Тень зверя

Легкий ветерок, наверняка существующий лишь в воображении, слегка овеял лицо девушки. Шерсть под пальцами незаметно исчезла. Гладкая кожа обожгла нежностью.

Вэл открыла глаза, неровно улыбнулась и потянулась вперед, задирая испачканный розовыми каплями подбородок, касаясь губами рта Шейна. Она облизнула мягкие губы, пробуя на вкус алые капли чьей-то крови — баргеста, волка, — значения не имело.

Совершенно безумная в безумном мире.





ГЛАВА 17




— Ты выведешь нас отсюда? — спросила Вэл, с опаской оглядываясь на входную дверь.

Ей казалось, что с минуты на минуту она распахнется, впуская прибежавших на шум стражников. Глубокая уверенность в том, что появление стражи осложнит и без того непростую ситуацию, подгоняла подобно вожжам.

Шейн поспешно сунул руки в рукава куртки, повел плечами, поправляя ворот, затем вытащил светлые волосы из-под серой туники, рассыпав их по плечам.

— Выведу. Надевай куртку Зена.

— Еще чего! — Вэл вскинула голову, нахмуривая брови. — Пошел он в пекло вместе со своим барахлом!

Волк ответил не сразу: схватил с прилавка темную куртку и швырнул ее Вэл. Она скорчила недовольную гримасу, но куртку поймала.

— Он уже никуда не пойдет. — Шейн тускло улыбнулся одними глазами. — Ты себя со стороны не видела. Не стоит привлекать ненужное внимание.

— Она мне большая! Да и какая разница, если от меня воняет, будто я неделю в сточной канаве валялась? — осклабилась Вэл, рассматривая плотную дорогую ткань. — Учуете ведь, зверье хреново.

Шейн невесело усмехнулся и качнул головой.

— Человек, закрой рот, одевайся и идем! Да поскорее. — Он помедлил мгновение, а затем, понизив тон, добавил, не опуская прищуренного взгляда: — А то укушу.

Вэл едва ли не воочию увидела светло-серый мех, казавшийся теплым и мягким на ощупь. Треугольные уши с закругленными кончиками. И длинную морду с черной верхней губой, прячущую звериный оскал.

Укусит? Верилось с трудом.

Волк не пугал Вэл. Лишь вызывал щекочущее чувство в груди, согревающее и с трудом объяснимое.

Простая и понятная мысль порывом ветра пронеслась в голове.

«Ты приняла его, Валлери. Сразу и безоговорочно. С той же решимостью, с которой когда-то не смогла не пустить в свое сердце черного пса».

Вэл ступила вперед, приближаясь к Шейну вплотную.

— Укусишь за бочок и утащишь в лесок под ракитовый кусток? — Она положила длинные пальцы на его предплечье и заглянула в глаза. — А я тебя не боюсь.

С приятным теплом Вэл отметила, как вспыхнули щеки волка, покрываясь чуть заметным румянцем на смуглой в отблесках затухающей жаровни коже.

— На месте Раза я бы приковал тебя цепями и запер дома, — бросив на нее задумчивый взгляд, произнес Шейн. — Ты умудряешься заигрывать со мной даже после всего случившегося, испачканная в крови и блевотине. Это у тебя натура такая?

— Натура, — согласилась Вэл, опуская подбородок и облизывая обветренные губы. — Мы, кстати, обсуждали с Ра вариант с цепями.

— Смотрю, дальше обсуждений вы не зашли, — сухо хмыкнул волк, легким касанием дотрагиваясь до грязных, взлохмаченных волос Вэл. — Накинь капюшон. Твое лицо привлечет куда больше внимания, чем твой запах.

Вэл вздохнула и стиснула пальцами чужую куртку. Выбора, судя по всему, у нее не оставалось.



Шейн быстрым шагом двигался по длинным, похожим на лабиринт темным коридорам. По мрачным стенам плясали тени от шипящих горящим маслом светильников.

Вэл шла рядом, низко опустив голову, почти касаясь волка плечом. Она надвинула капюшон на лицо, не поднимая глаз, и смотрела лишь под ноги на мелькающие гладкие плиты пола, отстраненно отмечая с трудом различимый в полумраке камень, светлее или темнее, с прожилками или однородный, не задумываясь о том, что видит.

Усталость опустилась на плечи, придавливая к земле. Ноги казались ватными, тело тяжелым, непослушным. Вэл пыталась злиться или бояться, но чувства слабели, снедаемые глубокой сонливостью и усталостью.

За спиной, в рассеянном свете тускло освещенных коридоров царила тишина. Вэл ждала погони, прислушивалась, борясь с желанием обернуться, но минуты текли за минутами, а никто не останавливал их громким окриком.

Краем глаза она видела стражников, облаченных в куртки из толстой грубой свиной кожи, надетые поверх шерстяных стеганок. Они со скукой на лицах прохаживались вдоль камер, закрытых толстыми деревянными дверями со смотровыми узкими щелями, стояли у широких арок, ведущих в какие-то помещения, негромко переговаривались, посмеиваясь себе под нос, и тут же затихали, услышав гулкое эхо шагов, поднимавшееся по коридорам.

Взгляды скользили по лицу Шейна, озарялись узнаванием, и стража сразу же теряла малейший интерес, не задаваясь вопросами о его съежившейся спутнице.

— Сюда, — тихо сказал Шейн, жестом указывая на небольшую, почти незаметную дверь, притулившуюся в темной нише, — пройдем через кухню, а затем выйдем на улицу.


Он толкнул деревянную дверь, кивком головы подзывая Вэл.

— Ты часто здесь бываешь? — выдохнула Вэл, ныряя под руку волка, и пригнула голову, боясь удариться о низкий каменный потолок ниши. — Стража тебя хорошо знает.

— Не болтай, — одернул Шейн, следуя за ней в узкий проем. — Часто. У Раза темница не простаивает.

Внутри было темно. Тусклый лунный свет падал из маленького квадратного окна под самым потолком, размазывая светлое пятно по большой чугунной плите.

Вэл в нерешительности остановилась, с трудом различая огромный стол, заставленный кухонной утварью. Она прищурилась, напрягая зрение, провела ладонью по краю стола, ориентируясь на ощупь, обогнула его и замерла на месте, оглядываясь на Шейна.

— Иди за мной. — Его пальцы сомкнулись на запястье. — Мое зрение получше твоего будет.

— Почему здесь никого нет? — Ведомая волком, Вэл шагнула в сторону, споткнулась обо что-то деревянное и поморщилась, когда что-то — кастрюля или ведро — с грохотом покатилось по полу.

— Будь осторожней, ты же ловкая, все-таки воровка и убийца, забыла? — недовольно шикнул Шейн. — Сейчас почти ночь. Кому здесь быть? Кухарки придут утром.

Вэл, понимая, как неуместен был бы смех, позволила себе лишь болезненную ухмылку.

Ловкая. Воровка и убийца. Давняя, очень давняя несчастливая сказка с несчастливым концом.

Волк помедлил, отодвигая рукой широкие полотенца, в полутьме кажущиеся черными полотнищами, висящие на протянутой через помещение веревке.

— Вот так просто? Выйдем через кухню? — Вэл резким движением высвободила свое запястье.

Шейн остановился, оборачиваясь. Вэл не могла видеть выражение его лица, но чувствовала повисший в воздухе вопрос. Вместо ответа она протянула руку и взяла ладонь волка, переплетая их пальцы. Шейн мог бы сказать что-то, выразить понятные им обоим чувства, но не произнес ни слова.

Вэл отчасти была благодарна ему за это. Не хотелось озвучивать вслух ненормальное желание чувствовать успокаивающее прикосновение теплых рук.

— Да, выйдем через кухню. Что тебя смущает? — Он остановился у небольшой двери, спрятавшейся между двух огромных кухонных шкафов, дернул ручку и недовольно мотнул головой, когда дверь не поддалась. — Думаешь, кто-то из заключенных хоть раз сбегал из своих камер? Заверяю тебя, никто и никогда.

— Заперто? — тихо спросила Вэл, с досадой выпуская ладонь волка и медленно выдыхая.

— Кого останавливала запертая дверь? — В негромком голосе Шейна прозвучала улыбка.



Холодный воздух ворвался в легкие, проник в самую глубину, заколол в грудной клетке, закружил опьяневшую вмиг голову.

— О боги, — шепнула Вэл, прикрывая веки, подставляя лицо обжигающе-морозным порывам ветра, — о боги!

— Идем, — мягко сказал Шейн. Ладонь осторожно коснулась талии девушки. — Нам нужно убраться отсюда подальше.

Потребовалось почти болезненное усилие, чтобы начать замечать что-то кроме всепоглощающего, дурманящего голову очарования свободы.

Сколько же времени она провела в душном застенке, дыша застоялым, прогорклым от коптящих светильников воздухом?

Вэл натужно, рвано усмехнулась.

И одного дня достаточно, чтобы позабыть, каким бывает свежий ветер на вкус.

— Куда мы теперь? — Вэл с неохотой открыла глаза и приподняла голову, смотря в напряженное лицо волка.

— Туда, где нас не будут искать. — Шейн легонько подтолкнул ее. — Идем же!

— А нас будут искать? — растерянно, с трудом соображая, словно окутанная пеленой непроглядного тумана, спросила Вэл, направляясь за волком, приноравливаясь к его быстрому шагу.

— Вэл. Проснись. — Шейн сжал губы, порыв ветра бросил ему в лицо светлую длинную прядь. — Если стража ничего не заподозрила сейчас, то утром тело Зена в любом случае обнаружат. Хочешь вернуться и во всем покаяться?

— Нет. Конечно нет, — поспешно мотнула головой Вэл и протянула руку, уверенным движением хватая ладонь Шейна, сжимая его пальцы. — И… что теперь?

Она почувствовала теплую кожу чужой ладони, стиснула крепче, желая прикосновений, нуждаясь в них до щемящей в груди боли. Казалось, черпала последние силы от ощущения близости волка.

И вдруг она со всей ясностью осознала, как сильно, оказывается, испугалась. Страх накатил запоздалой волной, стекся вниз, по спине, уколами по горевшей коже.

Отчетливое понимание забило в голове, перехватывая дыхание, вгрызаясь в самую суть. Зен мог убить Шейна. Мог убить их обоих. Или их могла настигнуть стража.

Вэл всегда знала, что смерть — это не что иное, как окончание пути, разрушение всех связывающих уз. Это навсегда. Смерть необратима, ее так же, как и время, нельзя повернуть вспять.

Все могло быть кончено. Они могли погибнуть сегодня, сейчас.

И все слова, прячущиеся под щитом гордости или обид, так и остались бы невысказанными. Все поступки, отложенные на извечное «потом», превратились бы в сухой серый пепел.

Но ничего из этого не произошло, и они оба были еще живы.

Как был жив и Раза.