Тень Серебряной горы
Часть 24 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кэт-Аймак злобно прищурился, но ничего не сказал, а развернулся и пошёл к яранге. Капитан кивнул, Костюков снова заиграл. Теперь он играл походный марш. Капитан обернулся на наших. Наши стояли прежним строем, Шалауров прохаживался впереди всех, поглядывал на капитана, ждал.
Капитан тоже ждал. Чукчи, стоявшие за нартами, делали вид, что не замечают его и не слышат Костюкова. Снег в поле уже весь растаял, земля стала мокрая, скользкая. Наконец вернулся Кэт-Аймак, Костюков замолчал, капитан повернулся к Кэт-Аймаку, и тот сказал, что Великий тойон Атч-ытагын согласен его принять. Капитан скрипнул зубами, но смолчал. Чукчи убрали одни нарты. Капитан прошёл в образовавшийся проход и пошёл дальше, к Атч-ытагыновой летней яранге. За ярангой, в низине, капитан увидел пасущихся оленей. И чем дальше шёл капитан, тем он видел оленей всё больше и больше. Капитан начал считать их, считал примерно сотнями, и быстро получилось больше тысячи, а он их ещё и половины не пересчитал. Вот уже как Илэлэк обрадуется, подумал капитан, а как Черепухин! И прибавил шагу, и уже почти что подошёл к яранге. Возле неё стояли воины, по четыре с каждой стороны, но капитан, их будто бы не замечая, подступил к яранге. Входной полог в ней был откинут. Капитан, наклонившись, вошёл, осмотрелся.
В яранге горел маленький огонь в чувале и было душно и сумрачно. По ту сторону огня сидел Атч-ытагын в золочёном китайском халате и в золочёной же шапке. Капитан его впервые таким видел, но ничего об этом не сказал, а просто остановился и внимательно посмотрел на Атч-ытагына. Но тот и тогда не подумал вставать, встречать гостя, хотя какой я ему гость, подумал капитан, стоя на месте.
– О! – наконец сказал Атч-ытагын. – Это очень хорошо, что ты ко мне пришёл, не нужно тебя искать, ты сам приходишь.
Капитан, не дожидаясь приглашения, сам, придерживая саблю, сел напротив, то есть по другую сторону чувала, и осмотрелся. В яранге было совсем пусто. Никого там больше не было, и никаких вещей. Вот даже как, насмешливо подумал капитан, а ты робеешь, тойон, не веришь в свою сегодняшнюю викторию, если перед битвой всё своё добро попрятал!
А вслух, конечно, он сказал другое:
– Чего это у тебя вдруг так пусто? Может, тебя кто-нибудь напугал? Так ты назови мне его, и я заступлюсь за тебя.
– Хе! – весело сказал Атч-ытагын. – Не надо за меня заступаться. Но если кому-нибудь другому вдруг будет надо, я могу сам за него заступиться. Видел, сколько у меня оленей? Так вот если придут все мои воины, то они всех этих оленей съедят за один присест!
– И с чем же ты тогда останешься? – спросил капитан.
– Со своими воинами, конечно! – гордо ответил Атч-ытагын. – Они пойдут и пригонят мне оленей ещё столько, сколько я им прикажу.
– А! – сказал капитан. – Вот, оказывается, кто украл оленей у моего верного слуги Илэлэка. Он приходил ко мне и жаловался.
– Илэлэк не мужчина, – презрительно сказал Атч-ытагын. – Потому что если настоящий мужчина думает, что у него что-то украли, то он идёт и отбирает это обратно, а не жалуется. И при этом ещё нужно доказать, что это его олени.
– Сделать это очень просто, – сказал капитан. – Илэлэковы олени все помечены. У них у каждого на левом ухе, сзади, выжжено тавро чёрной выдры.
– Ухо можно и отрезать, – сказал Атч-ытагын. – И что тогда скажет Илэлэк?
– Тогда Илэлэк уже ничего не скажет, – сказал капитан. – Но зато скажу я. Месяц тому назад я отправил своих людей в место, называемое нами Устье Великой Реки. А когда я через семь дней приехал туда, все эти мои люди были уже убиты.
– А зачем они туда приезжали? – спросил Атч-ытагын. – Они разве не знали, что есть наш берег и есть их, что им нельзя переходить на наш берег, так же как и нам нельзя переходить на их?
– Так это, значит, их убили твои люди? – спросил капитан.
– Разве я такое говорил? – спросил Атч-ытагын. – Я только сказал, что твои люди перешли на чужой берег, а это очень опасно.
– Хорошо, – подумав, согласился капитан. – Тогда вот что. В том месте, о котором мы сейчас с тобой говорим, я нашёл трупы восьмерых моих людей. А девятого трупа я не нашёл. А это был самый важный их моих людей. И ты его знаешь! Это был тот наш учёный человек, которого вы назвали нашим шаманом.
– А! – радостно сказал Атч-ытагын. – Это ты говоришь про того злого человека, который нюхал нашу землю и примерялся выстрелить в наше солнце? Так я тебе ещё тогда сказал, когда гостил у тебя, что остроголовый старик заберёт его к себе и сожрёт вместе с потрохами. И вот, получается, он его уже сожрал, раз вы нигде его не нашли.
– Нет, почему же, – сказал капитан. – Мы его потом нашли. На Чёрном острове!
– На Чёрном острове? – с удивлением переспросил Атч-ытагын. – Вы что, нашли там его труп?
– Нет, – сказал капитан. – Ещё раз говорю: мы там нашли его следы!
– И куда они вас привели? – спросил Атч-ытагын.
Капитан очень хотел сказать, что на Серебряную гору, но всё же удержался и сказал другое:
– Они привели нас сюда, к тебе в стойбище. И вот я пришёл за ним! Отдай мне моего названого брата, и я оставлю тебя в покое!
– Хе! – сказал Атч-ытагын. – Да как же я тебе его отдам, когда его у меня нет? И зачем мне чужой шаман, когда у меня есть свой!
– Свой? – переспросил капитан. – Харгитит? А он разве живой?
– А что, – теперь уже спросил Атч-ытагын, – кто-то тебе сказал, что Харгитит мёртв? Или кто-то видел его труп?
– Говорили, что он крепко болен и может скоро умереть, – сказал капитан.
– Хе! Говорили! – передразнил его Атч-ытагын. И прибавил: – Да, Харгитит и в самом деле болел очень сильно, а потом наши предки помогли ему, взяли к себе на Серебряную гору, и он там выздоровел и вернулся к нам обратно.
– Серебряная гора! – повторил капитан. И спросил: – А где это?
– А зачем тебе она? – с улыбкой спросил Атч-ытагын. – Хочешь пойти туда и награбить там серебра? Так в этом году ты уже опоздал. Мы первыми пришли туда и всё забрали. И далеко, и очень надёжно перепрятали. Поэтому и эта яранга такая пустая, что мы вместе с серебром спрятали и все остальные наши богатства. Нам же всё время говорили, что следом за нами идёт войско Йакунина, то есть Беспощадно Убивающего, который хочет всех нас перебить и ограбить. Но теперь я вижу, что это совсем не так, ты – никакой не Йакунин, а всего лишь Каптана, и ты и в самом деле ищешь своего названого брата, но его нет у нас, не гневайся. У нас есть только наш шаман, Харгитит.
Капитан зажмурился, увидел лежащего на снегу, всего в крови Харгитита, после открыл глаза и сказал:
– Прикажи, чтобы его позвали. Я хочу на него посмотреть.
– А что на него смотреть? – спросил Атч-ытагын. – Он же не женщина.
Капитан ничего не ответил. Атч-ытагын ещё немного подождал, потом хлопнул в ладоши и велел, чтобы привели шамана. Капитан сидел, молчал. Атч-ытагын покачал головой и сказал, что они сегодня как-то не очень хорошо встретились: стали обвинять один другого в недобрых делах, обижаться, а надо было бы выпить чего-нибудь да продолжить их последний разговор о том, как бы им пойти на коряков и отогнать у них оленей. А то, продолжал Атч-ытагын, Хыпай стал слишком заноситься, уже подарков не дарит, на пиры не приглашает, того и гляди, он соберётся и пойдёт сперва на Атч-ытагына, а там и на капитана, а то и на самого Дмитрия Ивановича! Капитан слушал, молчал, поглядывал на полог.
Вдруг кто-то вошёл в ярангу, остановился и посмотрел на капитана. И это был адъюнкт! Вот только он был одет в чукочьи одежды, у него были длинные тёмные волосы, заплетённые во множество тонких косичек, и лицо у него было сильно загоревшее, скулы широкие, глаза прищурены…
Но это был адъюнкт, капитан не мог ошибиться! Адъюнкт держал в одной руке бубен, во второй колотушку, и пристально смотрел на капитана.
– Григорий! – тихо сказал капитан. – Это я, Василий, узнаёшь?
Адъюнкт повернулся к Атч-ытагыну. Тот засмеялся и что-то ответил по-чукочьи. Адъюнкт опять спросил, Атч-ытагын опять ответил. Адъюнкт повернулся к капитану и ударил колотушкой в бубен. Потом ударил ещё раз, улыбнулся и начал что-то быстро-быстро говорить. Атч-ытагын поднял руку, адъюнкт замолчал, а Атч-ытагын сказал, обращаясь к капитану:
– Он говорит, что если нужно, он тебя расколдует, ты только попроси его.
– Гриша! – громко сказал капитан. – Ты меня слышишь?!
Адъюнкт усмехнулся и опять ударил в бубен.
– Вы его чем-то опоили, – сказал капитан.
– Зачем его опаивать, – спросил Атч-ытагын. – Он и так всегда от мухоморов пьяный. Видишь, как глаза блестят? И это никакой не ваш колдун, а это наш Харгитит! Ведь ты Харгитит? – продолжал он, повернувшись к адъюнкту.
Адъюнкт заулыбался, закивал.
– Ха! – гневно сказал капитан. – Как будто я раньше никогда Харгитита не видел! Харгитит был старый!
– Да, правильно, – сказал Атч-ытагын. – Был раньше старый. А после умер и стал молодым. Мы его тут на сопке нашли, Трёхсобачья гора называется. Сидел, трубку курил. Мы стали его спрашивать, он стал отвечать, и мы видим: это же наш шаман Харгитит, только помолодел немного.
Да, злобно подумал капитан, я видел, как он помолодел, он и сейчас лежит в снегу и молодеет…
Атч-ытагын повернулся к адъюнкту, что-то у него спросил, тот заулыбался, закивал. Атч-ытагын повернулся к капитану и опять продолжил:
– Слышишь, что он говорит? И он так и нам стал сразу говорить, что он и есть Харгитит, только он помолодел, потому что зашёл на ту сопку и поклонился Остроголовому, и Остроголовый его вылечил. А так он совсем крепко болел, мы уже думали, не выживет, а потом он на сопку пошёл, а потом мы за ним пошли. А не пошли бы, он бы там замёрз. А так что? Мы пришли на сопку, а он там молодой сидит и говорит: он наш шаман. Мы не поверили, привели его в стойбище, он всех узнал, и все его узнали. Да ты сам у него поспрашивай, он тебе сам всё расскажет. Эй, – продолжал он, повернувшись к адъюнкту, а потом что-то спросил.
Адъюнкт стал быстро, бойко отвечать, как может только прирождённый чукча. И говорил он достаточно долго, потом замолчал. Атч-ытагын спросил:
– Ну что?
Капитан немного помолчал, потом ответил:
– И всё равно не верю я! Околдовали вы его!
– А ты расколдуй! – сказал Атч-ытагын насмешливо. – А если не веришь моим словам, выводи своё войско, а я выведу своё. И будем судить так: кто победит, тот говорил правду. А пока уходи отсюда! Я тебя к себе не звал!
Капитан, придерживая саблю, резко встал, громко, очень зло сказал:
– Собака! – и вышел.
За спиной у него засмеялись. Один смеялся или двое, капитан не разобрал.
Глава 21
Да и уже некогда было ему это разбирать, потому что перед собой на тропе капитан вдруг увидел чукочью девку, очень богато одетую. Все её одежды вместо бисера были густо обшиты жемчугом. А вот лицо у девки было очень злое! Когда капитан подошёл к ней, она и не подумала уступать ему дорогу, а начала ещё что-то выкрикивать. Тогда капитан взял её за бока, переставил в сторону и пошёл дальше. Пошёл быстрым широким шагом. Девка бежала рядом с ним и продолжала что-то выкрикивать. Капитан шёл в горку, приближался к вагенбургу. Там это увидели и переполошились, тоже начали что-то выкрикивать и даже показывать на пальцах. Девка схватила капитана за руку, резко рванула на себя. Капитан остановился. Теперь они оба стояли неподвижно и смотрели один на другого. А от вагенбурга к ним уже бежали чукчи с копьями наизготовку, а впереди всех бежал Кэт-Аймак. Девка быстро-быстро заморгала, отвернулась и медленно пошла обратно, к Атч-ытагыновой яранге. А Кэт-Аймак уже подбежал к капитану и что-то сердито спросил у него по-чукочьи. На что капитан ответил по-русски, что он по-чукочьи не понимает. Тогда и Кэт-Аймак тоже спросил по-русски, что она ему сказала.
– Кто она? – спросил капитан.
– А! – сердито сказал Кэт-Аймак. – Тебе это уже неважно. Тебе сегодня будут убивать. Иди!
– Это ещё посмотрим, кого убьют первым! – ответил капитан и, отстранив от себя Кэт-Аймака, пошёл к вагенбургу, там переступил через поваленные нарты и вышел в поле, где его ждал Костюков.
Когда капитан подошёл к Костюкову, тот невесёлым голосом сказал:
– Дурные вести, ваше благородие. Этих ещё прибавилось.
И показал рукой, кого и где. Это были ещё два небольших войска чукчей. Капитан покачал головой и подумал, что вот почему они сегодня такие смелые. Ну да пуля дура, уложит и смелого, сразу же ещё подумал капитан и развернулся, и пошёл к своим. Следом за ним шёл Костюков, порыкивал в трубу, подудывал.
А внизу стояли наши, ждали. Впереди всех стоял Шалауров. Когда капитан подошёл к ним, Шалауров сразу спросил, как дела.
– Дела самые обычные, – ответил капитан. – Атч-ытагын пригласил меня силой помериться. Войско на войско!
Шалауров покачал головой. Все остальные тоже ничего не говорили. Тогда капитан прибавил:
– Но это не всё. Там я ещё и нашего адъюнкта встретил. Он у них сейчас шаманом служит. Ходит туда-сюда, лопочет по-чукочьи, бьёт в бубен и не понимает по-нашему. Я к нему: «Гриша!» говорю, а он молчит как пень. А Атч-ытагын смеётся. Это, говорит, теперь не твой колдун, а мой верный шаман, и не Гриша он теперь, а Харгитит! И войска там у них в три раза больше нашего.
Капитан тоже ждал. Чукчи, стоявшие за нартами, делали вид, что не замечают его и не слышат Костюкова. Снег в поле уже весь растаял, земля стала мокрая, скользкая. Наконец вернулся Кэт-Аймак, Костюков замолчал, капитан повернулся к Кэт-Аймаку, и тот сказал, что Великий тойон Атч-ытагын согласен его принять. Капитан скрипнул зубами, но смолчал. Чукчи убрали одни нарты. Капитан прошёл в образовавшийся проход и пошёл дальше, к Атч-ытагыновой летней яранге. За ярангой, в низине, капитан увидел пасущихся оленей. И чем дальше шёл капитан, тем он видел оленей всё больше и больше. Капитан начал считать их, считал примерно сотнями, и быстро получилось больше тысячи, а он их ещё и половины не пересчитал. Вот уже как Илэлэк обрадуется, подумал капитан, а как Черепухин! И прибавил шагу, и уже почти что подошёл к яранге. Возле неё стояли воины, по четыре с каждой стороны, но капитан, их будто бы не замечая, подступил к яранге. Входной полог в ней был откинут. Капитан, наклонившись, вошёл, осмотрелся.
В яранге горел маленький огонь в чувале и было душно и сумрачно. По ту сторону огня сидел Атч-ытагын в золочёном китайском халате и в золочёной же шапке. Капитан его впервые таким видел, но ничего об этом не сказал, а просто остановился и внимательно посмотрел на Атч-ытагына. Но тот и тогда не подумал вставать, встречать гостя, хотя какой я ему гость, подумал капитан, стоя на месте.
– О! – наконец сказал Атч-ытагын. – Это очень хорошо, что ты ко мне пришёл, не нужно тебя искать, ты сам приходишь.
Капитан, не дожидаясь приглашения, сам, придерживая саблю, сел напротив, то есть по другую сторону чувала, и осмотрелся. В яранге было совсем пусто. Никого там больше не было, и никаких вещей. Вот даже как, насмешливо подумал капитан, а ты робеешь, тойон, не веришь в свою сегодняшнюю викторию, если перед битвой всё своё добро попрятал!
А вслух, конечно, он сказал другое:
– Чего это у тебя вдруг так пусто? Может, тебя кто-нибудь напугал? Так ты назови мне его, и я заступлюсь за тебя.
– Хе! – весело сказал Атч-ытагын. – Не надо за меня заступаться. Но если кому-нибудь другому вдруг будет надо, я могу сам за него заступиться. Видел, сколько у меня оленей? Так вот если придут все мои воины, то они всех этих оленей съедят за один присест!
– И с чем же ты тогда останешься? – спросил капитан.
– Со своими воинами, конечно! – гордо ответил Атч-ытагын. – Они пойдут и пригонят мне оленей ещё столько, сколько я им прикажу.
– А! – сказал капитан. – Вот, оказывается, кто украл оленей у моего верного слуги Илэлэка. Он приходил ко мне и жаловался.
– Илэлэк не мужчина, – презрительно сказал Атч-ытагын. – Потому что если настоящий мужчина думает, что у него что-то украли, то он идёт и отбирает это обратно, а не жалуется. И при этом ещё нужно доказать, что это его олени.
– Сделать это очень просто, – сказал капитан. – Илэлэковы олени все помечены. У них у каждого на левом ухе, сзади, выжжено тавро чёрной выдры.
– Ухо можно и отрезать, – сказал Атч-ытагын. – И что тогда скажет Илэлэк?
– Тогда Илэлэк уже ничего не скажет, – сказал капитан. – Но зато скажу я. Месяц тому назад я отправил своих людей в место, называемое нами Устье Великой Реки. А когда я через семь дней приехал туда, все эти мои люди были уже убиты.
– А зачем они туда приезжали? – спросил Атч-ытагын. – Они разве не знали, что есть наш берег и есть их, что им нельзя переходить на наш берег, так же как и нам нельзя переходить на их?
– Так это, значит, их убили твои люди? – спросил капитан.
– Разве я такое говорил? – спросил Атч-ытагын. – Я только сказал, что твои люди перешли на чужой берег, а это очень опасно.
– Хорошо, – подумав, согласился капитан. – Тогда вот что. В том месте, о котором мы сейчас с тобой говорим, я нашёл трупы восьмерых моих людей. А девятого трупа я не нашёл. А это был самый важный их моих людей. И ты его знаешь! Это был тот наш учёный человек, которого вы назвали нашим шаманом.
– А! – радостно сказал Атч-ытагын. – Это ты говоришь про того злого человека, который нюхал нашу землю и примерялся выстрелить в наше солнце? Так я тебе ещё тогда сказал, когда гостил у тебя, что остроголовый старик заберёт его к себе и сожрёт вместе с потрохами. И вот, получается, он его уже сожрал, раз вы нигде его не нашли.
– Нет, почему же, – сказал капитан. – Мы его потом нашли. На Чёрном острове!
– На Чёрном острове? – с удивлением переспросил Атч-ытагын. – Вы что, нашли там его труп?
– Нет, – сказал капитан. – Ещё раз говорю: мы там нашли его следы!
– И куда они вас привели? – спросил Атч-ытагын.
Капитан очень хотел сказать, что на Серебряную гору, но всё же удержался и сказал другое:
– Они привели нас сюда, к тебе в стойбище. И вот я пришёл за ним! Отдай мне моего названого брата, и я оставлю тебя в покое!
– Хе! – сказал Атч-ытагын. – Да как же я тебе его отдам, когда его у меня нет? И зачем мне чужой шаман, когда у меня есть свой!
– Свой? – переспросил капитан. – Харгитит? А он разве живой?
– А что, – теперь уже спросил Атч-ытагын, – кто-то тебе сказал, что Харгитит мёртв? Или кто-то видел его труп?
– Говорили, что он крепко болен и может скоро умереть, – сказал капитан.
– Хе! Говорили! – передразнил его Атч-ытагын. И прибавил: – Да, Харгитит и в самом деле болел очень сильно, а потом наши предки помогли ему, взяли к себе на Серебряную гору, и он там выздоровел и вернулся к нам обратно.
– Серебряная гора! – повторил капитан. И спросил: – А где это?
– А зачем тебе она? – с улыбкой спросил Атч-ытагын. – Хочешь пойти туда и награбить там серебра? Так в этом году ты уже опоздал. Мы первыми пришли туда и всё забрали. И далеко, и очень надёжно перепрятали. Поэтому и эта яранга такая пустая, что мы вместе с серебром спрятали и все остальные наши богатства. Нам же всё время говорили, что следом за нами идёт войско Йакунина, то есть Беспощадно Убивающего, который хочет всех нас перебить и ограбить. Но теперь я вижу, что это совсем не так, ты – никакой не Йакунин, а всего лишь Каптана, и ты и в самом деле ищешь своего названого брата, но его нет у нас, не гневайся. У нас есть только наш шаман, Харгитит.
Капитан зажмурился, увидел лежащего на снегу, всего в крови Харгитита, после открыл глаза и сказал:
– Прикажи, чтобы его позвали. Я хочу на него посмотреть.
– А что на него смотреть? – спросил Атч-ытагын. – Он же не женщина.
Капитан ничего не ответил. Атч-ытагын ещё немного подождал, потом хлопнул в ладоши и велел, чтобы привели шамана. Капитан сидел, молчал. Атч-ытагын покачал головой и сказал, что они сегодня как-то не очень хорошо встретились: стали обвинять один другого в недобрых делах, обижаться, а надо было бы выпить чего-нибудь да продолжить их последний разговор о том, как бы им пойти на коряков и отогнать у них оленей. А то, продолжал Атч-ытагын, Хыпай стал слишком заноситься, уже подарков не дарит, на пиры не приглашает, того и гляди, он соберётся и пойдёт сперва на Атч-ытагына, а там и на капитана, а то и на самого Дмитрия Ивановича! Капитан слушал, молчал, поглядывал на полог.
Вдруг кто-то вошёл в ярангу, остановился и посмотрел на капитана. И это был адъюнкт! Вот только он был одет в чукочьи одежды, у него были длинные тёмные волосы, заплетённые во множество тонких косичек, и лицо у него было сильно загоревшее, скулы широкие, глаза прищурены…
Но это был адъюнкт, капитан не мог ошибиться! Адъюнкт держал в одной руке бубен, во второй колотушку, и пристально смотрел на капитана.
– Григорий! – тихо сказал капитан. – Это я, Василий, узнаёшь?
Адъюнкт повернулся к Атч-ытагыну. Тот засмеялся и что-то ответил по-чукочьи. Адъюнкт опять спросил, Атч-ытагын опять ответил. Адъюнкт повернулся к капитану и ударил колотушкой в бубен. Потом ударил ещё раз, улыбнулся и начал что-то быстро-быстро говорить. Атч-ытагын поднял руку, адъюнкт замолчал, а Атч-ытагын сказал, обращаясь к капитану:
– Он говорит, что если нужно, он тебя расколдует, ты только попроси его.
– Гриша! – громко сказал капитан. – Ты меня слышишь?!
Адъюнкт усмехнулся и опять ударил в бубен.
– Вы его чем-то опоили, – сказал капитан.
– Зачем его опаивать, – спросил Атч-ытагын. – Он и так всегда от мухоморов пьяный. Видишь, как глаза блестят? И это никакой не ваш колдун, а это наш Харгитит! Ведь ты Харгитит? – продолжал он, повернувшись к адъюнкту.
Адъюнкт заулыбался, закивал.
– Ха! – гневно сказал капитан. – Как будто я раньше никогда Харгитита не видел! Харгитит был старый!
– Да, правильно, – сказал Атч-ытагын. – Был раньше старый. А после умер и стал молодым. Мы его тут на сопке нашли, Трёхсобачья гора называется. Сидел, трубку курил. Мы стали его спрашивать, он стал отвечать, и мы видим: это же наш шаман Харгитит, только помолодел немного.
Да, злобно подумал капитан, я видел, как он помолодел, он и сейчас лежит в снегу и молодеет…
Атч-ытагын повернулся к адъюнкту, что-то у него спросил, тот заулыбался, закивал. Атч-ытагын повернулся к капитану и опять продолжил:
– Слышишь, что он говорит? И он так и нам стал сразу говорить, что он и есть Харгитит, только он помолодел, потому что зашёл на ту сопку и поклонился Остроголовому, и Остроголовый его вылечил. А так он совсем крепко болел, мы уже думали, не выживет, а потом он на сопку пошёл, а потом мы за ним пошли. А не пошли бы, он бы там замёрз. А так что? Мы пришли на сопку, а он там молодой сидит и говорит: он наш шаман. Мы не поверили, привели его в стойбище, он всех узнал, и все его узнали. Да ты сам у него поспрашивай, он тебе сам всё расскажет. Эй, – продолжал он, повернувшись к адъюнкту, а потом что-то спросил.
Адъюнкт стал быстро, бойко отвечать, как может только прирождённый чукча. И говорил он достаточно долго, потом замолчал. Атч-ытагын спросил:
– Ну что?
Капитан немного помолчал, потом ответил:
– И всё равно не верю я! Околдовали вы его!
– А ты расколдуй! – сказал Атч-ытагын насмешливо. – А если не веришь моим словам, выводи своё войско, а я выведу своё. И будем судить так: кто победит, тот говорил правду. А пока уходи отсюда! Я тебя к себе не звал!
Капитан, придерживая саблю, резко встал, громко, очень зло сказал:
– Собака! – и вышел.
За спиной у него засмеялись. Один смеялся или двое, капитан не разобрал.
Глава 21
Да и уже некогда было ему это разбирать, потому что перед собой на тропе капитан вдруг увидел чукочью девку, очень богато одетую. Все её одежды вместо бисера были густо обшиты жемчугом. А вот лицо у девки было очень злое! Когда капитан подошёл к ней, она и не подумала уступать ему дорогу, а начала ещё что-то выкрикивать. Тогда капитан взял её за бока, переставил в сторону и пошёл дальше. Пошёл быстрым широким шагом. Девка бежала рядом с ним и продолжала что-то выкрикивать. Капитан шёл в горку, приближался к вагенбургу. Там это увидели и переполошились, тоже начали что-то выкрикивать и даже показывать на пальцах. Девка схватила капитана за руку, резко рванула на себя. Капитан остановился. Теперь они оба стояли неподвижно и смотрели один на другого. А от вагенбурга к ним уже бежали чукчи с копьями наизготовку, а впереди всех бежал Кэт-Аймак. Девка быстро-быстро заморгала, отвернулась и медленно пошла обратно, к Атч-ытагыновой яранге. А Кэт-Аймак уже подбежал к капитану и что-то сердито спросил у него по-чукочьи. На что капитан ответил по-русски, что он по-чукочьи не понимает. Тогда и Кэт-Аймак тоже спросил по-русски, что она ему сказала.
– Кто она? – спросил капитан.
– А! – сердито сказал Кэт-Аймак. – Тебе это уже неважно. Тебе сегодня будут убивать. Иди!
– Это ещё посмотрим, кого убьют первым! – ответил капитан и, отстранив от себя Кэт-Аймака, пошёл к вагенбургу, там переступил через поваленные нарты и вышел в поле, где его ждал Костюков.
Когда капитан подошёл к Костюкову, тот невесёлым голосом сказал:
– Дурные вести, ваше благородие. Этих ещё прибавилось.
И показал рукой, кого и где. Это были ещё два небольших войска чукчей. Капитан покачал головой и подумал, что вот почему они сегодня такие смелые. Ну да пуля дура, уложит и смелого, сразу же ещё подумал капитан и развернулся, и пошёл к своим. Следом за ним шёл Костюков, порыкивал в трубу, подудывал.
А внизу стояли наши, ждали. Впереди всех стоял Шалауров. Когда капитан подошёл к ним, Шалауров сразу спросил, как дела.
– Дела самые обычные, – ответил капитан. – Атч-ытагын пригласил меня силой помериться. Войско на войско!
Шалауров покачал головой. Все остальные тоже ничего не говорили. Тогда капитан прибавил:
– Но это не всё. Там я ещё и нашего адъюнкта встретил. Он у них сейчас шаманом служит. Ходит туда-сюда, лопочет по-чукочьи, бьёт в бубен и не понимает по-нашему. Я к нему: «Гриша!» говорю, а он молчит как пень. А Атч-ытагын смеётся. Это, говорит, теперь не твой колдун, а мой верный шаман, и не Гриша он теперь, а Харгитит! И войска там у них в три раза больше нашего.