Тень зверя

— Какая молодец Дэни, — закатывая глаза, ответила Вэл, — только мы не мирились.

Зефф лишь хохотнул, многозначительно приподнимая густые брови.

Вэл не возражала, не видя в этом никакого смысла.

Она и сама не понимала, что значило произошедшее между ней и Раза. Она не могла объяснить себе мотивов Раза, что двигали им, когда вместо очередного наказания он предпочел протянуть руки и обнять свою бывшую Вторую, произнеся слова покаяния за свой отвратительный поступок. Поступок, который наверняка причинил ему не менее сильную боль, чем ей.

Все лежало на поверхности, казалось простым и оттого совершенно невозможным.

Раздумывая над словами, которые сказал ей Раза, над вопросами, которые тот задавал, Вэл осознавала, как ничтожно мало она знала черного баргеста. Четыре года, за которые она так и не потрудилась проникнуть в его душу и принять для себя живущего там зверя.

Зефф, не скрывая своего облегчения, то и дело поддевал Вэл, посмеиваясь над ней и Раза. Она вяло отмахивалась, слишком погруженная в себя, чтобы радоваться тому, чего не понимала.

Вэл больше не удивляло, что Раза привычно не вспоминал о ней, окунувшись в бесконечные дела города. Она перестала принимать это на свой счет.

Когда-то давно это задело бы ее, заставив окунуться в терзания и бесполезные поиски причин.

Сейчас же она была спокойна, отчетливо осознавая, что ему требуется время, чтобы обдумать серьезные слова, сказанные ими друг другу в тот совершенно ненормальный вечер в доме Дэни. Уходить в себя, закрываясь от мира, было в природе Раза. Он делал так не единожды, и Вэл перестала искать в его поведении скрытые мотивы.

Потому что ничего скрытого в Раза не было. Никогда. Он всегда был прямолинеен и честен перед ней. Стоило отдать ему должное — голая, порой жестокая откровенность была его главным оружием.

Удивительно, как много понадобилось времени, чтобы понять то, что всегда было перед глазами.

Раза не умел играть в игры, в которых Вэл была мастерицей. Очень давно он просил от нее только одного — предельной честности. И Вэл, несомненно, была честна, только…

Подобные мысли вызывали несмелую, наполненную печалью улыбку.

Твой. Запомни это на всю жизнь, Кролик.

На всю жизнь. Разве так бывает?

Конечно нет. Не бывает.

После всего, что произошло, после всех слов, действий, боли и унижений. После того, как они растоптали все, что должны были беречь.

Но слепая вера просыпалась и тянулась к этим словам, как новорожденный котенок тыкается носом в теплый бок матери.

И поэтому Вэл просто ждала слов Раза, его действий, его самого.



— Капризы и своеволие, — смотря прямо в глаза, вместо приветствия произнесла Амия. — Удивительное дело. Никак не могу понять, почему ты еще жива?

Вэл улыбнулась и радушно провела рукой в сторону скособоченных стульев.

— Добрый день, миледи. Не желаете чаю?

Амия скривила губы, выпрямилась, расправляя плечи, и обвела фигуру Вэл долгим неприятным взглядом, вызывающим холодок внутри.

— Где Брита? — с легким негодованием спросила она, смотря куда-то поверх головы девушки.

— Никого нет. Только я, — выдерживая ровный тон, ответила Вэл.

— Замечательно. И почему же никого нет? — Амия подняла руку, дотрагиваясь до собранных на затылке волос. Золотой браслет сверкнул на запястье, скользнув по рукаву черного платья.

Она носила те же цвета, что и Раза. Наверняка специально.

Вэл ухмыльнулась, засмотревшись на игру отблесков свечей на золоте.

— Они ушли на обед, — скованно ответила она, разглядывая точеную шею и высокую грудь Амии, которые подчеркивала тонкая золотая цепочка.

Красива, холодна и опасна — как змея.

Удивительно, но Вэл хорошо помнила вкус губ Амии. Интересно, а Амия ее?

— Выбора у меня нет, не так ли? — Высокие брови приподнялись, показывая недовольство. — Мне нужны кое-какие документы, подтверждающие право наследования. Я говорила Брите, она должна была подготовить их для меня.

— Конечно, миледи, — с безразличным лицом ответила Вэл.

Она знала, о каких документах идет речь. Повезло, не более. Услышанный накануне разговор между Руной и Бритой зацепил ее слух лишь из-за одного имени. И его обладательница стояла сейчас перед ней.

Вэл, удерживая на лице делано-равнодушное выражение, отвернулась от Амии и неторопливо прошла к ближайшему стеллажу. Она достала нужные бумаги.


— Это они? — Черные глаза сверкнули, останавливаясь на протянутых документах. — Я могу не проверять?

— Да, миледи, — кивнула Вэл, ощущая себя покорной служанкой. Правильное чувство, о котором не стоило забывать. Именно такова была ее истинная роль. Что бы ей ни казалось про свои отношения с Раза, сейчас перед ней стояла его Вторая, а она сама была лишь забавной игрушкой.

Вэл не хотела так думать, но по-другому не получалось. Неуверенность, подпитанная одним присутствием рядом Амии, пустила корни в сердце, прорастая глубже и глубже.

Слишком путано. Слишком быстро. Она не понимала себя, как не понимала и произошедшего между ней и Раза. Вэл тянулась к случившемуся как к свету, зная, что будет отброшена во тьму.

И не было никого, кто мог бы помочь ей. Никого, кроме Раза.

— Хорошо, благодарю, — предельно вежливо произнесла Амия, взяла изящными пальцами тонкую стопку бумаг и прижала ее к груди.

Платье тихо зашуршало, когда она двинулась к выходу из архива. Тонкая ладонь легла на дверь и замерла. Амия оглянулась, мягкая усмешка тронула красивый рот.

Вэл сглотнула, поймав взгляд черных глаз, неприятно напоминающих Раза.

— Знаешь. Давно хотела сказать. За то время, что ты отсутствовала… — усмешка сменилась источающей яд улыбкой, — у Раза было три постоянные любовницы. Ну как — постоянные? Ты же видишь, что сейчас их нет рядом с ним. И, к слову, каждая из них была похожа на настоящую женщину, а не изображала из себя невесть кого.

Вэл молчала, смотря прямо в черные глаза, чувствуя внутреннюю неприязнь к Амии, усиливающуюся с каждым произнесенным ею словом.

Красива и умна. Хитра и беспощадна. Идеальная пара для Раза.

— Тебе, наверное, все вокруг внушают, что ты особенная для него, — пальцы заиграли стопкой бумаг, поглаживая ровные листы, — но вспомни, кто ты? Жалкая, нищая человеческая девчонка, которая предала его, так отблагодарив за спасение своей никчемной жизни. И еще, Валлери…

Услышав свое полное имя, Вэл дрогнула. Она смутилась, понимая, что выдала себя, и все же сдержалась, из последних сил стараясь выглядеть спокойной.

— Он все помнит. Никогда не забывает.

Амия улыбнулась, опустила глаза, бросив прощальный взгляд из-под густых черных ресниц, и толкнула тяжелую дверь.



После долгого пыльного дня в архиве Вэл, польстившись на предложение Зеффа немного отдохнуть в приятной компании его Второй, отправилась к нему домой.

Она долго сомневалась, желая поскорее оказаться в своей кровати, но Зефф был настойчив, и Вэл поддалась уговорам.

А теперь, слушая сдавленные, полные боли стоны Яковы, дрожа от охватившей тело нервной лихорадки, она глубоко пожалела о своем решении.

— Зефф, какого демона я здесь делаю? — с мукой в дрожащем голосе выдавила из себя Вэл, судорожно сглатывая.

— Не смей уходить! — Бородач, бледный как полотно, схватил Вэл за запястья, сжимая до боли. — Если ты уйдешь, я никогда не прощу тебе этого!

Вэл обреченно застонала, опуская плечи. Зефф отошел в сторону, дергано вытирая рот рукавом рубахи.

— Что вы там выясняете? — Раздраженный крик Яковы заставил Вэл вскинуть голову. — Если ты что-то пьешь, я тебя убью! Вэл, не смей наливать ему!

— Нет, что ты, м-милая! — севшим голосом, запнувшись на полуслове, крикнул бородач, оглядываясь на Вэл.

Взгляд Зеффа показался ей затравленным, и это почему-то вызвало на лице глупую скованную улыбку.

— Ты позвал повитуху? — Скрипнули половицы, и Якова, держась за поясницу, выглянула из комнаты.

Лицо ее было серым и полным муки. Вэл посмотрела на нее и, совершенно не осознавая своих действий, принялась грызть ноготь большого пальца.

— Да-да, конечно, я просил передать… ее позовут, — невнятно пробормотал Зефф, с ужасом в глазах смотря на большой живот, прикрытый темно-синим домашним платьем.

Вэл сглотнула, медленно перевела взгляд на лицо бородача, наполненное страданием, и сделала глубокий вдох.

Уйти она не могла. Остаться тоже. Значит, придется выбирать.

По прошествии нескольких часов Вэл с совершенно глупой, срывающейся на смех улыбкой вспоминала свои прежние страхи.

Когда-то ей казался ужасающим Страж Границы? Или вампир, который напал на нее в городе?

Раза, пугающий своей звериной сущностью?

Оказывается, страх тоже бывал разным. Первородный животный ужас не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас, наблюдая за мучениями Яковы.

В том чувстве, которое запускает сердце, наполняя его пламенем, было так мало от этого ощущения собственной бесполезности и разрывающего душу волнения, что овладело ею сейчас.

Якова старалась не кричать, лишь сдавленно стонала, прижимая ладони к пояснице. Она ходила по дому бледная, посеревшая, с запавшими глазами, непривычно молчаливая. Лицо ее, лишенное малейших красок, будто похудело, осунулось, помертвело, и лишь живым блеском сверкали полные боли глаза.

Вэл помнила, как рожали девки в борделе. Ее детские воспоминания, невнятные, почти лишенные эмоций, были скрыты густым слоем тумана, скрадывающим подробности.

Роды были редким, случайным явлением — шлюхи тщательно следили за тем, чтобы вовремя избавиться от нежелательных младенцев. Вытравить ненужное дитя из своей утробы было привычным делом. Настойки трав, купленные у сведущих в женских проблемах знахарок, горячие, почти приводящие к ожогам ванны. Вэл мельком слышала даже о спицах, которые девки засовывали в свое чрево, ненавидя будущего ребенка и предпочитая родам угрозу гнилой смерти от кровотечения и лихорадки.