Темный поцелуй

Жители Будапешта знали, что Люсьен и его люди другие, но в основном не трогали их. Даже защищали. Возможно, потому, что воины щедрой рукой одаривали их деньгами. Или, быть может, люди боялись того, что случится, если будут совать нос куда не следует.

Как бы то ни было, с тех пор, как покинул Древнюю Грецию, где учинил немалые разрушения, Люсьен весьма тщательно скрывал от смертных свои способности, не желая, чтобы о нем пошли слухи. Не нужны ему и его людям ни преследования людских СМИ, ни, разумеется, охотников.

Несмотря на все это, сейчас он не предпринял попыток объяснить, что случилось с Аньей, а тоже растаял в воздухе. Если повезет, свидетели решат, что им просто привиделось. Его тянуло очутиться рядом с объектом своих вожделений. Он не мог больше ждать ни секунды. Сердце его бешено колотилось с самого момента ее появления.

В ее присутствии он всегда пребывает в возбуждении и теряет свое легендарное спокойствие – хвала богам, хоть не взрывается от гнева при ней! Ему нет дела до того, что связь между ними крепнет, хотя он получил четкий приказ убить ее. Просто он ничего не может с собой поделать.

Ее светящийся след в самом деле привел в Цюрих. Люсьен бывал здесь пару раз, чтобы забрать души, но не имел возможности задержаться или осмотреть город. То же самое справедливо для любой страны, которую он когда-либо посещал. Забрать, препроводить в рай или ад и вернуться домой к полуночи, чтобы в очередной раз привести в исполнение проклятие Мэддокса. Такой была его жизнь в течение сотен лет. После снятия проклятия минул месяц, но воины были слишком заняты поисками ларца Пандоры, потому Люсьену так и не довелось попутешествовать. Да и не хотелось. Нужно уничтожить охотников, чтобы дать возможность друзьям жить в мире.

Оставалось только молиться, чтобы его не призвали забирать души сегодня. Ему хотелось провести день с Аньей без трудностей и проволочек.

«Дурень. Это может быть ловушкой. Вдруг Анья намерена причинить тебе вред?»

Он обнаружил ее стоящей в лучах солнечного света на отполированном деревянном помосте. Позади нее расстилалась захватывающая панорама заснеженных гор. Дул холодный ветер.

Стоя лицом к Люсьену, Анья широко раскинула руки, и пряди волос взметнулись к ее лицу.

– Что скажешь?

– Превосходно. – Его похвала была обращена к ней.

Уголки ее пухлых губ медленно изогнулись в робкой улыбке. Внимательно посмотрев на него, она сказала:

– Я тоже так думаю.

Она его имеет в виду? Вместо того чтобы соблазнить, или утешить, или возбудить, ее слова разозлили его. Он хочет ее сильнее, чем сделать следующий вдох, а она играет на его чувствах, как на скрипке. Люсьен напрягся всем телом.

«Ну вот, опять, – подумалось ему. – Опять я позволяю ей тянуть себя за ниточки. Позволяю увлечь себя».

– Давай покончим с этим, – напряженно сказал он.

Улыбка ее медленно угасла.

– С чем? Умеешь ты настроение испортить! Но сейчас я не дам тебе этого сделать. Ты уже обедал?

– Нет.

– Тогда сначала перекусим, а потом отправимся за покупками.

– Анья, я считаю…

Она прошагала мимо, будто бы он ничего не сказал, и через открытый арочный вход прошла в просторную квартиру – почему не особняк? – пестрящую яркими цветами и буквально источающую чувственность. Не зная, что еще сделать, Люсьен последовал за ней.

– Полагаю, это твоя, – произнес он. – Я ожидал чего-то побольше.

– У меня жилье повсюду, и такого пространства мне вполне достаточно. Так более… интимно.

В центре гостиной стоял низкий деревянный столик, сервированный блюдами с едой, и Анья села за него на одну из фиолетовых подушек.

– Давненько я здесь не появлялась. И все по вине сам знаешь кого.

– Кроноса?

Кивнув, она доверху наполнила две тарелки – он потянул носом, уловив запах пирога с курицей, свежеиспеченного хлеба и овощей на пару. Совсем не экстравагантная еда, которой, как он ожидал, отдаст предпочтение богиня.

– Садись, – велела она, не поднимая на него глаз. Сунув ложку в рот, прикрыла глаза от удовольствия.

Люсьен повиновался, и у него болезненно кольнуло в груди от открывшейся его глазам сцены домашнего уюта и неподдельной радости, которую Анья испытывает от такого простого действия. У него никогда не было жены, он никогда не бывал с одной женщиной дольше нескольких месяцев – столько продлилось его пребывание с Мэрайей до ее смерти, – потому и не знает, что такое уют. Если, конечно, не считать жалких попыток Париса стряпать.

Мэрайя. Мертвая. Мысли о ней не вызвали обычного чувства негодования, вины и гнева. Неужели он наконец-то исцеляется? С каждым уходящим днем он все меньше и меньше думает о ней. Это вызывало и грусть, и облегчение.

Смерти плевать на Мэрайю, хотя для Люсьена она была всем.

Будет ли Смерть скорбеть об утрате Аньи?

Люсьен подозревал, что будет. Даже сейчас демон мурлычет.

– Ты так и не сообщила мне истинной причины, по которой Кронос хочет твоей смерти, – сказал он.

Глотнув темного насыщенного вина, Анья бросила на Люсьена взгляд поверх бокала.

– Неправда. Я говорила, что у меня есть кое-что, чего он хочет.

– Твое тело? – Слова сорвались с языка, прежде чем он успел его прикусить.


– Тебя послушать, так я раздаю его налево и направо! – с горечью в голосе воскликнула Анья. – Так и будешь на меня смотреть или все же приступишь к еде?

В животе у Люсьена вдруг заурчало, и он откусил пирога. Куриная начинка оказалась сочной и вкусной.

– Это ты готовила? – Он не мог представить Анью на кухне.

– Боги, нет. Я все это украла.

Ее эльфийское личико столь комично скривилось от отвращения, что Люсьен невольно заулыбался.

– Украла?

– Да. – Анья уставилась на его губы горящими голубыми глазами. – Люблю, когда ты улыбаешься.

Он сглотнул.

– Кронос, – напомнил он, пытаясь направить роящиеся в ее голове мысли в нужное русло. – Почему он не разыщет и не убьет тебя сам? Ты же сейчас на виду. Уверен, что он в состоянии определить твое местонахождение.

– Он мужчина загадочный. Никто не знает, что руководит его поступками.

– И у тебя нет ни одного предположения?

– Ну, – она пожала плечами, – он идиот. Вот тебе мое предположение.

Люсьен напрягся, ожидая удара грома и вспышки молнии. Расслабиться он сумел лишь через несколько минут.

– То, что он хочет. Скажи, что это. Пожалуйста. Ради всех богов, Анья, хоть раз ответь прямо. – Тогда он сможет выкрасть это у нее, отдать Кроносу и положить конец кошмару.

– Хоть раз? – Она махнула на него вилкой. – Я всегда говорю с тобой прямо.

– Тогда скажи еще раз, – произнес он со вздохом.

Анья довольно долго рассматривала его, не шевелясь и не говоря ни слова. Потом наконец ответила:

– Раз тебе нужна правда, я ее открою. Но за информацию придется заплатить. Предлагаю сделку: вопрос за вопрос.

– Договорились. Что у тебя есть такое, чего хочет Кронос?

– У меня есть… Черт подери, Люсьен. У меня есть ключ, ясно? Теперь ты доволен?

– Да. Вот так. Каждый из нас дал ответ на один вопрос.

– Каждый… Черт тебя подери еще раз! Я задала вопрос, не так ли? «Теперь ты доволен?» Что ж, очко в твою пользу.

– У тебя есть ключ, – напомнил Люсьен. – Ключ к чему?

– Этого я тебе не скажу. – Она откусила еще пирога, прожевала и проглотила.

– Что он открывает?

– Больше я на твои вопросы отвечать не буду, – ровным тоном произнесла Анья. – Ты играешь нечестно.

Люсьен не стал оспаривать ее чувство справедливости, но игру продолжил.

– Почему бы тебе не отдать этот ключ?

– Потому что он мой, – отрезала она, бросая вилку. Та звякнула о тарелку. – А теперь умолкни, или я перенесу тебя в яму с аллигаторами. Ты портишь еду, которую я готовила часами.

– Ты же только что сказала, что не сама готовила.

– Я солгала.

– Если ты умрешь, ключ тебе уже не понадобится, – подчеркнул он, не желая закрывать тему. Ставки слишком высоки.

– Да пошел ты, Смерть.

Люсьен догадался, что она называет его Смерть, только когда злится. В остальное время он для нее Кексик, Пупсик или Цветочек. «И миленький», – услужливо добавило сознание. Эти имена ему нравятся – кроме Цветочка, – так как дают почувствовать себя мужчиной, а не бессмертным проклятым воином и не уродом. Одним словом, не тем, кто в конечном итоге уничтожит ее.

Люсьен нахмурился.

– Не верю, что ты готова умереть за простой ключ.

– Он не похож ни на какой другой ключ, и тебе не обязательно меня убивать.