно ненормальными, нездоровыми отношениями, в которых боль превратилась в привычку, а нежность и тепло казались редким исключением — даром, который они преподносили друг другу в редкие моменты.
Смотря в пылающий камин, Вэл отчетливо понимала, что путь, на который они оба когда-то ступили, никогда не будет легким.
Их разговор в доме Дэни, казалось, балансировал на тонкой грани между эмоциями и необходимостью. Все наконец стало очевидно, проглянув сквозь оттаявшее стекло. Не стоило глубоко копать, выискивая в произошедшем то, что лежало под самыми ногами. Раза сделал свой выбор, протянув к ней руки и приняв в свои объятия. Забыл обо всем, умерив свою гордость, поняв, что впереди только разрушение.
Но поступки, совершенные ими, никуда не исчезли. И Вэл не была уверена, что может забыть все так же легко, как Раза.
Одно имя, которое она старалась похоронить в глубине запутавшейся души, не вспоминая, не думая, не задаваясь вопросами, справедливо опасаясь, что в ином случае просто потеряет себя.
Мальчик со светлыми волосами и живыми серыми глазами.
Теперь он был мертв, и убил его Раза. А спровоцировала этот спонтанный, глупый и жестокий поступок сама Вэл.
Она старалась не думать. Не вспоминать. А еще лучше — стереть из памяти даже само имя погибшего мальчишки.
Мерзко. Нечестно по отношению к Никсу, отдавшему за нее свою жизнь, но единственное спасение для нее, решившей поднять голову и продолжать жить.
Настолько отвратительно, будто чужая грязная история, рассказанная презрительным полушепотом.
Стоило быть откровенной. Честной. Никс, который безнадежно верил в девушку по имени Тень, заслуживал правды.
Вэл стремилась к Раза, тянулась к нему как к пылающему огню, понимая, что опаляет себе крылья, сгорает, уничтожая себя, но была не в силах противостоять его притяжению.
Проклятие, которое она сама наложила на себя. Добровольно и с удовольствием.
И тут же Вэл отступала назад, пресекая свои желания, склоняясь перед собственными обидами, виной и неистребимыми, въевшимися в душу страхами.
Вэл пыталась найти себе оправдание, отыскать виновного, не смея называть свое имя. А йотом, ощущая, как все внутри болит, исковерканное очевидной правдой, признавала пугающую истину.
И сразу же отбрасывала ее прочь, прячась за бессмысленными обвинениями и глухой, сладкой жалостью к самой себе.
Она непрестанно играла бесполезными, мучительными и приносящими боль вопросами; боялась заглянуть внутрь своей запутавшейся души в поисках ответов, зная, что, найдя их, ужаснется.
Она думала о Никсе, с каждым прожитым днем все больше пугаясь тому, как меркнет его лицо в памяти.
И одновременно гадкое, противное, отвратительное чувство облегчения приходило на смену нескончаемой боли.
Забыть, скрыть в памяти, стереть, уничтожить — и тем самым освободиться от оков вины, оставшись предательницей.
Простить Раза унижение, насилие и боль не стоило ровным счетом ничего. Простить же убийство Никса не представлялось возможным.
А значит, невозможно остаться собой, невозможно протянуть руки в ответ и отдаться той самой нежности, которая выедала сердце, искореняя из него остальные чувства.
Вэл понимала всю неотвратимость предстоящего решения. Но сейчас, сегодня, после тяжелой ночи, полной криков боли и невозможного, сводящего с ума напряжения, она могла позволить себе забыть о терзавших ее бесконечных вопросах.
— Это ведь ты его попросила, да? Он бы сам никогда… — растерянно пробормотал Зефф, возвращая Вэл из мрака тревожных мыслей.
Она, не оборачиваясь, спиной почувствовала взгляд бородача. Языки пламени скользили по обгоревшим поленьям, голодные и ненасытные.
— Он уже собирался к вам, когда я пришла, — она невозмутимо пожала плечами, — глупо получилось, конечно. Зря только на глаза сестричке попалась.
— Да? — Вэл не видела лица Зеффа, но почувствовала в его голосе улыбку. — Значит, не все равно ему.
— Конечно же нет, — уверенно произнесла Вэл, обернувшись, смотря в наполненное облегчением и радостью лицо бородача. — Я же говорила, он не может так поступить.
Кабинет наместника привычно впечатлял своей роскошью. Вэл обвела его взглядом, ощущая песок в уставших, слезящихся глазах.
«Похоже на бордель», — вдруг подумала она со странным спокойствием.
Те же оттенки красного и черного, поражающие случайного посетителя. Только здесь все было настоящее. Бархатные портьеры отглаженные, не поеденные молью; баснословно дорогая мебель как новая, натертая до блеска; пружинящий под ногами ковер удивительно чистый, не залитый пивом и вином.
— Как ты? — Раза подошел к своему столу, бросив на Вэл быстрый обеспокоенный взгляд, и наклонился, выдвигая один из ящиков.
Длинная, обитая бордовой кожей софа притягивала. Вэл не спеша подошла к ней, с ленивой медлительностью раздумывая над ее предназначением в кабинете.
— Я ночь не спала, какая я могу быть? — Вэл тяжело опустилась на софу, выдохнула от охватившего ее облегчения и расслабленно откинулась, прислоняясь к мягкой спинке.
Хотелось только лишь закрыть глаза и заснуть. Неизвестно откуда берущиеся силы схлынули, оставив пустоту, которую постепенно заполняла накопившаяся усталость.
Слишком долгая и слишком сложная ночь.
— Я не задержу тебя, — ответил Раза, задвигая ящик и выпрямляясь. — Просто хотел вернуть тебе кое-что.
Держа в руке небольшой сверток, он обогнул стол и неторопливо приблизился. Вэл посмотрела на длинные ноги в черных штанах, моргнула, поднимая взгляд, вскользь отмечая блеснувший серебром кулон на груди мужчины.
— Вернуть? Мне? — Слабая улыбка тронула губы.
Вэл тяжело вздохнула, заставляя себя оторваться от мягкой спинки софы, и неуклюже села, опуская плечи.
Раза хмыкнул, на лице его промелькнуло непонятное выражение. Он осторожно присел рядом, склонив голову и смотря на сверток в своих руках. Колено случайно коснулось бедра Вэл. Она вспыхнула, смутилась своей реакции и подняла на Раза вопросительный взгляд.
Темный шейный платок, в который был завернут небольшой кинжал, небрежно полетел на пол.
— Забирай, — сверкнул тонкий кинжал, освобожденный из кожаных ножен, — это твое.
Сердце дрогнуло, забилось часто, а потом притихло, сжатое в тисках боли.
Вэл молчала, смотря на рукоять, украшенную черными матовыми камнями. Молчала, не находя слов, не в силах пошевелиться и отвести взгляд.
— Я всегда старался доверять тебе, Вэл, — тихо произнес Раза, вкладывая рукоять кинжала в дрожащую ладонь. — И доверюсь снова.
ГЛАВА 5
За последние три недели Вэл окончательно уяснила простую истину: Раза не намеревался отпускать ее от себя ни на шаг. Завуалированный в просьбу приказ не оставлял сомнений в том, что никакой свободы больше не существует.
Вэл не пыталась возражать, понимая, насколько неуместны были бы попытки слабого сопротивления.
Многого от нее не требовалось. Закончив работу в архиве, она должна была подниматься на второй этаж, приходить в кабинет наместника и проводить с ним вечер. Звучало так, как и должно было звучать. Выглядело так, как и должно было выглядеть.
Раза хотел шлюху, и Вэл была готова ею стать. Только вот он вновь удивил.
По окончании всех насущных дел Вэл, взлохмаченная и запыленная, отправлялась наверх, встречая в длинных коридорах презрительные взгляды, чувствуя пылающей кожей колкие пересуды за спиной.
Она подходила к знакомой двери и смущенно опускала глаза, не желая видеть ехидные лица стражников.
Слабый человек. Подстилка наместника. Жалкая предательница.
Слова тянулись за ней, казалось, полыхая в воздухе, горячим воском капая на кожу; она вдыхала их, ощущая, как они сухой пылью оседают в легких.
Дрожащее волнение в груди не унималось, постыдное чувство, точно она провинилась в чем-то перед этими незнакомыми людьми, не отпускало.
И становилось легче лишь тогда, когда за спиной закрывались двери и она оказывалась в вечернем полумраке просторного кабинета. Истинная насмешка, оставляющая на языке неприятный горький привкус.
Им обоим было сложно — Вэл знала это. Приспособиться и принять неясные правила новой игры оказалось непросто.
Первое время Раза, бледный и усталый, с запавшими черными глазами слабо улыбался вместо приветствия. Иногда предлагал ей вино или фрукты, но в основном молчал, занимаясь своей работой.
Вэл, поначалу ожидающая того, что подразумевалось всеми вокруг, терялась, смущаясь, не понимая смысла своего нахождения близ мужчины. Она устраивалась на софе, не зная, куда деть руки, и просто молчала, осторожно наблюдая за Раза. Минуты растягивались в вечность.
Через пару дней ей это надоело.
В один из долгих молчаливых вечеров Вэл, предоставленная самой себе, осмелев, решительно подошла к одному из шкафов, выбрала случайную книгу, а затем села на софу и принялась рассеянно листать хрустящие страницы, борясь с овладевшей ею скукой. Раза никак не отметил ее поступок, и Вэл справедливо решила, что это хороший знак.
Проверять границы дозволенного — это было привычно и немного скрашивало ее присутствие в кабинете наместника.
К началу второй недели Вэл решилась нарушить с трудом переносимое молчание. Рассматривая отросшие черные волосы Раза, склонившегося над каким-то документом, она подумала о том, что, возможно, глубоко ошибалась.