Темный поцелуй
Часть 4 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она замерла, глядя в его двуцветные глаза. Неужели он действительно не подозревает о собственной привлекательности? Он излучает мощь и жизненную силу. И дикую, почти животную мужественность. Ее в нем очаровывает абсолютно все.
– Раз ты такой сведущий, сладенький, то должен знать и о собственной сексуальности и угрожающей красоте.
Ей хотелось большего. По ее позвоночнику вновь пробежал холодок, пробирая до костей. «Дотронься же до меня снова».
Он окинул ее взглядом сверху вниз:
– Угрожающей? Означает ли это, что ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
Она неспешно улыбнулась:
– Только если ты меня отшлепаешь.
Его ноздри снова затрепетали.
– Как я вижу, мои шрамы тебя не смущают, – проговорил Люсьен лишенным эмоций голосом.
– Смущают? – Шрамы его не портят, а, наоборот, делают неотразимым.
Ближе… ближе… Да, прикосновение! О, всемогущие боги! Анья заскользила ладонями по его торсу, упиваясь ощущением съеживающихся под ее пальцами сосков и напрягающихся мускулов.
– Они меня заводят.
– Ты лжешь, – возразил он.
– Временами, – призналась она, – но не сейчас.
Она внимательно всмотрелась в его лицо. Как бы он ни получил свои шрамы, приятным процесс точно не был. Он страдал. Много. Осознание этого неожиданно рассердило так же сильно, как прежде очаровывало. Кто ранил его и за что? Ревнивая любовница?
Выглядит так, словно кто-то выхватил нож и исполосовал Люсьена, как дыню, а потом попытался сложить куски вместе и кое-где ошибся местами. Большинство бессмертных исцеляются очень быстро, и признаки ранений исчезают без следа. Так что, даже будучи основательно порезанным, Люсьен должен был поправиться.
Есть ли у него подобные шрамы и на теле? У Аньи подогнулись ноги, ее захлестнула новая волна возбуждения. Она неделями подглядывала за ним, но так и не увидела ни кусочка его скульптурной плоти. Каким-то образом он всегда умудрялся переодеваться и мыться уже после ее ухода.
Возможно ли, что он ощущал ее присутствие и потому таился?
– Не знай я, что к чему, счел бы тебя наживкой, как думают остальные, – сдавленно процедил он.
– Откуда же тебе известно, что к чему?
Он изогнул бровь.
– Так ты наживка?
«Надо пройти этот путь до конца, не так ли?» Заверив, что она не наживка, тем самым выдаст свою осведомленность. Полагая, что достаточно хорошо изучила Люсьена, она понимала, что подобное заявление ее не спасет и он будет вынужден убить ее. Ну а уж если признается, что является наживкой, он ее тем более убьет.
Ситуация проигрышная, как ни крути.
– А ты хочешь, чтобы я ею была? – поинтересовалась она самым соблазнительным голосом. – Я стану кем пожелаешь, милый.
– Довольно, – взревел он, на краткий миг сбрасывая маску вечного спокойствия. Лицо его полыхнуло неистовым пламенем. Ох, сгореть бы в нем дотла! – Мне не нравится игра, в которую ты играешь.
– Никаких игр, Цветочек, честное слово.
– Что тебе от меня надо? Не смей лгать!
Вот уж точно непростой вопрос. Она хочет ощутить на себе всю силу его мужественности. Хочет неспешно раздеть его и исследовать все уголки его тела. И чтобы он раздел и исследовал ее. Чтобы он ей улыбался. Чтобы его язык проник к ней в рот.
Сейчас достижимым казалось только последнее. И то лишь в результате нечестной игры. Хорошо, что Обманщица – ее второе имя.
– Я согласна на поцелуй, – выдохнула она, глядя на его мягкие розовые губы. – Вообще-то я даже настаиваю на поцелуе.
– Охотников поблизости я не обнаружил, – сообщил внезапно оказавшийся рядом с Люсьеном Рейес.
– Это ничего не значит, – возразил Сабин.
– Она не охотница и не работает на них. – Ни на мгновение не сводя глаз с Аньи, Люсьен взмахом руки отослал друзей прочь. – Хочу побыть с ней минутку наедине.
Анью ошеломила его уверенность. Он намерен побыть с ней наедине? Наконец-то! Вот только приятели его стоят будто вкопанные. Придурки.
– Мы незнакомы, – сказал ей Люсьен, продолжая разговор, словно их и не перебивали.
– Ну и что? Перепихнуться с незнакомцем – самое обычное дело. – Выгнув спину, она прижалась к его затвердевшему члену. М-м-м, эрекция. Он не утратил ее, все еще возбужден. – От малюсенького поцелуйчика вреда не будет, не так ли?
Люсьен впился пальцами ей в талию, заставляя замереть на месте.
– А потом ты уйдешь?
Его слова должны были оскорбить Анью, но она так запуталась в сетях удовольствия, что не придала им значения. Пульс ее принялся исполнять дикий танец, а в животе разлилось неведомое приторное тепло.
– Да.
Поцелуй – это единственное, что она может от него получить, как бы сильно ей ни хотелось большего. И она добьется своего любым способом: принуждением, насилием, обманом. Она устала представлять, каким мог бы быть поцелуй Люсьена, и жаждет испытать его в реальности. Должна испытать в реальности. В конце-то концов. Наверняка на вкус он не такой удивительный, как она себе навоображала.
– Не понимаю я этого, – пробормотал он, полуприкрыв глаза. Темные ресницы отбрасывали тени на его испещренные шрамами щеки, придавая ему как никогда опасный вид.
– Все нормально. Я тоже не понимаю.
Люсьен склонился над Аньей, опалив ей кожу своим горячим дыханием с ароматом цветов.
– Чего ты добьешься одним поцелуем?
Всего. Предвкушение пульсировало в ней, и она провела кончиком языка по губам.
– Ты всегда такой болтливый?
– Нет.
– Поцелуй ее уже, Люсьен, или это сделаю я, наживка она или нет, – со смехом выкрикнул Парис. Хотя и добрый, его смех звенел сталью.
Люсьен продолжал сопротивляться. Анья чувствовала, как колотится о ребра его сердце. Ему неловко в присутствии зрителей? Плохо. Она рискнула всем ради этого и теперь не позволит ему идти на попятный.
– Все тщетно, – возразил он.
– Ну и что. Тщета может быть забавной. Ладно, хватит уверток, время действовать. – Анья притянула к себе его голову и с силой прижалась губами к его губам. Его рот мгновенно открылся, и их языки встретились в глубоком, влажном проникновении. По ее телу прокатилась волна жара, когда она ощутила вкус роз и мяты.
Стремясь к большему, Анья углубила поцелуй. Люсьен нужен ей весь, целиком. Не владея собой, она потерлась о его член. Люсьен сжал в кулаке ее волосы, полностью поработив рот. Как же просто ее засосало в водоворот страсти и желания, утолить которое может только Люсьен. Она вошла во врата рая, не сделав ни единого шага.
Кто-то зааплодировал. Кто-то засвистел.
Анье показалось, что ее ноги оторвались от пола и ничто ее не держит. Мгновением позже ее спина оказалась прижатой к холодной стене. Аплодисменты неожиданно смолкли. Морозный воздух покусывал кожу.
«Мы на улице?» – удивилась она, но тут же снова застонала и, наплевав на все, обвила ногами талию Люсьена, продолжавшего языком завоевывать ее рот. Одной рукой он грубо стиснул ее бедро – боги, как же ей это понравилось! – а другую запустил в волосы и, крепко вцепившись в их густую массу, заставил склонить голову набок для более глубокого проникновения.
– Ты… ты… – яростно шептал он.
– Сгораю от желания. Не болтай. Поцелуй еще.
Самоконтроль Люсьена растаял в воздухе, и он погрузил язык в ее рот. Зубы их клацнули друг о друга. Страсть и возбуждение искрились между ними ярким пламенем, неистовым пеклом. Анья как будто на костре сгорала. Яростном. Причиняющим боль. Она попала в окружение огня, стала его частью.
И не хотела, чтобы это заканчивалось.
– Еще, – резко произнес он, обхватывая ладонями ее грудь.
– Да. – Ее соски напряглись, пульсируя от его прикосновения. – Еще, еще, еще.
– Так приятно.
– Восхитительно.
– Прикоснись ко мне, – прорычал он.
– Я это и делаю.
– Нет. Ко мне.
До Аньи дошло, что он имеет в виду, и понимание сильнее распалило желание. Возможно, он все же хочет ее. Стремится же он, как-никак, почувствовать прикосновение ее рук к своей коже. Это означает, что одного поцелуя ему недостаточно, он жаждет большего.
– С удовольствием.
Одной рукой она приподняла край его рубашки, а другой принялась гладить мышцы его живота. Нащупав шрамы, она содрогнулась, потому что покрытая рубцами кожа оказалась горячей.
От ее ласки мускулы его сжимались, и он прикусил ее нижнюю губу.
– Да, именно так.
Она почти кончила, так как его реакция подлила масла в жарко пылающий костер ее страсти. Из горла ее вырвался стон.
Обрисовав пальцами ареолы его сосков, она принялась за вершинки. От каждого прикосновения к ним ее клитор пульсировал, будто бы она ублажала себя.
– Раз ты такой сведущий, сладенький, то должен знать и о собственной сексуальности и угрожающей красоте.
Ей хотелось большего. По ее позвоночнику вновь пробежал холодок, пробирая до костей. «Дотронься же до меня снова».
Он окинул ее взглядом сверху вниз:
– Угрожающей? Означает ли это, что ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
Она неспешно улыбнулась:
– Только если ты меня отшлепаешь.
Его ноздри снова затрепетали.
– Как я вижу, мои шрамы тебя не смущают, – проговорил Люсьен лишенным эмоций голосом.
– Смущают? – Шрамы его не портят, а, наоборот, делают неотразимым.
Ближе… ближе… Да, прикосновение! О, всемогущие боги! Анья заскользила ладонями по его торсу, упиваясь ощущением съеживающихся под ее пальцами сосков и напрягающихся мускулов.
– Они меня заводят.
– Ты лжешь, – возразил он.
– Временами, – призналась она, – но не сейчас.
Она внимательно всмотрелась в его лицо. Как бы он ни получил свои шрамы, приятным процесс точно не был. Он страдал. Много. Осознание этого неожиданно рассердило так же сильно, как прежде очаровывало. Кто ранил его и за что? Ревнивая любовница?
Выглядит так, словно кто-то выхватил нож и исполосовал Люсьена, как дыню, а потом попытался сложить куски вместе и кое-где ошибся местами. Большинство бессмертных исцеляются очень быстро, и признаки ранений исчезают без следа. Так что, даже будучи основательно порезанным, Люсьен должен был поправиться.
Есть ли у него подобные шрамы и на теле? У Аньи подогнулись ноги, ее захлестнула новая волна возбуждения. Она неделями подглядывала за ним, но так и не увидела ни кусочка его скульптурной плоти. Каким-то образом он всегда умудрялся переодеваться и мыться уже после ее ухода.
Возможно ли, что он ощущал ее присутствие и потому таился?
– Не знай я, что к чему, счел бы тебя наживкой, как думают остальные, – сдавленно процедил он.
– Откуда же тебе известно, что к чему?
Он изогнул бровь.
– Так ты наживка?
«Надо пройти этот путь до конца, не так ли?» Заверив, что она не наживка, тем самым выдаст свою осведомленность. Полагая, что достаточно хорошо изучила Люсьена, она понимала, что подобное заявление ее не спасет и он будет вынужден убить ее. Ну а уж если признается, что является наживкой, он ее тем более убьет.
Ситуация проигрышная, как ни крути.
– А ты хочешь, чтобы я ею была? – поинтересовалась она самым соблазнительным голосом. – Я стану кем пожелаешь, милый.
– Довольно, – взревел он, на краткий миг сбрасывая маску вечного спокойствия. Лицо его полыхнуло неистовым пламенем. Ох, сгореть бы в нем дотла! – Мне не нравится игра, в которую ты играешь.
– Никаких игр, Цветочек, честное слово.
– Что тебе от меня надо? Не смей лгать!
Вот уж точно непростой вопрос. Она хочет ощутить на себе всю силу его мужественности. Хочет неспешно раздеть его и исследовать все уголки его тела. И чтобы он раздел и исследовал ее. Чтобы он ей улыбался. Чтобы его язык проник к ней в рот.
Сейчас достижимым казалось только последнее. И то лишь в результате нечестной игры. Хорошо, что Обманщица – ее второе имя.
– Я согласна на поцелуй, – выдохнула она, глядя на его мягкие розовые губы. – Вообще-то я даже настаиваю на поцелуе.
– Охотников поблизости я не обнаружил, – сообщил внезапно оказавшийся рядом с Люсьеном Рейес.
– Это ничего не значит, – возразил Сабин.
– Она не охотница и не работает на них. – Ни на мгновение не сводя глаз с Аньи, Люсьен взмахом руки отослал друзей прочь. – Хочу побыть с ней минутку наедине.
Анью ошеломила его уверенность. Он намерен побыть с ней наедине? Наконец-то! Вот только приятели его стоят будто вкопанные. Придурки.
– Мы незнакомы, – сказал ей Люсьен, продолжая разговор, словно их и не перебивали.
– Ну и что? Перепихнуться с незнакомцем – самое обычное дело. – Выгнув спину, она прижалась к его затвердевшему члену. М-м-м, эрекция. Он не утратил ее, все еще возбужден. – От малюсенького поцелуйчика вреда не будет, не так ли?
Люсьен впился пальцами ей в талию, заставляя замереть на месте.
– А потом ты уйдешь?
Его слова должны были оскорбить Анью, но она так запуталась в сетях удовольствия, что не придала им значения. Пульс ее принялся исполнять дикий танец, а в животе разлилось неведомое приторное тепло.
– Да.
Поцелуй – это единственное, что она может от него получить, как бы сильно ей ни хотелось большего. И она добьется своего любым способом: принуждением, насилием, обманом. Она устала представлять, каким мог бы быть поцелуй Люсьена, и жаждет испытать его в реальности. Должна испытать в реальности. В конце-то концов. Наверняка на вкус он не такой удивительный, как она себе навоображала.
– Не понимаю я этого, – пробормотал он, полуприкрыв глаза. Темные ресницы отбрасывали тени на его испещренные шрамами щеки, придавая ему как никогда опасный вид.
– Все нормально. Я тоже не понимаю.
Люсьен склонился над Аньей, опалив ей кожу своим горячим дыханием с ароматом цветов.
– Чего ты добьешься одним поцелуем?
Всего. Предвкушение пульсировало в ней, и она провела кончиком языка по губам.
– Ты всегда такой болтливый?
– Нет.
– Поцелуй ее уже, Люсьен, или это сделаю я, наживка она или нет, – со смехом выкрикнул Парис. Хотя и добрый, его смех звенел сталью.
Люсьен продолжал сопротивляться. Анья чувствовала, как колотится о ребра его сердце. Ему неловко в присутствии зрителей? Плохо. Она рискнула всем ради этого и теперь не позволит ему идти на попятный.
– Все тщетно, – возразил он.
– Ну и что. Тщета может быть забавной. Ладно, хватит уверток, время действовать. – Анья притянула к себе его голову и с силой прижалась губами к его губам. Его рот мгновенно открылся, и их языки встретились в глубоком, влажном проникновении. По ее телу прокатилась волна жара, когда она ощутила вкус роз и мяты.
Стремясь к большему, Анья углубила поцелуй. Люсьен нужен ей весь, целиком. Не владея собой, она потерлась о его член. Люсьен сжал в кулаке ее волосы, полностью поработив рот. Как же просто ее засосало в водоворот страсти и желания, утолить которое может только Люсьен. Она вошла во врата рая, не сделав ни единого шага.
Кто-то зааплодировал. Кто-то засвистел.
Анье показалось, что ее ноги оторвались от пола и ничто ее не держит. Мгновением позже ее спина оказалась прижатой к холодной стене. Аплодисменты неожиданно смолкли. Морозный воздух покусывал кожу.
«Мы на улице?» – удивилась она, но тут же снова застонала и, наплевав на все, обвила ногами талию Люсьена, продолжавшего языком завоевывать ее рот. Одной рукой он грубо стиснул ее бедро – боги, как же ей это понравилось! – а другую запустил в волосы и, крепко вцепившись в их густую массу, заставил склонить голову набок для более глубокого проникновения.
– Ты… ты… – яростно шептал он.
– Сгораю от желания. Не болтай. Поцелуй еще.
Самоконтроль Люсьена растаял в воздухе, и он погрузил язык в ее рот. Зубы их клацнули друг о друга. Страсть и возбуждение искрились между ними ярким пламенем, неистовым пеклом. Анья как будто на костре сгорала. Яростном. Причиняющим боль. Она попала в окружение огня, стала его частью.
И не хотела, чтобы это заканчивалось.
– Еще, – резко произнес он, обхватывая ладонями ее грудь.
– Да. – Ее соски напряглись, пульсируя от его прикосновения. – Еще, еще, еще.
– Так приятно.
– Восхитительно.
– Прикоснись ко мне, – прорычал он.
– Я это и делаю.
– Нет. Ко мне.
До Аньи дошло, что он имеет в виду, и понимание сильнее распалило желание. Возможно, он все же хочет ее. Стремится же он, как-никак, почувствовать прикосновение ее рук к своей коже. Это означает, что одного поцелуя ему недостаточно, он жаждет большего.
– С удовольствием.
Одной рукой она приподняла край его рубашки, а другой принялась гладить мышцы его живота. Нащупав шрамы, она содрогнулась, потому что покрытая рубцами кожа оказалась горячей.
От ее ласки мускулы его сжимались, и он прикусил ее нижнюю губу.
– Да, именно так.
Она почти кончила, так как его реакция подлила масла в жарко пылающий костер ее страсти. Из горла ее вырвался стон.
Обрисовав пальцами ареолы его сосков, она принялась за вершинки. От каждого прикосновения к ним ее клитор пульсировал, будто бы она ублажала себя.