Темный пакт

Анастасия прикусила нижнюю губу, невидящим взглядом потухших глаз глядя в стену. Она была согласна, я почувствовал — просто думала, с чего начать.

— Только, пожалуйста, расскажи действительно полно и откровенно. Чтобы у меня не возникало вопросов, почему сестра Наталья так тебя не любит.

Остывший было взгляд княжны полыхнул синим пламенем — явно я сумел ее удивить.

— Откуда ты об этом знаешь?

— My darling, I’m old sick monkey and… — привычной фразой из прошлой жизни ответил я, желая абсолютно честно сказать: мол, дорогуша, я старая больная обезьяна и достаточно повидал за все свои годы. Не договорил, потому что Анастасия на «дорогушу» ответила по-французски. Смысл понял по интонации — мол, настоящие леди говорят на романских языках, а не на английском. Не совсем уверен, но вроде как услышал что-то и про плебеев.

— Так откуда ты об этом знаешь? — уже на русском переспросила Анастасия. — Или у нас не откровенный разговор?

— Услышал в мыслях близнецов Дорошкевичей во время дуэли.

— Ясно, — кивнула Анастасия. Потом она открыла было рот начать рассказ, но натолкнулась на мой взгляд.

— Пока мы будем с тобой обсуждать историю и перспективы, можешь дать задание проверенному человеку?

— Какое задание?

— Надо узнать, не появлялся ли в информационном пространстве банан.

— Банан?

— Да, банан.

Помолчали немного.

— Я, конечно, могу, но…

— Мне сегодня днем пришла посылка, заклеенная почтовой лентой с орлами и вензелями. Внутри была немалая сумма денег, которую мне задолжала канцелярия, а также перстень и банан.

— Задолжала… канцелярия его величества?

— Да.

— Перстень фамильный?

— Щит пустой.

— Но… — Анастасия эмпатией не владела, но она была женщиной и словно чувствовала недоговоренности. А может, это еще эхо нашей связи — с того момента, как она помогала матери чистить тьму во мне.

— Когда я взял перстень, на щите ненадолго зажглись горизонтальные красные и желтые полосы.

На краткий миг меня окатило морозной аурой, почти сразу пропавшей, словно одеяло накинули и тут же рывком стянули. Анастасия явно поняла, что значат эти цвета. Переспрашивать я ее не стал, тем более что княжна предостерегающе посмотрела на меня и повернулась к экранам, снимая защиту с кабинета.

— Слушаю, ваше сиятельство, — раздался хриплый голос, в котором сквозила смертельная усталость. Судя по интонациям, вызванный человек едва-едва заснул.

— Роман Игоревич, доброй ночи. Мне нужно, чтобы вы прямо сейчас узнали, не появлялся ли в информационном пространстве банан.

Вместо ответа раздалось покашливание. Ну да, разбуди ночью человека и спроси про новости о банане — тут любой удивится.

— Прошу прощения… банан?

— Да, вы все правильно поняли. За последние месяцы знаковые события, где фигурирует банан. Как только будет информация, отправляйте мне на почту.

— Анастасия Юрьевна…

— Я жду, Роман Игоревич, это срочно, — прервала собеседника княжна, заканчивая разговор.

Несколько минут после этого ей потребовалось на то, чтобы восстановить защиту. Еще минуту на размышления, а после она начала говорить.

Для начала княжна довольно полно рассказала о различиях между национальной аристократией одаренных, которая составляла суверенные кланы, и состоящими на императорской службе родами одаренных. Разницу между независимыми кланами и имперскими родами я и так понимал, но тем не менее не перебивал и слушал внимательно. И после уже пошла конкретика.

Анна Николаевна была урожденной Разумовской. Влиятельный клан Разумовских владел обширными землями здесь, в границах упраздненной в середине двадцатого века Херсонской губернии. Теперь это была территория Вольных княжеств, принадлежащих кланам и лишь формально подчиняющихся законам Конфедерации.

Елисаветград при упразднении губернии, в числе нескольких других городов, остался в статусе имперского города — именно поэтому здесь находились государственные учебные заведения. А вот волости и уезды, окружающие Елисаветград, принадлежали в большинстве Разумовским. И граничили с владениями Юсуповых, с которыми Разумовские находились далеко не в лучших отношениях.

Первый брак Анны Николаевны состоялся с представителем клана Юсуповых, и именно в нем была рождена Анастасия. Этот брак был первым шагом к примирению двух могущественных кланов. Вот только что-то пошло не так; совсем скоро после рождения Анастасии случилось знакомство Анны Николаевны с Петром Штейнбергом, поручиком лейб-гвардии Ее Величества Кирасирского полка, одной из элитных частей Русской императорской армии.

Развод Анны Николаевны с мужем состоялся по ее инициативе. Анастасия обмолвилась об этом достаточно скупо, но весьма емко. Из брошенных княжной фраз следовало, что вместо планируемого примирения Разумовских и Юсуповых отношения между кланами стали гораздо холоднее, чем были до этого. Кроме того, сама Анна Николаевна оказалась под прицелом сильного недовольства обеих сторон. Если не сказать более, потому что событие было громким. Очень громким — и обратно в клан Разумовских ей путь был заказан.

Брак с Петром Штейнбергом должен был стать морганатическим — супруг по положению находился гораздо ниже Анны Николаевны, но в дело по какой-то причине вмешался сам император, после чего Петр Алексеевич получил титул князя Юсупова-Штейнберга и собственную вотчину на немногочисленных императорских землях бывшей Херсонской губернии.


Когда Анастасия об этом рассказала, я лишь покивал. Все лежит на поверхности — вместо двух влиятельных кланов на вольной территории, выступающих вместе, для центральной власти несомненно выгоднее два влиятельных враждующих клана. И имперский род Юсуповых-Штейнберг, во главе которого стоит урожденная Разумовская — как пощечина обоим владетельным семействам. Интересно вот только, сама Анна Николаевна принимала решение о разводе или это была «просьба» из Петербурга?

Княжна между тем продолжала рассказ. Несколько лет после громких событий было прожито в полном согласии, как вдруг грянул гром — вероятно, Анна Николаевна узнала о моем рождении. После случившегося супруги стали полностью чужими людьми. Но до того, как потерявший расположение жены Петр Алексеевич сгинул в провинции Герат — во время очередного обострения соперничества русских, британцев и персов в постоянно тлеющем Афганистане, Анна Николаевна успела родить еще двоих, Николая и Анастасию. Уже пользуясь услугами Императорского института евгеники, гарантировавшего дар планируемым детям.

Когда Анастасия об этом рассказывала, я почувствовал некую недоговоренность и переспросил. Ответ удивил: оказывается, одаренные женщины могли относительно безопасно для себя родить лишь троих детей. Причем сила дара первого была самой высокой, далее значительно уменьшаясь. Именно поэтому при рождении второго и третьего с недавнего времени повсеместно использовали тройное оплодотворение, в связи с чем уже существовало вполне официальное деление на чистых и дженериков.

Кроме того, по намеку Анастасии понял, что не только измена моего биологического отца могла быть причиной разлада в отношениях супругов. Княжна думала, что испорченные отношения были следствием слабости дара Петра Алексеевича.

— …а он был очень слабым одаренным, — эхом донеслись до меня слова Анастасии, которая продолжала говорить, пока я осмысливал услышанное.

— Какой стихии? — переспросил я и сразу же пожалел об этом. Вот кто меня за язык тянул?

— Огонь, третий золотой ранг. Это дно; как он в лейб-гвардию попал — я не…

Анастасия замолчала, что-то почувствовав. Я тоже молчал — вдруг не спросит.

— Ты что-то знаешь, — произнесла княжна, внимательно на меня глядя.

— Нет, — не покривив душой, ответил я.

— Но догадываешься, — кивнула Анастасия.

В этот раз отвечать я не стал, только пожал плечами — мол, да, догадываюсь.

— Ну и? — не отрывала от меня взгляда своих необычных глаз Анастасия. — У нас вроде не одностороннее соглашение об откровенности?

— Мне кажется, Петр Алексеевич был гораздо сильнее.

Третий ранг владения стихией огня. Я хорошо помнил, как фон Колер рассказывал о том, что именно огненную стихию выбирают одержимые чернокнижники для того, чтобы замаскировать свою силу.

— Так что причина повышенного внимание ко мне не только в личности моей матери, которую я не знаю. Но и, возможно, в отце, которого я тоже не знаю, — усмехнулся я, сознательно уводя тему разговора в другую сторону. Петр Штейнберг был гораздо сильнее, чем третий золотой ранг владения огненной стихией, а уточнять догадку, думаю, не обязательно. Даже для соблюдения взаимной откровенности.

— При чем здесь твоя мать? Это была… — Анастасия осеклась на полуслове.

— Договаривай уж, — попросил я княжну. — Что ты о ней знаешь?

— Со стороны твоего отца это была случайная связь с девушкой свободных нравов, — ледяным голосом произнесла Анастасия.

— Угу, — кивнул я. — Скажи, ты веришь, что бросивший вызов двум могущественным кланам поручик лейб-гвардейского полка, недавно возведенный лично императором в княжеское достоинство, мог заделать ребенка путем случайной связи с девушкой легкого поведения? Оу, допускаешь такую возможность, по глазам вижу, — продолжил я. — А поясни мне тогда, пожалуйста, еще одну занимательную вещь: есть ли связь между герцогиней Мекленбургской и кланами Разумовских, Юсуповых и родом Юсуповых-Штейнберг?

— Н-нет. — Покачала головой почему-то вдруг побледневшая Анастасия. — Это опора трона, и мы с ними никак не…

— Почему тогда Елена Владимировна, герцогиня Мекленбургская, совсем недавно разговаривала со мной, как она выразилась, «по-родственному»?

Анастасия после моих слов выглядела так, словно только что получила по лицу звонкий шлепок планшетом.

— Вот-вот, я тоже не знаю почему, — покивал я.

Нарушая воцарившуюся тишину, раздался негромкий сигнал оповещения. Анастасия быстро открыла почту и за несколько секунд прочитала сообщение. После чего повернула экран ко мне.

В письме от «Романа Игоревича 3.» находилась краткая выжимка по запрошенной информации. Несколько броских заголовков, и резюме о недавнем событии в мире современного искусства — проданный на аукционе за сто тысяч золотых рублей обычный банан, приколоченный гвоздем к доске. После шло дополнение-комментарий о том, что согласно источникам Романа Игоревича с бананом имела место схема отмыва краденных из казны денег. И еще слухи о том, что провернувший дело петербургский чиновник оказался, подобно банану, прибит к стене. Причем за весьма интересное место.

Почувствовав неприятный зуд чуть ниже живота, я вспомнил содержимое посылки — гвоздя вроде не было. Но перепроверить не мешает. Внимательно перепроверить. Блин, а я ведь его сожрал. Это вообще законно?

— Ну и? — вздрогнув, отгоняя лишние мысли, поинтересовался я у княжны, вернув ей недавнее выражение.

— Что «ну и»?

— Что думаешь по этому поводу? — хмыкнул я.

— Думаю, что банан в посылке был не просто так, — мило улыбнулась Анастасия, на миг надев маску наивной дурочки.

— Спасибо, сам бы я не догадался, — вполне искренне поблагодарил я девушку.

— Что, мы по-прежнему в тупике? — после долгой паузы поинтересовалась уже натуральным голосом Анастасия, устало откидываясь в кресле. — Есть идеи или предположения?

— Предположений куча, — покивал я. — Вплоть до того, что Анна Николаевна сейчас пьет чай вместе с императором и слушает нашу беседу, ожидая, к какому решению мы с тобой придем. Вот только идей новых у меня пока так и не появилось…

Анастасия молчала. Я тоже, глядя в пространство и закусив губу. Вспоминал.

Как там у меня в контракте с Князем Тьмы условия прописаны? Прожить жизнь по законам божьим и человеческим?