Темный пакт

Все подбежавшие целители окружили затихшую Разумовскую — я почти сразу почувствовал отзвук сильных заклинаний. В умирающую буквально вливали потоком сырую силу, грубо штопая и собирая по частям тело, чтобы сохранить в нем жизнь. При этом к Анастасии никто не подошел: вероятно, руководствуясь тем, что на ногах стоит — и ладно.

Я же, заметив, как понемногу закатываются глаза княжны, не заморачиваясь спуском, спрыгнул на песок арены, подбегая к Анастасии. Вовремя. Успел подхватить ее на руки в тот самый момент, когда она безвольно начала оседать.

Кожа девушки была холодной как лед. Наклонившись, я прислушался к ее дыханию — едва-едва ощутимо. Пульс практически не прощупывается.

Над ареной стояла пронзительная тишина — в которой громко слышались возгласы борющихся за жизнь Разумовской целительниц. Одна за другой из окружившего изуродованную блондинку круга вываливались гимназистки с нашивками пятого курса — видимо, не обладая достаточным умением, они просто использовались преподавательницей как батарейки с силой. Крики становились громче, призывая держать потоки, соединять и мешаясь периодически с резкими выразительными возгласами.

Несколько долгих десятков секунд звенящего напряжения — и преподавательница вдруг отвалилась от Разумовской, явно пытаясь прийти в себя. Блондинка больше не билась в конвульсиях, кровь не хлестала. Так и сидя с Анастасией на руках, я присмотрелся к Разумовской. Глаза закрыты, но импульса смерти я не почувствовал — жива. Выглядит, правда, как Барби-Франкенштейн — собирали и штопали ее быстро и на скорую руку.

Еще через полминуты с неба упал конвертоплан — белый, с красным крестом на брюхе. Выскочившие медики торопливо погрузили находящуюся в беспамятстве блондинку в машину, которая сразу же поднялась, взметая тучи песка в воздушных потоках от винтов. И только после этого я дождался целительницу, которая соизволила подойти к Анастасии.

Высокая худощавая женщина в возрасте, даже не думавшая скрывать свою неприязнь. Ко мне в том числе. Одежда в крови, как и руки, на лице мелкие багровые капельки брызг. Да, собирать по частям то, что осталось от Разумовской, было явно непросто.

К Анастасии целительница не притронулась — только бросила презрительный взгляд, аж дернулась верхняя губа и полыхнули зеленым глаза. На меня преподаватель внимания не обратила. Развернувшись, так что мантия взметнулась, она последовала на выход.

Как только целительница покинула площадку, рядом присела одна из пятикурсниц. Зеленые волосы растрепаны, глаза сверкают зеленым же отсветом, на щеке и жакете длинная клякса крови. Гимназистка, кстати, тоже на меня внимания не обратила, осматривая Анастасию. Та сейчас присутствовала в мире только частично. Веки девушки подрагивают, глаза открыты, но осмысленности в потухшем взгляде не видно.

— Истощение источника, почти полное, — после краткого осмотра подвела вердикт пятикурсница. — Друг?

На вопрос я не ответил, неопределенно пожав плечами — мол, понимай как хочешь. Девушка с зелеными волосами только хмыкнула.

— Энергией поделишься? Я пустая, все слила на Разумовскую.

В голосе и эмоциях целительницы я почувствовал что-то похожее на уважение. Но не понял — то ли к Анастасии, сумевшей разобрать противницу в столь невыгодных условиях, то ли к своей наставнице, которая Разумовскую смогла собрать по частям.

— Поделюсь, — подтвердил я.

Зеленоволосая взглядом показала мне положить княжну на песок и расстегнула молнию на ее куртке. Потом она довольно бесцеремонно оттянула вниз ворот белоснежной майки, сейчас насквозь мокрой от пота, прислонив к середине груди свою ладонь. По взгляду целительницы я положил на нее свою руку, а вторая ладонь зеленоволосой легла сверху.

— Готов?

— Готов.

Сразу после того как кивнул, из меня словно рывком вытянули часть силы — я почувствовал себя встряхиваемым полотенцем. Уши заложило, рука обвисла беспомощной плетью, ноги — несмотря на то что сидел на коленях, задрожали, а дыхание перехватило.

— Грубовато, прошу извинить, — дежурным голосом произнесла целительница.

Обращалась она не ко мне, к Анастасии — девушка вскинулась, словно от разряда дефибриллятора.

— Потерпи, сейчас все разойдется — и придешь в норму.

«Держи ее!» — это уже мне, беззвучно. Послушавшись, перехватил девушку, с трудом справляясь с конвульсиями гибкого тела.

— Вот-вот, все проходит, — дежурно успокаивала целительница Анастасию. Княжна вдруг дернулась в последний раз, словно ее тело хотело выгнуться дугой. Но было видно, что сдержалась сама, серьезным усилием.

— Побудь здесь минуту, прямоток силы — очень неприятная процедура, если что — поможешь ей подняться и уйти. — Глаза целительницы-гимназистки оказались совсем рядом.

— Почему, кроме тебя, ей никто не оказал помощи?

— Меня недостаточно? — расстроенно посмотрела на меня зеленоволосая.

— Достаточно. Но… — Взглядом я показал на внушительную группу целительниц, которая покидала арену.

— Я тебя не знаю, — внимательно глянула на меня зеленоволосая.

— Я тебя тоже, — хмыкнул я.

— Настя — моя подруга. — Ее ангельскому спокойствию, кстати, можно только позавидовать.

— Я гость Анны Николаевны и не могу назвать себя другом Анастасии.

— Вот даже как?

— Так.

— Так это ты?

— Хм. Я.

— Ясно, — кивнула зеленоволосая самой себе. — Настя для сильного удара полностью сняла защиту, это не поощряется. И завтра ее ждет вызов на учительский совет.

— Исключат?


— Нет, просто грубо изнасилуют в мозг и накидают общественно полезной деятельности.

— Это стоило того? — показал я на большое кровавое пятно, к которому уже шли несколько разнорабочих в форме персонала гимназии.

— Вряд ли кто в ближайшее время рискнет дать ей повод к дуэли, — пожала плечами зеленоволосая, посмотрев на Анастасию. — Раз она на такое пошла — думаю, стоило. Не дура вроде.

Приходящая в себя княжна после этих слов распахнула глаза, выразительно глядя на зеленоволосую. А после, посмотрев на меня уже осмысленным взглядом, вдруг заговорила.

— Не обращай внимания, это как после наркоза, она еще не совсем владеет своими эмоциями, — заглушая голос княжны, произнесла зеленоволосая, успокаивающе положив руки ей на плечи.

Анастасия же зло выдохнула и отвернула полыхнувший ультрамарином взгляд. Пользуясь этим, зеленоволосая посмотрела на меня с нескрываемым интересом. И если смысл тирады Анастасии можно было ужать в одно слово «зачем?», то во взгляде скрывающей торжествующую улыбку целительницы читался вопрос — а не из-за меня ли эта дуэль.

— Нет, не из-за него, — зло произнесла княжна, бессильно барахтаясь и пытаясь встать. — Но теперь… — попыталась она даже оттолкнуть мои руки.

Анастасия не врала — дуэль действительно была не из-за меня. Однако это ее «но теперь» я прекрасно понял, потому что сейчас, под взглядами сотен глаз, мы сидим на песке арены, и, судя по эмоциям девушки, происходящее может оказаться неприятным поводом для пересудов. Княжна в это время все еще пыталась одновременно меня оттолкнуть и подняться на ноги, а я этого даже не замечал почти, погруженный в мысли.

— Слушай, не истери, пожалуйста, — машинально ответил я, перехватывая слабенькую руку.

Эти детские истерики и обидки уже напрягают, если честно. И так проблем куча, еще взбалмошной девушке потакать нет уж, спасибо. К тому же сегодняшние события с Валерой и братцем-рыжим достаточно серьезно повернули для меня картину окружающего мира и моего в нем положения. Поэтому, даже не обратив особого внимания на два изумленных взгляда, я осмотрел трибуны, а потом обратился к княжне:

— Будут пытаться поддеть — говори мне, я сам обосную всем и каждому: что молчание — золото, и без такого самопожертвования. — Взглянув в глаза Анастасии, показательно осмотрел я ее, а потом кивнул на лужу впитавшейся в песок крови неподалеку.

— Но…

— Что «но»? Эта Разумовская — двадцатая в рейтинге дуэлянтов школы, я пачку таких разберу, — без какого-либо бахвальства прервал я Анастасию.

— Тебе четырнадцать всего… — с интересом протянула зеленоволосая.

Я резко обернулся, но по взгляду понял — целительница сейчас совсем не силу имела в виду, а возраст порога самостоятельности в дуэлях.

— У меня фон Колер опекун, он разрешит, — без тени сомнений прокомментировал я.

Про то, что мне скоро пятнадцать, упоминать не стал. А вот об остальном говорил действительно без бахвальства — потому что обладатели второго серебряного ранга мне точно не соперники. Я, когда хлестнул плетью подавления по отряду Измайлова, исполнил что-то явно выше третьего золотого, да и в схватке с Самантой выдержал ее натиск даже без применения способностей.

Немного практики в ближайшее время — одно, ну максимум два простых и убойных заклинания подучить; надо будет сегодня же напрячь фон Колера, и могу двигаться вверх по таблице рейтинга. Мне это не нужно, конечно, но, если желающие найдутся, придется.

Да и торопливые извинения братца-рыжего намекают на то, что кандидатов в ответчики у меня будет немного.

— Ты безродный, от тебя вызов никто не примет, — приходящая в себя княжна уже не скрывала злости.

Кстати, мою способность победить любого гимназиста на дуэли она сомнению даже не подвергала. Явно знает о моих способностях, вот только интересно откуда? От матери?

«Я безроден, а ты бездарна», — хотел было ответить колкостью в ответ, но удержался. Истине не соответствует — я точно не безроден, а рассерженная княжна явно не бездарна. Наталья Разумовская подтвердит, если что.

— Насть, по уставу ученики все равны в стенах гимназии, поэтому и процедура дуэлей по упрощенке, — вместо меня ответила зеленоволосая.

— Тебе помочь до дома доехать? Или будешь играть роль сильной женщины, пытаясь сама справиться? — уже начал я терять терпение.

— Пошел ты.

Зеленоволосая громко хмыкнула, уже с трудом сдерживая смех.

— Инна, проводи меня, пожалуйста, до… — повернулась к ней княжна, демонстративно не замечая меня. Несмотря на то что еще у меня на руках барахтается.

— Настен, прости, мне бежать пора, и так Адольф голову снимет за то, что с тобой задержалась.

Почему-то я сразу понял, что Адольфом зеленоволосая назвала суровую целительницу. Махнув княжне рукой и незаметно мне подмигнув, Инна вскочила и легко побежала к выходу.

— Так что, такси?

— Сама справлюсь, — порывисто отвернулась княжна. Да, силенок нет, но руки мои откинула и поднялась. Двигается, как пьяная, правда, но ведь стоит на ногах!.. Стояла — я успел ее поймать в самый последний момент перед тем, как она едва не исполнила нырок в песок.

— Слушай, я не могу отыграть время назад и остаться сидеть на скамье трибуны, когда ты пыльным мешком на песок упала, — негромко сказал я, встав так, чтобы никто не смог по губам прочитать. — Ты тоже мне не сильно нравишься, но, если я сейчас уйду и оставлю тебя здесь кружить, как яхту без руля, будет выглядеть довольно глупо. Как считаешь?

Не ответила. Но больше не сопротивлялась, и мы вместе — я поддерживал княжну за руку, направились к выходу из арены.

Да, похоже, быт простого гимназиста может оказаться и поинтереснее развлечений в протекторате.





ГЛАВА 26