Темный поцелуй

– Души. Ненавижу, что это опять происходит в такой момент. – Он с трудом выговаривал слова сквозь визг демона.

– Люсьен…

– Не двигайся. Пожалуйста.

Он исчез, позволяя своему духу устремиться туда, где в нем нуждались. А нуждались в нем в Китае – две души, чьи тела были уничтожены ядом.

Одной суждено попасть в рай, другой – в ад. Первая, разумеется, счастливо последовала за ним, вторая отбивалась и вопила. Злясь, что пришлось покинуть Анью, Люсьен едва не расплющил непокорную душу в эфирную лепешку. Смерть тоже неистовствовал. Наконец, завершив работу, они смогли вернуться.

При виде Аньи Люсьен обрадованно вздохнул. Демон Смерти успокоился.

На этот раз она не ласкала себя пальцами, но поджидала его. Он увидел сквозь бюстгальтер, что ее соски съежились, превратившись в крошечные бусинки. Ноги ее по-прежнему были разведены, и трусики пропитала влага.

Заметив его, она медленно улыбнулась.

– Не хотела кончать без тебя.

– Я рад. – Он стал опускаться на кровать.

Анья остановила его, упершись ногой ему в живот, не давая лечь на себя.

– Думаю, нам стоит установить несколько базовых правил.

– Никаких правил. – Он поднял ее ногу и поцеловал свод стопы.

Задыхаясь, она откинулась на спину:

– Продолжай в том же духе, и я с радостью буду смотреть на свои ноги.

Он лизнул ее:

– Одно. Только одно правило. – Люсьен снова заработал языком, лаская большой палец ее ноги.

Кожа ее покрылась мурашками.

– О, боги! – вскричала она. – Никто такого никогда не делал. Я и подумать не могла, что это может быть так приятно. О да!

Люсьена захлестнула собственническая волна. Отражающаяся на лице Аньи страсть – подлинная, концентрированная, ничем не сдерживаемая – будет преследовать его до конца дней.

– Какое правило? Я уже согласился не входить в тебя.

– Не это, – сказала она, приподнимая бедра. – Полижи еще.

Он повиновался.

Анья застонала.

– Так какое правило?

– Да! Мое правило. – Она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону. Тот приземлился на груду кинжалов. Ее соски превратились в маленькие розовые ягодки, созданные для его языка. Сжимая руками свои груди, она выдохнула: – Ни один из нас не покинет эту кровать, пока оба не будут удовлетворены. Таково мое правило.

Этих слов Люсьен меньше всего ожидал от нее услышать. Его живот свело от ощущения, которому он отказывался давать название.

– Согласен. Если ты согласишься с одним моим правилом.

– Каким? – спросила она настороженно.

– Здесь, в этой кровати, не будет сражений. – Взяв ее большой палец в рот, он принялся его сосать. – Только экстаз.

Она вцепилась в простыни.

– Согласна. Согласна, согласна, согласна!

В голове Люсьена зазвучал рев вожделения, и он сорвал с нее трусики и наконец-то лег на нее сверху. Его член был горяч, но сердце ее женственности еще горячее; он почувствовал это, когда заскользил по ней, действуя осторожно, чтобы не войти.

Анья не отпрянула, позволила ему тереться о нее.

– Я еще никогда ни с кем не была так близка.

– Я тоже.

С губ ее сорвался негромкий хриплый смешок.


– Почему я тебе доверяю? Тебе, от которого должна бежать со всех ног.

Поняв, что сболтнула, она побледнела, а он нахмурился.

– Что случилось?

В чертах ее лица появилась решимость, и она посмотрела на него снизу вверх.

– Ничего не случилось. Просто я тебе не доверяю. Вот что я хотела сказать. Я имею в виду… в самом деле, давай будем говорить откровенно. Ты для меня не больше чем веселое времяпрепровождение. И почему, черт подери, ты остановился? Я не давала тебе на это позволения.

Анья говорила громко, жестоко, язвительно. Что она творит? Он мог поверить ей вчера, даже час назад, но не сейчас. Не когда она лежит под ним, голая и влажная от желания.

Она не спала с Уильямом, не позволяла этому красавчику прикасаться к себе таким сексуальным способом. Со своими потребностями она пришла к Люсьену, потому что поверила: он не возьмет больше, чем она может дать. Так что ее слова – лукавство.

«Кронос», – снова подумал он, сжимая зубы, но не стал оспаривать слов Аньи. Не сейчас. Она доверяет ему, поэтому и он будет верить, что у нее не было намерения его обидеть. Она считает, что, ведя себя подобным образом, действует ему во благо.

Склонившись, Люсьен взял ее за подбородок и заставил слегка склонить голову, чтобы было удобнее целовать. Целовать глубоко и жарко. Поначалу она не отвечала. Даже попробовала отвернуться. Затем ее язык робко встретился с его языком, нежно, сладко. Она застонала. Запустила пальцы ему в волосы.

Ощутив ее клубничный вкус, Люсьен почувствовал, как в нем расцветает настоятельная потребность. «Пометь». Он отпустил ее подбородок и обхватил ладонями груди. «Моя».

«Пометь ее. Да, да! Она моя».

Прижавшись губами к ямочке у основания ее шеи, он принялся посасывать кожу. Снова и снова. Анья извивалась, не выпуская рук из его волос, держа его в плену. Она издавала короткие вздохи, и он чувствовал, как жемчужинки ее сосков трутся о его ладонь.

Люсьен наконец поднял голову, увидел оставленный на ее шее синяк и испытал чувство удовлетворения.

– В прошлый раз я уделил недостаточно внимания твоей груди.

– Верно. – Анья царапала его голову ногтями, и он знал, что она так же распалена и голодна, как и он, уже утонувший в страсти. Она больше не пыталась оттолкнуть его.

– Позволь мне это исправить. – Спускаясь ниже, он взял в рот сначала один клубничный сосок, потом другой.

– Люсьен, – ахнула она.

– Люблю, когда ты называешь меня по имени.

– Еще, Люсьен. Пожалуйста, еще!

Посасывая ее соски, перекатывая их языком, он скользнул рукой по чувственным очертаниям ее тела. Она раздвинула ноги так широко, как только могла.

И ахнула, когда он коснулся кончиком пальца ее клитора.

– Нет… не входи… но, может быть…

– Я знаю. Не погружать пальцы внутрь, а попытаться достать снаружи, насколько получится. Никаких проникновений в твое лоно. Никаких слияний воедино. Никаких ощущений, как стенки твоего влагалища сокращаются вокруг меня.

Анья впилась ему в плечи острыми ногтями. Ее голова моталась из стороны в сторону, словно она представляла все сказанное им. Глаза ее были закрыты, а белые зубы терзали нижнюю губу.

Святые небеса, она так увлажнилась, что намочила ему руку!

– Ненавижу свое проклятие, – прохрипела она.

– Я тоже его ненавижу. Ненавижу и свое собственное. Но если именно они свели меня с тобой, то я буду с радостью терпеть их вечно.

Люсьен принялся ласкать ее клитор, быстро двигая пальцами по кругу, потом, видя, что она близка к оргазму, замедлялся, позволяя ей успокоиться, и снова ускорялся.

Лишь доведя ее до умопомрачения, заставляя в отчаянии выкрикивать его имя, прося и умоляя, он дал ей освобождение. Ее тело содрогнулось, и она вцепилась в него руками с такой силой, что, будь он смертным, переломала бы кости.

Все это время Люсьен наблюдал за ее лицом, отмечая, как раскрываются ее губы, как становится поверхностным дыхание. Как наслаждение и абсолютное удовлетворение отражаются в ее чертах. Как удивленно распахиваются веки, словно она видит вокруг себя звездный хоровод.

Когда Анья затихла, он положил голову ей на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Ее кожа сделалась скользкой от пота и страсти. Он и сам едва не кончил, но сдержался, не желая портить очарования момента.

Анья перевернула его на спину и улыбнулась ему:

– А теперь я покажу тебе, какой плохой могу быть.

Запустив ладонь себе между ног, она увлажнила ее своим любовным соком, после чего схватила его стержень и стала двигать рукой вверх-вниз, сводя Люсьена с ума этим плавным скольжением. Закинув руки назад, он схватился за изголовье кровати в попытке удержаться на месте. Он так много раз возбуждался за прошедшую неделю, что тело практически плакало от облегчения, когда Анья ласкала его.

Пальцы ее скользили по головке его пениса, с каждым восходящим движением сжимая и дразня.

– Анья! – с трудом выдохнул он.

– М-м-м, понимаю, что ты говорил насчет имени. – Другой рукой она потянула его за яички. – Мне нравится. Повтори еще раз.

– Анья, я сейчас… сейчас…